***
Бакугоу зовет её «Мисс иллюзия» не за причуду. Просто Кэми сама из непонятной ему субстанции, из тонких не сцепленных ниточек — она сама иллюзия. Сейчас есть, через мгновение нет. Бакугоу никогда не знает, что она выкинет в следующую секунду. Он даже то, что она говорит, понимает через раз. И неудивительно, что каждый раз пропускает тот момент, когда Кэми просачивается сквозь пальцы, не оставляя после себя даже миража. Исчезает ли она с места преступления, не желая дожидаться полицейских и бросая напарникам «всё остальное на вас, alright?», или же из его квартиры с утра, не оставляя не то что записки, а даже запаха, как будто её здесь никогда и не было. Когда она проделывает это в первый раз, Бакугоу действительно готов поверить, что ему показалось. Потом он привыкает: любая фантазия с Кэми заканчивается так же внезапно, как и началась.***
— Я всё видела, ты пялился, — пристаёт она на одной из совместных миссий. Условия у героев — ни к чёрту, и импровизированные душевые, чтобы смыть кровь, пот, чужие кишки и боги знает какие ещё жидкости, приходится устанавливать прямо в полевых условиях, не отвлекаясь от масштабного и явно затянувшегося конфликта (ну разумеется! теперь ведь нет Всемогущего, чтобы пришёл и закончил всё одним ударом). Уцушими на условия откровенно плевать, она даже не делает вид, что прячется за тонкой шторкой примерочной. Влезает в костюм прямиком из полотенца, и ткань неподатливо скрипит о влажную кожу; полотенце в определённый момент начинает мешать процессу, и, натянув костюм до бёдер, Кэми от него избавляется. Бросает, как ни в чём не бывало, на табуретку и до отвратительного медленно тянет за молнию. Пялятся все, но отвернуться не успевает только Бакугоу, погрязший в собственных волнениях до такой степени, что ей приходится пнуть его в колено, чтобы очнулся. — Жить надоело, тупорылая? — огрызается Катсуки, приходя в себя. С её волос всё ещё капает вода, шея и зона декольте влажно поблёскивают, и Бакугоу очень благодарен людям вокруг за остатки собственного самообладания. Люди вокруг придают этой сцене прямиком из его головы ощущение реального. — Ну скажи же, что пялился, и я отстану, — зачем-то выпрашивает Кэми признание, и Бакугоу зло поправляет полотенце на бёдрах. Что это не его сценарий, ему довольно ясно: в его сценариях Уцушими так себя не ведёт. — Оделась? Вали отсюда, другим не мешай, — видимо, он выглядит комично, потому что собеседница его чуть ли по земле не катается. — LOL, Бакугоу, я не могу с тебя. Ты иногда просто super lame! — Да заткнёшься ты, или мне тебя приложить? — то, что он «super lame», Катсуки, к сожалению, и сам знает. Как обычно: он не успевает моргнуть, а девки уже и след простыл. Приходится поднять брошенное на табуретку полотенце — Бакугоу не любит бардак. Он не планирует даже думать забирать его себе, но в сумку запихивает на автомате, совершенно безотчётно. — А если приложить, то по какому месту, а? — любопытствует девчонка, через несколько минут подсев к наспех перекусывающему герою с уже почти обсохшими волосами. Её колено касается его бедра, и Кэми опирается на его предплечье так, как будто инстинкт самосохранения у неё полностью отсутствует. Напрочь. Совсем. «По голове, чтобы чушь не несла», — искренне думает Бакугоу. В ответ на вопрос, однако, он зачем-то неприятно скалится. А в конце вечера, когда удаётся замять затянувшийся конфликт и измотанные герои возвращаются по агентствам, всё-таки прикладывает невольную напарницу по заднице с завидным хлопком. Костюм у неё из натуральных материалов, плотно прилегает к коже и тёплый на ощупь, поэтому Бакугоу делает вид, что никакой одежды и вовсе не было. Кэми имеет наглость не удивиться. Бакугоу имеет здравый смысл не выходить из себя только лишь потому, что его раскусили. Догадливая Уцушими маринует его ещё две недели тупыми вопросами и смс-ками не умнее, но исправно шлёт не целомудренные сэлфи, когда Бакугоу уже готов попросить (хотя бы подобие лица ему сохранить помогает тот факт, что ни одной просьбы он не озвучивал), иногда даже прямо с места работы, и тогда Бакугоу не знает, пялиться на её декольте или на выражение лица скрученного преступника — его оба этих фактора увлекают одинаково. А ещё два дня спустя Кэми впервые исчезает из его квартиры на утро, и Катсуки не знает, была ли вообще эта ночь, или это его очередная влажная фантазия. Катсуки не знает, в нём ли дело.***
Ничего хоть сколько-нибудь реального в Уцушими нет. Во всяком случае, Бакугоу так думает, когда ему достаются только призрачные, тающие с рассветом ночи. Её голова — омут. И, к сожалению, не тихий: Кэми постоянно болтает, несёт какую-то чушь. Имеет наглость утверждать при этом, что это он сносный, когда молчит. Это не слишком справедливо. Бакугоу предпочитает держать её рот занятым. Через пару месяцев этих бесполезных, совершенно тупиковых ночей-иллюзий Бакугоу надоедает застревать в миражах. Теперь, когда он закрывает глаза, ему представляется совсем другое: что они эффективно сражаются на следующей миссии как напарники; или что ей нравится фильм, который он выбирает для совместного вечера; или что Кэми хоть что-нибудь понимает в постельном белье, потому что ему нужно новое, а он никак не разберётся, что значат эти надписи и размеры на упаковке. И это абсурд, Бакугоу знает. Даже его первоначальные фантазии были куда менее безнадёжными. Полная невозможность воплощения этих мыслей изматывает ещё больше: в случае с сексом шанс в общем-то был, а в случае с отношениями с Уцушими — никакого. В её болотной жиже вместо мозгов вряд ли найдётся хоть пара мыслей на его счёт. Куда ему разобраться, есть у неё там чувства или нет — она же не просто чёртова иллюзия, но ещё и хамелеон, меняющийся под настроение. В ней слоёв на каждый случай жизни. Но есть ли слой для экстренного «лучшая девушка, которую может себе представить Бакугоу Катсуки», он без понятия.***
— Это что за фича? Кэми потягивает молочный коктейль через трубочку, и ей не очень интересно, как это они так столкнулись в её любимом кафе в выходной. Бакугоу гневно трясёт головой: пояснять такую простую вещь он не должен. Два бумажных прямоугольника говорят сами за себя. В отличие от выбранных Кэми слов: этот набор звуков ни за кого не говорит. Остаётся положиться на общую интонацию и догадаться, что она имела в виду. — А на что похоже? — огрызается Кастуки. — Билеты на концерт. — Типа, как свидание? — и вот зачем ему что-то объяснять, если она всё заранее знает? — Типа, как концерт. — Я ни бум-бум в музыке, — пожимает плечами Уцушими, и неясно совершенно, отказывается или оправдывается. «В голове у тебя ни бум-бум», — думает Бакугоу. — Но раз ты зовёшь, наверное, это весело. Катсуки ужасно далёк от характеристики «весело». С ним весело разве что над Деку издеваться. Но он не спорит — ему не на руку. Кэми и правда ни бум-бум: весь вечер упорно называет r’n’b группу хип-хоп группой и в очереди в соседнее кафе старается зачитать какой-то незнакомке речитатив. Но это неважно, потому что ей и правда весело по неясным Бакугоу причинам: она танцует, периодически расталкивая людей, хватает его за руки и орёт на ухо какой-то бред громче, чем вибрирует звук в динамиках. В конце вечера Катсуки не слышит одним ухом и явственно понимает, что будет регулярно получать жалобы от соседей во время многочисленных, он не сомневается, ссор: если верить бывшим одноклассникам, он громогласный, но Уцушими — просто за гранью. Она невыносима совершенно. И она лучше всего, что он там себе напридумывал. Упорно отказывается работать в паре на совместных миссиях, оспаривает его предпочтения на киновечера и совершенно ничего не понимает в постельном белье. Но любую из своих (его) иллюзий перебьёт на раз-два.