***
[Привет, Хэпп. Это мой двадцать третий тебе отчёт, но я до сих пор не получила ни одного ответа от тебя. Меня немного это беспокоит, но, думаю, всё в порядке, ты ведь занятой человек. Сегодня совсем ничего интересного не было, честно говоря. Кроме того, что местные старушки теперь считают меня безотказным помощником. Я, если что, супергерой! Я могу любого уложить с одного удара, но таскаю бабушкам авоськи. Разве что, потом она оплатила мне неплохой сэндвич. Может быть… Может быть ты поговоришь с мистером Старком? Я благоразумно не лезу туда, куда мне не велели. Но, может быть, я могу начать уже делать что-то большее?]***
[Привет, Хэппи! Ты говорил с мистером Старком? Пожалуйста, пожалуйста, поговори с ним! Я ведь супергерой, я просто уже не могу игнорировать это! Дядя Бен всегда говорил, что если есть силы что-то сделать — делай, чтобы не жалеть. И теперь, когда у меня есть силы, я просто не могу смотреть и ничего не делать! Я уже достаточно умелая, чтобы справляться с грабителями покрупнее, почему вы мне не разрешаете? Ещё чуть-чуть, и я превращусь в службу доставки или паучье такси. Вместо того, чтобы помочь копам с ограблением ювелирного магазина с заложником, я весь день носила записки пожилой пары друг другу из одного квартала в другой. Я хочу большего, Хэппи! Пожалуйста!] Иногда мне хочется плеваться от того, как жалко звучит мой голос по телефону. Подхватив с земли обломок кирпича, я с силой сжала его, кроша в щебень. Размахнувшись, запустила каменную шрапнель в стену. Сидя на крыше высотки, приподняв маску и грызя яблоко, я размышляла о жизни. Прошло уже полтора месяца с инцидента в Германии, с завтрашнего дня начинается школа. Это значит, что время патрулей ещё больше сократится. Жаль, что мне запрещают выходить ночью. Мой максимум — до двух часов, после чего, если я опоздаю, дома лучше не появляться. Мей — мегера, я восхищаюсь своей тётей. Как бы она меня не любила, осознав, что теперь меня сложно убить, у неё прорезались более жёсткие методы наказания. Терпеть не могу спать на улице. Фобии и страхи приходят к нам нежданными, и благодаря отцу я очень-очень не люблю ночёвки на воздухе. Мей же, не зная подоплеки страха, всё равно им пользуется. Когда я в третий раз нарушила установленный ею комендантский час, она заперла изнутри все окна и двери, вывесила на моё окно стикер «спальник на крыше» и заснула. Я опоздала всего на сорок минут! За что так жестоко? В итоге мне пришлось ползти на крышу, где я кое-как попыталась устроиться с комфортом. Естественно, уснуть я не смогла, благо милая Карен скрашивала мне эту страшную ночь разговорами. Более опаздывать я себе не позволяла. Хорошо, что не было ещё таких ситуаций, чтобы мне приходилось выбирать. Натянув маску обратно, я спрыгнула с крыши головой вниз, цепляясь в полете за стену паутиной. Мой полет проходил в сторону Бруклина. Время уже около восьми, а у меня занятия. Как ни странно, у меня так и не хватило силы воли или желания бросить эти занятия. Их приказал посещать отец, пока ещё был жив. И хотя его, слава Богу, уже давно нет со мной рядом, я всё ещё выполняю его указания. Мистер Бойич на самом деле не так плох. Он хороший мастер, умелый тренер, который был со мной неизменно требователен и строг. Но зато ему плевать, что я мета-человек. Когда я только получила свои силы, именно он привёл меня в гармонию с собой. Это был третий день после укуса, здравый смысл мне говорил, что я не должна идти на тренировку, но перебороть отцовскую установку оказалось невозможно. Что что-то идёт не так, я поняла, только когда отлетела за ограждения ринга и впечаталась в стену. Это был слишком сильный удар от мастера, таким вполне можно убить. Однако мне ничего не сталось. «Так я и думал.» — Это всё что он мне сказал. А потом мы стали выяснять мои возможности. Первым приятным бонусом стало идеальное чувство равновесия. От рождения наделённая неуклюжестью, граничащей с сатирической, мне стоило больших усилий её нивелировать. Я всё равно спотыкалась о собственные ноги или ровный пол, но всё же не так постоянно, как это было до начала занятий с мастером. Акробатика, танцы и борьба. Мой отец, чтоб он горел в самом жарком котле, требовал чтобы я занималась этими вещами. Странное дело: стоило мне сосредоточиться на занятии, всё шло хорошо, но в обычной жизни, когда мне не нужно было выполнять упражнения, я всё равно становилась неуклюжей. Паучий укус исправил ситуацию, теперь я всегда могу среагировать и выправить своё положение. Однако есть одно но… И этим «но» являются окружающие люди, привыкшие к вечно падающей и запинающейся Паркер. Но на тренировках… на тренировках всё было по-другому. Мастер Бойич действительно хорош. Он помог мне совладать со своими силами. Он вновь ставил мне удар — учил бить так, чтобы не слишком сильно повредить другим. Тренировал меня, перекладывал всё выученное на новые реакции. Его спортивный зал стал отличным местом, где я училась лазать по стенам, привыкала к воздушной акробатике и стреляла из шутеров, ставила эксперименты над паутиной. Он был жёстким учителем, но помогал мне, и я была благодарна. Не знаю, сколько бы я самостоятельно привыкала ко всем изменениям. Сегодня был очередной раунд избиения меня. Я хожу к мастеру уже порядка десяти лет, и ещё ни разу не смогла действительно выиграть у него в спарринге. На тренировках с ним мне запрещено использовать силу и скорость, превышающих таковые у обычного человека. До обретения паучьих способностей это было только джиу-джитсу, а потом перешли на новый уровень. В какой-то момент мастер заявился к нам домой и поставил Мей перед фактом, что теперь он будет тренировать меня по особой программе. Он был протеже отца, и Мей тоже не могла ему отказать, так бы, я уверена, она бы за меня заступилась. С тех пор в программу добавилось много разных вещей. От красивого рингового боя по правилам мы отошли очень далеко. Теперь это была грязная борьба, для защиты можно было использовать всё, что было под рукой. Меняя площадки действия, озёрный пляж или грязная подворотня, угловая забегаловка или людная площадь, мне запрещалось только использовать суперсилы. Я уверена, мастер один из этих секретных суперсолдат или агентов, и что теперь, благодаря нему, эти конторы знают о моих силах. Однако, если честно, мне было почти плевать. Они и так знали обо мне, так что здесь мало бы что изменилось, просто ещё пару строк в досье. — Ты опоздала. — Голос Бойича эхом прокатился по пустому спортивному залу. — Прощу прощения, мастер, задержалась в патруле. — Твои посторонние дела меня не касаются, девчонка! Ты обязана быть здесь вовремя. — Как не старалась, я не смогла сдержать лёгкую дрожь. Бойича я боялась. Когда я была простым человеком, то, что тренер сдерживал силу, было понятно. Но с тех пор ничего не изменилось, он всё так же сдерживается. — Да, мастер. — Петра, твои показатели пульса и давления резко увеличились, рекомендую провести дыхательную гимнастику и успокоиться. — Заговорила в наушнике Карэн. — Так же, напоминаю, что за последние три часа, ты принимала в пищу только одно яблоко. Этого недостаточно для поддержания организма, необходимо увеличить дозу калорий, если не хочешь потерять сознание от истощения. — Спасибо, Карен, я поем после тренировки. — Мисс Паркер, я обязана следить… — Отбой, Карен. Я сама разберусь. Выключись до окончания занятия и не тревожь меня. Отпиши Мей, где я, обязательно в тексте должно быть «мистер Бойич» и «тренер». — Поняла, мисс Паркер. Выполняю ваши распоряжения. — В электронном голосе ИИ было слышно недовольство, и я позволила себе на секунду отвлечься, чтобы мысленно в миллионный раз восхититься мистером Старком, создавшем эту конфетку. За время разговора с Искином я успела переодеться, сменив костюм на тренировочную форму, оставив шутеры и наушник на полке. Взлохматив пятерней короткие волосы, повязала бинты на запястья, чтобы немного облегчить себе жизнь. Хоть у меня и зашкаливающая регенерация, боль остаётся все такой же сильной. Глубоко вдохнув-выдохнув, я вышла из раздевалки, чтобы встать посреди зала, напротив мастера. Сегодня будет всё плохо, но если это моя цена за то, что я делаю, как Человек-Паук, то пусть. Я выдержу всё. — Итак… — Мастер сделал шаг, начав обходить меня по кругу. Его руки были заложены за спину, а лицо скривилось в брезгливой гримасе, будто он смотрел на что-то мерзкое. Вероятно, в его глазах этим мезким была я. — Это твоё третье опоздание за три занятия. Мне это не нравится. — Да, мастер. Простите, мастер. — Я старалась говорить как можно ровнее, опасаясь выдать то, насколько мне сейчас страшно. Пульс зашкаливал, и за шумом крови в ушах слова наставника было слышно, как сквозь толщу воды. — Сегодня я запрещаю тебе нападать. Ты должна только защищаться. Можешь уворачиваться, можешь убегать, но только как обычный человек. Мои мышцы непроизвольно задервенели, и я чуть сбилась с шага. Кружащий вокруг меня мастер не замедлил воспользоваться моей заминкой, тут же атаковав. Согласно приказу, я выставила блок, защищая голову и грудь, но тут же получила удар под колено, отправивший меня на пол. Это было больно, и страх не замедлил пробраться глубже в грудную клетку, потому что сейчас, казалось, он позволил себе ударить с силой большей, чем была когда-либо ранее. Стараясь не задумываться об этом, я вскочила на ноги, чувствуя, как выбитая коленная чашечка в процессе движения встаёт на место и начинает регенерировать. Ей необходимо где-то семнадцать секунд, и я, стараясь не нагружать левую ногу, отпрыгнула спиной назад, разрывая дистанцию. Мастер нагнал меня быстро, я получила ещё несколько ударов в бок, плечо, грудь, которые успешно заблокировала, но на этом моё везение, а иначе, чем везением, это назвать невозможно, закончилось. Когда мастер сказал, что мне нельзя атаковать, это значило, что мне нельзя совершать вообще ничего, что можно было бы принять за таковую. То есть, даже захват его руки с броском, уже считался за атаку. Это было наказание, которое я должна была вытерпеть, просто избиение, где я не могла сделать ничего. Три минуты, сорок одна секунда. Именно столько я продержалась, прежде чем начала пропускать удары. Первым опять пострадало колено, потом был смачный в ухо, парочку я отбила, но схлопотала тычок под лопатку и с локтя в почку. Пока я выгибалась от боли, то получила в печень, удачно подставила под кулак челюсть, и где-то с этого момента, оглушённая, я уже не сопротивлялась. Очнулась я резко, было холодно и мокро. Рядом стоял мастер с пустым ведром в руках: — Больше не опаздывай. — Да, мастер. — С трудом прохрипела я, ворочая сломанной челюстью. — Полчаса на медитацию, потом продолжим. — Бросил тренер и, развернувшись на пятках, по-военному чётко, ушёл куда-то вглубь зала, в тень, где даже мои глаза ничего не могли разобрать. Тридцати минут хватит, чтобы привести моё похожее на отбивную тело в более-менее нормальное состояние. Доползя до ближайшей стены, я кое-как прислонилась к ней спиной, и, подобрав под себя ноги, начала дышать. Вот тут я очень пожалела, что не поела до тренировки. У сытого организма больше материала для регенерации, и по исходу отведенного времени я была бы в лучшем состоянии. Но, справедливости ради, я не рассчитывала сегодня на такую экзекуцию. Знал бы где упасть… Дальнейшее время пошло уже более мягко. Когда я смогла твёрдо стоять на ногах, мы принялись разбирать ошибки и отрабатывать новые связки. Освободилась я в районе одиннадцати и, улетая на паутине подальше от адского здания, судорожно высматривала ближайший магазинчик, в котором продавали бы что-нибудь съестное. Я всерьёз размышляла о том, чтобы плюнуть на полуночный патруль, и отправиться домой, чтобы плотно поужинать и лечь спать. Завтра в школу, и в башню Старка надо заглянуть, а ещё занятия танцев и, конечно же, патруль. В итоге, тормознув в круглосуточной забегаловке, я взяла себе такос, пару фруктов вяловатого вида, но мне отравление не страшно, банку колы, пакетик сгущёнки и пару сникерсов. Быстро схомячив всё это прямо тут же, на крыше, я отправилась в патруль. Честно говоря, я слабо понимаю, зачем я это делаю ночью. Две из трех ситуации относятся к той категории, с которой я бы справилась, но мне запрещено в них вмешиваться. Так что мой ночной патруль состоит в основном из звонков в полицию, чтобы сообщить об очередном инценденте, и сообщений мистеру Старку и Хэппи о том же самом. Не смея нарушить приказ мистера Старка, я не вмешиваюсь туда, куда он запретил, не смотря на то, что моих способностей и умений бы хватило всё разрешить. Единственное, что радует в таких ситуациях, это то, что с утра иногда можно увидеть в новостях, что моё, даже такое вмешательство, было не зря. В основном, в новостях справлялась полиция, пару раз мелькал Вижен, и один раз появлялся сам Тони Старк. Сидя на очередной крыше или стене, или окне, и наблюдая, как полиция выводит из здания злоумышленников, мне хочется рыдать кровавым слезами вместе с теми, кого увозила скорая. В основном это были раненые сотрудники или пострадавшие гражданские. Зная, что я могла всё это свести к выигрышу без потерь, я злилась на весь мир. Злилась на Старка за такой идиотский приказ. Злилась на себя, что не могу перебороть себя же и пойти ему на перекор. Злилась и ненавидела своего отца, что вырастил меня такой. Злилась на Мей, которая не смотря ни на что, так и не смогла вытравить из меня эту гадость. Говорят, жертва насилия всегда остаётся таковой. Что бы ты не делал, как бы не лечился и не боролся, однажды это все равно вылезет боком. Кто же знал, что моё восхищение человеком, мое фанатичное преклонение перед человеком станет той самой причиной, по которой моё подсознание выберет его. Его, как «Его» с большой буквы, как мой отец был «Им». Ричард Паркер, превосходный агент ЩИТа, у которого боевых удачных миссий было больше пятидесяти, имеющий награды от правительства и других служб, был тем человеком, которого я всей душой ненавидела и проклинала, но не любить не могла. Я смутно помню свое детство. Где-то там, в дальних мутных воспоминаниях, Мария и Ричард были заботливыми и любящими родителями. Есть картинки, как на Рождество, все вместе: родители, Мей и Бен, я — сидим возле ёлки. Вскрываем подарки, смеёмся. Как отец нежно обнимает мать за плечи и целует её в щеку, одновременно растрепывая мои кудри, пока я сидела у него на коленях. Когда мне было четыре, Марию — любящую жену, превосходную мать и отличного агента всё того же ЩИТа — убили на задании. Она была одна, без отца — тот тогда остался со мной — и, я уверена, именно тогда он обвинил в её смерти меня. Тем, что я вынудила его остаться с собой, когда он должен был быть рядом с ней. И он сошёл с ума. Никто бы никогда не сказал, что Ричард сумасшедший. Ничего не изменилось, кроме его отношения ко мне. И хотя на людях он продолжал показательно любить меня, дома всё менялось. Около половины второго я всё же забралась в свое окно. Этот патруль был на удивление бесполезен. С тем же успехом эти два часа я могла провести дома, потому что не случилось абсолютно ничего. Удивительно тихая ночь. Двух ещё нет, комендантский час я не нарушила, так что окна блокированы не были. Хлопнув по груди, деактивируя костюм, скинула его на спинку стула. Пройдя как была, в одном белье, на кухню, я подхватила тарелку с давно остывшим ужином и вернулась в спальню. Не стала греть, чтобы не разбудить шумом тетушку. Я рада, что она вообще заснула, получив от меня шифровку. Я люблю Мей. Она самая классная и самое нежное существо, которое я когда-либо встречала. После смерти отца она отогрела меня, стала тем, кому я могу доверять, кому я могу говорить правду и верить, что из-за неё от меня не отвернутся. Верить и неизменно получать доказательства, что эта вера оправдана. Мей всегда просит от меня говорить ей правду. Выпытала у меня клятву, что я не буду жалеть её, скрывая от неё то, что ей может не понравиться, а всегда буду ей рассказывать. Один из уговоров — рассказывать ей о таких тренировках, наказаниях, как сегодня. Я уже думала, подбирала слова, чтобы отругать её, если она не спит и ждёт меня, но Мей слишком хорошо меня знает. Получив смску, поняв, что в патруль я всё равно пойду, она заботливо оставила мне суперкалорийный ужин и смогла уснуть. И это правильно — ей ведь работать, а такой выносливости как у меня, у неё нет. Мне хватает трёх часов сна, чтобы восстановиться, при условии обильного питания. Быстро покидав в желудок еду, почистив в душе костюм и приготовив на завтра рюкзак с учебниками и одежду, я завалилась в кровать.