Джон Аррен умер настолько внезапно, что лишь самые упертые не подумали об убийстве. К сожалению, к их числу относился король Роберт, который на веру принял слова великого мейстера Пицеля о том, что десница умер от «простуды желудка». Король утер слезу, приказал начать подготовку к похоронам, после чего в очередной раз напился и затащил к себе в покои очередную служанку. Артас, глядя на все это, лишь тяжело вздохнул.
На протяжении последних лет человек, ставший ему отцом, все сильнее погружался в бездну беспробудного пьянства и разврата, короля совершенно не интересовали дела государства, в результате чего все обязанности легли на плечи Малого Совета, который, по мнению принца, лишь сильнее усугубил ситуацию. Никак не пытаясь повлиять на короля, члены Совета загнали корону в такие долги, что было совершенно непонятно, как из них выбираться. Казна была пуста, а долг перед Тайвином Ланнистером, Тиреллами и Железным Банком достиг астрономической суммы. Более того, Артас узнал, что Петир Бейлиш, мастер над монетой, взял деньги в долг у нескольких купцов из Тироша и даже у жрецов Семерых. Как они будут расплачиваться, никто не знал, но Роберту было на все плевать, он жил одним днем, и даже слова старшего сына, попытавшегося на него повлиять, ничего не дали. Король, большую часть времени проводивший в пьяном угаре, уже на следующий день забывал все, что ему говорили накануне.
Королева Серсея и вовсе не предпринимала никаких попыток повлиять на мужа, которого чуть ли не открыто ненавидела. Все ее внимание было сосредоточено на самом младшем из детей Баратеона, Томмене, и Артас с содроганием представлял, каким в итоге вырастет его брат, которого уже сейчас избаловали просто до неприличия. Нет, некогда он и сам, будучи мелким мальчишкой, изводил капризами обитателей Красного замка, но правда была в том, что Артас… просто развлекался. Принц прекрасно понимал, насколько глупым было его поведение, но ничего не мог с собой поделать. Ему предоставился уникальный шанс вновь почувствовать себя ребенком, и он не смог удержать себя самого от глупого, но столь забавного ребячества, в рамках которого он изводил окружающих. Но то, во что грозил превратиться Томмен, уже начинало его пугать. Становилось ясно, что мальчика нужно срочно вырвать из-под крыла Серсеи, пока та полностью не превратила златокудрого карапуза в ходячее бедствие. Проблема была только в том, что в отношениях между самим Артасом и матерью образовался раскол. Королева, оказавшаяся обладательницей крайне вздорного и мстительного характера, так и не простила своего старшего сына за события восьмилетней давности.
— Эта правда, что мы поедем на Север, Джоффри? — тихо спросила Мирцелла Баратеон у Артаса, пока они стояли в Великой септе Бейлора, отдавая последние почести Джону Аррену.
— Да, отец утром объявил, — столь же тихо ответил принц. — Он хочет встретиться с лордом Эддардом Старком, Хранителем Севера, и вроде как сделать ему некое предложение. Скорее всего, назначит его новым десницей.
— А я думала, десницей станет наш дед, — девочка удивленно распахнула глаза. Принцесса была бесконечно далека от политики Семи Королевств, и Артас мысленно желал, чтобы она к ней и близко не приближалась. Слишком грязным было это дело.
— Только наш отец его терпеть не может, как и всех родственников матери, — просветил сестру Артас. — А лорд Старк его старый друг, они вместе свергли Таргариенов. Так что выбор отца очевиден. Думаю, уже совсем скоро начнутся сборы в дорогу, путь будет неблизким.
Наследный принц был прав, всего лишь через несколько дней в королевском дворце поднялась суматоха, вызванная приготовлениями к отъезду. Королева Серсея, не горящая желанием ехать на далекий и холодный Север, недовольно морщилась, и ей в точности вторил Томмен, во всем подражающий матери. Глядя на это, Артас поставил себе цель как можно быстрее вырвать брата из-под влияния королевы, пока не стало слишком поздно.
Сам принц продолжал тренироваться, поручив все сборы своим слугам. Каждый его день начинался ранним утром с длительной пробежки, для пущего эффекта Артас надевал на себя тяжелые доспехи, в которых предпочитал ходить в
той жизни, и такой подход дал свой результат. Он стал гораздо выносливей. Тяжелые, изнурительные упражнения вкупе с постоянной боевой подготовкой также имели результат. Его плечи стали шире, крепкие мышцы бугрились под кожей, принц физически окреп настолько, что очень немногие противники могли выстоять против него в учебном бою. Одним из них был Сандор Клиган, но Артас честно признавал, что найти равного соперника столь свирепому воину в принципе очень сложно. Тот был одним из самых искусных мечников, что принц вообще когда-либо встречал. По крайней мере в этом мире, так как на родном для Менетила Азероте встречались такие личности, которым даже Клиган вряд ли рискнул бы перейти дорогу.
И вот наступил день, когда королевская семья, расположившись в огромной двухэтажной повозке, со своей огромной свитой отправилась в путь. Сам Артас уже через пару часов сбежал из повозки, не в силах больше находиться в этом душном коробе, медленно ползущем по тракту. По приказу принца слуги подвели его коня, златогривого Андуина, названного так в честь прославленного военачальника Андуина Лотара, разгромившего Орду во время Второй войны. Коня на двенадцатилетие принца подарил Ренли Баратеон, младший брат короля и лорд Штормового Предела, чем привел мальчика в восторг. Усевшись на коня, Артас тут же уехал вперед, наконец-то радуясь возможности осмотреть свои будущие владения. Что сказать, картина была удручающей.
Семь Королевств были ужасно отсталым государством, что сразу стало ясно еще в то время, когда Артас исследовал Красный замок и саму столицу. Привыкший к технологиям гномов и гоблинов, принц был ужасно разочарован здешними реалиями, но стоило им покинуть столицу, как картина стала еще более удручающей. Тракты были разбиты, повсюду были распространены грязь и антисанитария, какую Артас раньше видел лишь в лагерях гноллов. Даже в военных лагерях орков было больше порядка, чем здесь. Население в большей своей массе было безграмотным и непросвещенным, крестьяне смотрели на проезжающих мимо них рыцарей исключительно с опаской, в глубине души ожидая от них какой-нибудь подлости. Глядя на все это, принц мог только вздыхать, да вспоминать прекрасные дни своей юности на Азероте.
И все же Артас был рад тому, что наконец-то вырвался из столицы. Нет, он и раньше периодически выезжал из города, чаще всего на королевскую охоту, но подобные моменты были слишком коротки и, как правило, ограничивались лишь Королевским лесом, в котором, признаться, не было ничего интересного. Этот мир не имел такого разнообразия в видах и расах, коими был так богат Азерот. Здесь не было ни гноллов, ни мурлоков, ни гигантских пауков. Драконы давно уже вымерли, никто не создавал големов, а об элементалях никто никогда не слышал. Остались лишь старые сказки о неких древовидцах, Детях Леса да Белых Ходоках, что тысячи лет назад наводили ужас на весь континент и чуть было не истребили все его население.
Правда, в этих сказках был один момент, что очень смущал и беспокоил Артаса. Согласно преданиям, Белые Ходоки или, как их еще называли, Иные, удалились на Север, где для защиты от них была выстроена гигантская Стена, а для ее защиты был создан Ночной Дозор, некое братство, что существовало и поныне. Они действительно защищали Стену, вот только не от Иных, а от племен одичалых, людей, что жили за Стеной и периодически устраивали рейды во владения лордов Севера. Казалось бы, ничего особенного, вот только тлетворный смрад, что ощущал Артас, исходил именно с Севера, и чем ближе король со свитой приближались к самому суровому из королевств Вестероса, тем сильнее принц чувствовал столь знакомое ему холодное дыхание Смерти.
— Нужно будет посетить Стену, — тихо пробормотал Артас, но все же был услышан.
— Собрался вступить в Ночной Дозор, дорогой племянник? — спросил Тирион Ланнистер, подъезжая ближе. К седлу его лошади был привязан бурдюк с вином, к которому карлик периодически прикладывался.
— Что-то не горю желанием, дядя, — принц позволил себе редкую для него усмешку и тряхнул длинными волосами, что спадали на лицо. Завязывать их в хвост или собирать иным способом Артас не любил.
— Тогда что ты там забыл? — поинтересовался Ланнистер.
— Просто хочу взглянуть, — ответил Артас. — Это ведь одно из чудес света, глупо будет побывать на Севере и при этом не взглянуть на Стену. И с самой Стены.
— Хорошее желание, — похвалил его Бес. — Я сам уже давно мечтал помочиться с края Стены и теперь твердо намерен исполнить свое желание. Можешь ко мне присоединиться.
— В чем именно? — уточнил принц. — Мочиться со Стены или в поездке к ней?
— Сам решай, — усмехнулся Тирион, откупоривая бурдюк.
Артас лишь хмыкнул в ответ, карлик всегда казался ему забавным. В отличие от многих других, принц вполне нормально относился к внешнему облику своего дяди, в немалой степени потому, что некогда много общался с гномами и дворфами. Что с того, что младший из детей Тайвина Ланнистера не вышел красавцем? Ничего страшного в этом обстоятельстве Артас не видел, особенно если учесть, что Тирион был очень умен, что в глазах принца еще больше роднило его с гномами, которые хоть и выглядели несколько смешно, но в плане интеллекта с легкостью могли заткнуть за пояс очень и очень многих. Временами Артасу казалось, что именно его нормальное отношение к Бесу было одной из ключевых причин, по которой королева охладела к своему первенцу. Ни для кого не было секретом, что Серсея Ланнистер ненавидит своего младшего брата.
Путь до Винтерфелла занял у них почти месяц, вокруг раскинулся суровый северный пейзаж, который вызывал у Артаса не самые радостные воспоминания. Кто-то даже заметил, что наследный принц странно помрачнел, но понять причину никто не мог. Лишь Джейме Ланнистер, сопровождавший сестру-королеву, предположил, что «Джоффри просто разочаровался в Севере, самой поездке и хочет поскорее вернуться домой». Вот только принц сам же и опроверг его слова, заявив, что в здешних землях легче и свободней дышится, чем в каменных стенах Красного замка. Услышав это, свита короля лишь развела руками. Сам Роберт, выслушав сына, с одобрением хлопнул его по плечу.
— Таким, как мы с тобой, тяжко сидеть на одном месте, — произнес король, пока слуга вновь наполнял его кубок вином. За все время поездки Баратеон был трезв от силы четыре дня. — Мы люди действия, нам нужен простор. Хоть ты не похож на меня внешне, но внутри ты настоящий Баратеон, и потому я хочу тебя предостеречь. Видишь, до чего меня довела жизнь во дворце? Я, некогда лучший воин Вестероса, превратился в большой винный бочонок. Я знаю, что тебе неприятно это слышать, да и мне, признаться, тоже, но я знаю, что такова горькая истина. Я жил на войне, но доконала меня именно мирная жизнь. Победив, я проиграл. Будь очень осторожен, сын мой, иначе ты можешь оказаться в том же положении, что и я.
Артас слушал отца, чувствуя в глубине души одновременно жалость и гнев. Жалость к отцу, который прекрасно понимал, во что превратился, но уже не мог остановиться. Гнев на то, что у короля не хватило силы воли, чтобы взять себя в руки и вылезти из той трясины, в которую он себя загнал.
Когда впереди наконец-то показались башни Винтерфелла, многие выдохнули с облегчением. Долгий путь был окончен, и они наконец-то могли отдохнуть.
***
Эддард Старк, выкроивший пару минут отдыха в своих покоях, мог лишь безмолвно поразиться тому, насколько сильно изменился Роберт с того дня, когда они в последний раз виделись. Король набрал не менее восьми стоунов живого веса, отрастив огромное брюхо под стать немалому росту. Глядя на произошедшие с Баратеоном изменения, Старк ощутил, как на него накатывает грусть. Приезд Роберта не принес ему, как он надеялся, радости, а лишь посеял смуту в его душе. Связано это было, в первую очередь, с предложением короля.
Тот хотел, чтобы Старк поехал с ним в столицу и стал его десницей, а Неду, признаться честно, очень не хотелось брать на себя такую мороку. Помимо того, Роберт предложил скрепить узы между их домами старым как сам мир способом — браком. У короля был сын, у Эддарда — дочь, которой уже давно было пора искать жениха. Что мешает им объявить о помолвке? Перед мысленным взором Старка предстал образ наследного принца Джоффри. Высокий, широкоплечий, в зеленых глазах светится ум, который, судя по полученным сведениям, со всех сторон гранили лучшие учителя. Ходило немало разговоров и о силе юного принца, с которым уже сейчас очень немногие могли справиться. Сколько в этих рассказах было правды и сколько лжи еще предстояло выяснить. С одной стороны, то был идеальный жених для Сансы, вот только… Эддард глубоко вздохнул. Он не был уверен, что сама Санса стала бы хорошей женой для Джоффри. Его дочь, выросшая на песнях и балладах, была откровенно недалекой девочкой, не видящей ничего дальше своего носа.
Эддард помнил, как повел себя принц, когда ему представили детей Старков, в том числе и саму Сансу. Юноша был обходителен и почтителен, отчего девочка пришла в полный восторг, вот только сам Старк видел, что это была банальная вежливость. Принцу не было никакого дела до Сансы, но та просто не желала этого видеть. Скорее всего, она уже видела свою свадьбу с Джоффри и как в будущем садится на трон. Вопрос был только в том, захочет ли сам Джоффри жениться на Сансе и выполнит ли он волю своего отца?
Раздался стук в дверь, короткие минуты отдыха быстро истекли, и Эддард направился исполнять свои обязанности гостеприимного хозяина, пока его не начал искать Роберт. У него еще есть время все обдумать и решить, что будет лучше как для его дочери, так и для всех Старков. Сейчас же следовало проследить за подготовкой к пиру, хотя там всем распоряжалась Кейтилин и помощь самого Эддарда не требовалась.
Вечером Великий чертог был заполнен людьми, стоял громкий шум, под потолком клубился дым, слуги без устали сновали между столами, поднося все новые яства. Что-то играли музыканты, вот только услышать их было фактически невозможно, столь громкий стоял шум, над которым громыхал смех короля. Роберт был счастлив и громко демонстрировал свое благодушное настроение, Эддард же в это время внимательно следил за королевской семьей.
Серсея сидела с каменным лицом, которому вторил ее младший сын, Томмен. Королеве не нравилось в Винтерфелле, она практически не скрывала данного факта, и, судя по всему, младший принц был с ней согласен. Он практически не прикасался к еде, лишь изредка отщипывая небольшие кусочки от лежащей перед ним сладкой булки. А вот Джоффри был полной его противоположностью. Наследный принц что-то обсуждал с Роббом, кивал головой, когда соглашался с молодым Старком, или же начинал спорить, когда юноши расходились во мнениях. Судя по всему, спорили они о чем-то забавном, так как Теон Грейджой периодически начинал хохотать, а с лица Робба не сползала улыбка.
Сам Джоффри за весь вечер ни разу не улыбнулся.
— Не обращай внимания, Нед, — произнес захмелевший Роберт, когда Старк поделился с ним своими наблюдениями. — Мой сын не самый улыбчивый парень, с самого детства такой. Уж не знаю почему.
— А какой он? — спросил Эддард. — А то на тебя он не больно похож.
— Знаю, — вздохнул король. — Но хоть внешне мы не похожи, внутри Джоффри настоящий Баратеон. Прекрасный воин, скоро сам увидишь. Знаешь, чем он сражается?
Старк лишь покачал головой.
— Молотом, как свой папаша! — воскликнул Роберт. — Весь в меня! Еще пара лет, и ему равных не будет!
— Он только сражается или, в отличие от тебя, еще и думать умеет? — спросил Эддард. Любой другой немедленно оскорбился бы, но Роберт громко захохотал, стуча широкой ладонью по столу.
— Да уж, мне мозгов явно недоставало! — отсмеявшись, заявил Баратеон. — Будь я умнее, сразу бы отказался от короны и послал в Пекло каждого, кто стал бы настаивать! Не волнуйся, парень умен, похоже, мозги от деда унаследовал. Я дал ему лучших учителей, каких только можно найти. Из него выйдет хороший король. Собственно, он, наверное, уже сейчас знает больше о правлении, чем я.
Эддард вновь посмотрел на принца, который, судя по всему, рассказывал что-то интересное, уж больно внимательно Теон и Робб его слушали, их глаза хитро блестели, будто они что-то затеяли. И что-то подсказывало Старку, что от этой затеи у него будет очень долго болеть голова.
***
Следующее утро вновь началось для принца Джоффри с пробежки, за которой с удивлением следили домочадцы и солдаты Старков. Гости все еще приходили в себя после попойки, а наследный принц бегает по территории замка как ни в чем не бывало. Но вот принц наконец-то остановился у входа в богорощу, словно к чему-то прислушиваясь. Что именно его заинтересовало, никто не знал, но словно по волшебству перед принцем появилась хрупкая фигурка, подле которой замер огромный волк. Точнее, волчица.
— Что ты здесь делаешь? — в голосе девочки не было и толики почтительности. Собственно, ничего иного ждать от Арьи Старк и не приходилось.
— Ты дочь Хранителя Севера, — Джоффри не спрашивал.
— Да, и что?
— Я хочу посмотреть, что там, — принц кивнул в сторону богорощи. — Можешь мне показать?
— Зачем мне это делать? — спросила Арья.
Баратеон слегка склонил голову, разглядывая девочку. После спросил напрямик:
— Что ты хочешь взамен?
— Твой кинжал! — недолго думая потребовала девочка, указав на клинок, что висел на поясе Джоффри. Слуги замерли, затаив дыхание. Если слова Арьи дойдут до ее матери… Это будет такая буря, равную которой Винтерфелл давно уже не знал. Да и как отреагирует на это требование сам принц тоже было неизвестно.
— Не вопрос, — юноша отстегнул кинжал с ножнами и бросил их девочке. — Веди.
