Часть 5
5 октября 2019 г. в 22:04
Мне нельзя принимать решения, нельзя никакого решения принимать. Так нельзя, лучше умереть. Я не смогу после этого смотреть в глаза Ленни, который пошел на всё, чтобы быть рядом со мной, отказавшись от своего крутого во всех смыслах единственного, которого ждал целый мир. А теперь я должен… пусть и вынужденно, но должен всё же отдаться им, чтобы мы все выжили. А потом Ленни…
— Шенту? — спросил осторожно один из тигров, и я машинально поправил его.
— Я не Шенту. И пусть я умру, но я не буду ни с кем ради этого спать. Я Вас вижу впервые и ваши жизни для меня пусть и жаль, но не так главны. Простите за мою дерзость, но…
Дальнейшее произошло просто быстро. Все три фигуры смазанными тенями скользнули ко мне и вмиг словно оторвали меня от Ленни. Сильный ветер и песок с чуть не комьями в лицо забил мои уши и открытый рот в хриплом стоне боли. Меня несли с огромной скоростью в кромешную темноту, только казалось, что было светло, а уже темень хоть «глаза выколи».
Едва начало светать, как я наконец-то увидел, что меня несли на руках с огромной скоростью уже под обычным синим небом к большому замку, обнесенному высоким каменным забором. Я был на руках крупного мужчины, что показался мне самым злым из них. На миг стало плохо, когда он вдруг подкинул меня в воздух, и тотчас мое новое тельце подхватили сильные руки другого мужчины. Подташнивать стало, когда он улыбнулся какой-то свирепой улыбкой, обнажив огромные клыки, что, видимо, не ушли после оборота.
В калитку мы влетели, словно и не заметив её. Меня бережно внесли в воду, и к своему удивлению, мне стало сразу хорошо. Он вдруг усмехнулся, глядя на меня необыкновенно нежно.
— Ты все тот же Шенту, — и предвещая мой ответ, тут же быстро добавил: — Я знаю, что ты не Шенту. Отдыхай, мы будем рядом.
Странно, что голода я не испытывал вообще. Вода — это всё что мне нужно было. Мое тело выгнулось дугой, уходя на дно небольшого озерца, и стало совсем хорошо. Пусть такая, но все равно свобода. Все трое так и сидели на берегу, искоса поглядывая на меня. Было страшно, что скоро настанет расплата. А еще страшно было за Ленни, он оставался там без сил. Он положил всё на кон, отказавшись от Хину ради меня. Ему придётся снова быть в теле Тяпы… и он снова придет к НЕМУ, тому придурку. Жалко, конечно, Лени, но с Хину он будет хоть жить, со мной ему будет лишь хуже. Да и тигры не дадут.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил меня подошедший Канни, протягивая руку и здороваясь со мной. На миг показалось, что моё озерцо уменьшилось в размерах от его крупной фигуры. Выдохнув, кивнул и с опаской вытянул руку из его пожатия.
Канни сказал с угрозой:
— Надеюсь, ты не собираешься здесь спать?
Невольно вырвалось:
— А что такого? Меня тут всё устраивает.
Нахмурившись, он процедил сквозь зубы:
— Не получится. Шенту спал с нами, и ты тоже будешь с нами спать.
Видя мое замешательство, он бросил, уходя:
— Время у тебя до вечера.
Смотреть на них не хотелось. Перед глазами так и стоял Ленни, обиженно глядящий на меня. Сам не заметил, как сон сморил. Усталость сказалась, видимо.
Сон был дивный, другого слова к нему и не подберешь, я был в другом мире. Красивые женщины окружали меня в красивой спальне. Они ласкали меня, подходя то с одной стороны, то с другой, игриво поглядывая с полуулыбкой, взглядом обещая многое. Вот одна из них распахивает длинный полупрозрачный халат, показывая свое красивое тело. Темные ореолы вокруг сосков маняще зовут к себе, и руки уже в предвкушении сжимаются, представляя, как упругая грудь окажется в ладони и её можно обхватить и… вторая закружила в танце передо мной, закрывая ту, первую. Но словно по негласному соглашению между ними, та, первая, скинув халат, направилась ко мне и легла совсем рядом. Я понял, что надо ей кивнуть, и она тотчас тесно прижалась сбоку, поглаживая мои бедра. Третья и четвертая тоже начали кружить в танце, как все три, что танцевали. Они скинули с себя халаты и задвигались в такт откуда-то появившейся музыке, что стала слышна громче лишь сейчас. Музыка словно убыстрялась и свет заметно потускнел. В комнате уже была полутень, и тела извивающихся девушек заблестели в свете камней, что светили из стен.
— Принц желает близости с Неситой? — шепотом спросила меня девушка, что ласкала мое тело все откровеннее и откровеннее. Голос мне отказал, как и само тело. Хотелось близости с ней и с теми вот всеми сразу. Желание накрывало с силой, такое, что я захрипел, словно раненный, когда она легко села на мои бедра и стала дразнить, водя моим каменным членом по своей промежности. Властно схватив её за бедра, я уверенно насадил её и рывком обернул под себя, после чего, с силой разведя её длинные ноги, вонзил себя до конца. Вскрикнув, она побледнела, но мне уже было не до этого. Сколько раз я кончал и, не успев отдохнуть, вновь и вновь, не выпуская её из своих объятий, обладал ею.
Её унесли от меня лишь под утро, громко плачущую, без сил, даже встать не могла. А я почему-то даже не хотел спать. Теперь я казался себе отдохнувшим. Из руки было какое-то непонятное жжение. Я с силой чесал ладонь чуть не до крови. Пытался несколько раз разглядеть, что там мне мешает, может, заноза или она меня чем-то поранила, может ногтями. Но ладонь была сухой и чистой. Вторая рука онемела вдруг, и в горле застрял крик боли.
Меня согнуло неестественно как-то вбок и я услышал тихий шепот:
— Шанти… Шанти…
Вдруг осознав, что я спал и теперь выхожу из сна, стало жутко и страшно. От воспоминания о настоящей ситуации, происходящей на самом деле все тело обдало холодом и какой обреченностью. Теперь я понимал, почему лежу сейчас на животе. Вот тело приподняли, и дикая боль разорвала анус.
— Шанти! — сказал громко кто-то из тигров и словно пояснил.
— Я лишь смазал тебя. Успокойся. Расслабься… прошу… так не будет больнее, — и действительно, сейчас я уже чувствовал палец, что словно массировал и растягивал мой анус. Боль чуть отошла, я застонал от нежелания и обреченности.
— Отпустите… прошу… — мой голос просил моих насильников и похитителей. Ответа не было. Открывать глаза было страшно. Они все, наверное, передо мной, голые и желающие мое тело. Меня поставили на колени и голос Канни, которого я, наверное, больше и слышал, предупредил.
— Не сжимайся, — адская боль пронзила все тело. Я попробовал вырваться из рук моего насильника, но другая пара рук прижала к другому телу. Непроизвольно открыл всё же глаза, и увидел желтые глаза, направленные на меня в кромешной темноте.
Тот, что сзади, вошел в меня и замер. А вот второй, что смотрел на меня, прохрипел:
— Всё может быть очень и очень приятно, просто доверься нам, Шанти.
Хорошо, что было темно. Я стыдливо отвел глаза, и когда сзади вошедший в меня тигр задвигал бедрами, боль вновь нахлынула. Скрип моих зубов больно отдавался в ушах, меня трясли и выгибали, ставили в разные позы, целовали в губы, так что царапали своими клыками щеки, губы и язык в кровь, потом слизывали с меня мою же кровь. Всё тело было израненным от их опасных игрищ. Казалось, я не выживу к утру. Все три тигра обладали мной, как я той девушкой во сне, Неситой, кажется, зовут.
Я усмехнулся от того, что память меня так и не покинула, не смотря на то, что мной до сих пор обладают. Ноги вскинуты и колени касаются груди, и уже Канни вдалбливается в меня так, что перед глазами круги. Меня самого придерживают снизу, но вдруг все замерли. Канни, громко застонав, вышел из меня, видимо, уступив место другому тигру.
Но что-то было не так, а лежащий подо мной тигр прошептал.
— Просто доверься и отдайся нам до конца. Мы были в длительной голодовке без тебя.
Он повернул мое лицо к себе и жарко поцеловал меня в губы. Сил сопротивляться не было. Безучастно принял его поцелуй, что опалил все мои ранки на губах, и кровь снова потекла по подбородку.
Тигр принялся чуть ли не сосать рану. Я почувствовал, как его член вновь затвердел и увеличился в размерах и охнул, когда он со всего маху вошел в меня снизу. Словно пригвоздили, а вот потом мои ноги развели в стороны, не прижали к груди, как было, а именно развели. К ужасу своему я почувствовал на своем члене горячие губы и язык. Сосали меня так, что я с болью кончил, и хотел было сдернуться с члена, но меня вновь начали ласкать с удвоенной силой. Тигр подо мной задвигался, тяжело дыша, с силой входя и выходя из меня. Мой член вновь налился от возбуждения, признавать это было неприятно, но никуда от этого было не деться. Тряска уже возбуждала, как и этот член во мне. Боль была, но она просто отступила. Яички вылизывали, не смотря на тряску, словно она тигру, ласкающему меня, и не мешала.
— Не могу… — прохрипел подо мной тигр и замер, с силой сжимая мои бедра. Тот, что ласкал меня, насадился горлом на мой член полностью, и я застонал от желания. Хотелось кончить, но он вдруг отпрянул, и я вскрикнул, когда в анус начал впихиваться и второй член. Хотелось кричать от боли и ужаса, мой член сразу же обмяк. Оба тела трахали меня то в унисон, то в разнобой. Всё завертелось передо мной. Я стал даже видеть в темноте лучше от боли, но в какой-то момент и эта боль отступила. Горячая волна прошлась в животе, накаляя к члену все сильнее и сильнее. Я замер от ужаса, не понимая симптомов боли или наслаждения, а потом как вдруг всё словно отключило, накрывая белым светом.
— Шанти, открой глаза, — прошептали совсем рядом, пришлось покорится. Я был в стане насильников. Сегодня был второй день, как я прятался под одеялом, отвернувшись от всех тигров, что приходили поодиночке в моё убежище. Канни, Шелдо, Тетто. Трое тигров действительно любили меня. Они нежно успокаивали меня, когда ложились рядом. Нежные поцелуи по моему лицу не в счет от их поглаживаний и переживаний, что они мне сделали больно. А мне было стыдно не за них, а за себя. Что меня в разных позах нагибали вот в этой комнате совсем недавно. Смотрю стыдливо в глаза Тетто и понимаю, что во мне что-то изменилось. Он так открыто любуется мной, так нежно целует мне руку, прижимается лбом к моему.
— Накажи меня, Шанти. Прошу, накажи, только не обижайся, — его губы горячи, он нежно облизывает мои раны на губе, затем целуя их. Едва позволяю ему поцеловать мою шею, как он прижимается ко мне полностью, и откинув мое одеяло-защиту, спускается к моему члену. Глухо мычу, чтобы он не трогал меня, слезы кипят в уголках глаз, но он уже накрыл ртом мой член и упрямо всасывает в себя. Резко отпрянывает от моих бедер, но лишь затем, чтобы обцеловать их. Так и лежу, глядя, как он ласкает меня.
Вот он скидывает остатки своей одежды и вдруг садится на мои бедра, так что мой уже вставший член упирается ему между ягодиц. Он смело смотрит мне в глаза, и я вскрикиваю, когда он сам резко насаживается на мой член. Я лишь стону от его сжатости внутри и невольно вскидываю бедра, так чтобы войти в него. Это лишь непроизвольно, но он усмехается, понимая, что природа наших тел будет делать свое.
Желание с волной обиды и радости накрывает, он двигается вверх, не сводя с меня взгляда, и уже вниз быстрее. Хриплю, стону от желания обладать им сильнее, он понимающе убыстряется. Становится радостнее на душе и в теле, когда он почти порхает на мне. Но мне мало этого, он послушно по какому-то наитию понимает это, падая на спину и тяня меня на себя, чтобы я не вышел из него.
Дух захватывает от его красоты, лишь сейчас понимаю, как Тетто красив в своей брутальности и крупности тела. Узкие бедра, которые я сжимаю, пытаясь долбить его быстро, и кажется, чуть не вонзаю в них свои ногти. Он словно и не замечает этого, вскидывая выше свои ноги. Становится легче обладать им, как зверь вонзаю в него свой член на всю длину и со стоном уже через несколько толчков кончаю, падая на его широкую грудь. Он с улыбкой целует мое лицо, подмяв меня под себя, следом входя в меня. Устало принимаю его, боли почему-то и нет. Хотя есть, но она более чем терпима. Скоро и я вновь возбуждаюсь, успеваю кончить следом за Тетто. Он замирает передо мной, резко выйдя из меня и кончая мне на живот, глядя, как я ласкаю свой член, пытаясь быстрее кончить. Он зашипел, неожиданно оттягивая мою руку, сперма толчками всё равно вытолкнулась из члена, и он тотчас припал к нему, жадно высасывая из меня семя.
Мое тело выгнуло дугой, и я непроизвольно простонал:
— Леннии, люблююю…
Вот теперь я ужаснулся от того, что сказал. Я не признавался себе, что люблю его, а тут во время своего оргазма сказал, видимо, то, что испытываю к нему на самом деле. Тетто обижено вышел из комнаты, а я не почувствовал себя виноватым. Стало лишь на миг жаль Тетто, но обида захлестнула, они что же, думают, что я после траха буду их всецело любить?! Ошибаются! От этого стало легче и свободнее дышать. Я даже вышел из комнаты, рассматривая все вокруг в замке. Одежда, что я натянул, была необычна.
— А ты изящнее двигаешься, чем наш Шанти, — сказал Канни позади, и я вздрогнул. Он, видя, что я не поворачиваюсь к нему, так и подошел, прижавшись к моему заду своими бедрами. Его вставший член грозил мне неприятностями. И он трахал меня в какой-то из комнат, так что кровать скрипела под нами, грозя развалиться, но на пике его оргазма она все-таки замолчала, и к счастью, не развалилась.
— Уходи, — прохрипел я Канни, брезгливо глядя на него. Он, пытливо заглядывая мне в глаза, лишь кивнул и, натянув штаны, вышел из комнаты.
Шелди трахал меня ближе к вечеру, до ночи. Тетто, как ни странно, не пристраивался к ним.
Несколько дней так и продолжалось. Меня не выпускали из замка, тупо вытрахивая в разных комнатах. Я понимал, что никуда от этого не денусь. Мне надо остаться живым. Я мог покончить с собой, но хотелось жить. Хотелось Соньку увидеть, хотелось увидеть Ленни, сказать, что люблю его. Секс был для меня чем-то уже обыденным.
Наш город Дижуне представлялся мне уже прекрасным, а не таким, каким мы с Ленни застали его во время побега. Кажется, я представлял нас живущих вдвоем в том доме. Я кормил его с рук, а он жарко целовал мои пальцы. Словно в бреду, я повторял и повторял его имя, даже когда меня целовали чужие губы.
— Он любит его, Тетто. Ты зря обижаешься, что он твердит его имя, — слышу словно в тумане.
В рот пропихивают пахучий бульон, меня обдает жаром, горячеватый ручеек течет по горлу в желудок и всё тело оживает. Другой голос зло цедит:
— Ему воду надо, он там чувствует себя лучше. Канни, ты сам недалеко от Тетто ушел, ревнуешь его ко всему. Вода — его стихия, и он никуда от нас не денется. Не надо забывать о том, что мы выдернули его от любимого и держим силой. А ещё не забывай, что нам сказал Хину, в нашем Шанти пришелец. Он вообще не с нашей галактики. Это душа с маленького мирка, в котором королева и спрятала своих близнецов. Выжил он лишь потому, что жива его сестра. Дочь королевы очень сильная защитница будущего потомства.
Слушаю их вполуха, представляя, что они думают обо мне, их глазами глядящими на мою жизнь. Тетто огрызнулся:
— Мы могли Шанти сделать властителем. Он и хотел им стать. А этот не хочет ничего. Видел его глаза? Канни?
Он помолчал и затем вновь раздался его голос:
— Он безучастен, ему плевать на всё. В какой-то момент я подумал, что разбудил его, но…
Он замолчал. Я вновь уснул и уже не слышал, что они говорили. Я словно чего-то ждал все эти дни, недели, месяцы, что проходили мимо меня. Я принимал тигров в своей комнате каждую ночь, привычно отдаваясь их сильным телам. Меня бдили, каждый мой шаг в сторону — и рядом оказывался тигр, словно случайно оказавшийся рядом со мной. Мгновенно меня подхватывали на руки или обладали мной тут же на месте. Не скажу, что я не получал удовольствия. Иногда даже кончал.
Замок был огромен. Как мне сказали эти же тигры, один из них был очень знатным, и ему подарила Асита этот замок за заслуги его прадедов и его самого. Я делал вид безучастного слушателя, показывая всем своим видом, что мне плевать, о чем бы они мне не говорили. Тигры вступили на службу к Асите и очень радовались тому, что вновь зажили прежней жизнью.
Какая жизнь у них там я не знал. Как именно они служат, что делают, я тоже не знал, но примерно представлял. Однажды Тетто пришел с забинтованной грудью. Его привезли на телеге, но уже с телеги он слез сам и, шатаясь подошел к моему озерцу. Так, застыв, и стоял, глядя на меня. Я уже всё понял по его взгляду. Тигру нужна была близость со мной, чтобы раны зажили. Обреченно застываю в воде, а Тетто медленно входит в воду и тянет меня к себе, морщась от боли. Делаю вид, что мне плевать.
На берегу он долго изучает мое лицо, гладя моё тело. Его жаль, и я вижу, как он пытается заставить себя попросить меня, чтобы я обслужил его, как шлюха. Понимаю, и знаю, что в нашем случае лишь я сам должен сесть на его член и двигаться, но заставить себя сил нет. Тошнота подкатывает к горлу жуткая. Не хочу, не могу.
Бинты на глазах рвутся, и Тетто медленно обращается в тигра. Такое для меня впервые, когда тигр не может совладать с превращением. Что в мозгу у Тетто — я не понимаю, потому что даже превратившись в тигра, он не выпускает меня из объятий. Становится страшно, надо мной нависает его лобастая голова, и желтые глаза следят за каждым моим вдохом. Он приседает надо мной, хочу сжать ноги между собой, но ноги тигра мешают. Он издает рык, его огромный член упирается в анус. Неверяще смотрю в глаза тигра, он ведь порвет меня! Я видел уже, какой длины у них член, когда они в облике тигра. Он не посмеет это сделать со мной!!! Я умру!
Пытаюсь отползти, развернувшись к нему спиной, но делаю лишь хуже. Уже с легкостью он проникает в меня. Член тигра в смазке и проникновение не на сухую, но боль такая, что слезы кипят на глазах. Сжимаю до боли зубы, но и это не помогает. Крик вырывается из груди нечеловеческий. Тигра не остановить, его захват очень крепкий. Судорожные движения взад и вперед убыстряются с бешеной скоростью, и кажется, у нас там огненная лава. Кто-то кричит над нами, но тигра уже не остановить. Я уже безвольно трясусь от движений тигра во мне. Сердце, кажется, останавливается от жуткого рева, когда он кончает, но он вновь двигается во мне со страшной скоростью.
Сколько это длится — я теряю счет времени. Меня выдирают из лап тигра не с первого раза, и даже не со второго. Он даже держит меня, хотя Канни и Шелди из-за всех сил разводят его лапы.
— Тетто!!! Отпусти его!!! — кричит охрипший от своего крика Канни. Шелди чуть не сам рычит. Едва тигр ослабевает хватку, как Шелди успевает с трудом выдернуть меня из объятий тигра, и на руках держа мое тельце, заходит, в озерцо, что я избрал своим домом.
— Прости его!!! Шанти!!! Прошу, выживи!!! — кровь вперемешку со спермой тигра кругами расплывается вокруг меня. Шелди моет меня очень осторожно. Канни оказывается тоже рядом. Они боятся, что их шлюха помрет. Вот теперь я готов к смерти.
В голове созревает план, как уйти из этой жизни. Я уже не помню лица Ленни. Это, наверное, самое страшное, что я сейчас могу осознать. Шепчу имя любимого на все лады. Мне он нужен как воздух, иначе я сойду с ума.
— Леннииии… Леннииии.
Канни виновато глядя на меня произносит.
— Их брак совершился еще месяц назад. Жив твой Ленни, Шанти. Он с Хину. Королева сама их обручила, и была свадьба их. Кстати, на ней и был Тетто с Канни. Я оставался в тот день с тобой.
Вот теперь всё. Я готов к смерти. Я не нужен Ленни. Это почему-то стало решающим звеном в моем плане. Я никому не нужен… Хотя, я ведь занял тело того парня, что так хотел жить. Я паразит, что занял собой тело настоящего Шанти. Давно я так не чувствовал к себе отвращения. Чем я лучше этих тигров?
Шепчу как в бреду:
— Спросите Ленни, как вам вернуть настоящего Шанти. Я не хочу больше находиться в вашем мире!!! Прошу, помогите уйти из тела этого Шанти!!!
Оба тигра замирают, не сводя с меня пристального взгляда.
— Даже не вздумай такую чушь нести. Мы любим тебя. Ты такой, какой есть.
Вскрикиваю от боли, когда Канни случайно задевает мой анус, и вижу как его глаза уже смотрят на меня возбужденно. Он хочет меня.
Шелди прикрикивает на него:
— Ты убить его хочешь? Уйди прочь! Канни?!
Но тот так и застыл, не сводя с меня взгляда. Вот теперь я реву, не скрывая слез и боли. Хрипя, со всхлипами, развожу руками, глядя на Тетто, появившегося за спиной Канни.
— Ну что, встал член на свою шлюху? — перевожу взгляд на Канни и тот виновато отводит взгляд.
Что-то во мне словно переворачивается. Тетто перехватывает мое тело у Шелди и несет меня в замок. Молча принимаю какую-то еду. Словно так и должно быть. Наш сценарий словно расписан до мельчайших деталей, как эта. Дежавю, кажется, это состояние называется.
— Я люблю тебя, — вдруг говорит он, обнимая меня, сидящего на его коленях.
Почему-то отзываюсь на его слова:
— Знаю.
Он вздрагивает, и словно спохватившись, кладет меня лицом вниз на широкий диван в гостинной. Накрывает теплым одеялом. И уже сам ныряет с головой ко мне между ног, и там, под одеялом, начинает вылизывать мой анус. Боль и правда спадает. А ещё накатывает желание. Оно застает меня врасплох. Мне бы восстановится после траха с тигром в его полном обличие зверя, но кажется, он словно меня разбудил. Всё тело отзывается на его ласку. Хочется, чтобы он вошел в меня, и желание распирает. Стону от наслаждения, сгибая колени. Приподнимаюсь так, чтобы дотянуться до члена ладонью, чтобы украдкой приласкать себя. Но рука Тетто останавливает меня. Он жадно сам льнет к моему члену, поворачивая меня уже на спину и я, выгнувшись, выстреливаю спермой ему в рот. Он выпивает меня чуть не насухо. Он так нежно смотрит на меня.
— Никогда не покидай нас. Так любить, как мы — тебя никто не будет.
Почему-то киваю со слезами на глазах. В этот день я сдался. Если раньше они приходили ко мне в комнату за близостью и потом уходили, то теперь я спал с ними в огромной постели на четверых, которую они сами сделали.
Сегодня был второй день ночевки с ними. Я стеснялся заходить, когда они уже там лежали. Но и первым лечь тоже не мог. В кровати всегда кто-то спал после дежурства или поездки со службы Аситы. Хину гонял своих подданных не в хвост, а в гриву. Как они шутили над этим. Им то мало доставалось, они и так были в форме в отличии от многих. И у них была пара, это я. А вот другим было значительно хуже. Без пары самец слабеет.
— Иди ко мне… — тянет ко мне руки первым Тетто, Канни фыркает и перехватывает меня, кладя на самый край со своей стороны, чтобы я не достался никому кроме него.
Шелди смеется в голос:
— Канни, успокойся. Он с нами и никуда не денется.
Но Канни уже нежно целует мое лицо. Охаю, когда кто-то из тигров ласкает член ртом. Не могу увидеть, кто это делает, так как Канни завладевает моим вниманием. Отвечаю на его поцелуй и он замирает тотчас. Даже смешно становится, когда удивленно сам отвечает на мой не менее страстный поцелуй. Они привыкли, что я был ко всему безучастный.
— Боги! Я люблю тебя, Шанти!!! Любимый мой… — шепчет он, целуя мое тело. Вот сейчас уже вижу, что мой член ласкает Тетто, с перерывами, так, чтобы я быстро не возбуждался.
Тетто вдруг просит:
— Сядь мне на грудь.
Непонимающе смотрю на него, и когда доходит его мысль, киваю с нарастающим уже желанием. Представляю, как сейчас он в заглот будет принимать мой член на всю длину. Мне очень нравится, как Тетто мне отсасывает. Я уже стал гурманом с ним. Послушно сажусь ему на грудь, чтобы он принял мой член, но Канни вдруг не дает мне сесть до конца. Наоборот, он выпячивает мне зад назад сильнее и сильнее, так что приходится чуть не на лицо ложиться Тетто. Но кое-как пристраиваюсь, чтобы стоять почти на коленях, так, чтобы Тетто мог принять мой член и сзади Канни мог вылизывать мой анус. Шелди жадно приникает в моему рту, и я не менее пылко отвечаю на его поцелуй. Оргазм накрывает с силой, стону от накатывающих волн, пытаясь прижаться к Шелди. Тетто снизу тянет мое тело, чтобы я лег на него. Как ни странно, Шелди помогает мне спуститься и я чувствую, как в меня входят два члена сразу. Мне не больно, я лишь стону громче, это уже я вновь готов к еще одному оргазму.
Канни, Шелди, Тетто. Шелди, Канни, Тетто. В любой очередности они трахают меня всю ночь, сразу вдвоем или поочередно. В первый раз я с удовольствием составляю им компанию. А ведь и правда, если им довериться, то так намного лучше. Уже меньше болит сердце, что ЕГО нет. Ленни уже не мой.
— Ты поранился!!! Прошу, будь аккуратнее! — шипит на меня Канни. Он чуть не вылизывает мою ногу, хотя рана на колене. Киваю ему с виноватой улыбкой. Все три тигра носятся со мной, так что хоть волком вой. Чего бы ни хотел сделать для них, они сами перехватывают любую работу по дому и чуть не с удвоенной скоростью делают всё сами.
Время, кажется, ускорилось в разы. Я не успевал отсчитывать даже недели. Зима в этом мире была мягче, и мороз был лишь ночами. Часто мои тигры уходили втроем на охоту. Облики зверей они брали лишь на опушке леса. Мне казалось в последнее время, что Тетто ревнует меня больше.
Кутаясь в теплый свитер Канни, я подождал, когда они полностью скроются из вида и лишь потом позволил себе расслабленно упасть на диван в гостиной. Что-то в ладони жгло немилосердно. Я не обращал внимания весь день, а вот сейчас так заболело, что рука, кажется, даже пошла красными пятнами. Вот и во второй руке словно рябь прошла по коже. А вообще, так странно, я ведь месяца всего четыре был, наверное, в этом теле, а принимал его чуть ли не как свое, родное. Вот что значит выживаемость! Родинок на моем новом теле вообще не имелась, а ведь в моем родном теле родинок было море. Веснушек ещё больше, по плечам и по лицу.
Почему-то подумалось о родинках, о своем члене, о том, что растительности на органах и лобке вообще нет. Встал перед огромным зеркалом, раздевая себя и изумляясь этому телу, хотя раньше как-то и не думалось об этом теле как не родном. Странные отверстия на плечах, словно жабры… Встал боком и ужаснулся, какие-то комья смотрелись на лопатках. Жаль, переносного зеркала нет. Так бы всмотрелся лучше. Почему-то представился Ленни, как он смотрит на меня восхищено и почему-то жалостливо. Он помог мне уйти, выжить из того тела. Словно кто-то мне помогает в этом мире.
Я быстро оделся, едва услышал шум в прихожей и рванул вниз. Тетто стоял у камина, нахмурившись и глядя, как я поспешно спускаюсь.
— Что-то случилось? — спрашиваю с волнением в груди. Он сейчас такой красивый, когда такой серьезный.
— Мне показалось, что тебе будет скучно, — сказал он слишком уж как-то спокойно и тотчас отвел глаза. Ага, опять ревнует непонятно к чему. Подошел к нему очень медленно и положил обе ладони ему на грудь. Он глубоко вздохнул, и быстро выдохнув, просто смял меня в свои объятия. Я рассмеялся в ответ на его легкий поцелуй в висок.
— Я не могу надышаться на тебя Шанти, — привычно проглатываю не свое имя, кивая следом.
— Спасибо, что пришел. Я и, правда, чувствую себя одиноким, когда вы втроем уходите.
Подхватив меня на руки, он быстрым шагом чуть не взлетел по лестнице вверх, и выбрав первую попавшую комнату, вошел со мной на руках. Кровать не менее легко приняла нас обоих. Он лег рядом со мной и шепнул:
— Я видел тебя голым с улицы.
Стыдно было жутко, пришлось отвести от него взгляд.
— Ты смутился?! — спросил он весело, и не дав мне ответить, припечатал поцелуем мой ответ и зашептал на ухо:
— Я думал, что умру от желания обладать таким красивым и любимым моим мужчиной. Ты ведь тоже хочешь меня?
Киваю ему в ответ, помогая раздеваться себе и ему. Остервенело отвечаю на его поцелуй и тотчас чувствую, как он следом по чуть-чуть погружает свои клыки в мою шею. Больно, но это лишь вначале, потом боль переходит в наслаждение, такое наслаждение, что хочется тянуть его и тянуть, чтобы вместе взлететь в оргазме, поделиться своим наслаждением со всем миром и успеть поплавать в райском наваждении нашего общего в этот миг оргазма.
Его член проникает в меня очень медленно. Он знает, что я люблю именно так, хотя с Канни я люблю более жесткое проникновение и быстрое. С Шелди мне нравится долгая прелюдия. Только с Тетто я позволяю также и себе войти в него. Хотя знаю, что и Канни не откажется и Шелди также. Они обижаются, что я лишаю их того, что было бы мне приятно.
Вдох, и он погружает в меня свой член на всю длину. Замираем оба, и снова расслабленно он выходит из меня почти весь, но тут же уже быстрее входит. Задыхаюсь от жара волны желания, хриплю, молю о том, чтобы он не торопился больше мысленно, но он, как всегда, слышит меня. Вместе взлетаем над миром, сливаясь во единое целое, чтобы потом потеряться друг в друге и очнуться в тесных объятиях друг друга. Эта близость так объединяет, словно мы родные, словно мы две капли одной воды. Жарко обцеловываю его лицо, и когда он приходит в себя, дую ему на глаза, чтобы он моргнул. Иногда становится страшно, когда он смотрит на меня немигающим взглядом очень долго, словно он умер.
— Люблю тебя… — шепчет он мне, вновь замирая и рассматривая меня, словно только узнавая.
— Люблю тебя… — шепчу ему в ответ.
Такая уютность, удобность во всем, свойственна наверное очень любящим людям, паре, но мне до сих пор удивительно, что я люблю их троих. А вот обида, что он меня называет Шанти, все равно ест поедом. Я знаю, что он любит не меня, но глушу в себе это. Вот и сейчас выскальзываю из его объятий, чтобы он не увидел, как я отгородился и не успел увидеть холодность в моем взгляде. Я люблю их троих. А вот они не любят меня, хоть и говорят так. Они любят Шанти. И он их любит. Я лишил их любимого. Почему они простили меня? Может, тоже сделают акт изгнания из меня и сейчас ищут выходы из моего положения? Я сделаю всё, чтобы сделать их в этом счастливыми, если это принесет им полное удовлетворение. Потому что я люблю их. Сам не заметил, как вышел полуголый на улицу. В какой-то миг, не понял как, на плечах оказалась теплая меховая куртка и на ногах меховые тапки. Морозный воздух освежил, отрезвил. Я столько времени прожил с ними и лишь сейчас стал задумываться о том, чтобы им сделать лучше. Я обычный паразит. Сонька нашла свое место в этом мире, ей не надо менять душу. Она девушка. А я, оказывается, временное явление в этом мире. Наверное, все мы с Земли так и погибаем потом, выгнанные со своих тел. Интересно, куда потом душа улетает? Стало зябко, интересно, а души мерзнут?
Небо с мириадами звезд пленяло и притягивало взгляд, маня к себе. Хотелось просто взлететь и рассыпаться осколками, даря себя всем, но кому я нужен? Стекло рядом осыпалось и рядом оказался Тетто, он испуганно всматривался в мое лицо. Удивленно смотрю в ответ.
— Что случилось?
Он мотает головой и, обняв меня со спины, негромко спрашивает:
— Может мне кажется, но лучше спрошу, ты хочешь сделать какие-то изменения в нашей жизни?
Поворачиваюсь в кольце его рук, чтобы ответить, но он тотчас подхватывает меня на руки и несет в теплый уютный замок. И лишь у камина отвечаю:
— Я хочу, чтобы вы все были счастливы.
Он кивает, повернув меня к себе и медленно раздевая догола, затем кладет меня к себе спиной на свою широкую грудь, так чтобы я лег между его ног.
— И в чем заключается наше счастье?
Удивленно и обескураженно замолкаю, не находясь с ответом, и нерешительно все же предполагаю:
— Ну, Шанти… он… всё равно… а я пришелец, и вы его…
Едва произношу всё это, как понимаю, что не могу сказать, что они его любят, и сердце переворачивается от ревности. Они мои!!! Их губы будут целовать лишь меня, только меня и никого больше. Они будут смотреть только на меня и восхищаться лишь мной!!! Он молчит, а мои слезы так и не могут остановится. Ну скажи мне, что ты любишь не Шанти, а меня!!! Савелия, Саву!
Он словно ушел в себя, а для меня остаток вечера уже испорчен. Делаю вид, что я засыпаю. Он сейчас уйдет на охоту. Догонит остальных лишь к утру. Они его там дождутся. А я так и буду их ждать. Лучше бы он не приходил. Теперь я уверен, что мне точно надо покинуть это тело.
— Спи, Шанти… — шепчет он мне «спящему», накрывая толстым одеялом.
Как я и думал, он сразу же ушел на охоту. А я так и лежал с открытыми глазами, глядя на некрасивый потолок в прихожей. Уснул лишь, когда наступило утро, сладко зевнув во весь рот. Чуть не оглох от своего храпа и тотчас проснулся, успокоив себя, что тигров нет, и можно не стыдиться, и вновь заснул.
«Маг миражей» — это слово вертелось на языке чаще других, каждый раз во сне я смаковал его на языке. Миражи казались обычной радугой, а я будто делаю её из своего рукава темной хламиды. Вот единственный мираж, который бы я, наверное, представил.
Моё тело затрясли так, что, кажется, я чуть дух не испустил от страха. Открыл глаза, сонно щурясь и ахнул, во всю комнату стояла радуга, медленно по чуть-чуть переливаясь, как в моем мире. Это было так чудесно.
Канни с Шелди тоже стояли, замерев так и держа меня на руках. Держал меня Шелди, а Канни тряс за плечи. Тетто не было.
— Ты пользуешься магией Шанти? — только сейчас я увидел, что Канни и Шелди злые, оба были побледневшими так что лица заострились как у покойников. Клыки выдвинулись, сделав их почти неузнаваемыми.
Страх проник в каждую клеточку моего сознания, и тело уже не отдавало отчета за мои же действия. Вскинув руки, я словно исполнял танец, окутывая себя в подобие кокона из каких-то почти невидимых нитей. Голос в мозгу легко приказывал, что делать, и кажется, был уверен, что я покорюсь ему. В один миг я понял, кто мной управляет в этот момент, и в то же время страшная правда о моем умении владеть магией потрясла меня настолько, что я застыл между Канни и Шелди с остекленевшим взглядом. Я знал, что я могу им причинить очень много боли, просто уйти от них, став почти невидимым. И я понял, почему тот… кто сейчас мной управлял, был с ними. Он их не любил, никого не любил, кроме Ленни. И за это он ненавидел себя. Тот, настоящий, его звали Шенту!!! А тигры меня называли Шанти. Я был для них другим, не Шенту.
Канни шипел разъяренно на меня, пытаясь повалить на землю, кидаясь на меня всем телом. Но так и не мог даже приблизиться ко мне, словно ударяясь о невидимую преграду. С его клыков стекала густыми сгустками кровь, а Шелди смотрел на него виновато и испуганно, словно он жалел, что не поддержал Канни и не стал делать как он. Голос во мне словно пробудился, стал громче — «Убей их! Убей их обоих. Тетто придет и будет всё то же самое. Как они мне надоели», — сказал он устало.
Моя рука взметнулась вверх и я охнул, видя, какую власть возымел этот лишь взмах. Канни упал на колени, и словно невидимая рука подхватила его за горло и начала душить, давя его огромное тело к полу. Шелди громко позвал меня.
— Шанти!!! Отпусти его!!! Не слушай Шенту!!! Просто отпусти. Он не сделал тебе ничего
Мой взгляд, наверное, прояснился. Я с трудом опустил руку и хрипло выдохнул:
— Не хотел! Сейчас…
Рука вдруг снова взметнулась и уже Шелди падает на колени, пытаясь содрать со своей шеи магическую руку Шенту. Голос Шенту прошипел во мне, плюясь злобой:
— Они трахали меня, взяв насильно, им от тебя нужен только трах. Подставляй зад и они не сделают с тобой ничего. Даже заботиться будут. Как ты можешь их жалеть? Эту планету надо чистить от таких уродов. У них нет смысла в жизни, только оплодотворить у Аситы очередную служанку и снова служить Асите. Другого нет на этой планете. Они исскустны в пытках, но ради чего? Они выгоняют любую расу со своей планеты, умертвляя её в любом виде. Не стань таким же, Сава. Ты тоже пришелец, как и я, и как Ленни. Но мы с ним маги миражей и он прятался в образ, я видел его в твоих воспоминаниях.
Голос промолчал во мне и вновь заговорил:
— Кажется, ты его называл Тяпа.
Всё во мне перевернулось и я обессиленно рухнул на диван, опустив руки и пряча в ладони лицо. Рыдания прорвало, давно я так не ревел чуть не во все горло. А ведь это всё когда-то было. Предательство, месть матери Аситы. Мои родители, что были на Земле, казались сейчас лишь очередной оболочкой. Кто в этом мире настоящий? Кто в этом мире такой же как я? Словно вернув мне воспоминания, он отодвинул меня от этих тигров. Шенту вернул мне самого себя, он показывал мне словно по калейдоскопу мою прошлую жизнь, что я прожил. Школа, дом, драки с Соней.
— Она прекрасна! — шепнул он, сделав её ближе к нам обоим.
— В моем мире они тоже главнее всего. Они продолжают потомство. Мы их любим, ухаживаем за ними, бережем их. Но их в этом мире практически нет.
Он показал мне капсулу и спросил:
— Я знаю, как мы с тобой можем разделиться, и я отправлю тебя в другой мир. Ты выберешь другое тело, и мы встретимся уже как братья.
Я был согласен с ним во всём. Но сердце защемило, когда я проходил мимо лежащих Канни и Шелди. Оба были без сознания.
— Они умрут без меня, я их пара.
Шенту заговорил не сразу, давая мне выйти из замка.
— Понятие пара, которому они придают большое значение, есть для них жизнь. Но пара у них просто сидит дома и ждет, когда её будут иметь. Самая высшая заслуга для них — служанка Аситы, которая понесет от самца малыша и самец даже знать не будет, кто его сын. Я маг, и вижу, какое смешение крови здесь происходит. Сын служанки может покрыть потом свою сестру, которая стала служанкой Аситы и понесет от своего брата малыша. Служанки прячут своих малышей на других планетах. А мы помогаем им перемещаться. Некоторые самцы тоже это умеют, но недалеко. В наш мир они попасть не могут
Я едва выдыхаю, сжимая виски. На мне уже откуда-то огромная меховая шуба и это не укрывается от моего внимания.
С удивлением рассматриваю её и Шенту тотчас выдает зло:
— Это моя магия, я сам воссоздаю по твоей памяти то, что тебя… нас убережет от холода.
Киваю и спрашиваю торопливо:
— Почему-то я слышу, что ты опасаешься того, что самцы смогут попасть в твой мир, я чувствую, что…
Он не дал мне закончить мысль и ядовито ответил на мой громкий голос, хотя я мог спрашивать и молча:
— Я понял, о чём ты. Конечно, мы боимся самцов. Они приживалки. Смотри, чем полна их жизнь?! Какую жизнь они влачат? Что они вообще делают? Им все делает Асита и они этому рады. Сами они ничего не умеют делать. Я кормил их своей магией почти месяц, они были только рады этому. Если бы я им еще рожал детей, счастью бы не было предела. Но они не будут заниматься детьми. Асита отучила их от ответственности, целые века истребляя у них ненужные для неё качества. Они могут идти за королевой, либо не идти. Но на этом ступор. Дальше они не знают, что делать. Даже их якобы всеобъемлющая любовь ко мне не возымела ни на что, кроме как они были готовы идти за мной. Но я должен сам всё делать
Он замолчал и наконец устало спросил:
— Ты понял, о чем я?
Воистину страшная истина скрывалась за его словами. Они были тупые воины, которыми она руководила. Это было страшно. Слова сами выскочили.
— Вот поэтому Асита отдает на созревание в другие миры, да?
Голос Шенту ответил еле слышно:
— Когда я встретил равного себе, то ужаснулся. Он был владыкой в моем мире. Я ушел из своего мира…
Он вновь замолк, а я так и продолжил идти по дороге, вытоптанной, видимо, зверями. Едва кружилась мелкая поземка под ногами, уже к лесу она пропала, и я устало выдохнул, ища место, куда можно было сесть. Шенту тотчас позвал, показывая мне моей же рукой.
— Вон тот пригорок, будет самое то. Я разожгу огонь, покушаем теплой пищи и выпьем чаю. Кажется, ты так его называешь в своем мире.
Послушно иду, едва перебирая ногами, и руки тотчас начинают кружить над головой. Теплый ветер откуда-то навевает приятный запах зеленой травы, свежескошенной. Пахло летним лесом.
— Мы не видны с тропинки, конечно. Но любой зверь найдет нас по запаху. Будет кружить вокруг, но не увидит. Самцы будут чуть поумнее. Так что давай лишь переночуем здесь и я покажу дорогу, которой когда-то сбежал от Аситы.
Сцепив горячую кружку с чаем в руках, чуть не выкрикнул вопрос, но кое-как совладав с собой, спросил неверяще:
— Ты был в плену у Аситы?
Шенту с горечью подтвердил.
— Очень много времени. Не будем об этом. Мне неприятно об этом вспоминать. Лучше поговорим об этом мире.
Я согласен был полностью. Не до этого сейчас. Нам обоим надо как-то выживать. Конечно, я не уверен, что он так уже мне поможет. В первую очередь он будет спасать себя. А мне и деваться некуда. Жить за счет другого я не смогу. Мне и так неудобно перед ним.
Голос Шенту словно издалека спросил неуверенно:
— А ты давно его знаешь?
Спросил удивленно в ответ:
— Кого? Хину?
Шенту рассмеялся, с силой увлекая и пытаясь управлять нашим телом вместе со мной, на огромное уютное кресло, откуда оно только и взялось в этом заснеженном лесу.
— Хину, я знаю по памяти, кто он. Это твое тело, оболочка твоей души. Ты пронес её через свою смерть из своего мира. Он, как паразит, жил всегда с тобой, только был в спящем состоянии. Я про Ленни. Он… его нет в твоих воспоминаниях.
Он замолк и я усиленно начал вспоминать о нем. И правда. Мне мало что было о нем вспоминать. Хотя… Тяпа… память словно стала истончаться, тотчас не давая мне вспомнить даже лица. Громкий рык рядом и я увидел Тетто в облике тигра. Шенту недовольно проворчал:
— Тетто, опять этот Тетто. У него на ягодице есть пятно.
Ревниво слушаю, как он делится своими воспоминаниями и на ум приходит вопрос:
— Разве ты к ним ничего не испытывал? Они ведь любят тебя.
Он ухмыльнулся:
— Я же тебе объяснил. Зависимость от Аситы сделала их её рабами. Что мы будем, если останемся с ними? Дуплом, которое они все втроем будут вытрахивать каждую ночь. Я не могу уже смотреть на то, как они издеваются над моим телом. Если ты захочешь, то когда будешь в своем теле, можешь сколько угодно с ними всеми спать. Но меня не надо под них класть.
Он был прав. Конечно, в какой-то мере, но прав. Я должен был сопротивляться своему влечению к ним. Кажется, в моем мире этот синдром даже как-то называется. Когда те, кто взял тебя в заложники, становятся твоими любовниками. Все мысли в голове перепутались. Они, эти тигры, никогда бы не полюбили меня, не будь я в теле Шенту. Как ни странно, Шенту ничего не ответил на мои мысли. Я чувствовал себя голым от его присутствия в моем мозгу. Уже став не моими, руки вновь запорхали надо мной. Огонь взметнулся лишь чуть сильнее и вновь руки стали моими.
Привычно обхватил кружку и спросил неуверенно, боясь того, что он может мне ответить:
— А какую цель ты сейчас преследуешь? Какую цель преследовал, появившись здесь? Ведь это ты сюда пришел. А этот мир устраивает правление Аситы.
Он молчал долго, наконец все-таки ответил, когда огонь почти догорел.
— Я искал прибежища для моего народа. Наш Владыка когда-то давно покинул нас. Мой дед взял правление народом в свои руки. Наша планета умирает. Она очень древняя. Мы недавно лишь перенесли удар метеорита и теперь едва-едва выживаем.
Вновь молчание. Ему с трудом давались слова. Сожаление и виноватость накрыли меня с головой. Хотелось его обнять, защитить.
— Я пришел сюда и понял, что… понял, что мы будем любому самцу парой. Где бы я не был, везде находился самец, который влюблялся в меня. Хитростью я так и сбежал из плена Аситы.
Помолчав, он вдруг спросил:
— Ты осуждаешь меня? В твоем мире таких называют шлюхой…
Покраснев с головы до ног, я отчаянно замотал головой:
— Нет, конечно. Но как так? Как я могу помочь твоему народу?
Вновь молчание и потом голос Шенту удивленно спросил:
— Ты хочешь мне помочь?
Киваю, как китайский болванчик.
— Конечно, мне уже всё равно, что со мной будет…
Он оборвал меня зло.
— Тебя любит наш Владыка!!! А тебе плевать на свою жизнь? Да он, рискуя своей жизнью, спрятал тебя от Аситы и её сыночка. А тебе плевать? Ты хоть сам-то понимаешь, чего ты говоришь?
Неуверенно смотрю на огонь, что вновь разгорелся даже без помощи магии Шенту и медленно выговариваю:
— Ленни… он пара Хину, а не меня. И… я благодарен, что он спас меня. Он просто хотел выручить меня.
Слова застревали в горле. Лишь сейчас я вспомнил, как я вынужденно оставил его в том городе, в котором никто не жил. В котором он мечтал о жизни со своим возлюбленным.
Шенту вдруг сжалился надо мной:
— Ладно, давай не будем. Нам уже пора, я чувствую здесь магические потоки сильнее. Нам это на руку. Я смогу перенести нас далеко отсюда. Тетто вновь выйдет к нам. И по моим следам также перенесется в любую точку этого мира. Но потом я перенесу тебя туда, где никто не найдет, никто… Даже ОН.
Я расслабленно выдохнул и лишь спросил.
— А тот мир если мне не понравится?
Он рассмеялся.
— Тот мир тебе точно понравится. Я навещу тебя в нем. Не переживай, не обижу. Для него я сделаю все идеально.
Я знал. о ком он говорит. Он любил, продолжал любить и желать Ленни. А я уже наизменял Ленни, и он это знал. Может, он хотел предложить себя вновь ему. Ком в горле не давал думать мне о Ленни. Я боялся показывать свои мысли ему. Я боялся вспоминать наши близости с ним. Пусть это останется мне. Тигры, тигры в моей голове до сих пор занимали не маловажную часть. Но я их обманывал. Их обманывали все. Только жалость и осталась к ним, не более. Словно они были и моим наркотиком. Сейчас с удивлением наблюдаю, что чем дальше я от них, тем меньше хочется о них думать. А еще я вспомнил, как на том озере или в том городе сами тигры мне говорили, что ходить у них умеет лишь Шелди. Может, Шен просто перепутал их.
Тетто, как ни странно, вышел значительно раньше, чем думал Шен. Я слышал, как он идет буквально за мной по пятам. Направляемый магией Шенту я чуть не летел над сугробами снега. Мои ноги чуть не увязли в снегу, едва я захотел приостановится. Потому идти уже было всё труднее и труднее. Но Шенту бросил мне в мозг язвительно:
— Что, ножки перетрудил? Видимо, ты ими пользовался лишь чтобы поднимать да класть на плечи своим тиграм.
Я так и оцепенел в сугробе от неожиданной реплики Шенту, и когда вновь наладил шаг, задыхаясь, спросил:
— Зачем тебе сейчас злить меня? Я ведь иду послушно туда куда ты скажешь. Что тебе ещё надо? Зачем ты ссоришься?
Шенту замолчал, и пока я шел из последних сил, больше уже не выпускал своих язвительных насмешек. А мне вспомнилось, как Тетто обвивал мое тело своими длинными ногами. Его покрытая волосами грудь от пота разделялась полосами, так что казалось, он был зеброй. Я усмехнулся, вспоминая это животное. Вспоминать неожиданно каких-то животных из моего мира было очень приятно. Абсолютно не к месту пришлось это сравнение, но мне оно нравилось.
Снег стал казаться коричневым, а потом и вовсе черным.
— Всё, я устал, — сказал я, ударяя в мозгу, словно гонгом, Шенту.
Пришлось остановиться и послушно устраиваться на ночлег.
Но Шенту приказал, смачно выплюнув:
— Думай сейчас о своем мире. Мне понравилось то, что вы называете. Стадо тупых людишек.
А я уже перенесся мысленно в школу и охнул, словно весь воздух вышел из легких. Следом раздался грозный окрик и рычание, будто накинулось сверху. Это рычание было для меня словно предвестником самой смерти. Стало так страшно, что всё тело примерзло. Но мы уже были, видимо, где-то далеко. Там, где начиналось лишь утро.
А я дико хотел спать и кушать. Шуба была абсолютно неуместна в этом тропическом климате. Влажность из моря была дикая. Волосы сразу намокли и я, наверное, был похож на мокрого кота.
— Что ты делаешь, Шанти? — спросил язвительно Шенту.
Пришлось широко зевнуть и сладко промямлить:
— Я поспать, а ты делай что хочешь.
Он не смог ни слова мне больше сказать, что-то такое наступило между что я чувствовал свою власть над ним. Наконец он неохотно выдавил:
— Хотя бы спрячь наше тело. Надеюсь, у тебя хватит ума залезть вон на то дерево и привязать нас к его стволу?
Я кивнул нехотя. Шли до этого дурацкого дерева, наверное, полжизни, волочить ноги по песку удовольствие не из самых приятных. Внезапно уже у подножия огромного дерева Шенту сказал зло.
— Сейчас бы твой плотский трах с твоими любимыми тиграми был весьма кстати.
Я замер непонимающе и спросил ответно:
— Может, в воду залезть? Твое тело там оживает и спать там можно.
Шенту, я чувствовал, и сам был бы рад этому, но наконец он сказал, когда я уже дополз до середины дерева:
— Я не смогу уйти от местных тварей, что там живут. А ты очень плохо реагируешь на опасность. Боюсь, что нас съедят быстрее, чем ты проснешься.
Мне стало стыдно за себя. Но ведь не я родился в этом теле, а он. Он им и должен владеть, как учили его родители. А у нас, людей, так не принято, если ты живешь в центре Москвы. Максимум, надо уметь повернуть кран и купить продукты… где-нибудь. Хороший моток веревки или бечевки был весьма кстати.
Шенту угодливо язвил, когда я пытался сделать обычный двойной узел. Наконец не выдержал и попросил.
— Уступи мне руки, — теперь уже я съязвил.
— А то ты магичишь не сам? Делай что заблагорассудится. Я спать
Наверное, я отключился на последнем слове и даже во сне слышал, как я храпел. Слышал также, как ругался на все лады Шенту. Видимо, тоже слышал мой храп. А мне уже плевать на всё было, сейчас из меня можно было что угодно делать.
Сны мелькали разные. Наверное, я сделал все свои достижения по сну. Потому что слышал, как Шенту пытался будить меня, ну не так чтобы будить. А уважительно звал. Типа, кушать и все дела. Но я не соглашался с ним и лишь мычал ему в ответ, погружаясь в очередной сон. Когда я всё же проснулся, на улице был день.
Щеку и бок, кажется, сожгло от солнца. Шенту с кряхтением и руганью обмазывал наше тело какой-то мазью и потом с уханьем взял тело в свое правление и кинулся в море. Ну как кинулся, полкилометра бежал, думая, что глубина будет скоро. А потом еще на разбег примерялся перепрыгнуть какую-то яму, в которой сидело нечто огромное и круглое, что показывало нам огромные зубы. Было страшно, но так как телом владел профессионал, я лишь расслабился, глядя перед собой как бывший водитель. Наконец, когда мы всё же погрузились в темноту глубины моря, стало страшно обоим.
Шенту выдавил в мозг фразу, от которой я чуть не побежал обратно из глубины:
— Кажется, мы сели в ловушку вон той твари, что смотрит на нас.
Я захрипел, иссупленно пытаясь забрать владение телом, но Шенту зашипел на меня в мозгу. Пришлось заставить себя ему покориться. Все-таки он лучше знает, что делать. Эта тварь оказалась намного огромнее, чем вначале показалось. Удлиненная морда, как у крокодила, с огромными зубами в несколько рядов, зато тело широкое и рыхлое. Вот на него то Шенту и направил свой удар. От этой русалки не осталось даже и кусочка. Её словно и не было перед нами.
Шенту удовлетворенно и гордо процедил:
— Не паникуй, когда я тело веду.
Внезапно он зашептал:
— Я поведу тело, и прошу ни в коем случае не подавай признаков, что ты жив… умоляю.
Почему-то я доверился ему. Что-то в его голосе дало мне понять о моей значимости вот сейчас. Если он посчитает, что я поддаюсь на это из-за того, что считаю, что жив благодаря тому, что он подчинился владыке, то пусть, я действительно так считаю.
Он, сделав небольшой кувырок, направился к берегу и я к своему удивлению увидел знакомую фигуру сидящего прямо на песке. Шенту чуть не вприпрыжку рванул к нему, а меня обдало холодом, стало стыдно и неприятно.
Ленни замер, глядя, как я бегу к нему, и брезгливо поджав губы, окинул меня таким взглядом, что я, наверное, тут же бы ушел обратно, даже если бы и не умел плавать, но не Шенту. Тот заговорил не моим голосом, чуть не навзрыд протягивая руки к Ленни и не сводя с него взгляда. Я тоже мог сейчас любоваться его красотой, по сравнению с тиграми он был просто словно из сказки. В них обоих было намного больше похожести, я имею ввиду это тело, что я рассматривал в замке тигров. По сравнению с тиграми, их хищной красотой.
Ленни был худым и жилистым, хотя я знал, что он может менять облик. Но этот Ленни сейчас не скрывал себя настоящего. Я видел сквозь болтанье Шенту, как он исхудал и поблек. А еще он был уставшим, жутко уставшим. Когда я был в теле Хину, он по-другому на меня смотрел. Его взгляд выражал безграничную преданность и любовь. Сейчас передо мной был чужой человек. Шенту продолжал говорить и говорить, пока Ленни не сел вновь на песок и Шенту тотчас сел рядом, словно случайно коснувшись его руки.
Ленни тотчас вскинул на него взгляд и процедил:
— Я доверил тебе одну душу, где она?
Он пытливо посмотрел мне в глаза, и я если бы руководил этим телом, то отвел бы взгляд. Но Шенту выдержал взгляд и сказал виновато:
— Я сильнее его души. Он умирал, когда я смог пробить барьер его памяти. Ты же знаешь наше свойство магов.
Тот тотчас перевел взгляд в другую сторону и я сразу почувствовал себя одиноким. Шенту тоже замер, так и не опуская взгляда с его лица. Как же Ленни красив! Красивая туника с широким запахом обнажала его грудь. Тонкие пальцы, что он сжимал, заметно дрожали.
— Какая тебе разница, что с ним стало, Ленни? Его путь был последней дорогой к своему миру.
Тот вскинул недовольно взгляд и спросил ледяным тоном:
— Что значит последняя дорога? Ты управлял им? Ты свел его с ума?
Шенту замотал головой:
— Как я мог? Я знаю, что он не твой ниутой. Он ничей. Он никому не нужен. Какое-то время он делил с тиграми постель, а потом… потом они ему сказали, что ты вернулся к новому Владыке. И потом у вас была самая пышная свадьба. Ты клялся перед всем народом в своей преданности и любви к Хину. Я слышал об этом от тигров.
Ленни, вдруг застонав, сжал виски и крикнул:
— Заткнись!
Услышав, что сказал Шенту, на миг мне стало плохо. И хорошо, что я не управляю сейчас его телом. Мне надо умереть, не важно как. Голос Шенту стал даже как-то отчетливее и громче:
— Ленни, прошу твоей милости. Введи наш народ в этот мир? Ты теперь правая рука Владыки. Великая Асон носит вашего дитя под сердцем.
Он вздрогнул, а я заметался в черепной коробке, что делил с Шенту. В голове никак не укладывалось, как Хину мог спать с моей сестрой?! Невольно перехватил власть над телом, и зубы заскрипели, Ленни тотчас уловил мое настроение, и лицо его вытянулось.
— Шенту?! — спросил он.
Мне пришлось поднять взгляд и ненавидяще посмотреть в такие любимые глаза моего Ленни. Он вновь спросил под молчаливую битву моего мозга от Шенту.
— Что случилось? Ты себя плохо чувствуешь?
Мотнув головой, я лишь поднялся и пошел к кромке берега моря. Мой голос сейчас изменится. Шенту кричал на меня, прося обратно вернуть ему власть над телом. В голове не укладывалось то, что сейчас сказал Шенту Ленни. Вот он, инцест. Хотя… разве это инцест? Тела не наши. Хину изменил моё с ним тело до неузнаваемости. Так что всё в порядке, наверное, но для меня это был полный абсурд. Как же там моя Сонька? Тревога за сестру была дикой. Хотя она-то осталась при матери, у них там все в порядке.
Как ни странно, но Ленни шел за мной, а у меня ком в горле не проходил. Хотелось плакать и биться в истерике.
— Остановись! — внезапно приказал он мне.
Сначала я и вправду остановился, а потом снова пошел. Ленни догнал меня в три прыжка и резко развернул к себе.
Я крикнул, зло сорвавшись и позабыв, что голос будет другой, и всё равно выкрикнул:
— Отпусти!!! Ненавижу!!! Уходи!!! не мешай мне!!!
Он задержал мои руки и завел их тотчас мне же за спину и вдруг рассмеялся. Его лицо изменилось до неузнаваемости. А мне стоило больших усилий не ударить его головой в его смеющееся лицо.
— Сава!!! Ух ты!!! Вот ты и попался!!!
Я кричу ему сквозь слезы:
— Не трогай меня!!! Я изменил тебе со всеми тиграми и мне это нравилось!!! Не трожь меня, дай мне умереть!!! Как мне осточертел Ваш мир! Не хочу больше быть паразитом, как все самцы!!! Ненавижу всех вас. Вы использовали меня во всем!!!
Резкий хлопок по груди и я услышал собственный стон, но он был от Шенту. Ленни резко сделал от меня шаг назад и я тотчас рванул от него прямо в море. Ленни стоял, держа что-то в руке и шепча над этим, долго не сводя с меня, бегущего к морю, взгляда.
Мне не уйти. Задыхаясь от тревоги и чего-то непонятного, зову Шенту:
— Шенту, помоги мне убежать от него!!! И потом гони меня из твоего тела. Я уйду. Слово даю!!!
Шенту никак не съязвил даже. На какой-то момент я обеспокоенно даже затормозил, но потом, решившись, всё равно кинулся в море и тотчас почувствовал на своем теле крепкие руки Ленни. Он обвил мое тело и прижался ко мне сзади. Чувствую, как его возбужденный член прижимается ровно меж половинок ягодиц. Мы, оба голые, застыли словно во времени. Он рассматривает меня под водой очень внимательно. Моя рука с обнажившимися перепонками, словно и не моя, трогает лицо Ленни.
Не хочется уже никуда уплывать. Хочется так и замереть рядом с ним. Пусть время остановится и мы так и застынем, словно мухи в янтаре. Словно мир заиграл красками, стало так легко и просто рядом с Ленни. Куда-то делать тяжесть прошлого. Он был со мной с самого начала. Когда еще Игорь воспользовался мной… вспоминать его не хотелось. Было противно и гадко. Тяпа казалась весточкой из прошлого, а я ведь до последнего думал, что она девочка.
Я усмехнулся, глядя, как Ленни тоже прикасается к моему лицу. Наверное, откровеннее я себе ничего не представлял. Нет, секс это откровенность, но вот эта оголенность взглядами и прикосновениями всё же будет намного откровеннее всего.
Сам не заметил, как Ленни меня уже вытаскивал на берег. Слабые попытки пойти самому закончились его рыком на меня и я покорился. На песке он расстелил огромное покрывало, и я уже и не удивлялся тем вещам, что эти маги достают из воздуха.
— Ну и что?! Что ты хочешь, Ленни? — спросил я беззлобно, боясь в то же время, что он сейчас скажет. Он сейчас приласкает меня и уйдет. Мы с Шенти, конечно, решим, куда дальше идти, но… а где Шенти?! Куда он делся? Замираю от догадки, вспоминая, как он недавно хлопал меня по груди и потом что-то шептал в кулак.
— Где Шенти?!
Ленни лёг рядом и, прижавшись ко мне, прошептал:
— Шенту знал, что погибает, и всячески пытался испортить и тебе жизнь.
Я выкрикнул обескураженно:
— Да как ты смел?! Он хотел свой народ спасти!!! Как ты… Я ненавижу тебя!!! Он хотел жить!!!
Ленни виновато посмотрел на меня и сказал тихо, когда я стал переводить дыхание:
— Он сошел с ума. Количества нашего с ним народа давно уже нет. Слишком был долгий сон после его капсулы и плена Аситы. Я смог лишь десятую часть населения моего народа переселить в этот мир. В тот самый город… Помнишь?
Обеспокоенно киваю и вновь не понимаю ничего.
— Но как? Хину разрешил тебе?
Он кивнул, и выдохнув, начал рассказывать:
— После того расставания я так и не понимал, почему я могу убить тебя нашей близостью, а потом понял, о чем тигры пытались мне сказать. Так сказать, намекнуть. У Шенту совсем ум за разум ушел. Он управлял твоим телом и погружал тебя в сон, управляя вашим телом и внушая тебе другую жизнь с тиграми. Он полностью управлял телом, до поры до времени внушая, что ты спишь с ними очень давно. Вашему общему телу была нужна близость с самцами. Но не тебе.
Я вскинулся на него злым взглядом:
— Только не говори, что и мне нужна близость.
Он помотал головой:
— Тебе нет. А вот ему да. Асита потому и держала его в плену. Ты не видишь ничего одинакового с одним известным тебе человеком, что привел тебя в этот мир?
Непонимающе мотаю головой:
— Нет, Игорь, он ведь самец…
Ленни кивнул, довольно усмехаясь:
— Игорь искал тебя для власти, а меня также искал только он. Мы двуполы.
На моих глазах Ленни начал превращаться в девушку, что была так прекрасна с длинными волосами и стройной фигурой.
— Я прятался от них всех в теле Тяпы, в ожидании тебя. Тигры взяли Шенту лишь по приказу Аситы. И держали в своем замке лишь для того, чтобы ты не испугался пленения. Однажды Шенту уже был там и ему понравилось. Много самцов пострадало из-за его аппетитов в близости
Он замолчал, разглядывая мое лицо и тонкими пальцами обводя мои губы. Но я, упрямо ведя свою линию, гнул уже другой вопрос, не поддаваясь на его уловки сбить меня с толку:
— Не могу понять, почему тогда ты позволил Хину меня выбросить из моего же тела и забросить в этого больного.
Он виновато отвел взгляд:
— Ты не должен был выжить, а ты выжил. Мало того, ты сопротивлялся Хину. Будущему владыке. А я должен был стать его…
Он так и не закончил. Стало неприятно и противно. Рука сама сделала какое-то движение и на мне тотчас появилась длинная рубаха. Кутаюсь в неё, поеживаясь от холода. В воде теплее, намного теплее. Вот мы и подошли к самому главному, а я так боюсь его решения. Он сказал уже, что Хину его отпустил. Тогда почему…
Не заканчиваю мысль в голове, как уже высказываю ему её вслух:
— Так значит, Хину тебя отпустил ко мне, болезному? То есть я снова должен был выжить? Снова должен был что-то доказать в этом мире, что я имею право на любовь? На жизнь? И только после этого ты соизволил появиться передо мной? И снова говорить о моей уникальности? Ты убил слабейшего и больного рассудком Шенту и предполагаешь, что и я мог тронуться умом, потому ты так внимательно следишь за моим лицом и речью?
Я уже отошел от него, зло плюясь в него обвинениями. Он молчал, не сводя с меня взгляда. А я уже и не хотел, чтобы он отвечал мне. Мне не нужен такой мир, в котором надо постоянно доказывать кому-то свою любовь, и доказывать, что я имею право быть живым. Вызывать жалость к себе, чтобы выжить вновь — это будет та самая любовь к палачу. А потом я вновь начну себя собирать по кусочкам и выискивать в себе ту человечность моего мира. Что здесь происходит, меня уже не волнует.
А вот и Шелди появился у того самого дерева. Мы были недалеко от него. Шелди обвел взглядом пляж и тотчас его глаза застыли на мне. Он перевел взгляд с меня на Ленни и медленно пошел к нам. Ленни приветливо кивнул тому и гостеприимно предложил внезапно появившееся откуда-то кресло. Тот, не сводя уже с меня взгляда, осторожно присел и спросил хрипло:
— Шенту уже умер?
Я удивленно и зло выплевываю:
— Его убил Ленни.
Тот выдохнул, кивая.
— Давно пора. Ему совсем плохо было. Охранять тебя было для нас большим испытанием. Но тебя всячески старались не задеть, Савелий, — сказал он, чопорно глядя на меня каким-то мутным взглядом.
У него были волосы ежиком. А мне почему-то казалось, что их у него вообще нет. А еще… Удивленно разглядываю его лицо, слежу за его речью, пока они с Ленни о чем-то говорят. И прихожу к ужасному открытию, что я, может, и видел Канни, но… в моей памяти они все не такие. А вот появились и другие.
Шелди прикрыл глаза, и когда Канни и Тетто появились, устало кивнул им. Тетто посмотрел на меня насторожено и как-то по особому пристально вглядываясь в мое лицо. Таким мне он и запомнился. Кажется, я знал его всю жизнь. Слова застряли в горле, когда он сказал густым басом:
— Мы оставляли тебя специально одного, когда Шенту уходил в себя отдыхать и выпускал тебя.
Он дерзко, уже с ухмылкой, посмотрел на меня вновь и мне стало неприятно. Что-то во мне перевернулось. Я спросил Канни, который, как ни странно, для меня был другим.
— А в последний раз, когда вы втроем ушли…
Канни кивнул доброжелательно, договаривая за меня:
— Мы всегда все уходили, чтобы не пугать тебя.
Спрашиваю с безотчетным страхом:
— А в последний раз?
Шелди настороженно ответил за Канни:
— Тоже втроем, Савелий. Втроем и никак больше.
Мотаю головой, голос не повинуется мне. Ведь Тетто… Мы с Тетто были… Я уже отделил память Шенту и свою память. А вот этот день почему-то я помнил своей памятью. Ленни лишь сжал челюсть, так что желваки заиграли на скулах.
С вызовом смотрю на Тетто и спрашиваю не своим голосом:
— Ты же вернулся, разве ты не помнишь?
Тетто посмотрел на меня таким взглядом, что стало неловко:
— Шанти. Мы специально называли тебя так, чтобы запутать Шенту. Заместитель Аситы сказал, что нужно придумать другое имя вам обоим. Шенту не откликался на свое имя. Он выходил только на это имя, что мы якобы давали тебе и начинал сразу выпускать магию. Его чары были очень похожи на правду, и ты сейчас запутался. Тебе нужно время, чтобы всё в голове пришло на лад. Ленни, надеюсь, позаботиться о тебе. Мы выполнили свою часть, как того требовала сама Асита. Шенту очень сильный маг, и могли пострадать очень многие из нашего народа.
Он подчеркнул последние слова, так что стало все ясно. Они заботились о своем народе, а не обо мне. Я был попутно спасенным. Я должен был, наверное, сейчас рассыпаться в благодарностях. Н в душе была такая горечь, что смотреть на них не хотелось. Но было одиноко. Очень одиноко. Я снова один на один с собой. С Шенту была хотя бы одна цель.
Рука привычно дернулась вверх, и я обнаружил себя рядом со спящим мужчиной, что был мне очень знакомым. И этот дом мне тоже знаком. Это Игорь. А здесь обычно сидела Тяпа.
— Ты кто? — голос у Игоря был заспанным и недовольным. Он настороженно разглядывал меня, прикрываясь одеялом.
— Я Савелий. Помнишь меня?
Он так и застыл, неверяще разглядывая меня.
— Мне нужна твоя помощь, — сказал я ему приказным тоном. и он вздохнул глубоко, готовясь к моему приказу.
— Ты вновь вернешь меня в мой мир. И свои сказки рассказывать не будешь.
Видимо, он не был готов к этому. Моя рука вновь дернулась, и он захрипел, пытаясь снять мой невидимый захват.
— Да… — просипел он, и я раскинул руки с немым вопросом.
— Давай!
Он, сосредоточенно пытаясь о чем-то думать, спросил лишь.
— А в какое время?
О, мои мозги…