ТАНЦЫ БЕЗ ПРАВИЛ

Утром Данил проснулся в преотвратном состоянии. Он чувствовал себя совершенно разбитым, будто не спал несколько суток, и его мучила ужасная жажда. Выглядел он под стать своему самочувствию: бледное, помятое лицо, черные тени вокруг воспаленных глаз, а завершала этот романтический образ трехдневная щетина. – Если ты появишься перед публикой в таком виде, то произведешь настоящий фурор, – с иронией заметил свежий и отдохнувший Громов, выходя из ванной. – Я так понимаю, ты все-таки всю ночь куролесил, да? Вопреки собственным обещаниям сохранять благоразумие. – Нет, я всего лишь выпил кружку пива, – хмуро возразил Данил, который сейчас не прочь был осушить полную цистерну воды. – Просто я почти до утра не спал. Разница во времени, знаешь ли. А где этот? Стецкий упорно избегал называть Стэна по имени, заменяя его разными местоимениями или презрительным «твой протеже». – Стэн ушел завтракать, – ответил Громов, делая акцент на имени танцора. – Давай быстрей одевайся и тоже пойдем, а то туристы все сметут… Ровно в половине девятого утра за ними в гостиницу приехала машина, чтобы отвезти «дорогих участников фестиваля» в театр танца. По дороге Артур о чем-то оживленно разговаривал с водителем на приличном английском, а Данил, отодвинувшись от Стэна на максимальное расстояние, мало-помалу приходил в себя. Заодно припоминал события минувшей ночи и свое небольшое приключение в Лехиной компании. Ему казалось, что это произошло даже и не с ним, а так, как если бы он наблюдал за кем-то со стороны или видел сон. Ему даже в голову не приходило осознать тот факт, что он изменил Артуру. Ну, в самом деле: что такое десять минут легкого минетика в туалете? Если это вообще не был глюк, вызванный «веселым» кексом. А ведь если события вроде бы как и не было, то чего вообще о нем размышлять? Одним словом, проехали, мысленно подвел итог Стецкий и остался доволен результатом своих логических построений. *** На утреннюю репетицию им предоставили ровно час. За это время Артур должен был адаптировать номер для театральной сцены, прогнать дуэт несколько раз, чтобы танцоры привыкли к незнакомому пространству, и еще умудриться дать максимальное количество рекомендаций осветителю и звукорежиссеру. Так как времени было катастрофически мало, то все участники международного проекта сразу же включились в работу, пытаясь максимально быстро исполнять указания Громова. Попав под мощное обаяние сценического пространства, Стецкий практически полностью пришел в себя и с радостью ощутил тот азарт, который всегда наполнял его накануне выступления. Стэн для него вновь превратился в прекрасного возлюбленного, которым неизменно становился на репетициях. О личной неприязни на время было забыто. Дуэт уверенно развивался по своим законам, плывя легко и свободно. Вот так бы станцевали на выступлении, довольным голосом прокомментировал в микрофон Артур, следя за ними из зрительного зала. Данил полностью растворился в музыке, мягком освещении и движении. Они со Стэном оттанцевали медленную часть, которая должна была завершиться сложной акробатической поддержкой. Данил осторожно вознес Стэна над головой на вытянутых руках – тот лежал наверху натянутый, как струна, с поднятой вверх ногой. И тут, на вершине этой любовной идиллии, Стецкий вдруг вспомнил свою ночную галлюцинацию. Перед его мысленным взором вспыхнуло ярко освещенное окно в ночи, и в нем два обнаженных человека, слившиеся в горячих объятиях: Артур и Стэн. Данил вновь испытал такой приступ ревности, что у него произошло какое-то затмение в сознании. Не соображая, что он делает, Стецкий с размаху швырнул партнера на пол и с безумными глазами застыл в неестественной, нелепой позе. В чувство он пришел, услышав вопль Стэна, лежавшего на спине возле его ног. Несчастный танцор схватился рукой за правое плечо, и его бледное, перекошенное от боли лицо выражало сильнейшее страдание. Данил в растерянности смотрел на него, не понимая, что же, собственно, произошло за эти несколько секунд. – Стецкий, ты что творишь, сука?! – проорал Громов и в несколько прыжков очутился рядом со Стэном. – Совсем, блядь, умом тронулся, что ли?! – Я ничего не делал, – пролепетал Данил. – Ты человека угробил, тварь! – в ярости крикнул Артур и, грубо оттолкнув его, упал на колени рядом со Стэном. По щекам несчастного парня текли слезы. – Стэн, ты можешь встать? – Не знаю, я, кажется, копчик сильно ушиб, – стиснув зубы, пробормотал Стэн. – Сейчас попробую. – Позовите врача, пожалуйста! – крикнул Громов по-английски. Он попытался приподнять Стэна за плечи. Тот застонал. Артур повернулся к Стецкому и со злобой сказал: – Что стоишь, как истукан? Хоть руку Стэну подай, что ли, помоги мне поднять его. Вдвоем они осторожно подняли парня на ноги. Тот морщился от боли и беззвучно плакал. – Что-то с рукой еще, – прошептал он сквозь слезы. – Артур Евгеньевич, мне кажется, я не смогу сегодня танцевать. У меня поясница отваливается… Простите, пожалуйста. – Стэн, о чем ты говоришь? – воскликнул Громов. – Тебе не за что просить прощения. Извиняться должен этот обалдуй, который тебя уронил. Моли бога, Стецкий, чтобы Стэн отделался ушибами и не повредил позвоночник. Иначе ты залезешь в такие долги на его лечение, что до конца жизни не расплатишься. – Да нет, все будет в порядке, – попытался улыбнуться Стэн и смахнул со лба капли холодного пота. – Кажется, переломов нет. Только что же с выступлением-то делать? – А делать остается только одно, – жестко сказал Артур. – Раз уж вышла такая хрень, то танцевать придется мне самому. Иного выхода я не вижу. Будем со Стецким до умопомрачения репетировать, потому что отказываться от выступления мы просто не имеем права. На нас слишком сильно потратились, чтобы мы подложили такую свинью хозяевам фестиваля. К тому же, тогда нам дорога сюда будет закрыта навсегда… *** Вечером в гостиницу возвращались только Артур с Данилом: Стэна забрали на ночь в больницу. К счастью, ничего серьезного на самом деле не произошло, но сильно ушибленный копчик причинял парню сильную боль при движении, и ему назначили курс интенсивной терапии электрическим током. В верхней части тоже обошлось лишь вывихом плечевого сустава. Стэна должны были отпустить на следующее утро, и танцоры как раз успевали без спешки собраться и уехать в аэропорт. По дороге в отель Громов попросил водителя остановиться перед супермаркетом. Он велел Стецкому дожидаться его в машине, а сам пошел в магазин. Вернулся Артур с огромным пакетом, в котором находилась целая батарея бутылок с вином, фрукты и сыр. – Ты вчера славно расслабился, – сказал он Данилу, ставя рядом с ним пакет, – сегодня моя очередь. Я вдвойне заслужил право на мелкое пьянство. Впрочем, я не жадный, поэтому приглашаю тебя отметить в отеле наше триумфальное выступление, если у тебя нет других планов на вечер. Насчет триумфа он, конечно, иронизировал. Разучить за несколько часов сложнейший номер, который готовился несколько месяцев, было нереально. Вряд ли они смогли обмануть публику, выдавая свои «косяки» за экспериментальную хореографию. В конце вечера, правда, к ним подошел сам директор театра и с улыбкой сказал, что их дуэт был «милым и необычным», но всем было понятно, что это не более чем дипломатическая вежливость и завтра незадачливых русских танцоров забудут навсегда… В гостинице Артур первым делом принял душ и переоделся в домашние штаны и футболку. Пока Данил, в свою очередь, смывал с тела усталость этого безумно сложного дня, Громов накрыл импровизированный отельный стол. Включив какую-то музыкальную программу голландского телевидения, он развалился в кресле с вином в стаканчике, который взял в ванной комнате. Всё без изысков, по-походному. Когда Данил, освеженный водными процедурами, вышел из душа, Артур пил уже третий стакан. Велев Стецкому принести еще один гостиничный стаканчик, он налил в него вина и предложил тост за то, чтобы всегда находился выход из самой безвыходной ситуации. – Я думал, ты догадаешься произнести первый тост за нас, – хмуро сказал Стецкий, усаживаясь на кровать подле Артура и отпивая глоток. – Что ты еще думал? – ледяным тоном вопросил Громов. – Что я предложу тебе заключить в Голландии однополый брак? Не дождешься: меня твои пидовские закидоны уже и без того достали. – Ах, ну что вы, что вы! – с сарказмом воскликнул Данил. – Какие мы натуральные и мужественные. В трусы к мальчикам ни разу не лазили. – Стецкий, помолчи, пожалуйста, а? – устрашающе спокойным тоном попросил Артур, в чьей крови вместе с винными парами начинало сгущаться раздражение. – Если ты мне решил еще и вечер испортить, то тогда лучше свали куда-нибудь опять. Без тебя спокойнее, честное слово. Громов откупорил новую бутылку вина и залпом осушил еще один стакан. Он уставился осоловевшим взглядом в экран телевизора, слушая какую-то попсовую музыкальную поделку и тотально игнорируя присутствие в комнате Данила. Устав от бестолковой музыки, он взял пульт управления и стал переключать каналы в поисках чего-нибудь более интересного. – О-ля-ля! – вдруг с довольным видом воскликнул Артур, наткнувшись на порно-канал. Шел эпизод какого-то горячего фильма, где две грудастые девахи с тугими задницами полировали негру огромный изогнутый член. – Девочки сейчас – самое то. Ай, сучки, что вытворяют!.. Артур впился взглядом в экран и, одной рукой держа в руке стакан, другую небрежно положил себе на промежность. То, что Громов нешуточно возбудился, было видно невооруженным взглядом. То и дело прихлебывая вино, он принялся через ткань массировать пальцами ствол члена и размеренно приподнимать и опускать бедра. – Глянь, глянь, как он ее раком поставил, – бормотал Артур сальным полушепотом, наполовину вытащив свой твердокаменный инструмент из штанов, – интересно, куда он ей сейчас вставит?.. Бля, в жопу пихает… сука, он же таким хером ей всё там порвет… Не, девка, кажется, привычная, кайфует по-тяжелой… А вторая, смотри, ей два пальца в пизду сует и трахает… В эту минуту Стецкий, с ухмылкой наблюдавший за тем, как пьяный Артур тащится от онанизма, простонал высоким дурашливым голосом: – Ах, Стэн, трахни меня, Стэн… Поглубже, мальчик мой, пожестче… Услышав эти слова, Громов вскочил с кресла с перекошенным от бешенства лицом. Не потрудившись засунуть в штаны торчащий член, он устремился к Данилу и с размаху заехал ему кулаком в глаз. От неожиданности тот охнул и упал на подушки. – Что ты сказал, подонок? – проорал он и нанес Данилу еще несколько беспорядочных, мощных ударов в лицо. – А ну, давай, повтори, мразь! – Артур, ты что?! – испуганно закричал Данил, пытаясь заслонить лицо от кулаков разъяренного хореографа. – Перестань! Пожалуйста! – Я тебе, блядь, перестану, – с мрачной угрозой пообещал Громов. Он быстро запер дверь на ключ и погасил свет. Теперь комната освещалась лишь экраном телевизора, да из ванной пробивалась полоска света. – Ты у меня сегодня за все ответишь, тварь позорная... И прежде всего за то, что изуродовал бедного Стэна. Он нанес Стецкому резкий удар под дых. Данил от боли скрючился в постели, не в силах сделать ни вдох, ни выдох, и лишь с ужасом глядел на Артура умоляющими глазами. Тот подошел к столу и, налив себе еще полный стакан вина, залпом его выпил. – Артур, прости меня, пожалуйста, – прошептал Данил, когда к нему вернулось дыхание. – Прости, я не хотел. – Тогда зачем ты это сделал, раз не хотел, а, Даня? – мрачно поинтересовался Громов, снова подходя к постели. – От своей ревности злоебучей совсем охуел? Ты и правда полагал, что мы со Стэном занимаемся сексом? Поэтому решил отомстить нам обоим таким вот образом? В таком случае ты не человек, Стецкий, ты выродок. А выродков нужно учить, как следует поступать с нормальными людьми. Учить их же методами. Артур схватил Данила за руку и стащил с постели. Стецкий сделал резкое движение и выдернул руку, но поскользнулся на гладком полу и, не удержавшись, упал навзничь. Он сильно ударился затылком о поверхность пола – так, что на мгновение у него потемнело в глазах. Громов нагнулся, сгреб Данила в охапку и, подтащив к креслу, поставил его на четвереньки напротив телевизора, из динамиков которого громко и сладострастно стонали порнодивы, а с ними до кучи – их черный жеребец. Артур одним махом сбросил футболку и штаны с трусами и пристроился на коленях позади Стецкого. Он содрал с него шорты и, намочив слюной палец, с силой вогнал его Данилу в анус. Данил вскрикнул и дернулся, но Артур грубо зажал ему ладонью рот и прижал его голову к полу. – Сейчас, маленькая сучка, сейчас ты получишь то, что всегда от меня хотела, – жестко сказал Артур, вынимая палец из Даниловой задницы и пристраиваясь к ней членом. – Не обессудь, я не специалист по анальному сексу, поэтому могу тебя немножко порвать. Если будет больно, заранее прости, я действительно не хотел этого… *** Данила во время полета непрестанно тошнило, у него болела и кружилась голова, он несколько раз вызывал стюардессу с просьбой принести какое-нибудь успокоительное. Артур, который ощущал некоторые угрызения совести за свое ночное буйство, ухаживал за Стецким, как мог: подкладывал ему под голову свою куртку, укутывал пледом, ходил за питьем. Когда они проходили паспортный контроль в России, люди в форме долго и сурово их разглядывали. Действительно, группа танцоров, вернувшихся с зарубежного фестиваля, представляла то еще зрелище. Один хромал и нес руку на перевязи, лицо другого было все в кровоподтеках и синяках, третий же, хоть и целый, вид имел такой, будто только что выбрался из месячного запоя. У выхода из аэропорта Стэн попрощался с компанией: за ним приехали родственники на машине. Когда он уехал, Артур обратился к Стецкому: – Данил, наше дальнейшее общение, скорее всего, невозможно. Поэтому, пожалуйста, никогда больше не приходи на мои занятия, не звони и не ищи со мной встреч. Я бы хотел навсегда вычеркнуть тебя из своей жизни. – Артур, любимый, со мной нельзя так поступать, – дрогнувшим голосом прошептал Данил, и глаза его непроизвольно наполнились слезами. – Это неправильно. И ты это скоро поймешь. – Может, и неправильно, но я принял решение, – отрезал тот. – Прощай.