Кислород

      Босой еще раз дернул на себя края ветхого матраца, разъеденного временем и сыростью, накопившейся за несколько лет протекающими, а порой и грубо оборванными трубами. В воздух поднялась тучка пыли, оседая на спутанных волосах экземпляра в маске. Клон комично тряхнул грязной головой, разбрасывая ту же пыль по округе, продолжая ее застывший круговорот по камерам. Босой бросил матрац, с тугим звуком шлепнувшийся о железную койку, и полез пальцами к слезящимся глазам, наткнувшись на маску и опустив от обиды плечи. Затем снова ухватился за порванный матрац, уперся пятками в плитку и продолжил работу, вновь потерпев поражение в неравной схватке. Маска оглянулся в поисках подмоги. Его взгляд блеснул недовольством, остановившись на 2.4. Тот проводил пальцами по шершавой, облезлой стене, натыкаясь на потекшие, но успевшие впитаться бордовые пятна и полосы. Один из следов он видел и раньше, множество раз блуждая по коридорам старых камер. То были пять кровавых полос, тянущихся с середины стены к полу. Пять пальцев, принадлежащих клону прошлой партии, что, вероятно, так же как и он сейчас, оступился от предначертанной ему настоящими людьми дорожки, шагнув в глубокую темную пропасть и ускорив свою учесть. 2.4 потянулся к этим полосам и приложил пальцы к каждому из следов. Большой палец, указательный, средний, безымянный. Клон остановился и проморгал, надеясь на глюки или галлюцинации. Где же пятый? Экземпляр отдернул руку от стены и пошевелил своими четырьмя пальцами. Маска, отчаявшись от безнадежных попыток самому дотащить матрац до выхода, а то и до убежища, от мысли о котором у него пробежала стайка мурашек, заглянул через плечо 2.4. Тот наконец обратил на помощника внимание и, проведя большим пальцем по остальным трем, смахивая пыль подобным вычурным образом, подошел к злосчастному матрацу и, ухватившись за один из краев, дождался того же жеста от Маски. Под покровом ночи двое экземпляров, позабыв сон и осторожность, несли на своих плечах трупик, Богом и лаборантами забытый в заброшенной камере, а на деле лишь старую пыльную лежанку для настоящих покойников. В какой-то момент 2.4 остановился. Маска, идущий спиной, которому оставалось надеяться лишь на острое чутье своего лидера, также замер, но не сразу, а сделав еще пару кротких шагов назад. Он, в преддверии худшего, обернулся. У люка убежища, так крепко опираясь обеими ладонями на набалдашник трости, что ее конец впился в каменистую землю и проделал небольшое углубление, устремив взгляд на ярко горящую белую точку в небе, не дрогнув ресницами, стоял палач, купаясь в ночном свете, напоминая белую готическую горгулью в своей недвижимости и бесчувствии. 2.9 стоял без респиратора. Он и не дышал. Сжатые в тонкую полоску губы не приоткрылись, грудь не вздымалась и не опускалась. Лидер, жестом отдав Босому команду нести матрац внутрь, встал рядом с палачом, оказавшись на полголовы выше. Он не то что сложил руки, скорее вцепился пальцами в свои же плечи. И тоже поднял взгляд на луну. 2.9 двинулся. Он сделал шаг, еще, продолжая опираться на трость, ускорился. Побежал. Остановился. Перед ним, так близко, но в том же время далеко, виднелись серые прямоугольники спящего города. Он хотел сделать еще один шаг, но не смог. Он уткнулся в прозрачный купол. Он ощупал его пальцами, затем ладонью провел снизу доверху. Территория лаборатории была окружена крепким и прозрачным куполом по всему периметру. Это отделяло ее от той мертвенной пустыни, за которой виднелась жизнь. Это не давало девиантам сбежать и погибнуть по пути к цивилизации, всегда оставаясь на видном месте. Это задерживало незначительный процент кислорода внутри. Выход и вход был лишь один, никем не охраняемый. Но воспользоваться им можно было лишь с пропуском, встроенным в бейджи работников лаборатории. Лидер застал Маску за перевязкой «чепцом» головы пострадавшего дефектного, что уж был уложен на доставленный матрац. Его четырехпалые руки действовали так быстро и искусно, словно Босой всю жизнь готовился к подобной ситуации. 2.4 мог поклясться, что видел на его губах легкую улыбку. — Откуда у тебя бинты? — 2.4 опустился на корточки, с неподдельным вниманием наблюдая за работой помощника. Маска пожал плечами, а затем, осознав вопрос, похлопал глазами. — Мне их доверили, — Маска говорил уверенно, даже с необычайной, несвойственной ему легкостью, — Меня хотели обучить на санитара. Он убрал руки в карманы и мечтательно уставился в потолок. — Новая модель. 2.4 встал и взялся за эфес шпаги, отчего Босой заметно пошатнулся. Лидер положил шпагу лезвием на правое плечо Босого, затем, подняв над его головой, на левое. — Назначаю тебя нашим доблестным санитаром. Вся эта ситуация была настолько странна для обоих клонов. Маска, хоть и осознав добрые намерения его лидера, не понимал его действия, ставшие для него настоящей загадкой, над которой он долго еще ломал голову, а 2.4 действовал совершенно инстинктивно, опираясь на смутные, неизвестно, откуда пришедшие, образы в его голове. И все же, это напоминало игру. Это не казалось чем-то серьезным, но это было действительно значимым жестом для клона, за которым впоследствии укрепилось короткое, но твердое имя «Док». Мирное времяпрепровождение девиантов в убежище прервал его самый первый обитатель, отшельник, сросшийся с этим местом так, что, казалось, только от его настроения зависит, свалится ли потолок на головы непрошенных гостей. Красноглазая тестовая модель, прежде дремлющая в углу помещения, поднял руки и потянулся, отчего все его кости издали хруст. Он драматично скинул с себя потрепанный плащ. Босой, не ведавший, что в убежище все это время присутствовал еще один экземпляр, прикрыл рот руками, а от мимолетной встречи с единственным кровавого цвета глазом, дрожащими и неточными пальцами нацепил на себя респиратор и с яростно колотящимся сердцем вылетел из убежища, оставив безрассудного в своих поступках лидера и дефектного на грани смерти наедине с пятибалльным монстром. 0.0, приметив старого «приятеля» в лице 2.4, откинул лом туда же, где и оставил плащ, что небеспричинно поставило перед лидером новые вопросы. Тот спрятал шпагу, надеясь на если не добрые, то хотя бы спокойные намерения полуслепого клона, но не откладывая мысли о ловушке в сторону. 0.0 подходил, медленно ставя ногу. Во всей его походке, на удивление, читалась хоть и хромота, но сила и могущество. Было заметно, что он слегка приседает на одну ногу, но не сбавляет темпа, не останавливается, его испорченные сыростью и жизнью в одиночестве и гневе черты лица не дрогнут, не выдают ни капли боли или сожаления. Возможно, если бы не ситуация, в которую его поставила судьба или, что точнее, он сам, он мог бы быть в прошлом твердым и красивым молодым… человеком? Не клону судить о красоте, но 2.4 видел в нем остатки пережитого прошлого, что, как побитое стекло, навечно впилось в его кожу. Он чувствовал, как какое-то время назад этот клон держал железную осанку, его шаг был размашистым и уверенным, взгляд всегда направлен в одну точку. Сейчас же он больше походил на стервятника с его сгорбленной спиной, мерзким оскалом и хищным взглядом. Что могло произойти с таким могучим и сильным клоном? 2.4 перевел взгляд на его слепой глаз, поврежденный размашистым, все еще кровоточащим шрамом, и невольно сжал эфес. Он знает. Они оба знают. Стервятник окинул взглядом дефектного и облизнул сухие серые губы. — Недурно. Но можно и жестче. — 0.0 обошел 2.4 и хлопнул его грубой ладонью по плечу. — С тобой мы перебьем столько клонов! На последнем слове лидер смахнул с себя его руку и посмотрел на него сверху вниз. Это было нетрудно, из-за битой осанки 0.0 казался и был на порядок ниже. — Не моих рук дело. И виновный сделал это не со зла. Экземпляр блеснул алым глазом и потер заледеневшие руки. И даже будто попытался выпрямиться. — Тогда Консерва — не склад трупов. Консервой 0.0 называл свое убежище весьма заслуженно. Это здание по форме и внешнему виду напоминало гигантскую лежащую на боку консервную банку, врытую наполовину в землю. — Может если только хочешь от них избавиться. — Полуслепой засмеялся. Пронзительным и глухим хохотом, наполнившим Консерву и сделавшим ее воздух душным, словно в ней действительно когда-то держали покойников. В потемках сверкнули недостаточно острые для зверя, но слишком острые для человека или клона зубы 0.0.

***

В это же время бесцельные блуждания 2.9 привели его в место, настолько поразившее искусственное сердце, что то ускорило свой темп и наровило выпрыгнуть из костяной темницы. Это был узкий и длинный зал, потолок которого был покрыт плоскими, но выключенными в данный момент лампами. Криво уложенная плитка, покрытая сантиметровым слоем грязи и земли, откололась в некоторых местах, была обшарпана, верхний ее слой стерся под частыми шагами обитателя этого места. И то, что повергло палача в оцепенение. У стен зала переплетались и достигали потолка, тянулись в стороны и вверх, самые настоящие, живые, невиданные ранее экземпляром растения. Палачу оставалось лишь догадываться, что это, для чего оно предназначено и кем создано. Он, держа трость наготове, легко щупал подушечками пальцев шершавые листья, спящие крошечные бутоны, печально качавшиеся от невесомых прикосновений, разглядывал их, клоня голову в бок и, наконец поняв, что эти создания не несут никакой угрозы, зарывался в их стебли как можно мягче, дабы не испортить и не сломать эти тонкие жизни.