I love you kid

Пока Том, то и дело почти нарушая правила, едет к особняку Роберта, в голове у него крутится более десятка вариантов их встречи. Количество приличных среди них гордо стремится к нулю. В конце концов, они слишком давно не виделись, чтобы можно было рассчитывать на что-то приличное. И да, это приличное Тому нахрен не нужно. А вот что же ему нужно, отлично знает некто Роберт Джон Дауни-младший. И именно поэтому буквально через секунду после того, как Том переступает порог его дома, он всей спиной ощущает прохладную поверхность стены в коридоре, в которую его с размаху вжимают. Роберт сильный, Роберт жадный, Роберт истосковавшийся. Том нетерпеливый, Том податливый, Том истосковавшийся еще больше. Том считает, что они определенно нашли друг друга. Роберт с ним более чем согласен. Обычно Роберт с ним в постели был пусть властным, но очень осторожным и бережным. Роберт ласкал его, как хрустальную вазу, и брал, как семнадцатилетнюю девственницу. Тем сильнее сейчас колотится в висках Тома от того, как, наплевав на все, Роберт почти зло рвет его белую футболку и жадно припадает губами к обнажившейся груди. — С ума сошел? — полузадушенно выдыхает Том, отчаянно пытаясь устоять на подкашивающихся ногах. — Как я возвращаться буду?! — Я тебе десять футболок куплю, — рычит Роберт, на миг отрываясь от терзания Томовой кожи, — а здесь ходи голый. Так ты намного красивее. И вновь вгрызается в вожделенное тело, так неистово и голодно, что Том быстро перестает осознавать, куда именно. Лицо, шея, плечи, грудь — все горит и зудит. Роберт везде и нигде. Тому мало-мало-мало. Тому надо больше. Тому надо Роберта. Целиком и полностью. От кончика фирменной бородки до обрывков снов и мыслей. — Роберт… Господи, Роберт… — почти уже ничего не соображая, обхватывая дрожащими руками напряженную шею, стонет он. — Как я без этого столько времени? — Хуево, вот как! — отрезает Роберт, втискивая его в стену так, что, черт, это реально больно! Глаза его полыхают каким-то совершенно нечеловеческим блеском, и Том невольно преисполняется бурлящего восторга. Это все он! Это из-за него Роберт вот такой! Господи, да здравствуют Сони и Дисней, благодаря заморочкам которых он сейчас здесь! Рубашка Роберта никак не вылезает из-под ремня, и Том громко шипит «Бляяять», дергая мерзкую ткань, не желающую поддаваться. Роберт рычит: «Не смей пачкать свой прелестный ротик! У меня на него большие планы!» и тут же затыкает его поцелуем. Тому не хочется молчать. Тому хочется орать, кричать, визжать обо всем, что он чувствует. Обо всем, что его, наверно, испепелит прямо сейчас, как приснопамятного Паркера. Да так эффективно, как никакому Таносу не снилось! Это же несправедливо, что мир не узнает, как охрененно можно себя чувствовать! Мир определенно заслуживает знания об этом. Но попробуйте произнести хоть что-то, когда горячий язык Роберта Дауни вылизывает ваш рот, торопливо скользит по небу и зубам, жестко сминает ваш собственный язык и проникает так глубоко, что это уже смахивает на минет! Черт, да ради такого Том, кажется, вообще согласен больше никогда и ничего не говорить! Сквозь колыхающееся багровое марево возбуждения он с трудом осознает, что на нем нет не только разодранной футболки, но и джинсы уже болтаются где-то внизу. Ему хочется возмутиться, что сам-то Роберт так и стоит перед ним полностью одетый и что его это ну вот ничуть не устраивает. Он сторонник равноправия в отношениях, черт подери! Но тут рука Роберта ложится на его отчаянно взывающий о ласке член, и Тому резко становится начхать на все идеи равноправия в мире. В конце концов, если Роберт не понимает, какой вулкан ощущений порождают прикосновения горячих рук к обнаженной коже, то это проблемы Роберта. Ему же хуже. А Тому лучше. С каждой минутой все лучше и лучше. Ему, блять, настолько лучше, что он стонет в голос. Да какое там стонет! Всхлипывает, скулит, задыхается на вдохе и снова кричит. Пальцы Роберта, сжимающиеся на члене, пальцы, двигающиеся глубоко внутри, язык, ввинчивающийся внутрь ушной раковины, тяжелое дыхание, опаляющее висок… Обычно Тому, чтобы кончить, хватает и половины этого сумасшедшего списка. Совершенно потерявшийся и плывущий среди цветных кругов на обратной стороне плотно зажмуренных век, он чувствует, что вот-вот оно нахлынет. Горячей, растворяющей все и вся, несущей освобождение волной. Но точно так же он знает, что так легко и просто не отделается. Роберт не обманывает его ожидания. Том даже не успевает заметить, как оказывается вжат лицом в уже давно нагревшуюся стену. Его волосы немедленно стискивают пальцы Роберта, которые давят на затылок с такой силой, что надо бы возмутиться. Но сегодня Том определенно не способен ни на что подобное. А когда пальцы в заднице, пусть и ожидаемо, но все равно внезапно сменяются членом, Том становится неспособен почти ни на что вообще. Только беззвучно втягивать ставший сухим и колючим воздух. Только царапать пальцами жесткое покрытие этой стены, самой лучшей стены в мире. Только пытаться отрешиться от дурманящей боли, мечущейся на грани режущего удовольствия. Только бесполезно пробовать подаваться назад, ведь Роберт тут же вдавливает его тело обратно и проникает еще глубже. Только парадоксально стараться одновременно подаваться еще и вперед, навстречу резким движениям руки Роберта вверх и вниз на своем члене. А еще взорваться изнутри, утратить связь с реальностью и бессильно уткнуться лбом в стену, когда волна все же затапливает его с головой. И протяжно, бесконечно, на одной ноте тянуть: «Робееееееерт…» он способен тоже. Кто бы мог подумать, что и у него есть суперспособности… *** — Хочу гранатов. И мартини. Холодного-холодного… Какой-то маленькой, неугомонной частью сознания Том чувствует себя пустоголовой, расфуфыренной фифочкой, но львиной доле его разума на это откровенно пофиг. Он валяется среди смятых простыней на широкой кровати в спальне Роберта Дауни. Ему уютно и тепло, ему спокойно и радостно, он оттрахан и ублажен так, как ни снилось ни одному султану с их гаремами. Ему, черт возьми, хорошо, и все тут! И да, ему хочется понежиться и покапризничать. Имеет полное право, если подумать. — Что за сочетание? — насмешливо косится Роберт, вылезший из постели пару минут назад и щеголяющий перед расслабленным Томом в одних домашних брюках. Том невольно улыбается и сам себе сейчас напоминает уже не глупую фифочку, а сытого и довольного жизнью кота. Осталось только от полноты чувств мурлыкать начать. Господи, как же ему хорошо… Как же он вот именно сейчас, вот в эту самую минуту, вот в этом самом доме — счастлив. И как же, как же, как же, ему хочется поделиться этим счастьем со всем миром! — Похер на сочетание, — улыбается он, лениво потягиваясь. — Хочу. — Ну если хочешь… Роберт многозначительно замолкает, выуживает откуда-то с пола телефон и, поглаживая Тома по обнаженной лодыжке, делает заказ. Через секунду несчастный телефон летит обратно, а его хозяин нависает над податливо раскинувшимся любовником и медленно потирается о него всем телом. — Слово «хочу» в твоих устах, карапуз, оказывает на меня удивительное влияние, — томно шепчет он, покусывая мочку уха. — В самых разных смыслах этого слова. Мысль приходит неожиданно, но так веселит Тома, что тот еле удерживается, чтобы не прыснуть. Он юрко выворачивается из-под Роберта и быстро откатывается на другой край кровати. — Не-не-не! — назидательно воздевает он палец. — Никаких «хочу». Я устал. Я хочу вина, отдыха и инстаграма. Не ожидавший такого подвоха Роберт недоуменно смотрит на него, сомневаясь в том, все ли правильно услышал. — Повтори-ка, карапуз, а то меня, похоже, слух подводит. Ладно, вино, ладно, отдых, но ты только что сообщил, что променял меня на инстаграм?! Сноровисто выбравшийся из кровати и внезапно быстро отыскавший свои джинсы, Том не может удержаться от хохота, втискивая левую ногу в штанину. — Жизнь жестока, Роб, смирись. Лучше дай мне что-нибудь на себя напялить. Помнится, ты мне десять новых футболок обещал. Я не жадный, соглашусь на одну. Недовольно ворча себе под нос, Роберт вытаскивает из шкафа черную футболку и приносит ее своему несносному любовнику. За это время тот успевает быстренько залезть в инстаграм, пролистать ленту и почитать очередную кучу теплых слов поддержки в комментариях. Роберт протягивает ему одежду, а затем обнимает со спины и кладет подбородок на плечо, читая вместе с ним с экрана. Том даже не думает прятать телефон. Даже если бы он читал не публично видимые послания, а личную переписку, и тогда у него не было бы тайн от Роберта. Ни единой. Роберт сам — его главная тайна. Тайна, которую так хочется приоткрыть для мира. Он точно знает, насколько это самоубийственное желание взаимно. — Давай порадуем фанатов, — произносит он негромко и тихо хмыкает, сам обалдевая от смелости этой идеи. — Разместим парочку наших фото, а? Они так переживают за меня, за Паучка в мире Марвел. Они столько мне хорошего пишут, что я не могу просто, внутри дрожит все от благодарности! А если мы сфоткаемся вместе… Ох, ты представляешь, что это будет? Вот именно сейчас, пока вокруг эта хрень?! Он готов к отказу, конечно же. Совместных фото, особенно в неофициальной обстановке, у них не было уже бог весть сколько времени. Официальных поводов для съемки не находилось, а показывать всему свету, что Том Холланд и Роберт Дауни замечательно общаются и вне съемочной площадки, ни один не горел желанием. Но вот сейчас счастье, бурлящее шумными пузырьками в венах, сталкивается с дикой обидой и разочарованием от истории с Паучком. Гремучий коктейль требует совершенно экстраординарного выхода. Он бы понял Роберта, если бы тот отказался. Правда, понял бы. И наверно, даже не обиделся. Во всяком случае, приложил все силы для этого. Но Роберт в очередной раз доказывает ему, что Том не зря до одурения влюбился именно в этого невероятного мужчину. Он чмокает притихшего Тома во взмокшую макушку, легко встает и непринужденно бросает: — Ты футболку собираешься надевать или нет? Или решил добить своих фанатов своим нереальным прессом? Ошарашенный Том вскидывает на него глаза и силится что-то сказать. Впрочем, он моментально понимает, что на сей раз красноречие ему вдруг изменило, и принимается торопливо, путаясь в рукавах, натягивать одежду.  — Кстати, у меня есть отличная идея для фото и для того, чем нам занять свои руки. Пока Том, чертыхаясь, побеждает футболку, Роберт скрывается за дверью. Проходит совсем немного времени, прежде чем он, сияя улыбкой победителя, вновь возникает перед Томом и гордо демонстрирует свою находку. Тот призывает на помощь всю свою выдержку, чтобы не заржать. — Ты серьезно?! Роб, ты вот сейчас серьезно??? Фигурки?! — Именно! Роберт выглядит абсолютно довольным собой и полностью уверенным в том, что он делает. И Том не может не заразиться его настроением. — Держи, — Роберт протягивает пластикового Тони Старка, запакованного в броню. — Разрешаю прилюдно его потискать и вообще… Творить с бедолагой всякие непотребства. Том придирчиво оглядывает фигурку и весело щелкает Железного человека по лбу. — Идет! В свою очередь мы с Питером тоже не имеем ничего против непотребств, мы вообще непритязательные и скромные. Наскоро запихав телефон в карман, Роберт тащит Тома к неприметному выходу в просторный двор, когда последний спохватывается. — Эй! А селфи-палку ты взял?. — А нету, — спокойно отвечает Роберт, ничуть не замедляя движения, — старая сломалась, а новую купить руки не доходят. — А как тогда фоткаться? — он не на шутку огорчается. — Я хочу вместе! И чтобы совсем с непотребными непотребствами! А все это в простое селфи вряд ли влезет… — Не переживай, малыш, мы точно что-нибудь придумаем. Мир ждет непотребств, мир их получит! Усмехающийся Том не имеет никаких оснований ему не верить. Это же Роберт Дауни-младший, а он всегда делает то, что обещает.