Падший принц

      Бран лениво ковырялся вилкой в тарелке, аппетит отсутствовал как таковой. Рядом сидела Арья, которая кромсала мясо с какой-то особой жестокостью, как если бы то была плоть неведомого врага. Чуть поодаль расположились Санса и Джейни Пуль, они о чем-то шептались, постоянно хихикая, но замолкали всякий раз, когда септа Мордейн бросала на них строгий взгляд.       — Бран, ты почему не ешь? — спросила Арья, устроив на своей тарелке побоище.       — Не хочу, — буркнул мальчик.       — А почему?       — Плохо спал, — это была не совсем правда, спал Бран довольно крепко, но уж больно странный сон ему приснился.       Весь предыдущий день, с перерывом на обед, Бран провел на тренировочной площадке, где постигал искусство обращения с мечом и щитом, а также ему удалось подсмотреть за тренировкой принца Джоффри, которому на этот раз помогал Джейме Ланнистер. Глядя на точные, грациозные движения рыцаря, его уверенные выпады и молниеносные удары под неожиданным углом, Бран мог только завистливо вздыхать и мечтать о том, что ему удастся достигнуть тех же высот. Цареубийца был живым воплощением собственного герба, он казался львом, что решил поиграть с собственным потомством и продемонстрировать ему всю свою силу и мощь.       Принц Джоффри противостоял дяде полуторным мечом в руках, на время отложив свой молот в сторону. Мастер Мотт постарался на славу, покрыв клинок затейливой резьбой, золоченная рукоять, гарда выполнена в виде оленьих рогов, между которыми был закреплен каплевидный рубин. Присутствующие на ристалище рыцари завистливо цокали, разглядывая меч, невесомой бабочкой паривший в руках принца. С самого раннего детства кронпринц отдавал предпочтение молоту, лишь изредка берясь за меч, но сейчас могло показаться, что он родился с ним в руках. Длинный клинок чертил сложные узоры, плел паутину из защиты и контратаки, не позволяя Цареубийце поставить точку в поединке. Но за плечами Ланнистера был огромный опыт, одной ошибки принца оказалось достаточно, чтобы меч рыцаря проник в образовавшуюся в защите брешь и коснулся острием горла принца Джоффри.       — Браво! — раздались возгласы одобрения. Сам Джейме хлопнул племянника по плечу, тот кивнул в ответ.       — Будешь почаще с ним тренироваться, и следующий наш поединок продлится куда дольше, — произнес Ланнистер, убирая с лица взмокшие от пота волосы.       — Мне больше по душе молот, — ответил принц. Цареубийца лишь рассмеялся, вновь хлопнул Джоффри по плечу, и они удалились, оставив людей в деталях обсуждать прошедший бой.       Весь остаток дня Бран провел в грезах о том, как он выходит один на один с Ланнистером, и если не побеждает его, то держится достаточно долго для того, чтобы тот похвалил юного Старка. Он так увлекся, что на тренировке пропускал удар за ударом, в связи с чем отправился на ужин с ног до головы покрытый синяками, от которых толстая одежда его ни разу не спасла. Поев на скорую руку, Бран без сил рухнул на кровать и тут же заснул. Но уже через миг проснулся, его сон потревожили чьи-то голоса.       Открыв глаза, Бран обнаружил себя не в спальне, а в богороще замка. Его слух и обоняние обострились, он чувствовал запах своих сестер, что сейчас спали под широкими ветвями огромного старого дуба, игравшего роль сердца-дерева. Ему было хорошо, и пусть данный уголок был лишь жалким огрызком настоящего леса, здесь было куда лучше, чем в других местах. Его мысли понеслись на далекий Север, где его братья наверняка свободно бегают по лесу и занимаются тем, для чего их создала сама Природа, — охотятся.       — Итак, лорд Старк, о чем вы хотели поговорить? — вновь раздались голоса. В богорощу вошли двое мужчин, в одном из которых Бран узнал отца, а во втором — лорда Ренли.       — Вот, — Эддард протянул Баратеону письмо. — Сегодня ко мне пришел гонец, сказал, что прибыл с Драконьего Камня, от лорда Станниса.       — Вы уверены, что это правда? — поинтересовался Ренли.       — Он назвался сиром Давосом, — ответил Старк. — На пальцах левой руки у него недостает первых суставов.       — А, Давос Беспалый, — улыбнулся Баратеон. — Луковый рыцарь действительно служит Станнису.       Бран понятия не имел, как рыцарь может быть луковым, но когда он захотел спросить об этом отца, с его уст сорвался лишь тихий вой и рычание. Лорд Ренли немедленно обернулся на звук и с удивлением уставился на Брана:       — Это ведь зверь вашего сына, верно?       — Именно, — ответил Эддард. — Не думал, что вы запомнили лютоволков моих детей.       — Их сложно забыть, — усмехнулся Баратеон. — Кстати, я поговорил с сиром Лорасом, он согласился.       — Спасибо, — благодарно кивнул Старк.       — Ладно, вернемся к делу. Станнис не отвечает на призыв Роберта, чем окончательно вывел его из себя, и в итоге король приказал своим вассалам грузиться на корабли и намерен лично отправится на Драконий Камень, пообщаться со Станнисом, который, в свою очередь, отправляет к вам гонца. Вы, в свою очередь, вместо того, что сообщить об этом королю, приглашаете меня на разговор. Что же такого там написано?       Вместо слов Старк протянул письмо Ренли, младший брат короля развернул свиток и принялся изучать его содержимое. Бран видел, как по мере прочтения Баратеон все сильнее меняется в лице, несколько раз он прерывался и бросал изумленный взгляд на замершего подобно статуе Старка.       — Вы сами читали? — наконец-то произнес Ренли несколько осипшим голосом. — Что за глупости, конечно же читали, письмо ведь для вас.       — Что думаете? — спросил Эддард.       — Думаю, мой брат сошел с ума среди голых скал, — ответил Ренли. — Нет, в самой измене ничего удивительного нет, напротив, я был бы очень удивлен, если бы Серсея не изменяла Роберту. Чего-чего, а поводов он ей дал предостаточно. Но с родным братом? Она не настолько безумна, чтобы уподобляться Таргариенам.       — А что скажете насчет, — Старк тяжело вздохнул, — детей?       — Вздор, — отрубил Ренли. — Сами посудите, лорд Старк, одно дело — измена. Хрен с ним, пусть даже с родным братом. Проклятье, я это говорю, а у самого внутри все переворачивается от отвращения! Ну так вот, измена — это одно, но рождение королевой детей не от супруга — это совсем другое. Для такого Серсея должна быть не просто безумна, она должна быть абсолютно сумасшедшей без толики разума в голове!       — Какой смысл Станнису врать?       — Мне-то почем знать?! Банальная жажда власти! Он до сих пор не может простить Роберту, что именно мне отдали Штормовой Предел, а Станниса отправили на Драконий Камень. А быть может та жрица, что засела в его замке, отравила разум брата своей ложью. Кто знает?!       — Мне известны обиды Станниса, — возразил Старк, — но ваш брат — один из самых честных людей Семи Королевств. Он скорее промолчит, чем опустится до лжи. Да еще и столь вопиющей.       — И что, по вашему, выходит? — все обычное веселье лорда Ренли бесследно испарилось. В таком состоянии Брану его еще видеть не доводилось. — Что принцы Джоффри и Томмен, а также принцесса Мирцелла — это порождение греха? Что они — жалкие ублюдки, зачатые путем кровосмешения? Лорд Старк, вы хоть представляете, что с вами сделает Роберт, если вы придете к нему с подобными заявлениями?       — Более чем, — заверил его Эддард. — Именно поэтому я сперва решил поговорить с вами. Слова Станниса беспокоят меня, он утверждает, что Джон Аррен узнал правду, и потому его убили. Можно было бы списать это на домыслы, но сразу после приезда королевской семьи в Винтерфелл я получил письмо от Лизы Аррен. Она утверждает, что ее мужа убили по приказу королевы. Не многовато ли одинаковых домыслов исходит от разных людей?       Лорд Ренли задумался, Бранн даже слегка подался вперед, чтобы как следует его разглядеть, что не укрылось от внимания Баратеона:       — Этот волк ведет себя так, будто подслушивает за нами, — невесело усмехнулся Ренли.       — Послушайте, — подошел к нему Старк, бросив безразличный взгляд на Брана. — Вы находитесь в столице куда дольше меня. Есть ли хоть один шанс, что все, сказанное в письме, правда?       — Не знаю, проклятье! — воскликнул Ренли. — Королева всегда на виду, она никогда не остается одна! По крайней мере, так должно быть! Она не может вот так просто остаться наедине с посторонним мужчиной, если только это не ее отец или муж! Или…       — Или ее брат, — закончил за место него Эддард. Бран заметил волну грусти, что пробежала по лицу отца. Что-то очень гложет его, понял Бран, беспокоит и не дает покоя. Бран не очень понимал, о чем идет речь, лишь знал, что это как-то связанно с королевой и ее детьми. — Кто заподозрит Серсею в измене, если она захочет поговорить наедине с братом?       Баратеон молчал, о чем-то размышляя. Сложив руки на груди, он уперся взглядом в сердце-дерево, и кто знал, что он видел, когда его взгляд блуждал по раскинувшимся ветвям, покрытых обширной листвой?       — Если это правда, лорд Старк, то мы должны молчать, — наконец-то произнес Ренли.       — Что? — судя по лицу, Старк очень удивился.       — Мы должны молчать, — отчеканил Ренли. — Доказательств словам Станниса все равно нет, а написать он мог все, что угодно. Да, не в его правилах лгать, но это политика, лорд Старк, а в политике нет запрещенных приемов! Будем считать его слова ложью, так будет лучше всего. Если, конечно, у вас нет намерения ввергнуть страну в пучину гражданской войны, — замолчав на миг, он продолжил. — Придете с подобными обвинениями к королю, и вас поднимут на смех. Вам никто не поверит, вы лишитесь доверия Роберта и заработаете смертельного врага в лице Серсеи, и неважно, правы вы или нет. Я уж молчу о том, что Джоффри не просто кронпринц, Роберт гордится им как никем другим. Если вы скажете, что его сын — бастард Серсеи, он убьет вас собственноручно.       Теперь наступила очередь Старка все обдумать. Сомнение читалось на его лице, он не знал, что выбрать. Бран не знал, что выберет его отец, но верил, что решение будет истинно правильным. Он просто не смог бы поверить, что его отец, самый честный и справедливый человек во всем Вестеросе, мог принять неверное или даже плохое решение.       — Будем молчать, — наконец-то ответил Старк, но не успел лорд Ренли выдохнуть с облегчением, как он продолжил. — Но если я обнаружу доказательства об истинном происхождении детей короля, то не буду этого скрывать, и не важно чего мне это будет стоить. Это мой долг перед королем и страной. И точка, больше я данный вопрос обсуждать не намерен.       Старк покинул богорощу, оставив лорда Ренли одного. Тот же, глядя в спину ушедшего, произнес:       — Правда сгубила многих хороших людей. Погубит она и вас, — затем он ушел, оставив Брана одного.       — До чего же странный сон, — подумал мальчик, когда его внимание привлекла огромная черная птица, что уселась на ветви дерева. Огромный ворон пристально смотрел на Брана, после чего громко каркнул. От этого звука холод сковал тело мальчика, он крепко зажмурился, пытаясь проснуться. Когда он открыл глаза, то обнаружил себя в своей спальне, где не было ни птиц, ни отца, ни лорда Ренли.       Бран не стал рассказывать кому-либо о своем сне, ведь что-то подобное могло присниться кому угодно, но после завтрака он отправился в богорощу. Арья увязалась следом. Старки не могли надолго разлучаться со своими питомцами, всякий раз чувствуя тоску, когда не могли их проведать.       — Поможешь мне расчесать Нимерию? — попросила Арья.       — Ты же буквально на днях ей шерсть вычесывала, — удивился Бран.       — Да я знаю, но это не волчица, а поросенок какой-то. Как не приду, у нее вся шерсть спутана, а грязная настолько, будто она в хлеву валялась.       — Какая хозяйка, такой и лютоволк, — пошутил Бран, за что тут же получил удар в бок. Арья била сильно и уверенно, как если бы ее кто-то учил.       Волки встретили своих хозяев с шумом и радостью, на которую Старки ответили смехом и радостными возгласами. Дети веселились и играли под сенью дуба, после чего Арья попыталась придать Нимерии чуть менее диковатый вид, но у нее ничего не вышло — волчица не желала спокойно сидеть на месте, постоянно вырываясь и убегая.       — Ну и ходи так дальше! — воскликнула Арья, отбрасывая гребешок. — Надо было назвать тебя Свиньей!       Нимерия ответила возмущенным воем и взглядом, полным укора, после чего кинулась на Леди, пытаясь укусить ее за хвост. Через миг к ним присоединился Лето, лютоволк Брана. Мальчик долго думал, пытаясь придумать волку имя, пока оно само не пришло к нему во сне. Странном, смутном, тревожном, но когда Бран проснулся, имя само сорвалось с его языка.       Дети не заметили, когда именно лорд Старк появился в богороще, казалось, что еще мгновение назад его здесь не было, но вот он стоит и смотрит на них, погруженный в собственные мысли. Его взгляд плавно переместился на играющих волков, после чего Эддард встряхнулся и подошел ближе. Бран и Арья с интересом следили за отцом.       — Подойди, сын, мне нужно поговорить с тобой, — произнес Старк, усаживаясь на каменную лавку. Бран послушно уселся рядом, в то время как Арья отошла к волкам, которые замолкли словно по команде. — Я помню, что ты всегда хотел быть рыцарем, ты очень любил слушать сказки о Дункане Высоком.       — Я и сейчас люблю их слушать, — заверил отца Бран.       — Хорошо, — улыбнулся Эддард. — Раз так, подумай как следует и скажи мне, действительно ли ты хочешь стать рыцарем?       — Да! — тут же ответил мальчик, его глаза сверкали от восторга.       — Я же просил подумать, — с улыбкой укорил сына Старк.       — Но я правда хочу стать рыцарем! — воскликнул Бран. — Я хочу вступить в Королевскую гвардию, быть таким же, как Барристан Смелый или Эймон Таргариен, Рыцарь-Дракон! Только я буду Рыцарем-Волком!       Старк рассмеялся, обняв сына за плечи:       — Стать рыцарем Королевской гвардии — это большая честь и большая ответственность. Разве ты готов к ней?       — Я буду готов! — заверил его Бран.       — Запомни, это твой выбор, — предупредил его Эддард. — Рыцарями не становятся так просто, тебе предстоит много трудиться, — но Бран был готов на все, чтобы получить заветные шпоры. — Ладно, не буду тебя томить. Сир Лорас Тирелл согласился взять тебя к себе пажом.       От изумления Бран потерял дар речи. Тем временем Старк продолжал:       — То будет твое первое испытание на пути к рыцарству. Если ты хорошо себя покажешь, то станешь оруженосцем при сире Лорасе, а там и до рыцарских шпор рукой подать. Следующие годы ты проведешь при сире Лорасе и будешь выполнять его распоряжения. Молодой Тирелл достойный юноша, я верю, что он многому научит тебя. Учти, он из Простора, а это центр рыцарских традиций. Там самые строгие требования к рыцарям, твои испытания будут суровыми. Ты готов?       — Да! — Бран вскочил и кинулся к отцу на шею. — Спасибо!       — Тогда не будем откладывать, — Старк встал, снял сына с шеи и направился к выходу. Увидев, что Бран словно к земле прирос, он спросил. — Ты уже передумал?       — Прямо сейчас?! — поразился Бран.       — Конечно, пошли.       В этот момент мальчик забыл обо всем: об Арье, что находилась здесь же и все слышала; о Лето, который с интересом наблюдал за ним; о дурацких снах, что порой ему снились. Но громкое воронье карканье привело его в чувство, Бран огляделся и увидел ворона, сидевшего на ветке. Завидев его, лютоволки злобно зарычали.       — Убирайся, назойливая птица! — воскликнул мальчик, взмахнув руками. — Надоела уже!       Возмущенный таким отношением, ворон громко закаркал, после чего взмахнул черными крыльями и улетел, быстро превращаясь в крошечную точку.