Я тебя вижу

Сейя зашел в свою комнату и в меланхоличной задумчивости прикрыл дверь. Аккуратно даже как-то, бесшумно. Холодный воздух будто до сих пор колол щеки, а замерзшие пальцы плохо сгибались. Сейя потер руки друг о друга и попытался согреть покрасневшие ладони своим дыханием. Что чувствует человек, который только что избежал смерти? Такой сложный вопрос и легкий одновременно. Сейя не раз избегал смерти в своей жизни и на вопрос, что же чувствует человек, мог ответить гораздо лучше, чем все эти философы и драматурги, которые смерти в глаза не видывали, но так любят об этом писать. Когда после боя у тебя подкашиваются от усталости ноги, а руки, сжимая оружие, дрожат, никакие возвышенные мысли в голову не лезут. Хочется просто прикрыть глаза и на минутку забыться. Бывало, хотелось ощутить теплые руки братьев, которые чудом избежали смерти, солдат, что остались живы. Сейчас в душе было тихо. Бури эмоций, радости, счастья — ничего этого нет. В голове бьётся тупая мысль: Харука Тено спасла его. Харука Тено спасла его от смерти. Сейя подошел к кровати, сел, вытянув ноги, и уставился в потолок. Он видел ее глаза. Он много раз слышал от Харуки слова о том, что она призрак, что она не может любить и чувствовать ей в общем-то сложно. Сейя не знал, верил ли ей. Он так устал от неразделенной любви, так устал любить, жертвовать и знать, что ему никогда — никогда, о, боже, какое ужасное слово — не ответят взаимностью, что готов был обманываться. Представлять и думать, что она любит его. Но в этот раз он видел ее глаза. Рядом. Серебряные, да, не серые, но они были наполнены тревогой, беспокойством. Она волновалась. За него. Он не мог ошибаться. Только не в этот раз. Мог ли он вообще представить ситуацию, чтобы Харука Тено когда-нибудь спасла его? Да ни в жизнь. Этого было сложно ожидать от нее в жизни, она никогда ведь не была к нему благосклонна. Представлять, что такая жесткая и местами даже жестокая Уран будет рисковать собой ради кинмокской выскочки, потенциальной угрозы, было странно. Харука не была самоотверженно-глупой, как Усаги. Если бы имела возможность — возможно и попыталась бы, но рисковать собой не стала бы. Она была гораздо важнее для собственной планеты, чем хвостатый недоумок, у которого даже родина не здесь. Ради солдата чужой планеты. Жестоко? Жестоко. Но рационально. Что же изменилось теперь? Значит ли это, значат ли ее глаза, что она изменилась рядом с ним? Полюбила его также, как он полюбил ее? Сейе очень хотелось в это верить. Ведь почему-то она его оттолкнула. И очень хотелось верить, что не от простого слова «должна была». Сейя помнил руки братьев, их дрожащие голоса. Он понимал, что должен был радоваться, что Харука спасла его, он живой, невредимый, рядом со своей семьей, но внутри было как-то пусто, будто главную составляющую его жизни забрали. Вынули. И осталась такая пустота. Да, жить здорово, но… в этой жизни нет самого главного, что ему нужно — Харуки. Может, поэтому он не отошел?.. Странные мысли. Он не успел отойти. Или… все-таки не отошел сам? Сейя поймал себя на том, что мыслить связно у него не получалось. Что-то не давало. Файтер встал, прошел на середину комнаты и повернулся в сторону окна. — Харука. Молчание. Ее нет. — Харука. Он знал, что сейчас она, возможно, не захочет говорить с ним. Но она нужна ему. — Ты нужна мне. Я хочу с тобой поговорить. Он не ожидал, но Харука все-таки появилась. Молча, бесшумно возникла за его спиной, не отбрасывая даже тени. Сейя просто почувствовал потусторонний холод. Могильный. В этот раз будто даже незнакомый. Будто вместо Харуки явилось чужое, потустороннее существо. Тено молчала. Стояла за его спиной. И с этим ощущения, будто это нечто потустороннее, враждебное, стали усиливаться. — Ты спасла меня, — проговорил Сейя. Это не был вопрос, не был упрек или благодарность. Просто констатация факта. Непонятно к чему. — Не смей умирать, Коу, — произнесла девушка за его спиной очень четко. Не сердито или не обеспокоенно, но очень четко и жестко. — Жизнь — самое прекрасное, что у нас есть. И мы обязаны ценить ее во всех ее проявлениях. Как бы она не повернулась. — Хорошо… — Ты должен пообещать мне, Коу, — перебивая произнесла Харука, с нажимом, как будто понимала, что слова Сейи просто слова. А он сам даже не понимает, о чем она просит. — Что не умрешь. Что… — Хорошо, я… — Ты должен пообещать мне, — Харука не дала Файтеру закончить и продолжила довольно резким тоном. — Что если в твоей голове появятся странные мысли… если, — Тено запиналась. Будто бы не могла подобрать подходящих слов или же... боялась их произнести. — Странные мысли? Ты о чем? — Если вдруг будешь чувствовать себя плохо — ты должен мне сказать. — Харука, ты… — он не видел ее лица, будто бы чувствовал, что сейчас не стоит оборачиваться, она этого не хочет. Но даже без этого четко ощущал ее беспокойство. Беспокойство, граничащее с паникой. — Ты должен пообещать мне, слышишь! — ее голос настолько нервный, что Коу без раздумий соглашается. — Хорошо. Хорошо, я обещаю. — Цени свою жизнь, Коу. Обязательно цени ее. В эту ночь воин засыпал с пустой головой. Не было никаких мыслей, и Сейя не знал, хорошо ли это на самом деле. *** Сейе казалось, что спал он уже довольно долго. Он даже видел несколько смазанных снов, а ночь все никак не заканчивалась. Никто не приходил его будить, хотя он ждал, что дверь вот-вот распахнется и в комнату ввалятся Ятен или Тайки, но никого не было. Минуты текли долго и лениво, капали, словно янтарный мед. По ощущениям было непонятно, сколько времени, а открыть глаза и посмотреть — а пуще того раздернуть шторы — Сейе было лень. Поэтому он лежал и ждал. Вслушивался, ожидал, когда раздадутся тяжелые шаги на лестнице и недовольное ворчание. Было тихо. А в душе спокойно. Спокойно и умиротворенно. Кто-то теплой ладонью ласково провел по его лицу. Сейя открыл глаза. На кровати сидела Харука. Увидела, что Коу проснулся, и улыбнулась. — Вставай, соня, — сияющие такие глаза. Сияющие. — А то Ятен скоро с ума сойдет, что ты не спустился к завтраку. Видимо, только ты возбуждаешь у него аппетит. Сияющие глаза. Теплые. Светлые. Будто светятся изнутри теплом. Серые сияющие глаза. Харука провела ладонью по его щеке, плечу, торсу и сжала его руку. И тут Сейя подскочил. Харука Тено была жива. Запутался в одеяле, пытаясь скорее вскочить и добраться до неё, чтобы понять: правда это всё или нет. Наконец, выпрямился и вгляделся в неё. В её ухмыляющееся лицо и смеющиеся серые глаза. Медленно, шаркая ногами по полу, подошёл к ней. — Ты жива? — он поднял руку и аккуратно, дрожащими пальцами прикоснулся к ее лицу. Они не прошли сквозь, не ощутили мертвецкий холод, они наткнулись на тёплую человеческую кожу. — Но… как? — он несмело, будто опасаясь, что она растает, дотронулся до её волос. Запустил руку в её пряди, наконец-то, как когда-то давно и мечтал. Её волосы были мягкие, сухие, от них исходил едва уловимый аромат свежих опилок, но главное — он их чувствовал. Его пальцы действительно касались их, а не проходили сквозь. — Как… это возможно? — Ты оживил меня. Твоя энергия. Можно сказать, что ты наполнил меня ею, — Харука усмехнулась двусмысленности формулировки. — Наверное, только ты мог сотворить такое, Сейя Коу. Ты так хотел, чтобы я вернулась, так мечтал об этом, что своею любовью и желанием вернул меня к жизни. Не зря я предупреждала Усаги о тебе, — она усмехнулась. Ты действительно, Сейя Коу, из тех парней, которые всегда добиваются своего. Неверяще, Сейя сделал ещё шаг и уткнулся ей в плечо. В нос ещё сильнее ударил запах опилок. А ведь раньше он чувствовал только холод. — Живая… Он держал её за плечи своими руками крепко-крепко, сжимая чуть ли не до боли и наконец-то осознавая, что руки больше не проходят сквозь. Он чувствовал рядом с собой живое, человеческое тело, держал его в объятиях и никак не мог поверить. Живая. Да. Живая. Он чувствовал биение её жилки на шее. Как же давно он мечтал сжать это тело в объятиях. Просто сжать и почувствовать. Какая она тёплая. Какая тёплая. — Тише, Коу, синяки же останутся, — Сейя немного ослабил хватку. — И что, — Файтер проговорил глухо, не убирая голову от плеча. — Ты теперь уйдёшь, да? — Почему? — Ну как… ты же всегда… меня ненавидела, — его голос казался сиплым, он не отстранялся от неё, у него никак не получалось поверить, что всё это правда. — Говорила, что я бесчувственный эгоист, который только и думает, как затащить всех в постель. — Это лишний раз доказывает, что даже самые сильные из нас могут ошибаться, — Харука улыбнулась, поглаживая его по голове, и Сейя смог наконец-то посмотреть на неё. Он всегда любил её серые глаза. Парень коснулся ее губ своими, вздрогнув в самый неподходящий момент — у него до сих пор было ощущение, что он не сможет до них дотронуться. Но нет — под его губами были ее губы, требовательные, теплые, живые — и да, она отвечала. Отвечала так, будто сама дорвалась до того, о чем мечтала. Но больше всего Сейю сводило с ума ее дыхание: теплое и прерывистое. Доказательство того, что она жива. — Но вот буду ли нужна тебе я… — проговорила Харука, отстраняясь от него. — Дура… Сейя проснулся на своей кровати, обливаясь слезами. Это был сон. Очень жестокий сон. *** Сейя рывком сел на кровать. Откинул одеяло резким движением и поставил ноги на холодный пол. Он должен был бы отрезвлять, но легче не становилось. Тело била крупная дрожь. Онемевшими руками он схватился за голову и тупо уставился в пол. — Коу? Нет, Тено, только не ты. Уйди. Уйди. «Ты вернул меня к жизни.» По лицу катились слезы. Тупой, бесхребетный придурок. Даже слезы не можешь сдержать, ревешь, как баба, а еще хочешь такую женщину, как Харука, влюбить. Да даже если бы она была живой, ты все равно бы ничего не смог ей дать. Ты слабак. Этот сон был слишком жестоким. Потому что сначала воодушевлял, дарил надежду, а потом грубо эту надежду забирал. Обнадеживал, а потом вышвыривал в реальный мир, где у тебя нет ничего. Ничего и никого — ты один на один с этим кровоточащим сердцем. Любимая женщина мертва, лежит в земле, у нее и могилы-то нет. И сказать ей не можешь, как сильно в ней нуждаешься. Точнее… сказать-то можешь, но рядом она все равно не будет. А ты словно в насмешку только что чувствовал, каково это — если она вернется. И чувства такие яркие. Настоящие. Неподдельные. Разве можно ошибаться, когда сердце радостно стучит в груди, когда видишь ее серые глаза, или когда ее губы — о, боги, живые и непрозрачные — тяжело касаются твоих. Ее ладошка теплая, сжимая ее в руке, он чувствует кровь, которая течет по венам — и сердце радостно мечется. Это всё похоже на насмешку. Словно кто-то издевается над ним: да так могло бы быть, но ты ведь все проебал, Сейя, и она мертва. И никогда не встанет. Харука присаживается на колени и заглядывает ему в лицо. — Почему… я не могу вернуть тебя? — его голос срывается, и он не может правильно задать вопрос. За это Сейя ненавидит себя еще больше. — Ох, Сейя… — Харука выдыхает и выпрямляется. Файтеру кажется или он слышит в ее голосе разочарованные нотки? — Ты совсем изведешь себя этими мыслями… они… не доведут тебя до добра. Она… разочарована в нем? Сейя не хотел поднимать голову, чтобы не видеть ее поджатые от неодобрения губы — а она точно бы так делала, но ее голос говорит сам за себя: она в нем разочарована. — Есть определенные законы. Есть то, во что нельзя вмешиваться. Есть много вещей, которые никогда и ни за что не должны быть подвластны людям. Люди эгоистичны. Они никогда не будут использовать эти силы во благо. Это их природа. Никто не способен возвращать мертвых к жизни. Это закон. — Я… тебя огорчаю? — казалось, Сейя её не слышал. Он сидел с опущенной головой, как провинившийся школьник и не смел поднять на Харуку взгляд. Потому что все время вспоминал ее живой. Свои ощущения рядом с ней. — Да. — довольно прямолинейно. — Не твои слова. Мысли. Они не доведут… — Хорошо, — Сейя выпрямился и встал. На его лице заиграла яркая, но натянутая улыбка. — Я не буду. Пойдем, прогуляемся, что ли? Давно я Ятена своим присутствием не раздражал. Да и ты его побесишь. Он развернулся, махнул рукой и непринужденно направился к выходу из комнаты. *** — Ну и что ты мне намереваешься показать? — Харука расположилась в кресле и скептически взирала на Сейю. Тот сидел к ней спиной и с увлечением копался в коробке с дисками. Одни выкидывал в сторону, другие неряшливо отодвигал, создавая вокруг себя творческий хаос. Пару минут назад к нему зашел Тайки и попробовал было повозмущаться, но был бесцеремонно вытолкнут взашей. Подумаешь, беспорядок. О каком порядке может идти речь, когда Сейе пришла в голову «очередная гениальная мысль!». Вот эту «гениальную мысль» он сейчас и откапывал, хотел показать ей нечто интересное, то, что ей обязательно понравится, только вот никак не мог найти. Харука знала, что спорить с ним бесполезно, если только не исчезнуть, но ей было интересно, что же такого классного намеревался показать ей воин. — Во, нашел! — Не прошло и ста лет, — призрак иронично закатила глаза. — Ворчишь, как Ятен, — заметил парень, отпинывая от себя коробку и поднимаясь на ноги. — Ну спасибо. Вообще, после того разговора Сейя старался больше не заводить с Харукой тем о ее возвращении. Он уже понял, что ей это неприятно. Он огорчает ее. Вызывает в ней страх. Хотя воин в принципе не понимал, что это за законы такие, которые не позволяют вернуть любимого человека. И что же такого в этом законе, что вызывает у Харуки беспокойство за него. Но если это ее огорчает… Сейя не может и не хочет огорчать ту женщину, которую так любит. Ему главное видеть ее. Чтобы она просто была рядом. И этого достаточно. Он старался вести себя, как и прежде. Много разговаривал, рассказывал смешные истории, подшучивал над Ятеном, но тот все равно пялился на него чересчур внимательно и недовольно бурчал себе под нос. А Сейя улыбался и старался не вспоминать про тот самый кошмар. Они оба понимали — это все неправда. Это лишь маска и неизвестно, когда она треснет. Парень вставил диск в проигрыватель и нажал на кнопку. На записи была песня. Похоже для Харуки смутно знакомая. Сейя видел, как она хмурит брови, пытается вспомнить, но у нее ничего не выходит. Песня лилась медленно. Словно тихий дождь в летнюю ночь. Который только успокаивал, а не навевал грусть. Песня проникала через вены в кровь, принося с собой простое умиротворение. Да, под такую бездумно не потанцуешь. И просто так слушать не будешь. Интересно, Тено ее вспомнит? — Это… — Да, — вспомнила. Сейя кивнул. — Тот самый медляк. — Странно, что ты про него вспомнил, — Харука прикрыла глаза. — Долгое время мечтал под нее станцевать с Усаги. — И как, станцевал? — глаза Харуки закрыты, Сейя смотрит прямо на нее. — Нет. — А что так? Когда-то эта песня играла из всех колонок. Когда-то… будто больше десяти лет прошло. Ее включали на каждой дискотеке, а уж на выпускном вечере… Под нее танцевали все парочки и как-то так получилось, что она стала их символом. Что-то вроде глупой для взрослых, но такой милой для подростков традиции. Наряду с шоколадом на день всех влюбленных или дурацких парных футболок. Под нее должен был станцевать каждый. Для многих людей это было важно. Нечто сродни последнему школьному вальсу. — Я бы хотел, но… ей было важно сделать это с Мамору. И я отступил. Просто продолжал надеяться. — Надежда — это довольно глупо. — Да? А что сейчас ты с аутерами делаешь? Харука не ответила. Некоторое время они молчали. — А ты? Танцевала? — ему действительно было это интересно. На ум сразу пришла Мичиру. Сейчас, конечно, он знал, что между ними ничего не было, но трудно было избавиться от привычки воспринимать их как пару. — Нет. — А что так? — на выпускных вечерах всегда звучит эта песня. Поэтому такое странно было слышать от Харуки. — Да как-то не нашлось, знаешь ли, желающих, — голос Харуки сочится сарказмом, намекая, что это был изначально глупый вопрос. Сейя будто и сам не понимает, что делает. Все выходит автоматически, само собой. В ответ на ее слова он поднимается и подает ей руку. Харука переводит на него взгляд, в ее глазах читается немой вопрос. — Пойдем. Сколько еще у нее таких вещей, которые она не успела сделать? Событий, которые должны быть в жизни каждого человека, но у нее никогда не будет. — Я хочу. С тобой потанцевать. Не нашлось желающих… никто никогда не понимал ее души. Все видели либо великолепного гонщика, к славе которого необходимо пристраститься, либо угловатую пацанку, которой нет дела до всех этих сентиментальных глупостей. Все видели ее маски. И да, Сейя тоже совсем недавно был таким. Но правда в том, что каждая из ее масок прекрасна. И он будет любить любую, какую бы она ни захотела надеть. — Хвост, это будет выглядеть глупо. — И что? — он пожимает плечами, но руки не опускает. — Разве нас кто-то увидит? — Хвост, ты собираешься танцевать с призраком. Ты это понимаешь? Это глупо. — Живую я бы побоялся тебя приглашать. А сейчас, по крайней мере, ты мне ничего жизненно-важного не оторвешь. Они оба — почти синхронно — усмехнулись. — Я хочу, Тено. Возможно, я больше никогда на Землю не вернусь. И так и не исполню… эту традицию. А мне хочется это сделать. И запомнить, — Харука не двигалась. — Я и так сожалею слишком о многом. Я не хочу сожалеть еще и об этом. Он не знал, почему Харука согласилась. Но она встала. Может, потому что у неё самой слишком много сожалений? Она как никто другой знает, как они могут душить. Жечь тебя изнутри день за днем и отравлять твое существование. Сейе все равно. Что-то внутри нестерпимо ноет, невидимые нити натягиваются — Файтер до глубины души хочет, чтобы она к нему прикоснулась. До такой степени, что становится трудно дышать. Она нужна ему, без нее он не мыслит своего существования. Сейя даже поймал себя на том, что ему все равно, как в этот момент будет чувствовать себя Харука — она ему просто нужна и все. Первое прикосновение было неудачным: его рука прошла сквозь ее ладонь. Просто холод. И ничего больше. Второй раз получилось лучше: он задержал свою руку над ее прозрачной ладошкой — иллюзия, все что у них есть. Звучала музыка — тихая-тихая, но расслабиться не получалось. Руки Сейи проходили сквозь ее тело и приходилось напрячься, чтобы создавать видимость, будто он касается ее. Но тем не менее, Сейя снова почувствовал себя спокойно. Он снова дышал, ему показалось, будто даже сердце стало биться медленнее — в такт музыке. Он смотрит ей в глаза — отвлекается и его рука снова проходит сквозь нее — и пытается понять, что в них. — Если бы мы танцевали по-настоящему… — начинает он. — … ты бы оттоптал мне все ноги, — заканчивает она. — Эй! Я хорошо танцую! — возмущается Сейя, отвлекается, и рука снова соскальзывает. — Ну, проверить при жизни это мне не удалось, — это предполагалось, как сарказм, но слова снова повисли тяжелым ярмом. — А ты бы… танцевала со мной при жизни, если бы я тебя пригласил? — Сейя спрашивает несмело, словно боится ее ответа. — Не могу представить ситуацию, чтобы меня пригласил сам Сейя Коу, — Харука покачала головой, очень оригинально уходя от ответа. На самом деле, Сейя и сам не мог представить. Он представлял в своих объятиях другую, прекрасную, как солнце, такую же запоминающуюся. Но Харука покоряет сердце — а значит и остается в нем — совсем другим. Да, она грубая, резкая, но во всех ее чертах простому обывателю, кажущихся угловатыми, сквозит свобода. Красота, даже самая яркая, обычно только ослепляет, но западает в сердце — свобода. Свобода никому не принадлежит и именно поэтому в неё влюбляешься. Музыка льется легко и просто. Перед глазами Сейи проносятся все его вечеринки, дискотеки, ему само собой представляется, как он берет Тено за руку и ведет мимо застывших друзей. Его действия уверенные, чего совсем не скажешь о Харуке, ей некомфортно от чужих взглядов, поэтому Коу крепко сжимает ее ладошку — которая, на самом деле, не такая уж и грубоватая — и прижимает к себе. Кладет руки на талию, заставляя приблизиться ближе, чуть ли не вплотную. В зале приглушают свет — проделка Минако или расторопной Рей, Сейя не знал, но в этих сумерках румянец на щеках Харуки не виден — его видит только он. На самом деле Харука думает, что Сейя пригласил ее скорее из вежливости или жалости, ведь все вокруг танцуют, одна она сидит, как неприкаянная, — а потому и не замечает, как Файтер откровенно ею любуется. Музыка становится все медленнее, и Сейя склоняется к Харуке, будто намереваясь поцеловать. От Харуки пахнет свежескошенной травой и древесными опилками. Самый настоящий запах свободы, от которого сносит голову. В реальности от Харуки ничем таким не пахнет. И он никогда не узнает, какой у неё аромат на самом деле. Но все равно склоняется к ней, будто намереваясь поцеловать. И сам останавливается в сантиметре от ее лица. Дышит рвано и тяжело. Он прекрасно понимает, что никогда не сможет этого сделать. Сейя не выдерживает и опускается на колени. Он слабее, чем сам того ожидал, гораздо слабее. Это сильнее его. — Зачем ты это делаешь? — прошептала Харука за его спиной. — Ты сам себя мучаешь, Сейя, наступая на больную мозоль. — Я знаю, — выдыхает Коу. — Наверное, я слабее, чем думал. — Ты не должен думать о том, чего никогда не могло быть. — А не думать о тебе, когда ты рядом, невозможно. Но когда тебя нет, мне ещё хуже. Я жалею, что оказался трусом и не подошел к тебе тогда. — Ты должен перестать жить прошлым, Коу. Тем, что никогда не станет явью. — Это ужасные слова, Тено. Ужасные.