Тепло наших сердец

Вот и закончился мой короткий отпуск, пронесшийся, как одно мгновение. Не передать словами, как мне не хотелось возвращаться к тренировкам. Сам бы не поверил, если бы кто-нибудь сказал мне о том, что я не захочу выходить на лед, но сейчас единственное, чего мне хотелось, кого мне хотелось – Саша. С ним я был готов на все, с ним все было интересно и захватывающе. Я бы даже хоккейную форму надел, если бы он захотел, но он сразу обозначил свое мнение – поиграть со мной ему было бы, безусловно интересно, но хоккей – игра жестокая и жесткая, а он совсем не хочет, чтобы кто-нибудь сделал мне больно. Алекс воспринимает меня как нечто хрупкое и слабое – много слабее, чем я есть на самом деле, но от него приятно принимать вызванную этим фактом нежность и заботу, хотя иногда приходится напоминать, что я вовсе не хрустальный. Всего неделя прошла, а как будто маленькая жизнь. И в голове не укладывается, что всего лишь за семь дней человек стал мне родным, стал неотъемлемой частью моей жизни, занял все свободное место в сердце, стал магнитом для моих глаз. Все мысли в моей голове как у влюбленной девчонки, я осознаю, что веду себя глупо, но ничего не могу с собой поделать, хочется улыбаться, петь, а ещё – рисовать. Рисовать я любил с детства, но мама посчитала, что это недостойное занятие, поэтому, отчасти и отдала меня в спорт, который занял главное место в жизни, так что ни на что иное времени не оставалось, а в свободное время ничего не хотелось, но сейчас, рядом с Сашей, я вновь взялся за карандаш и все мои рисунки были о нем, для него. Я любовно вычерчивал скулы, выводил плавную линию рта… старался воспроизвести на рисунке все то, что я так люблю в этом сильном, удивительно терпеливом и нежном мужчине. Но я понимаю, что жить одним им – неправильно, поэтому послушно собираю сумку и иду в дом спорта. В раздевалке я предсказуемо встречаюсь с Заречным и Сильевым. - Ой, какие люди! – тянет Заречный, ухмыляясь. – Светится, как елка новогодняя. Что, Тимочка, у кого-то был секс? - Ага, - улыбнулся я. – И тебе советую. Глядишь, вместе со спермой дерьмо из характера выйдет. Слава ошарашено на меня уставился, а Сильев не смог сдержать смеха. Раньше бы я промолчал, но теперь молчать не хотелось, тем более, что у Сашиных друзей я прошел целую школу сарказма. Кот мне даже целую тетрадь с ругательствами выдал – нельзя же, говорит, таким одуванчиком быть, иногда надо и ругнуться уметь. А я ему в ответ такую нецензурную тираду выдал, что он без вопросов тетрадь забрал, а потом вернул с просьбой дополнить. Это очень обманчивое мнение, что люди спорта сплошная интеллигенция – если б портовый грузчик на тренировку заглянул, особенно в преддверии соревнования, у него бы уши в трубочку завернулись. Заречный так и не нашел, что мне сказать, поэтому на лед я вышел, чувствуя себя победителем. Вышел на лед и почувствовал – соскучился-таки, не хватало этого. Откатал свою старую программу и понял, хочется нового, чего-то страстного и чтобы музыка как дополнение движениям, как часть рассказа. - Приятно смотреть на тебя, сияешь. И впрямь что ли, нашел кого? – улыбнулся проницательно тренер. Вадим Георгиевич всегда ко мне относился хорошо, почти как к сыну, и врать я ему никогда не умел, да и не было в этом смысла. - Да. - О, и кто этот человек? - Мужчина, - кратко ответил я. - Понял, вопросов больше не задаю, - рассмеялся Вадим Георгиевич. – Хотя руку я бы ему пожал. Давно я тебя таким не видел: не идешь – летишь, глаза сияют. Даже по манере на льду видно… давай-ка, старую произвольную откатай пару раз и над новой подумаем. *** - Соскучился по тебе, будто целую неделю не видел, - Алекс провел ладонями по моему лицу, лаская. – И как я раньше без тебя жил? - Плохо, - улыбнулся я. - Точно. А с тобой – хорошо. Не передать словами, как. Я тут же потянулся к нему за поцелуем. Когда-нибудь, наверняка, все это пройдет: это пронзительное чувство нежности в груди, эта страсть, эти яркие эмоции – но пока не исчезло, грех этим не воспользоваться. - Тим, переезжай ко мне? - Я и так у тебя поселился. - Да, но за вещами в свою квартиру возвращаешься. Не хочу, чтобы ты на две квартиры жил, хочу тебя рядом. Что я мог сказать? Свою квартиру я любил очень, но теперь слово «дом» ассоциировалась у меня с Сашиной квартирой, потому что там в каждой вещи чувствовался он, его характер. А я… да все со мной понятно, совсем с ума сошел, на почве влюбленности. А первая любовь и должна быть такой, чтобы крышу сносило, чтобы уверенность была, что любовь первая и единственная, что никого другого не захочется никогда. - Значит, вещи нужно забрать. Только я все равно буду иногда к себе возвращаться, потому что… - Не объясняй. Нужно, так нужно. И одергивай меня иногда, а то я тот ещё собственник – мне бы волю, за семью замками бы запер, никому не показывал, сам бы любовался. - А на цепь бы посадил? – спрашиваю игриво, потому что чувствую Сашин настрой. - Эти извращенства не по мне, - отмахивается Саша. – Хотя, надо признать, звучит заманчиво. И вновь поцелуй, уже такой, после которого на людях, обычно, одежды не остается. - Голодный? – находит в себе силы спросить Алекс. - Да. Только не так, как ты думаешь, - лукаво улыбаюсь и кладу ладонь ему на ширинку, сжимая внушительный бугор. И откуда что берется? Всё-таки, как гормоны на человека действуют… - Значит, пора ужинать, - прохрипел Саша, подхватывая меня на руки.