***
Двуликий не мог пошевелиться. Он чувствовал, как ужасные мысли пробивают голову, запирая разум в клетку. Как беспричинно наступившая радость с отчаяньем овладевали им. Как нервы, словно струны, натягиваются туже и туже. Как глаза раскрываются всё больше и больше. Как пальцы на руках и ногах нервно подрагивают. Как в груди давит собственное дыхание, а звуки и образы в отблесках рассвета отражаются с невероятной яркостью. Находили сомнения, что время вообще идёт. Непонятно сколько времени прошло: минута, час, день, а может и вовсе неделя. Неживые предметы обретали отдельный характер, а само тело уходило в забытье. Тодороки боялся. Боялся этого холода, что чувствовал вокруг себя, не в силах совладать с эмоциями. Его состояние пугало, и вот, казалось, точка невозврата. Уже ничего не будет как прежде, нельзя отказаться от того, что сейчас перед тобой. В жилах закипала кровь от собственных убеждений. «Это он, — раз за разом слетало с приоткрытых губ. — Он убил маму. Дал пистолет. Он убил. Он убийца! Не я! Я не стану таким как он! Не стану!» — Но ты уже стал. Парень упал с кровати и обернулся. В проходе стоял отец. Он сложил руки на груди и слегка улыбался. Огонь не играл на его лице как обычно, да и был он в домашней одежде. — Нет! Не стану! Ты всё врёшь! — Шото опёрся на руки, медленно вставая. — Ты… Я тебя ненавижу! Дал маме оружие! Ты вообще её не любишь?! — Зачем мне какая-то психически больная? Она тебя чуть не убила, — гетерохром уже медленно подходил к незваному гостю. — Но довёл её ты! — про-герой стал отступать под натиском. Двуликий зажёг огонь на левой стороне. — Ненавижу тебя! — Мне всё равно. Но даже если ты и убьёшь меня, то лучше от этого не станет! — они медленно, но верно продвигались по узкому коридору, словно не осознавая этого. — Ещё как станет! Я буду рад, если твоя кровь украсит стены этой квартиры! — парня просто распирало. Он играл мышцами лица, растянув сумасшедшую улыбку до ушей. Убить такого малозначительного ублюдка, как палец о палец! — Ого, да ты настроен серьёзно! — вот мужчина и загнал себя в тупик, зайдя на кухню с единственным выходом, который загородил Тодороки. — Не то слово, — Шото выпустил лёд, о который запнулся его «противник», ударяясь головой о плиту. Внимание студента привлёк визг чайника, стоящего на огне. Двуликий, не раздумывая, схватил его и слегка наклонил вперёд. — Ну же! Давай! Используй его! Подражай своей никчёмной матери! Сожги моё тело! — Тодороки схватил чужую руку, слегка потянув на себя, и приблизил предмет к ненавистному лицу. — Шото! — парень с комбинированной причудой потряс головой и застыл в ужасе. Перед ним на полу лежал Мидория, захлёбываясь своими слезами. Его лицо выглядело настолько испуганным, что в горле встал проклятый ком. — Не надо! Хватит! — он сжался, прикрываясь, но заметив, что разноцветные глаза снова приобрели привычный оттенок. — Изуку…? — двуликий ослабил хватку и отстранил чайник, роняя его на глыбу льда. Горячая вода поползла, встречаясь со своей противоположностью и исчезая вместе с оппонентом. — Я… Ты… Прости меня! Гетерохром упал на колени, закрывая голову руками. Никогда он не хотел убить себя, как сейчас. Что он творил вообще? Почему увидел отца? Он же не намерено! Зеленоволосый для него настолько дорог, что и описать нельзя, а сейчас… — Прости меня! Я такой монстр! Ударь меня! Убей! — это разве был он? Разве это был Тодороки Шото? Да быть такого не может! — Шо… то… — Мидория пополз к парню, не обращая внимание на своё состояние, тело и окружение. Он вновь нарушил своё обещание. Этот человек оказался для будущего героя ещё более печальным, чем раньше. Он же сможет стерпеть это? — Я рядом… — как трудно выдавить из себя подобные слова, когда буквально минуту назад тебе угрожали и хотели вылить на тебя кипяток. Это явно ненормально. — Всё хорошо, ты просто напуган, — пальцы, обрамлённые шрамами, зарылись в длинных и очень мягких волосах. — Я не могу понять твои чувства, но всё будет хорошо, пока ты жив всё будет хорошо. Два разноцветных глаза, блеснув меж длинных прядей, встретились с изумрудами. Даже сквозь страх в них плескалась доброта, в которой было невозможно не утонуть. Студент, подавшись вперёд, упал в тёплые объятия, шепча «Изуку». В памяти больно отразились моменты, когда мама жалела своего маленького сына с комбинированной причудой, устраивая его голову на своих коленях. Её тонкие и очень холодные пальцы пробегали по голове и лицу, успокаивая, а мягкая улыбка и вовсе заставляла улыбнуться в ответ. Сейчас этого нет. Рей не вернуть, но вместо неё будто встал зеленоволосый. Он был исключительно заботливым. Его трудно было обидеть, но если это и вправду удавалось, то и вывести парнишку из этого состояния очень легко. Но была у него ещё одна черта, которая неимоверно нравилась двуликому. Мидория не сдавался. В этом ему много кто завидовал, но только Шото видел здесь что-то своё. Такое привлекательное и воодушевляющее. Ну разве возможно влюбиться в человека за такую мелочь? Видимо, возможно.***
Двери открывались одна за другой. Это, конечно, не проходной двор, но перед такой особой чего-то недоступного быть не может. Здание было расположено где-то у заброшенной пристани, поэтому гостей здесь не любили. Разве что, если у них имелись хорошие данные, то они могли пройти не выше третьего этажа. Новые люди, которых порекомендовали капо***, отправлялись на обучение и только после таких муторных действий могли служить тому, к кому их поставит босс. Любое неповиновение, и каменные стены уже украшены твоей тёплой кровью. Разговорчивых тут не любят, но и немногословных презирают. За предательство человека отсылали в катакомбы, пытая или же просто убивая мучительной смертью. А если хочешь уйти, то только в иной мир. Находиться здесь, имея злой умысел — опасно, потому что это ничто иное, как мафия. — Знаешь, мне иногда кажется, что девушка-дон**** слишком опрометчивое решение, — парень, стоявший на охране коридора, перемолвился со своим товарищем. — Замолчи! Я слышал, что у неё острый слух! В таком случае, тебе не… — раздался громкий выстрел, сопровождаемый грохотом мёртвого тела. — Я же тебя предупреждал… — Унести! — двое мужчин подбежали к младшему солдату, поднимая его с ковра. — Приятной службы. Парнишка, который недавно был принят в семью, сглотнул, поймав на себе глубокий взгляд зелёных глаз. Девушка поднялась в свой кабинет, ожидая подручного. — Госпожа Ямасита, — мужчина лет тридцати закрыл за собой дверь, даря печальное лицо хозяйке. — У меня крайне неприятные новости. — Говори уже, Симидзу, и без того тошно, — Симидзу Мамору был высоким человеком, с чёрными волосами. Он везде сопровождал свою хозяйку, защищая её. Если Тсукико стояла возле него, то её рост в сто шестьдесят пять сантиметров и рядом не был с одним метром и девяносто пятью. Младший босс никогда не позволял себе слишком много по отношению к боссу, но это совсем не мешало их романтическим отношениям. — Среди солдат пошёл слушок, что вы нарушаете правило: «Не иметь ни единой связи с полицией или героями». Мы с капо старались найти корень слуха, но пока безуспешно, — блондинка тяжело вздохнула, заключая пальцы в замок. — Среди чьих подчинённых? — Мы не знаем, — брюнет уже был готов ко всему, что может выкинуть его партнёрша. — Собирай семейный совет, — Ямасита встала из-за стола и молча подошла к большому панорамному окну, выходившему на большой мост. Мужчина также, не вымолвив ни слова, покинул кабинет. Ситуация была печальна. Да, она знала, на что шла, но такого беспорядка было просто нереально сдержать. О внедрении в геройское общество знали только она, подручный, капореджиме и консильери*****. Крыс быть не может, ни в коем случае. Что тогда? Где ошибка? Зубы буквально скрипели от гнева. Тсукико подошла к зеркалу, доставая из кармана брюк очки и убирая их в ящичек. Девушка расплела пучок, к которому успела привыкнуть за месяц работы под прикрытием, причесала золотые волосы, доходящие до лопаток, и, поправив галстук, направилась в переговорную. Там её уже ждали девять человек. Симидзу Мамору — младший босс или иными словами подручник; Мори Юу — сорокалетний консильери с седыми не по годам волосами, повязкой на правый глаз, который он потерял в ходе одной из посреднических сделок, которая окончилась масштабной перестрелкой, и его любимыми карманными часами, которые он любил крутить на цепочке; Хигути Фуджи — двадцатипятилетняя капореджиме, которая добилась отдельного уважения у доно, на первый взгляд не особо примечательная: тёмно-рыжие волосы, подтянутая фигура и строгое выражение лица, но только эта особа смогла в одиночку противостоять соседней семье, состоящей из тридцати сильно вооружённых людей, и остаться в живых; Окумура Харуко — семнадцатилетний фиолетововолосый парнишка из детского дома с довольно сильной причудой, за свою храбрость и исключительную преданность смог выбраться в капитаны в малом возрасте; Хомма Теруо — двадцатисемилетний брюнет с очень крепким телосложением и огромной силой, часто работает под прикрытием и знает предпочтения хозяйки наравне с Мамору; Нисияма Сора — двадцатипятилетний парень с жёлто-коричневыми длинными волосами, опущенными до плеч, почти всё его тело в бинтах из-за причуды и уродливых шрамов, которых он стесняется; Камата Наоки — очень скрытный капо, который почти не разговаривает, зато его ум настолько хорошо развит, что хозяйка нередко обсуждает с ним планы и различные действия, может она и не уверенна, что это его настоящее имя, но точно знает, что он не многословен из-за отсутствия губ и кожи ниже скул, которые скрываются под тряпичной маской на нижнюю половину лица; Сано Акико — красноволосая женщина с огромным шрамом от левого глаза до подбородка, является самой старшей из капореджиме, служила прошлому боссу, также знает многие тайны семьи, о которых мало кому рассказывает; Сугавара Хидеки — тридцатилетний мужчина с тёмно-синими волосами и круглыми очками, коллекционирует дорогой алкоголь и часто шутит, хоть и имеет серьёзный характер. Все присутствующие встали, завидев блондинку в проходе, и дождавшись пока та не займёт своё место, вернулись в исходное положение. — И что же, — когда разговор начинался с этой фразы вся семья знала — их ждёт что-то страшное. — Каким образом распространяется этот несчастный слух? Почему вы до сих пор не нашли виновного? — Госпожа Ямасита, — Сано прекрасно знала понятие «гнев доно», поэтому всегда умело успокаивала девушку. — Мы работаем над этим, но, учитывая количество людей, это займёт более суток. Но вы можете оставаться спокойны, вся ситуация в наших руках. Сейчас в катакомбах находятся пара солдат, которые рано или поздно заговорят. — Мне нужно не «рано или поздно», а сейчас же, — вены на белой шее хорошо выступили, и даже при тусклом освещении их можно было разглядеть. — Найти крысу и истребить! — Тсукико ударила по столу. Она редко приходила в гнев, но сейчас её уже ничего не могло остановить. — Что с героями? — Камата покривил лицо от боли, но он не мог не перевести разговор в другое русло. — Сын Старателя сотрудничает с Лигой, — блондинка откинулась на спинку кресла, сложив руки на груди. — Это случайно не тот гадёныш, который чуть не убил Вас? — Мори вскинул бровь, наматывая золотую цепочку на палец. — Верно, — Хомма фыркнул, на что получил вопрошающий взгляд. — Извините, просто подумал о том, что его нужно было уже давно убить, — все присутствующие согласились с ним, не показывая этого. Вся семья любила своего босса и готова была постоять за неё в любую секунду. — Спасибо, конечно, но тогда наш производный план провалится. Ещё какое-то время капитаны задавали вопросы разного рода, только бы не возвращаться к начальной теме сбора. Утомив хозяйку, все по её указаниям покинули переговорную. Почти все. Брюнет дождался пока дверь хлопнет, и подошёл к Ямасите. Мягко улыбнувшись, он положил руки на хрупкие плечи, массируя. За этим последовало блаженное мычание. — Всем нужно отдыхать, даже дону мафии, — Симидзу наклонился к Тсукико и поцеловал её в макушку.