Я тебя вижу

Мичиру вернулась в дом, ставший в одно мгновение таким холодным и неуютным. Скинула сапоги, сбросила пальто. Прошла в гостиную, не включая свет. Еще никогда девушка не чувствовала себя такой одинокой и беспомощной. Ей очень хотелось кого-нибудь позвать. Сломаться, рассказать все, попросить помощи. Признаться — в кои веки признаться всем и самой себе — она не справляется. Ей хочется побыть слабой. И в то же время она понимала — никто не придет. Она абсолютно одна. Сецуна не отзывалась. Будто и не слышала ее. Не сдерживаясь, Мичиру чуть ли не впервые высказала в пустоту все, что о ней думает. Потом, конечно, устыдилась своего порыва, даже пожалела вазу, что разбила — можно ли винить человека, которого даже не существует в настоящем? Будем откровенны, Кайо даже не знает, человек ли Плутон. И никогда не знала. Сецуну долг всегда душил сильнее остальных, просто ставил на колени, превращая в цепного пса. И как бы Плутон не старалась, поводок был натянут слишком крепко — не вырваться, не сбежать — только скулить. Прости, Сецуна, теперь и она понимает, каково это — задыхаться от одиночества. Даже не задыхаться — дышать им. Больше всего Мичиру хотела — и сама это понимала — чтобы пришел Тайки. Обнял ее, как маленькую девочку, сказал, что поможет — одну не оставит. Вот как бывает опасно ощущать поддержку. Показывать свою слабость и открываться. Начинаешь привыкать, хотеть еще и еще. Начинаешь понимать, что ты человек. Лучше бы вообще ничего не знать. Тогда бы всё было нормально. Вини Сецуну, не вини, что она в небытие где-то болтается, все равно основная вина на тебе, Мичиру. Не решила бы, что тоже заслуживаешь счастья, ничего бы не произошло. И Хотару сейчас была бы рядом. Девушка просидела в темной гостиной до утра, так и не включив свет. Когда утром зазвонил телефон, она даже не вздрогнула. Словно на автомате, сняла трубку. Будто не понимала, что делает. — Мичиру! Мичиру, наконец-то я смогла до тебя дозвониться, — в трубке послышался взволнованный голос Усаги. — Почему ты не отвечала? — и прямо-таки требует оправдания. Должна ли она тебе хоть что-то, принцесса? — У меня были дела, — голос Кайо безэмоциональный, холодный. Нептун сама не понимает, что говорит, ей просто все равно. У нее отняли ребенка, а тут Усаги с какими-то претензиями. — Дела? Ты была очень нужна этой ночью! Я хотела, чтобы ты приехала! Сейя в реанимации, у него останавливалось сердце. — Вот оно как… ясно. — Ясно? Мичиру, ты понимаешь, что говоришь, Сейя чуть не умер! — Я поняла. — Тебе все равно? Молчание. Да, Усаги, ей все равно. — Нет. — Мы все в больнице, ты приедешь поддержать его? — У меня дела, Усаги, — отозвалась Нептун и положила трубку. Тебе всё равно, Мичиру? Какое ей дело до чужих проблем, Усаги? У неё забрали Хотару, отняли и даже не дали успокоить. А ты говоришь о чем-то постороннем. Она не смогла её защитить. Да, Усаги, ей всё равно. *** — Какая-то Мичиру странная, — проговорила Усаги, опуская телефон. — Я ей сказала про Сейю, а она ответила мне «ясно»… Я понимаю, что раньше они не ладили, но разве можно быть такой черствой?.. — Усаги, — Мамору подошёл к ней со спины и сжал её плечи. — Может, у неё какие-то дела, проблемы?.. — Какие могут быть дела, если я ей сказала, что Сейя чуть не умер? Сначала я ей не могла дозвониться, теперь дела!.. Могла бы проявить хоть немного сочувствия. Настоящие друзья так не поступают. Тайки стоял рядом. Стоял и промолчал. Он догадывался, какие у неё могут быть дела — сам тому ведь был причиной, но сказать — не сказал. Усаги была так свято уверена в своей правоте, что нет ничего важнее, кроме как приехать и поддержать, более того, это была их обязанность, что спорить с ней не хотелось. От её слов Творцу хотелось рассмеяться. Аутеры кто угодно, только не друзья. Бывшие враги, временные союзники, они с Мичиру даже чуть не состоявшиеся любовники, но не друзья. И никогда ими не будут. — А вы куда? В больнице наступало утро. Новый рабочий день. Менялись сотрудники, оживали отделения, народу становилось больше. Кое-где чувствовался аромат кофе вперемешку с запахом лекарств. Отвратительно. Усаги чуть не подпрыгнула, когда увидела, что сенши засобирались домой. Растерянно переводила взгляд и прижимала к груди телефон, как будто он мог помочь. — Нам пора, Усаги, Кунсайту нужно на работу, — проговорила Мина, пока Кунсайт помогал ей одеть куртку. — Как на работу… — Цукино выглядела потерянной. Словно не могла понять, как они могут уходить в такой момент. — Мы ничем не поможем, Усаги. Нам нужно идти. Сидеть здесь смысла нет. Все устали. Вымотались. — Как ты можешь так говоришь?! Сейя наш друг, и мы обязаны быть рядом! Ами и Зойсайт уехали ещё ночью. Мотивируя это тем, что Зойсайту надо отдохнуть и восстановиться. Тогда же вместе с Оливией уехал Ятен. Он, конечно, не горел желанием, больше ему хотелось остаться и набить Сейе морду, когда тот очнётся, да только тело подводило. Он ощущал, что у него, похоже, начиналась лихорадка, а это значило, что добраться до дома следовало прежде, чем он снова начнет харкать кровью. А на Тайки он мог положиться. — Усаги, — Минако попыталась ей объяснить, в то время как Рей просто хмыкнула. — Нам всем дорог Сейя. Но мы не можем продолжать здесь сидеть. Как мы этим поможем? Опасность миновала, Сейя в руках опытных врачей, а мы все придём вечером. Ты вымоталась, Мамору устал. — Нет! — упрямо заявила та и скрестила руки на груди. — Я не уйду! А если Сейя придёт в себя, а меня рядом не будет? — О, да, твоя физиономия — это именно то, что он захочет увидеть первым делом, едва очнётся, — язвительно проговорила Рей, натянула шапку и похлопала Тайки по плечу. — Крепись, Творец. Если что — мы на связи. Сейя очнулся только через два часа. У Тайки нещадно болела голова, поэтому он всеми силами пытался абстрагироваться, пока сидел в коридоре, хотя не обращать внимания на причитания Цукино было непросто. Сам шатен не понимал своих чувств. В душе творился какой-то раздрай. Он очень устал. Всего за одни сутки он испытал столько всего — начиная от чувств к Мичиру и заканчивая форменным ужасом за Сейю. Он злился на Ятена, который чуть было не умер из-за собственного упрямства, злился на принцессу, которая поставила Сейю под удар, злился на самого себя — за собственную беспомощность. Если Ятен хотя бы пытался вытащить Файтера, хоть чуть было и не поплатился за это, то сам он стоял и смотрел. Просто стоял и ничего не мог сделать. Что было бы, если бы он потерял их обоих? Тайки не хотел об этом думать, но представлялось всё так явственно. Ятен ни за что бы сам, по собственной воле, не отпустил Сейю — это Тайки знал наверняка. При всех недостатках своего характера Ятен до последнего будет держать тех, кого любит. Границ он здесь не видел. Он почти пропустил тот момент, когда к нему подошел врач, забываясь чутким беспокойным сном — после пережитого ужаса организму необходимо было восстановиться. — Он пришел в себя, — произнес седовласый усталый врач. — Как? Пришел? — Усаги оказалась рядом моментально. — Я могу его навестить? Мужчина неодобрительно покачал головой. — Кто-то один. Он очень слаб, это может ему навредить. — Я пойду! — Не стоит, Усаги, — впервые Мамору возразил — или осмелился возразить — своей невесте, и Тайки готов был его поблагодарить. Он был не в настроении общаться с Цукино и пытаться донести до нее, что ее внимание им сейчас вот ни к месту. Закончилось бы все тем, что он снова грубо отчитал ее. Не самая лучшая линия поведения с будущими дипломатическими союзниками. — Лучше если к Сейе заглянет Тайки. — Но я ведь его друг! — горячо возразила она. — А Сейе нужна семья, так что пойдем. *** Сейя открыл глаза и попытался встать. — Не вставай, пожалуйста, Ятен потратил кучу энергии, чтобы тебя вытащить, — послышался усталый голос Творца. Сейя облизнул пересохшие губы. Он не понимал, где находится, что происходит, ничего не помнил. — Как ты себя чувствуешь? — Творец подошел ближе, и Сейя, наконец, его увидел. Усталый, изнеможённый вид, круги под глазами, воспаленные белки глаз. Было видно, что Тайки устал. — Странно. Ничего не понимаю. Где я? — последнее, что он помнил — как засыпал в своей комнате. А теперь он… где? — Ты в больнице, — ответил на невнятный вопрос Тайки, сел рядом с кроватью на стул и устало протер лицо. — Ночью у тебя остановилось сердце, — скрывать от Сейи это он смысла не видел. Кто-нибудь — да хотя бы та же Усаги — непременно сболтнет. Лучше поговорить об этом сейчас — в тишине и относительном спокойствии. — Сердце, — прошептал Файтер и снова облизнул пересохшие губы. Первые его мысли были о Харуке. Была ли она с ним в этот момент? Что чувствовала, видела…? Но как об этом спросить, кого? — Ятен сидел с тобой всю ночь. Поэтому я очень тебя прошу, Сейя… — А? — Не вставай. Не делай глупостей. Слушай то, что говорят врачи, — голос у Творца был усталый. Будто ему разом осточертело все, что происходит. Перед глазами мужчины — едва он их закрывал — снова проносились их лица: спокойное, а от того и пугающее Сейи, и мертвецки-бледное Ятена. Вспоминать это, а особенно понимать, что сегодня он едва не потерял обоих братьев, было жутко, и Тайки не сомневался: эта ночь надолго останется в его памяти одной из самых страшных. Творец не знал, стоило ли ему рассказывать Сейе о том, как сильно рисковал Ятен. По хорошему, его, наверное, сейчас не нужно было волновать. Одно то известие, что ты чуть не умер ночью, чего стоило! Хотя Тайки и не видел, что это как-то обеспокоило брата. Но с другой стороны, он не особо-то и верил, что Сейя станет соблюдать рекомендации врача и как-то себя беречь. И убедить его в этом будет сложно. А так, может, хотя бы совестно будет. — Как ты себя чувствуешь? — Странно, — снова повторил Сейя. Что он мог ответить — он и сам не понимал, как чувствует себя. Довольно странно просыпаться и осознавать, что ты мог не проснуться утром. Ни паники внутри не было, ни ужаса, ни желания жить. Только слабость в теле. Да губы постоянно пересыхали. Ему хотелось увидеть Харуку. Прямо сейчас. Немедленно. Но рядом был Тайки, а нужен ему был сейчас не он. Сейя этого не заметил, но зато заметил Творец — Файтер не спросил о Ятене. И это было, как минимум, странно. Да, они поссорились, да, они последнее время были на ножах. Но Воин дураком никогда не был и прекрасно должен был понимать, что скрывается за фразой: «Ятен сидел с тобой всю ночь». Тот в детстве от красной оспы его вытащил. И от того Сейя прекрасно знал особенности магии Целителей. Что сидеть всю ночь — это значит держать и рисковать своей жизнью. Тот Сейя, которого он знал, который был братом, семьёй, обязательно поинтересовался бы, обругал Ятена последними словами за то, что так рисковал, ещё бы и Тайки досталось, что не уследил. А сейчас ему было будто бы всё равно. На Ятена, которого он чуть не утащил, на Тайки, что сидит рядом с его постелью. Даже про принцессу не спросил. Молчал и смотрел в противоположную стену, пребывая мыслями будто бы с кем-то другим. Его брат обладал пусть и безбашенным, но чутким сердцем. А сейчас перед ним был другой человек. Чужой. Погружённый в свой мир. Которому не было ни до кого дела. — Сейя, это было опасно. В этот раз ты был очень близок, — он не стал упоминать о том, что Зойсайт называл его трупом. — Ты ничего не хочешь мне рассказать? — А? Рассказать? Тайки, ты о чем? — Сейя, наконец, отвлекся. — Вот и я хотел бы знать, о чем. Ятен тебя едва вытащил. У тебя были проблемы с аурой. Такое не возникает на пустом месте. Ты ничего не хочешь рассказать? — Тайки, мне не о чем рассказывать. Я хорошо себя чувствовал. Меня ничего не беспокоило. — Тебе снились кошмары. — А? Откуда ты узнал? — Я не узнал. Я просто предположил, — Тайки устало вздохнул и потер свой лоб. С братом было трудно разговаривать. Складывалось ощущение, что говоришь с чужим человеком. — А ты подтвердил. Почему ты мне лжёшь? — Я просто не хотел тебя беспокоить, — но слова были настолько равнодушными, лишь бы что-то сказать, что становилось неприятно. — Но это же просто сны. Разве в них есть что-то, что они стоят этой лжи? Да, разговаривать с Тайки было совсем не то, что врать Ятену. С ним нужно было тщательно выверять слова, поскольку любую мысль он был способен вывернуть так, что тебе потом оправдываться придётся. — Кстати, Тайки, а ты почему здесь? — В смысле? — Ну, здесь, в больнице. — Сейя, ты вообще слышал, что я сказал? Ты чуть не умер ночью, ты это понимаешь? Ты был при смерти и спрашиваешь, почему я здесь? Нет, это бесполезно. Сейя будто не понимал. Или не понимал на самом деле. Смотрит на него, а взгляд стеклянный, равнодушный. Без интереса, жажды жизни. Труп, правильно Зойсайт сказал. Только живой. Или он такой из-за лекарств? Вполне возможно, надо будет выспросить у врача. Тайки вздохнул, успокаиваясь. Ему не следует требовать от Сейи слишком многого сейчас — когда он в таком состоянии. Просто он сам на взводе. Нервы после сегодняшней ночи ни к черту. Да и усталость давала о себе знать. Он тоже не железный. — Ты не ответил про сны, — шатен устало потёр лоб. — Я хочу спать, Тайки. Я устал, — да, это могло быть правдой, хотя как никогда было похоже на отговорку. — Хорошо, отдыхай, — мужчина встал. — Я зайду позже. А пока поговорю с врачом. Едва Тайки вышел, Сейя вздохнул. Наконец-то. Ему невыносимо хотелось увидеть Харуку, позвать её, а присутствие брата только мешало. Нервировало. Сейя почти физически ощущал ломку от желания увидеть Тено. Будто от наркоты ломало. Это желание затмевало все, выбивало все мысли, заставляя практически скулить. И ничего не слышать. — Харука, — и замер, почему-то абсолютно уверенный, что она придёт. Минута. Пять. Но палата пуста. Лучи света прошивали её насквозь, подсвечивали пыль в воздухе и не оставляли ни намека на то, что в комнате был кто-то ещё. — Харука, — облизнул губы. Её нет. — Харука, — тишина. И зов будто уходит в никуда. Почему она не приходит? Слышит ведь. Наверняка. Он нуждается в ней. — Тено, я знаю, что ты слышишь. Здесь никого нет… — снова задохнулся. Говорить было тяжело. Тишина закладывала уши, и Сейя терялся в догадках. Почему она не приходит. Что он сделал не так? — Харука! — пустота давит на сердце. А ещё страх. Иррациональный страх, что неожиданно сжимает горло. Отчего — он пока не понимал, но хотелось вскочить и звать, кричать, кричать, пока она не придёт. Она не может не слышать. — Харука! Харука! — но в ответ тишина. Едва заметно колышется от сквозняка больничная занавеска. Он ничего не понимает. — Тено, твою мать! — она всегда приходила. Всегда. — Харука! — что-то наверняка случилось, раз она не приходит. Она не могла просто так оставить его. — Ты нужна мне! Почему ты молчишь? — её нет. — Почему ты молчишь… — Сейя? — в палату заглянул Тайки. — Ты же собирался спать? — оглядел комнату, подошёл к брату. — Что-то случилось? — Всё нормально, Тайки, — прошептал, словно в бреду, Сейя, пытаясь переварить мысль. Харука к нему не пришла. *** Оливия стояла возле окна и задумчиво смотрела на пургу. В гостиной не горел свет, только камин и отбрасывал красновато-светлые отсветы на стены. Когда и в какой момент всё пошло по наклонной? Когда она что-то упустила и перестала контролировать? Она вздохнула и облокотилась головой на руки. Уже был вечер, прошло много времени с тех пор как они приехали с Ятеном в коттедж. Несколько раз ей звонил Тайки. Докладывал, что с Сейей всё в порядке, хоть и ведёт себя тот странно. Оливии хотелось бы рвануть к нему, убедиться в этом самостоятельно, подержать его руки в своих, но она не могла оставить Ятена. Как и предсказывал Зойсайт — его полоскало, рвало кровью, выворачивало. Хоть и Зойсайт сказал, что с ним всё будет нормально, Оливии было страшно. Она постоянно прислушивалась к звукам, раздающимся из-за соседней стены, боялась в какой-то момент услышать тишину. Да кого она обманывала? Девушка вздохнула. Оливии было стыдно посмотреть Сейе в глаза. Она принцесса. Она человек королевской крови. Последняя из династии. Нет, даже не так — единственная. Она будущая королева. Каждый день она должна принимать сложные решения и нести за них ответственность. Но кто бы знал, как иногда ей страшно. Как она устаёт от этого. Это должно было быть обычное Рождество. Обыкновенный дружеский визит, который не должен был затягиваться слишком долго. Что пошло не так? Где она ошиблась? Она должна была всё контролировать, всё держать в руках, но где она что упустила, что в итоге чуть не потеряла двух своих воинов? И в этом виновата только она. Любая ответственность, любой промах — это всё на ней. — Входи, Целитель, — она чувствовала, что он вот уже несколько минут топчется на пороге. Мнётся и никак не решается зайти. Да, рано или поздно им всё равно придётся поговорить. И кто-то должен быть первым. Целитель бесшумно зашёл в гостиную. Остановился почти у самого порога. Поклонился. На его кипенно-белой, полурастёгнутой рубашке виднелись капли крови. Совсем немного. Очевидно, он её сменил прежде, чем идти к ней. Всё это Оливия видела смутно — через отражение в окне. Она всё смотрела на пургу, не решаясь поворачиваться. Девушка знала, о чём он спросит. Догадывалась. Но начать самой — духу не хватало. — Вы выбрали меня, — всё же произнёс Ятен. — Почему. Оливия задумалась. Правда ли она выбрала Ятена? Тогда ей казалось, что это единственно-верное, хоть и тяжёлое решение. Иначе она бы просто потеряла обоих, а так хоть Ятен оставался жив. Но… было ли это правдой? Сколько она себя помнила, Ятен всегда был при ней. Самый преданный, самый верный. Некоторые даже псом его называли. Сейя и Тайки были другими. Ятен дышал только службой, они же могли жить ещё и параллельно. Даже влюбились на Земле, тем самым поставив под угрозу своё возвращение, тоже они. Но и Тайки с Сейей были ей верными. Верными друзьями, а не псами. А из друзей не выбирают одного. И Оливия никогда не выберет. — Я выбрала того, кто мог выжить, Целитель. Не более. Я не хотела терять вас обоих. Но у тебя было больше шансов. — Вы мне не поверили, — вот он — настоящий вопрос. Настоящая причина, из-за которого он к ней пришёл. Да, она ему не поверила. И не просто ему — она в него не поверила. В своего воина. Того, кто стоял за её спиной сотни раз. Того, кто сотни раз подставлялся под удар, принимал на себя атаки. Но поверила другому — чужому. И теперь — о чем он будет думать, когда будет в очередной раз защищать её? Что его принцесса даже в него не верит? А верит чужому, бывшему демону? Ставит его выше него. Она всегда говорила, что верить друг в друга надо до последнего. И что же теперь? Оливия молчала. Что она могла сказать? Что страх за жизнь Ятена настолько затмил ей глаза, что она без колебаний доверилась чужому — практически незнакомому для неё человеку? Но если бы доверяла — то не боялась бы. Она совершила в тот день много ошибок. И сможет ли она когда-нибудь снова посмотреть своим воинам в глаза? Сможет ли она снова общаться с Ятеном по-прежнему? Или теперь эта стена из этих ужасных слов — вы не поверили — между ними никогда не разрушится? Всегда будет напоминать о себе и висеть между ними тяжёлым ярмом? Но самое ужасное в том, что Оливия не представляет, что было бы — прими она другое решение. Она чуть было собственными руками не убила двух своих воинов, но едва она думает, что могла лишиться и Сейи, и Ятена — боль затмевает сознание. Как ни посмотри, какое решение она не прими тогда — всё одно. В любом случае она бы оказалась виноватой. В любом случае — это только её ответственность. Вибрирует телефон. Это даёт ей небольшую отсрочку. Звонит Тайки. Это, может, ничего и не значить — она сама приказала Творцу докладывать каждый час о состоянии Сейи, но сердце испуганно сжимается. Что если Файтер… — Да. С Сейей всё в порядке. Ведёт себя странно, говорить не хочет, но Оливия позволяет себе выдохнуть. С ним всё хорошо. Голос у Творца усталый, изнеможённый. И Оливии становится совестно, что в этой круговерти она ни разу о нём не вспомнила. А ведь он тоже переживал. Это она чуть не потеряла своих воинов, а Тайки чуть было не лишился семьи. Она решает приехать. Сменить Тайки, самой поговорить с Сейей, просто убедиться, что он жив. Творец отговаривает — напоминает о том, что ей некоторое время со своей энергией лучше рядом не находиться. Оливия соглашается — а в глубине души благодарна. Тайки прекрасно знает, что она способна идеально контролировать свою магию, но понимает, что принцесса пока не готова встречаться с ним. И да, Оливия не готова. Она не знает, как будет подходить к нему, смотреть в его глаза и говорить с ним о том, что выбрала не его. Что она не боролась за его жизнь до последнего, а чуть не убила. Оливия не представляла, как будет говорить об этом со своим Файтером. И посмеет ли ещё раз сказать, что он ей дорог. Будет ли иметь на то право. — Твой Воин с мертвецом яшкается, — так неожиданно вспомнились слова Зойсайта. Что это значит? Оливия посмотрела в окно на бушующую пургу. Что у него за проблемы? Ятен всё ещё стоял за её спиной. — С Сейей всё в порядке, — произнесла она. А обернуться себя так и не заставила. — И я рада, что всё в порядке. С вами обоими. Надеюсь, что мне никогда больше не придётся выбирать. Потому что между твоей жизнью, Ятен, и доверием я всегда выберу твою жизнь.