Его проблемы

Данте шокировано смотрит на огромный массивный меч, который намного больше ее тела. Огромный. И рукоять толщиной с ее запястье. Представить, как ей придется использовать это в бою, она не может. Да и, похоже, этого, кроме отца, представить не может никто. Мать изумленно переводит взгляд с дочери на сына и кажется, словно Спарда серьезно напутал. Верджил сжимает в руках изящную катану, переводя взгляд на клеймор сестры; и он уверен, что ошибки нет. Но по какой-то странной причине у него магическое и изящное оружие, а у нее то, чем нужно будет рубить врагов на куски. Оружие явно не для девочки… Не для девочки, но для Данте. И когда она, держа меч обеими руками, делает пробный взмах, делая затем шаг, чтобы не завалиться под его тяжестью, даже Ева начинает думать о том, что это ее. И что с миром кое-что совершенно не так. Потому что девочка, неожиданно для родителей обрезавшая себе волосы, внезапно кажется идеально подходящей монструозному клеймору. И даже ее матери начинает казаться, что… это красиво. А Верджил внезапно чувствует раздражение. Точнее, нет. Отнюдь не внезапно. Оно возникает еще рано утром с огорченным вскриком мамы от вида того, что осталось от длинных платиновых волос. Раздражение ширится, когда сестра, лишь обменявшись с ним взглядом, закусывает губу и задирает нос, после чего отмеряет шаги прочь. От раздражения потряхивает, когда Данте приходит на церемонию с запозданием не в одинаковой с братом одежде, а в откровенно девчачьей майке и шортах. Кроме комплектов, Ева покупала для дочери только такое. Так вот, сейчас при виде улыбающейся сестренки с огромным клеймором, происходит апогей всему копившемуся раздражению. И он рвется, перехлестывает точку кипения. Старший ребенок Спарды готов сказать что-то плохое и уйти прочь в библиотеку. — Я же говорила, Вердж, я больше тебе не проиграю! — и внезапно раздражение рассеивается без малейшего следа. Потому что Данте — не ее брат и долго дуться не умеет; и в момент, когда он готов сказать ей какую-то гадость, копируя тон отца, сестренка просто бросается к нему, обнимая со всей пробудившейся силой, от которой похрустывают детские ребра. Да, этого хватает, чтобы юный полудемон растаял, неловко приобнимая в ответ. Неловко — потому что после вчерашнего сам он себя ни за что не простил бы. Верджил, наверное, впервые за прошедший год чувствует стыд. И это ему тоже очень сильно не нравится. Но пока его обнимает эта липучка, злиться откровенно не получается. Тренировка с новым оружием происходит тем же вечером. Отец спокойно выводит детей во двор с рядом деревянных столбов. — Благодаря моей крови вы способны в совершенстве овладеть любым оружием, лишь взяв его в руки, — со скупой улыбкой провозглашает отец и, кратко потрепав детей по одинаково обрезанным волосам, широким жестом обводит тренировочную площадку. — Тренировки нужны для того, чтобы научиться управлять собственными телами… — отвечает он на так и не заданный вопрос. Впрочем, все это они и так прекрасно знают. Но, в отличие от Верджила, Данте едва выдерживает упражнения с Мятежником из-за его веса и размера. Да, сила проснулась. Но они все еще остаются маленькими детьми, никакое врожденное умение к познанию любого оружия тут просто не поможет. Но теперь тренировки длятся куда меньше. И если Данте, вымотанная беготней со своим клеймором, уходит в комнату спать лицом в подушку, ее брат топает в библиотеку, пытаясь как можно больше узнать о силе. А еще вместе с принятием мечей от отца дети получают и кое-что еще. Вот только в отличие от родителей, им не дано понять всех масштабов грядущего кошмара.  — Просто помните, когда-то может случиться так, что нас с папой больше не будет рядом, — Ева очень серьезная, когда, сидя во дворе на корточках, обнимает близнецов за плечи, заглядывая им в глаза. Она словно вся объята тревогой. Отец все реже ночует дома и возвращается усталый, а иногда — с ног до головы в крови. И тревогу мамы могут понять даже дети. Особенно Данте, ей настроение матери передается настолько полно, что у нее печет глаза и она украдкой шмыгает носом. — Просто помните, вам нужно всегда держаться вместе. Ведь… если что-то случится, никого дороже друг друга, у вас не будет, — так говорит мама. У отца же мнение на сей счет совершенно иное и говорит он о нем только сыну, лежа ночью на диване в библиотеке с книгой на лице. — Тебе правда нужно беречь сестру. Вы — это все, что останется у этого мира, — отец редко выглядит таким усталым. И дорогого стоит то, что он правда пытается проявлять эмоции. — Это правда. Но, сын… если случится что-то… когда ты будешь не уверен в победе, самым главным для тебя должно стать выживание. Эти слова Верджил понимает. Но принять не может и не собирается. Потому что во дворе Данте танцует с Мятежником, выплетая дикую вязь из боевых финтов и вальса. Просто дает понять, что что бы ни случилось, а она всегда будет стараться изо всех сил. Верджил не может себе позволить проиграть сестре даже в такой малости. Через пару месяцев отец не возвращается после очередной отлучки, а дом сотрясается от дикого грохота, и аура ада заставляет Данте упасть на колени. Еще утром они с братом опять поругались, и сестра с мамой находились дома. Девочка видит, как идут трещинами стены. Как вылезает всякая гнусь, и Данте призывает Мятежник. Ее едва хватает на троих, когда тело тяжелеет, и Ева, подхватывая ее на руки, прячет дочку в шкаф. Тот самый, в котором Данте когда-то пряталась от нее. Ева говорит дочке очень много важных вещей, но та очень нескоро сможет их вспомнить. Все, что ее волнует — это сковывающий ужас, удушающая слабость и затихающий вдали крик мамы. Этого достаточно, чтобы тело вырвалось из шкафа подобно стреле. Потому что страшно за маму и брата. Даже больше, чем за саму себя. Во дворе она находит маму и брата. Верджил в шоке держит под руки маму, а все вокруг покрывается кровью. Потому что маме достаточно нескольких царапин для того чтобы, глядя на них, дети осознали, что никогда больше не увидят маму. Наследник Спарды в ступоре и шоке. Он плачет, обхватив маму, в то время как точно так же ревущая сестренка пытается хоть как-то отбиться от монстров. А их не пять. И даже не десять. Этого слишком, до безумия много для маленькой Данте. Но она знает, что как бы больно и безнадежно ни было, она сможет. И брат в конце концов ее выручит. Ведь так было всегда. И она почти вальсирует с Мятежником вокруг брата, хотя от тяжести меча ее худенькое тельце сильно заносит и вихляет. Приходит в себя Верджил лишь чувствуя на своей щеке брызги слишком горячей для мамы крови. Он наконец открывает глаза, чтобы увидеть сестренку. Опять покрытую кровью и едва заживающими порезами. И демонов. Их он тоже видит. И тело мамы. Но он не может позволить схватить себя вот так просто. И убить сестру он тоже никому позволить не может… Дети убегают из дома, скрываясь в городе задолго до того, как в их дом является кто-то серьезный. Они понятия не имеют, как им выживать без родителей, но, сидя в участке, куда прохожие привели окровавленных детей, они начинают осознавать… что мир защищать — это одно… но от мира их кто защитит?