Наоборот

Уважаемые антияойщики! Данная глава содержит неприятные для вас сцены, поэтому, пожалуйста, подумайте, нужно ли Вам ее читать. Ниа долго колеблется перед дверью, решая, входить или нет, но он не любит что-то делать напрасно, поэтому в конце концов вставляет ключ в замочную скважину. В карцере темно. То ли Мелло специально держат без света для наказания, то ли он сам его не включает. Тишина. В этой тишине Ниа понимает, что нарушил полдесятка приютских правил, а еще и то, что все это настолько невероятно, что вполне может быть жестоким планом по освобождению Мелло, придуманным двумя приятелями для того, чтоб беспрепятственно погулять ночью. Мэтт, небось, сейчас уже попался Роджеру на глаза и сидит у него в кабинете. Тогда получается, что у Мэтта - железное алиби, а Мелло сбежит. Почему же он раньше этого не понял! Ниа разочарованно стонет и разворачивается к двери. Скорее запереть ее, пока не заперли тут его самого, от них этого запросто можно ожидать... У самой двери его застает негромкий спокойный вопрос из темноты: - Уже уходишь? - Да, ухожу. Это вообще не смешно - подставить меня так! - Мэтт дал тебе ключ? - Да. Он пьяный у меня в комнате сидит, - сердито отвечает Ниа. - Значит, он тебе все рассказал, да? Ублюдок...- пауза. - Черт! Ниа, наполовину выйдя в дверь, зависает. Он слышит в последней фразе Мелло острую правдивость, которая требует, чтоб ей верили. Звенящая нотка этой правдивости заставляет Ниа вернуться внутрь. Разум здраво советует забыть все и бежать обратно к себе, ничего не предпринимая, но в душе что-то дрогнуло, отзываясь на едва различимое, потаенное отчаяние в его словах. На языке вертится вопрос, от которого у него мурашки по коже бегут, и трясутся руки. - Это что... правда? То... что он... сказал? - прерывающимся шепотом спрашивает Ниа, забыв отругать себя за перехватившееся дыхание. Мелло в темноте молчит. И вместо ответа вдруг говорит хриплым после долгого молчания голосом: - Ты, наверное, думаешь, что я какой-то извращенец, маньяк? - ни капли насмешки, ни капли обычной наглой самоуверенности в интонации. - Я не думаю... - дрожа, отвечает Ниа. - Думаешь, я же вижу... Все во мне видят какого-то монстра. Вот придет злой Мелло и утащит тебя в ад! "Ну, ты просто делаешь все, чтоб так и думали" - проносится в голове Ниа. - Причем здесь я тогда? - спрашивает он вслух, пока не зная, как сильно можно дразнить такого опасного зверя. Мелло молчит, а потом жестко кидает: - Ты, кажется, уходил? Ну вот и иди. Закрылся. До Ниа доходит, что этот разговор дается Мелло совсем нелегко. Каждая фраза мучительна, каждое слово - шаг за грань. Вспомнились слова Мэтта: "Он там третий день ничего не ест, поговори с ним, может, станет легче". Ведь Мелло страдает. Молча, в одиночестве, гордо закрывшись от всех суровой дверью карцера. Он и жестокий такой, наверное, потому, что окружение к нему тоже не проявляло доброты. "Вот он и привык защищать себя, - думает Ниа. - Может, он станет мягче, если к нему отнестись по-доброму?" Эта простая мысль напоминает ему, зачем он здесь. Решив, что нелепо так стоять в дверях, он ощупью опасливо продвигается вглубь. Натыкается на кровать, ощупывает ее и, поколебавшись, садится на уголок. Внутри неспокойно, и он вдруг понимает, что понятия не имеет, о чем и как говорить с человеком, столько времени изводившим его. О каких-то отношениях? Смешно. Попытаться уговорить его поесть - глупо. Продолжать расспрашивать, лезть в душу - опасно. И Ниа молчит, ожидая. Наконец пауза затягивается настолько, что он начинает чувствовать себя глупо. Чтоб как-то начать, он вспоминает единственную известную ему общую тему для разговора. Выходит совсем неловко. - Там Мэтт... У меня... Расстроенный очень... Мелло в темноте молчит и не подает признаков заинтересованности. От безмолвия и еле слышного цоканья дождя за окном Ниа кажется, что это дом с привидениями. Он замолкает, и в тишине становится совсем не по себе. - Зачем ты пришел?! - резкий холодный вопрос заставляет его ощутимо вздрогнуть от испуга. - Мэтт мне сказал... что я тебе нужен, - кидается словно в холодную воду Ниа. Молчание. Чтоб как-нибудь унять дрожь, Ниа пытается представить, что сейчас происходит в голове его вечного врага и неожиданного собеседника. "Сумбур, - думает Ниа, - такой же, как и у меня. И он наверняка раздумывает сейчас, как не уронить свой авторитет. Потому что все, что происходит в данный момент, - очень странно. Или глупо". - Выболтал все, сука! Так я и знал, что он набухается и к тебе попрется. После того, как мы тут пособачились. Черт! - зло и хрипло цедит Мелло, и Ниа ощущает, как в темноте сжимаются его кулаки. - Ты не должен был об этом узнать! Это не ярость. Это отчаяние. - Мелло, почему я? - шепотом спрашивает Ниа, надеясь на то, что разговор удастся вернуть в рациональное русло, и эта сумасшедшая дождливая ночь не дополнится еще и неуправляемой истерикой. - Ты лучший. Ты... - пауза, - я не знаю... Ниа почти видит метания в его голове, почти ощущает смятение, почти слышит путаное дыхание. И ждет. Дрожа. Продолжение все равно застает его врасплох, и он сильнее проникается волнением, разлитым в ночном воздухе. - Я не знаю, что меня так будоражит в тебе, - отрывисто и тихо говорит ему Мелло, - наверное, твоя какая-то загадка... ты всегда такой спокойный, тихий... такой необычный... я наблюдал за тобой... все время... все хотел понять, в чем твой секрет... почему ты не как все остальные... мне нужно было понять... На последней фразе Ниа чувствует, как к его руке, опирающейся на кровать, неожиданно и несмело прикасаются теплые пальцы. Он собирается переменить позу, но ощущает, как руку его осторожно поглаживают. Он хочет обратить на это внимание Мелло, но тот не останавливается. - Мне нужно было заглянуть в твою голову, в твою душу, чтобы понять, что ты такое, почему ты мне кажешься таким... таким... чем ты меня так притягиваешь. У тебя бывает так, что ты хочешь с кем-то поговорить, но понимаешь, что все присутствующие - полные идиоты? Ниа отвлекается, краем сознания продолжая ощущать неясные касания к своей руке, пытается сосредоточиться на ответе. - Да, бывает... - Поэтому ты должен меня понять... - поглаживающие пальцы пробираются выше по тыльной стороне ладони. Медленно. Осторожно. Незаметно. И Ниа все сложнее и сложнее вникать в разговор. - Ты добрый, Ниа... и такой же умный, как и я. Ты - как я, только более светлый, чистый.... Более правильный... Я не знаю... лучший... Может, и я рядом с тобой стану лучше... - Разве нельзя было просто со мной подружиться? Молчание. Воздух в комнате накаляется от его безмолвия. - А ты как думаешь? - спрашивает он тихо. И в это время потихоньку сжимает накрытую руку Ниа своей. Легко-легко. Нежно. - Но почему так, Мелло? - шепчет Ниа. - Я боялся тебя, боялся твоей реакции... Как бы ты отреагировал, приди я к тебе и выскажи все это? Ниа не шевелится в темноте и боится убирать руку, уже полностью накрытую теплой ладонью из темноты. Это так удивительно, и ему хочется, чтоб этот разговор и эта волнительная игра "в-то-что-ты-не-замечаешь-что-я-творю" продолжались и продолжались. И он снова прикидывается, что ничего не происходит. Отвечает после паузы, которая ему нужна, чтоб нашарить в голове ответ по теме. - Я бы подумал, что ты шутишь... - Вот видишь... А потом я совсем запутался... - голос его сбивается. - Под конец я уже не знал... что я делаю правильно, а что... нет, только... результат... все время получался хреновый... Гладящие пальцы смелеют, ласкают настойчивее и требовательнее. Переплетаются, соединяя ладони в одно горячее пятно, снова расплетаются, и его касания так требуют ответа... Мысли Ниа рассыпаются горохом по полу. Он пытается поймать хоть одну, но они не даются обратно. Нет, Мелло не сомневается уже ни в чем: он настойчиво продолжает, даже не спрашивая согласия. Не выпуская пальцев Ниа, он придвигается ближе. Ниа бедром ощущает его бедро совсем рядом. Запоздало думает, что сейчас надо бы уходить, ведь разговор уже совсем далек от первоначальной цели. А если Мелло сделает с ним что-то плохое? А если Рождер, предупрежденный Мэттом, уже спешит в карцер накрыть негодяев? Мелло-то ничего не будет: куда ему деться дальше карцера? А вот самому Ниа... И тут он чувствует, что горячая, осторожная рука легла ему на плечо, придвинула его ближе. Пальцы переплелись, и Мелло уже снова перебирает их... нетерпеливо, быстро, волнуясь. Ниа слышит его глубокое дыхание, свободным плечом чувствует его дрожь, и его затуманенному сознанию уже кажется, что не нужно никуда идти, никакой опасности нет. Все взаправду. Он заражается его волнением, не видя, только слыша и ощущая своего визави совсем рядом. Сам начинает трепетать, желая, чтоб он приблизился еще, и тот, словно слыша его мысли, приближает лицо к его уху. Одной рукой крепко прижимает к себе, другой настойчиво ласкает пальцы. Трется носом о его щеку, утыкается в нее лбом и замирает, почти не дыша. Ниа сидит истуканом, без единой мысли в голове, желая и не желая, чтоб Мелло сделал что-то еще. А что - даже и не знает. Чтоб не выдать своего смятения, пытается продолжить разговор. - А что же Мэтт? - спрашивает он нарочито бодрым голосом. - Мэтт... - с придыханием говорит ему Мелло в щеку, - просто верный пес... Ниа... Ты будешь .. со мной... общаться? Тот не намерен просто так сдаваться. Ему хочется сказать, как Мелло неправ, потому что Мэтт не просто друг, не просто верный пес, что он на самом деле жизнь готов отдать. В то время как сам Ниа понятия не имеет, что он чувствует к Мелло, что все происходит как-то слишком быстро... Но из всей стройной тирады наверх всплывает только одно: - Мелло... Мэтт мне... Его щеки касаются не носом... Губами. И еще. И еще раз. Еле-еле, осторожно. Легко. У виска, у уголка глаза, оставляя там прохладные островки. Снова прикладываются к щеке. Ниа закрывает глаза, сосредоточившись на ощущениях. Настойчивые губы продолжают ласкать его лицо, и это так восхитительно приятно, так волнительно и остро, что Ниа не хочется дышать, чтоб не испортить ни единого мгновения... Вскоре он начинает задыхаться, и Мелло останавливается. В этот момент Ниа кажется, что он сам спокоен, но по жесткому желанию продолжить эту игру он делает вывод, что он не спокоен и не трезв. Он опьянен этой темнотой и игрой, которую они затеяли. Он проклинает себя за то, что сделал что-то не так и Мелло остановился. Теперь он совсем перестал двигаться. Отпустил его плечо, руку... Это так неуютно. Одиноко. Нельзя же ему сказать: я хочу, чтоб ты продолжил. А самому - страшно... Ниа решается на фразу: - Я буду с тобой общаться, - шепчет он в темноту. Мелло не отзывается. - Если тебе это нужно, - добавляет поспешно он, надеясь вызвать хоть какую-то реакцию. Жажда ощутить на своих щеках островки его поцелуев становится уже нестерпимой. Душа горит, руки и плечи молят о контакте. - Ты правда этого хочешь? - серьезно спрашивает Мелло. - Правда, - даже не скрывая поспешности в голосе, произносит Ниа, пытаясь нащупать на покрывале его руку и снова сплести пальцы. - И ты все мне простишь? - Да, - шепчет в ответ. Он нашел что искал, впился пальцами, но этого оказалось так мало! Нестерпимо хочется больше Мелло, чтоб его было много вокруг! Ниа дрожит, нервно перебирая его пальцы, порывается уйти и остаться снова, когда Мелло снова лбом и носом прижимается к его щеке. Словно пойманная птичка с неистово колотящимся сердечком, Ниа замирает, впитывая снова сладкое ощущение близости. И в голове его только одно: "Как странно... Вот он - гроза приюта, строптивый, наглый хулиган Мелло сейчас покоряется, сдается. Мне. Тому, над кем так долго издевался. Мне стоит сейчас чего-то пожелать, и он исполнит". Приходит упоение властью над сильным, покорным зверем, и оно настолько возбуждающее и бесстыдное, что Ниа начинает сам проявлять робкую инициативу. Прикладывает свободную руку к его щеке и чуточку гладит. Мелло трется носом о его щеку. Тогда Ниа осторожно заводит рассыпавшиеся волосы ему за ухо и задерживает руку. Мелло накрывает ладонь Ниа на своем лице, как будто боится, что тот передумает и отнимет ее. Какое-то время ничего не происходит, оба не шелохнутся. Ниа думает, что еще немного, и они просто повалятся на кровать и заснут, а завтра проснутся как ни в чем не бывало. Но тут же поправляет себя: завтра уже не будет, как всегда. Уже сейчас рождается новая реальность - их реальность, где Мелло не враг ему, а нежный, взволнованный друг. И завтра родится новый Ниа, который будет носить внутри страшную и сладкую тайну... о них. А сейчас он держит в ладонях его лицо и силится представить себе выражение на этом лице. Умиротворенное? Ласковое? Страстное? Мелло, продолжая удерживать руки Ниа у своих щек, поворачивается и тихо целует раскрытую ладонь. И снова. Потом, незримый в темноте, касается щекотными, теплыми поцелуями каждого пальца. Ниа блаженствует, обостренно ощущая каждое касание. Его запущенное в ритме джиги сердце, кажется, выскочит из горла. Мелло знает, чего хочет и не собирается спрашивать разрешения - он берет ладошки Ниа и медленно гладит по себе, словно закрашивает себя ими. Шею, грудь, лицо. Прикасается благодарным поцелуем и снова так гладит себя. Руки, согретые его поцелуями и его телом, горят огнем. Ниа ждет, что тот сейчас проговорит какое-то заклинание, и они сольются в одно целое. Мелло учит, показывает. Потом сдергивает приютскую рубашку и подставляет себя под несмелые ласки. Ниа старается повторить все в точности, даже забывая сосредоточиться на гладкости и теплоте его кожи, впитывая каждой клеточкой волны его удовольствия и возбуждения, его еле слышные сдержанные стоны. Сильно желая, чтоб Мелло сделал что-то еще более бесстыдное, чем сейчас, еще более острое. И он делает. Осторожно снимая через голову белую майку Ниа. Гладя его по обнаженным плечам, спине. Он делает это в полном безмолвии, уверенно и нагло. Приказывая гладить и ласкать себя тоже. И Ниа уже получает наслаждение от скольжения по его худым, вздернутым плечам, гладкой груди и шее и ощущает под руками, как податливая, разгоряченная кожа отзывается на ласку. Ведь ему нравится, ему же это так нравится! Поняв это, Ниа смелеет и трется щекой и пушистыми вихрами о его тело, уже не очень соображая, что происходит. На третьем круге Мелло ловит его лицо руками и притягивает к своему так близко, что Ниа ощущает жар, исходящий от его губ. И тогда он зажмуривается, сам не зная почему, ведь вокруг совершенно темно и никто не увидит его страха. Перед самым касанием губ о губы, перед самым слиянием, Мелло вдруг отворачивается и тихо шепчет: - Нет, нет... Нельзя. И отстраняется совсем. Полубессознательный Ниа, с горящей страстными прикосновениями кожей, выдыхает и потерянно тянется к нему, невидимому, в жажде и истоме, не отдавая отчета себе и уже давно не считая, что можно, а что нельзя. Он находит в темноте гладкую спину Мелло, обезумев, еле сдерживая пожар внутри, разворачивает его лицо к себе и, почти в губы, спрашивает шепотом: - Почему нельзя? Мелло берет его за руку и диссонансом, почти трезво отвечает: - Ведь ты - несовершеннолетний. Мне тюрьма, если узнают. - Ты ведь тоже... - Нет, Ниа, не могу. Я хочу выйти из приюта и стать нормальным человеком, а не отбросом каким-нибудь. Это звучит как утренний гонг среди затканной страстью ночи. Ниа обрушивается с небес и обнаруживает себя полуголым, растрепанным и обиженным, сидящим на кровати с опущенными плечами и неловко склоненной головой. И почему-то виноватым, словно это он навязался Мелло со своими чувствами, а Мелло сделал ему одолжение. Понимает, насколько призрачной была власть над ним. После опьянения приходит отвратительное похмелье. - Тогда я, наверное, пойду, - совсем тихо говорит он и встает, нащупывая в темноте свою майку. Ответом ему тишина с неясным шуршанием дождя. И от нее вырастает неприятное, горькое чувство унижения. "Снова поглумился, - вяло думает Ниа, - он снова сделал мне больно, просто другим способом. Это никогда не прекратится". Но теперь вдвойне больнее, потому что Мелло показал, насколько с ним может быть сладко и волнительно. Мед смешивается с дегтем ненависти, и Ниа страстно желает покинуть эту комнату и этого человека и поскорее обо всем этом забыть. Натягивая кое-как свою майку, он наконец выпутывается из рукавов и в темноте ощупью идет к двери. Он касается двери, а Мелло из темноты касается его. Он налетел бесшумно, будто видел во тьме, как кошка. Два резких властных движения: одну руку в белые вихры, другую - на пояс, и Ниа спеленут, завернут в Мелло целиком. Прижат к нему головой, плечами, грудью, болезненно ноющим пахом, коленями. Мелло выше его и лежать щекой на его ключице очень приятно, словно так и было придумано. Рука в волосах не дает ему покоя, ласкает, щекочет, гладит. Ниа не отвечает на ласки, просто стоит, погруженный в свои мысли, отдаленно фиксируя прикосновения. Из ступора его выводит яростный шепот в ухо: - Не могу... слышишь, не могу отпустить тебя.... А после Мелло прикасается губами к его губам так осторожно, как будто боится, что Ниа сейчас залепит ему плюху. Едва касается кромки губ мелкими поцелуями, но Ниа не это снова сводит с ума. Его запах, острый запах пота и безумного желания, который обжигает лицо. Мелло перемежает мелкие поцелуи в губы с бессвязными признаниями. Как ласковый кот, трется своей щекой и носом обо все оголенные части Ниа: лоб, щеки, шею, ладони и снова целует. - Ну же, скажи, ты же хочешь? Скажи мне, что я не сделаю ошибки... - просит он почти неразборчиво между касаниями. Ниа отвечает ему жестом - кладет руки на его спину, поглаживает и чувствует, что струна вот-вот порвется, и тогда всего этого не остановить. Хочет ли он этого? Как это можно знать, не попробовав? Вот Мелло, источающий запах страсти, дрожащий, возбужденный, стоит перед ним и ждет ответа. Нетерпеливо ждет, перебирая пальцами белые прядки. Кружится голова, сумасшедшая ночь снова вступает в свои права и... Струна рвется. Происходит взрыв. Совсем обезумев, потеряв терпение и всякие остатки самоконтроля, Мелло впивается в губы Ниа совсем недетским поцелуем. Страстным, взрослым, глубоким. Порывисто с шумом прижимает его к двери, и от этого поцелуй становится еще глубже, хотя куда уж больше. В голове Ниа взрываются салюты, рассыпаясь разноцветными искрами под глазами. На задворках сознания пугается, что они слишком шумят и кто-нибудь прибежит, услышав возню и стуки, но он слишком занят, чтоб всерьез думать об этом. Это его первый в жизни поцелуй. Поначалу получается неловко, но Мелло уверенно ведет, и нужно всего лишь повторять за партнером его движения, подыгрывать ему, и через несколько минут Ниа начинает получать острое блаженство от ласк языком, от трения губ, обмена дыханием, и доставлять удовольствие сам. Мелло, во время поцелуя лихорадочно ласкавший его, вдруг отрывается и снова снимает с него майку. Отброшенная, она летит куда-то в темноту. Снова до боли, до удушения соединяются губы и уже голые до половины тела. Ниа снова хочет, чтоб произошло что-то бесстыдное, что-то более возбуждающее, что наконец разрядит пульсирующий пах, но не знает, что именно. И Мелло, вновь прочитав его мысли, делает это. Не разрывая связи губ, он берет ладошку Ниа и без стеснения кладет себе на штаны, в то место, где они вздыбились таким же болезненным напряжением, и несколько раз потирает вверх-вниз, показывая, как нужно делать. Своей рукой он делает то же с ним, и Ниа сразу обнаруживает, что толкаться в сжимающую руку Мелло напряженным местом обещает блаженное освобождение от боли, и каждое движение приносит всему телу нетерпеливое сладкое наслаждение. Которое побуждает доставить такое же порывисто трущемуся об него Мелло. Ниа сжимает свою руку и чувствует, что от своего движения на Мелло тоже получает острое удовольствие. Тогда он подстраивается в такт потерявшему голову партнеру, толкаясь в его руку так же, как он толкается в его, смело импровизируя, ласкает его языком. В каждой клеточке у него происходит термоядерная реакция тысячи солнц. И, когда партнер, ускорившись до невероятного темпа, напрягается до предела и с громким стоном замирает на нем, крепче сжимая свою ласкающую руку, тысячи солнц взрываются, превращая все тело Ниа в звездную пыль... Сильнейшее напряжение уступает место расслабленной неге, и поцелуи уже не так порывисты и быстры. Они стоят, привалившись к двери, не отнимая друг от друга ласкающих рук, но это уже дань медленно остывающей разгоряченной коже. Ниа чувствует, что его не держат дрогнувшие ноги. Чуткий Мелло подхватывает его одной рукой за пояс, и они, сделав два шага, валятся на его кровать в маленьком карцере. Так хорошо, так тепло от лежащего на нем Мелло, дышащего в волосы чуть повыше уха, что Ниа начинает засыпать. За окном еле шелестит мелкий дождь. - Какое же ты чудо, малыш, - расслабленно шепчет ему Мелло. - Ты только не спи, уже утро скоро. Ниа вздрагивает и открывает отяжелевшие веки. Действительно, за окошком светлеет, ему скоро пора. Но заставить себя встать и отлепиться голой грудью от теплого тела своего ненавистного врага просто не может. И он остается лежать, лишь усмехается. - М? - лениво спрашивает Мелло. - Знал бы ты, как я тебя ненавидел еще вчера вечером. Мелло улыбается в подушку. - Почему ты все время бил меня? - задает Ниа мучающий его вопрос. - Я после той лавочки две недели валялся в кровати! - поворачивает он голову к уткнувшемуся в его волосы партнеру. - Это было случайностью, я не хотел так сильно. Потом я приходил к тебе почти каждую ночь. "Значит, не бред, - думает удивленно Ниа, вспоминая свои болезненные видения... - это был не бред. Он действительно приходил и держал меня за руку". - Мелл, - спрашивает снова Ниа и смущается от того, что называет его кратким "свойским" именем, которым пользоваться разрешено было до этого времени только Мэтту. - М? - Скажи, Мелл, ну почему так жестоко? - Потому что от ненависти до любви один шаг, малыш, - мычит ему в голову тот. Потом разворачивается на кровати, сгребает его в охапку объятий и нависает сверху. - Потому что так я был уверен, что ты всегда думаешь обо мне, - говорит он с крохотной, но безмерно возбуждающей смешинкой в голосе и целует его медленно и глубоко. С каждой секундой набирая обороты. Ниа очень быстро учится, он смело отвечает ему на поцелуй, руками проводя по его спине снизу до верху, а потом вплетает пальцы в волосы. Разорвав поцелуй, он заправляет рассыпавшееся каре Мелло ему за уши. Волосы у него красивые, длинные, золотисто-пшеничные, но пусть они не лезут в глаза и в рот, когда Ниа целуется! Мелло добавляет: - Когда Роджер мне сказал, что ты скоро уедешь в колледж, я... Ниа быстро притягивает руками его голову к себе, и сам прижимается к его губам, и не замечает, как увлекается, все быстрее и быстрее перебирая в такт поцелую все впадинки на чувствительной спине Мелло. Тот ерзает на нем сверху, стараясь как можно сильнее прижать свои бедра к нему, находит доставляющее сладкие ощущения местечко, круговыми движениями снова потирается об него. Утро опять обретает багровые краски предельного возбуждения. От давления сверху на себя Ниа испытывает почти животное удовольствие, даже не пытаясь добавить к процессу руки. Он затуманенными глазами наблюдает снизу, как потерявший голову Мелло в полном контакте с его бедрами, рывками движется все быстрее и быстрее, и от этого зрелища, от бесстыдно искаженного лица Мелло он тяжело разряжается в свои штаны. Руками инстинктивно прижимает поясницу Мелло к себе, и тот, набрав безумный темп, стоная в голос, замирает на нем, запрокинув голову... Мелко подрагивает бедрами, когда Ниа чуть-чуть приподнимается, чтоб ему было приятнее. Потом, обессилев, валится сверху, почти совсем придавливая Ниа к кровати. Тогда он чуточку сдвигает его, чтоб можно было дышать, и прижимается своей щекой к его лицу. Мелло бессознательно прикасается к ней губами. Безгласно произносит то, что хочет скрыть, но это сильнее его: - Люблю тебя... Ниа делает вид, что не слышит, но по движению губ легко догадывается, что хочет и не хочет сказать ему его страстный гордый враг.