Душа, что сама по себе

      Опустилась ночь, когда за ней пришли. Рей умылась, надеясь смыть с лица следы слез, и даже постояла немного под душем — было забавно на самом деле смотреть, как вода падает сверху, и ловить ее ртом.       По крыше здания стучал дождь. Глухой раскат сотряс стены — миловидная тви’лека, явившаяся, чтобы проводить Рей, и представившаяся как Йул, назвала его громом, рассказав, что после него иногда появляются молнии. Молнии Рей видела раньше — они прорезали небо над пустыней в сезоны, когда жара становилась невыносимой. Но на Джакку не бывало дождей.       — Твои родители приготовили пир по случаю твоего возвращения, — добавила Йул — у нее была ярко-розовая кожа, по фигуре складками струилось бежевое платье, подол которого подметал пол, а гладкие лекку обвивали серебряные обручи.       — Пир? — заморгала Рей.       — Верно, пир — тебя ждут блюда со всех уголков Спинтира, — тви’лека улыбнулась Рей, оглянувшись через плечо. — Тебе понравится.       Едва ли. Уж точно не под одной крышей с Кайло Реном. Он чудовище.       Собравшись, Рей последовала за тви’лекой: они спустились по лестнице, пересекли какой-то большой зал и очутились в помещении поменьше. Здесь было немного сумрачно, но вокруг длинного стола в центре стояли мягкие кресла, а запах свежеподжаренного мяса и овощей сразу привлек внимание Рей.       Стол ломился от всевозможной серебряной утвари, между которой высились бутылки с чем-то крепким, однако вся еда казалась чужеродной: бесконечные виды красного и белого мяса, овощи всевозможных цветов… Рей настолько заворожило это зрелище, что она не сразу заметила своих родителей, с каменными лицами сидевших на местах на противоположных концах стола.       Аррецина не сводила взгляда с серебряной тарелки перед ней. Ее щеки и глаза казались покрасневшими, а длинную бледную шею охватывал странный потускневший след, как от пурпурного синяка. Она слабо улыбнулась, поймав взгляд Рей, но Титус не моргнул и глазом. Он уже вовсю приступил к трапезе.       Кайло Рен сидел напротив — без шлема, перчаток и плаща. Рей медленно опустилась в предназначенное ей кресло, и Йул подвинула его поближе к столу. Кайло улыбнулся и приглашающе повел рукой:       — Ты, должно быть, проголодалась. Угощайся всем, чем пожелаешь, дорогая.       Она покосилась на родителей. Аррецина ободряюще кивнула, а тви’лека тем временем уже принялась накладывать еду на тарелку Рей. Она помедлила, не зная, как себя вести, не надо ли подождать? Пища источала такие ароматы, что Рей была готова с головой нырнуть в любое блюдо.       Улыбка Кайло стала шире:       — Не стесняйся. Тебе не нужно дожидаться разрешения.       Отринув последние претензии на малопонятный этикет, Рей навалила себе еды с каждого блюда. По пальцам потекли соки, и она с наслаждением их облизала, слыша, как урчит в животе, пока присутствующие, похоже, наблюдали за ней, как за животным в зверинце.       Не обращая на это внимания, Рей наполнила тарелку до отказа и без малейших угрызений совести принялась рыться в ней руками. Выглядело, наверное, не очень, но Рей это не заботило. Еда была вкусной, такого она прежде ни разу не пробовала, когда ей доводилось унимать вечный голод в животе. Просто божественно!       Опершись на подлокотник, Кайло, наблюдающий за ней с той же улыбкой, погладил верхнюю губу указательным пальцем и посмотрел искоса на ее мать.       — Не стоит так откровенно глазеть, Аррецина, — попрекнул он. — Это невежливо, — Кайло пожал плечами и наклонился, аккуратно разрезая стейк. — Нет ничего удивительного в том, что изголодавшийся ребенок набросился на еду, как дикий зверек. Десять лет на содовом пайковом хлебе с любым сотворят такое.       — Я уже говорила тебе, что сожалею, — зажмурившись, Аррецина вздрогнула, в ее глазах блеснули слезы. — Я совершила ужасную ошибку — я хотела ее защитить.       Кайло небрежно откусил мясо, наколотое на вилку, с улыбкой глядя на плачущую Аррецину.       — Мне известно, что ты сожалеешь, — не отрываясь от еды, он с самодовольным видом поднял брови. — Мне просто нравится это слышать.       — Когда ты уезжаешь? — отрывисто спросил Титус. — Ты явился сюда продемонстрировать нам, что забираешь ее, так когда ты заберешь ее и уедешь?       Рей притормозила, начав жевать медленнее, и скользнула взглядом по всем троим. Кайло знаком велел ей не отвлекаться, и она не собиралась возражать. Набив рот, Рей исподтишка окинула взглядом стол, пытаясь сообразить, как бы стащить еды про запас.       Свет камина отражался от высоких подсвечников на столе, бросая призрачный отблеск на неправильные черты лица Кайло. Ухмыльнувшись Титусу, он вернулся к стейку, а тенью подошедшая Йул подлила вина в его бокал.       Прогремел гром, следом молния расколола небо, и Рей застыла при виде падающих на землю капель дождя за окнами. Потрясающе… Красиво…       — Прежде всего нам нужно устроить свадебную церемонию, Титус, — произнес Кайло, будто говорил о чем-то само собой разумеющемся. — Я еще не уверен, где бы мы хотели провести медовый месяц, но мне всегда нравилась верхняя башня. Там тихо, уединенно.       Рей вздернула голову:       — Я не собираюсь выходить за тебя замуж.       Титус со стуком опустил вилку и резко отодвинулся от стола. Он вышел из зала, не сказав более ни слова, и Кайло неопределенно махнул рукой.       Из темноты материализовался Джер’Джо. Он безмолвно последовал за Титусом, а его пост заняла Ула, которая вперила безучастный взгляд в стену напротив. Смотрелось жутковато.       Кайло взял себе еще мяса и наколол на вилку нарезанные кубиками овощи. Аррецина возила вилкой по тарелке, избегая смотреть на кого-либо из присутствующих.       — Ты хотела выйти за меня замуж, когда была маленькой, — Кайло чуть наклонил голову, изображая любопытство: — Что изменилось с тех пор?       — Я не знаю. Ты… ты вложил мне в голову фальшивые воспоминания.       Кайло искоса глянул на ее мать:       — Аррецина, будь добра, проясни ситуацию для своей дочери. У нее сейчас сложный период восстановления памяти. — По залу пробежала незримая рябь, Сила пришла в движение, хлесткая и острая, и Аррецина внезапно хрипло закашлялась, словно потеряв возможность дышать. — Должно быть, дело в том спайсе, который ты дала ей перед тем, как вышвырнуть прочь.       Рей быстро замотала головой:       — Не трогай ее! Пожалуйста! Я просто ничего этого не помню… И я не хочу замуж. Вообще ничего этого не хочу.       Сейчас ей хотелось лишь вернуться на Джакку и ждать, и чтобы ее родители оказались обыкновенными людьми, которые волей случая совершили ужасную ошибку.       Кайло отпустил Аррецину, и та шумно втянула воздух, все еще держась за горло. Йул прикрыла глаза, явно борясь с желанием кинуться на помощь госпоже.       Кайло вернулся к еде, а Рей, сглотнув комок в горле, вдруг поняла, что не очень-то хочет есть.       — Ты придешь в себя, — пообещал Кайло после короткой паузы. Он приложил салфетку ко рту и вытер руки, а Йул забрала его тарелку. — Мы продолжим раскапывать твое прошлое, и ты вспомнишь свою любовь ко мне.       — И, несомненно, не вспомнит ничего другого! — сплюнула Аррецина. — Например, как ты затащил ее к Темному Источнику, и она заболела, или как похитил ее, или…       Сила накинулась на нее, за горло придавив к спинке кресла. У Кайло дернулось веко, и он пошевелил пальцами в воздухе, претворяя в жизнь незримое удушение. Бледное лицо Аррецины покраснело, и у Йул, наблюдавшей за этим, затряслись губы. Вот от чего, похоже, был тот след.       Аррецину вытряхнуло из кресла — она жестко ударилась о пол, и Йул поспешила помочь ей подняться на ноги. Аррецина схватилась за нее и протянула руку к Рей, но невидимая сила откинула ее, заставляя прижать ладонь к груди.       — Не трогать, — предупредил Кайло. Он бросил на нее раздраженный взгляд и, потягивая вино, отмахнулся: — Будешь говорить с дочерью, когда я сочту нужным. Отведи ее в башню, Йул, и ты ступай с ними, Ула.       Все покинули зал, оставив Рей наедине с Кайло. Она смотрела, как мать и ее сопровождающие поднимаются по лестнице, и затем повернулась к Кайло.       Он закатил глаза и покачал головой. Залпом осушив бокал, поставил его на стол, поглаживая тонкую хрустальную ножку кончиками пальцев. В темноте его внушительная фигура казалась еще больше.       — Ты любишь меня, — он пристально посмотрел на бокал, но в следующий миг обратил взгляд на Рей. — Я удостоверюсь в этом.       Аппетит у Рей окончательно пропал, она отодвинула тарелку и вытерла руки салфеткой. Неприятное чувство неотвратимости и осознание того, что выхода нет, начало постепенно приходить к ней, как и то, что этот кошмар — ее новая реальность.       Кайло поднялся, обошел стол и предложил ей руку. Рей сделала вид, что не заметила этого, и встала, направившись единственным знакомым маршрутом, которым ее сюда привели, через большой зал. Уже стемнело. Ее тихие шаги по плитам на пути к лестнице звучали так гулко.       По ногам поползло покалывающее чувство, заставившее Рей остановиться как вкопанную. Она распахнула глаза, пробуя сопротивляться, но не могла шелохнуться.       Император приблизился к ней бесшумно, как призрак. Ее тело оцепенело, едва его пальцы легли ей на талию и скользнули по бедру к животу. В следующую секунду он встал на ее пути, нависая над ней и отбрасывая длинную тень, заслоняющую свет луны.       Его указательный палец провел по плоскому животу Рей. Он не спешил, потому что знал — она не могла убежать. Рей задышала чаще, и Кайло заговорил мягким заговорщическим тоном:       — Я знаю, — произнес он, — это для тебя в новинку, — его палец — и безотрывный взгляд — проследил линию по ее груди до впадинки ключицы. — Но ты привыкнешь — к этой еде, к этой одежде, к невыносимым родителями. И приучишься любить меня.       Рей поморщилась, ощутив, как его ладонь легла ей на горло, нежно сдавливая. Он приподнял ее голову, заставляя посмотреть на него. Кайло вскинул брови, и под его непроглядным голодным взглядом Рей прекрасно поняла, чего он хочет.       Она стиснула зубы:       — Ты… не… посмеешь.       Он притянул ее ближе. Свободной рукой скользнул по ее бедру выше и сжал, вынуждая прижаться к его твердому животу. Кайло потерся носом о ее волосы, и по коже Рей побежали мурашки.       — Я могу делать все, что захочу, — прошептал он. Огромная рука отпустила ее горло и медленно сползла вниз, обхватывая грудь так, что большой палец невесомо погладил сосок. Рей осознала, что дрожит. — Я могу согнуть тебя над столом, если захочу. Могу заставить твоих родителей смотреть.       — Не… надо…       Он тихо засмеялся, словно это была удачная шутка, и аккуратно сжал ее грудь, пробуя на ощупь ее форму и размер.       Большой палец задевал сосок при каждом поглаживании, и Рей вздрагивала от незнакомых прикосновений. Было не так уж плохо — по-своему даже расслабляюще, но внизу живота зрело странное напряжение. Она смущенно поежилась, и это не осталось незамеченным.       — Довольно приятно, не правда ли? — прошелестел Кайло, медленно поглаживая ее спину. Его губы коснулись ее подбородка, провели вниз по шее. — На днях я приду к тебе в спальню и покажу еще больше.       — Я не хочу больше, — пробормотала Рей.       Он крепче прижал ее к себе, и она почувствовала, как что-то упирается в живот. Его губы были у самого ее уха.       — Меня это не волнует. Я все равно тебе покажу.       Затем Кайло неожиданно выпустил ее и, взяв за руку, повел наверх, к ее спальне. Рей торопилась за ним, чувствуя, как в животе нервно порхают бабочки, и не могла избавить от нехорошего предчувствия. Это было хуже бесплодного ожидания на Джакку. Истина оказалась куда страшнее.       Кайло улыбнулся, пропуская ее в комнату. Ящик комода открылся сам собой, из него выплыла зеленая ночнушка, аккуратно сложившаяся на кровати. Потом этот ящик задвинулся, и открылся верхний, битком набитый разнообразными трусиками и лифчиками, которых Рей в жизни не носила. Она почувствовала, как вспыхнули ее щеки, когда поверх ночнушки приземлились красные трусики.       — Я не хочу этого делать, — повторила она и, обернувшись, увидела, что Кайло наблюдает за ней от двери. — Почему ты не можешь найти себе другую жену?       Он поднял брови, и дверь стала медленно закрываться.       — Другой быть не может, Рей. Только ты.       Дверь захлопнулась, щелкнул замок.       Рей дрожащей рукой смахнула с постели ночнушку с бельем и забралась под толстое одеяло, решив спать голой. Снаружи по-прежнему лил дождь. Оконные ставни плавно затворились.