Я тебя вижу

Ятен перебинтовывал Сейе руки. Они сидели на кухне, тишина стояла такая, что был слышен даже ход часов в гостиной — время приближалось к двум. Ятен заматывал бинтами разбитые чуть ли ни не в мясо костяшки Сейи заботливо, старательно, а Тайки стоял за их спинами и не вмешивался. Вокруг этих двоих витала сейчас какая-то особая атмосфера, настолько хрупкая, что разрушить ее, казалось, можно было одним движением или словом. И снова тогда все вернется на круги своя — упреки, угрозы, тычки. А потому Тайки даже не вмешивался. По хорошему, делать это самому Ятену не стоило, но эти двое своими несмелыми неуверенными движениями по крупицам сейчас собирали былое доверие, разбивали ту стену, которую сами и возвели своими упреками и нежеланием слышать. Им нужны были эти «маленькие» шажки, эдакая несмелая забота, когда ты вроде все осознал, сожалеешь даже и хочешь найти контакт, а вот поговорить по душам — уже не получается. Ятен и Сейя своим поведением наломали много дров, но им обоим была важна семья. Они оба дорожили ею — в этом было их сходство. Поэтому такие вот несмелые попытки взаимодействия были со стороны каждого. Они оба были друг другу нужны. — Зачем же ты это сделал, Сейя? — мягко как-то и тихо проговорил Целитель. — Не знаю, Ятен, — Сейя ответил также тихо, но взгляда не отрывал от собственных рук — наблюдал, как Ятен ему их перевязывает. — Извини. Все, как в тумане. Ничего не помню. Сейя лгал. На самом деле он все очень хорошо помнил. И сердце до сих пор саднило. Будто кровью там всё внутри истекало. И тянулось внутри все к Харуке, просто добавилась к этому пустота. Тяжелая такая, когда, наконец, понимаешь и осознаешь: тебя бросили. Кинули. И никому ты не нужен. И нет никого у тебя. Руки в такой пустоте — ноющей — просто опускаются. — Это из-за меня? — Сейя слегка прикоснулся к манжетам рубашки Ятена, на которых виднелась кровь. — Прости. — Ничего, — Ятен закончил перевязывать и теперь скатывал бинт обратно в моток. — Не бери в голову. Разговор, да и просто фразы, давались им тяжело. Неловкость между ними сохранялась, хотя и чувствовались какие-то попытки от каждого сделать шаг в сторону другого. Но мозг услужливо помнил слова, которыми они бросались, а потому попытки эти были непростыми. Неловкими. Тем не менее, они оба в этом нуждались. — Тайки сказал, что это из-за того, что ты меня вытащил, — Сейя поднялся из-за стола и вздохнул. Ятен молчал. Сказать на это было нечего, а врать не хотелось. В какой-то степени, где-то глубоко в душе, и Ятену, и Тайки хотелось, чтобы Сейя понял, что они ради него сделали, на что пошли. И дорожил — если не собой, то хотя бы ими. — Но я рад, что ты меня вытащил. Спасибо. На самом деле, Сейя и здесь лгал. Он не был рад. Он ничего не чувствовал. Ему было все равно. — Сейя, скажи, что… — хотел было спросить Ятен, но наткнулся взглядом на Творца, который отрицательно помотал головой, и замолчал. На самом деле, он и сам потом подумал, что спрашивать Сейю о том, что случилось — не лучшая сейчас идея. И Тайки это только подтвердил. Было ощущение, что Сейя находился сейчас на каком-то тонком льду душевного равновесия. Укрыл себя этим льдом в попытке отстраниться, держать себя в руках, но любое действие, казалось, слово может разбить этот лед. И они побоялись нарушить это равновесие. Побоялись своим расспросом снова причинить боль брату, который всеми силами старался абстрагироваться от всего. — Что? — Сейя поднял на него свой взгляд. В котором читалась тоска и отрешение от всего. Безразличие. — Как ты себя чувствуешь? — выкрутился Целитель. — Нормально, — снова безразлично ответил Файтер. — А у тебя кровь, — он показал кивком головы. — А? — Ятен поднес руку к носу. Действительно, опять капала кровь. — Точно, — пробормотал он, прикладывая к носу платок. — Так, — Тайки посмотрел на часы. — Я в магазин. Принцесса скоро проснется, — Оливия всю ночь дежурила возле Сейи, позволив своим воинам немного отдохнуть. — Думаю, неплохо было бы приготовить обед. Или ужин. Как пойдет. — Телефон возьми, — пробурчал Ятен из-за платка и сунул тому свой сотовый. — Зачем? — удивился Творец. — У меня свой есть. — Я не собираюсь говорить с Цукино, если она позвонит. — Вон, Сейе дай, — Тайки кивнул в сторону Файтера. — Пусть развлечется. Никто из них не видел, как Сейя сжимал рукой в кармане маленький осколок стекла. *** Тайки шел в магазин торопливо, широкими шагами, а потому не особо вглядывался в прохожих. Он оставил Сейю с Ятеном — это было рискованно, но вынужденно — и искренне надеялся, что те друг друга не поубивают. Раз уж у них сейчас сложилось некое шаткое перемирие. А возможно, так им будет даже легче расслабиться. Без посторонних. И они смогут, наконец, поговорить. Сказать друг другу то, что накопилось, признаться в том, в чем хотели. Тайки знал, что эти двое нуждались друг в друге, но, откровенно говоря, Творец устал быть буфером между ними. Хотелось, чтобы они, наконец, нашли как-то общий язык, взаимопонимание. И его не трогали. Да, Творец был оптимистом. Но он устал постоянно выслушивать их лаянье, стараться держать нейтралитет, чтобы ненароком никого не обидеть. А потом ещё и выслушивать обоих. Каждого по очереди. А поскольку оба обладали паршивым характером и ослиным упрямством, выслушивал это Тайки с завидным постоянством. А уж если говорить совсем откровенно, Сейя и Ятен не раз срывались и на самом Творце. Будучи от природы спокойным, Тайки часто не то что этого не замечал, значения даже не придавал. А если и взрывался — то редко. Ему важнее было, чтобы внутри семьи царил мир, а то, что говорили ему — быстро забывал. Привык так делать. Даже сейчас, ему было важно, чтобы Ятен и Сейя наконец помирились, их ссору он воспринимал, как свою, а потому деликатно отходил. Молчал. Давал возможность поговорить. Он даже не вспомнил, что Ятен в своей импульсивности и ему наговорил много лишнего, и от Сейи досталось. Но эти двое всегда требовали от окружающих так много внимания к своей персоне, что Тайки неосознанно привык задвигать себя на задний план. Ради них. Он поднял голову. За всей этой историей Творец даже забыл, что приближалась весна. Какой сейчас месяц? Кажется, февраль. Надо же, они пробыли на Земле практически всю зиму. Вроде недолго, но даже за это время Сейя умудрился во что-то вляпаться. Он возвращался из магазина, когда увидел Мичиру. Она шла по тротуару, смотрела себе под ноги и выглядела задумчивой. В руках ее была лёгкая сумочка, тяжелое зимнее пальто как всегда идеально, даже волосы уложены в прическу, хоть под элегантной шляпкой это было не особо видно. Сердце Тайки тяжело застучало. Он не видел Мичиру с того самого дня. Когда, наконец, осмелился, решил сжечь собственные крылья об ее обжигающий, дьявольский свет и когда все пошло наперекосяк. Хотару, Сейя — стоит действительно задуматься о роке и наказании за этот его поступок. Воин не имеет права любить. Но Тайки бы солгал, если бы сказал, что не хочет это повторить. Поцеловать вновь. Хочет. Потому и сердце стучит так тяжело, сильно. Он приготовился уже поздороваться, но Нептун прошла мимо. — Мичиру, — он схватил ее за локоть и развернул к себе. — Ой, Тайки, — Кайо так удивленно захлопала глазами, что мысли о том, будто она проигнорировала его специально, сразу отпали. Она просто его не заметила. От этого осознания стало легче. Ему бы не хотелось, чтобы она презирала его за то, что он сделал. Но… шла навстречу и не заметила? О чем можно так думать? — Здравствуй, я тебя не заметила. Ты… как здесь? — Я из магазина, — Тайки кивнул на двери продуктового супермаркета, оставшегося позади. — Мичиру, все нормально? — спросил он, обеспокоенно вглядываясь в её глаза. Определенно — нормально ничего быть не могло. Она шла навстречу и даже не заметила. — Да, все нормально, я просто задумалась, — Кайо улыбнулась. Но… то ли Нептун разучилась притворяться, то ли сил у нее не хватало больше на хорошую игру. Или Тайки теперь стал понимать ее лучше, но… улыбка Мичиру кривая, несдержанная. Губы напряжены и вот-вот сомкнутся в тонкую линию. Творец оглядывается за спину, хватает Мичиру за локоть и отводит за угол. Там прижимает к стене и жестко спрашивает. — Что случилось, Мичиру? — Все в порядке… — Что случилось, Мичиру? — еще более жестко выдавливает он, впиваясь прямо в глаза Кайо и мимоходом думая о том, что из-за всей этой ситуации с Сейей он становится более чёрствым и ожесточенным. Раньше он бы и не подумал так давить на девушку. — Тайки, отпустите меня, пожалуйста, — холодно проговорила Нептун. Тайки заметил, как она снова перешла на «вы» в своей речи. Это прозвучало словно пощечина. Но тем не менее, руку он разжал. — Прости, — проговорил он сжато. Но на вы намеренно не перешел. — Со мной все нормально, вам не стоит беспокоиться. Лживая. Лживая ведьма. Которая может говорить такие слова абсолютно спокойным тоном. Ятен, как всегда, был прав. Но ты все равно продолжаешь идти за ней. Потому что давно сгорел. Опалил свои крылья об её свет. Мичиру вежливо кивает и намеревается обойти его, и тогда Тайки видит бумагу в ее руках. — А это что? — он бесцеремонно вырывает бумагу, не заботясь о том, как это будет выглядеть. — Тайки! Но Творец не обращает на это внимания. — П-повестка в суд? — он поднимает на нее глаза. — Что это? — в его взгляде полно растерянности и непонимания. — У меня забрали Хотару, — Мичиру забирает у него бумагу. Это выходит как-то равнодушно, под стать холоду на её лице. Словно ей всё равно на постановление, которое она держит в руках. — Меня лишают опекунских прав. — Как? Это?.. — голос Тайки хрипит, он пытается найти еще варианты, причины, почему так произошло. И одновременно понимает — других причин нет. — Из-за того раза? — он имеет в виду тот самый вечер, но Мичиру не поясняет. Она в принципе говорит равнодушно, холодно, будто такое развитие событий её совершенно трогает. — Хотару нашел полицейский наряд, — Мичиру не обвиняет, но от каждого слова Тайки вздрагивает внутри, как от пощечины. — И там уже передали в органы опеки. А меня, сказали, вызовут повесткой в суд. И вот, — она усмехнулась. — Вызвали. Творец молчал. — Почему ты мне ничего не сказала? — наконец, спрашивает он. — А что бы это изменило? — спрашивает Мичиру. Сворачивает постановление и убирает в сумку. — У тебя были другие заботы, — она снова называет его на ты, но факт этот радости не приносит. Слишком поражен он этой новостью. — У тебя Сейя был при смерти. Ты был с братом. Слова Мичиру правдивые, поэтому и отдают горечью. Как ты не смягчай. Да, у него при смерти был брат. И конечно — в словах Мичиру это прослеживалось, но как-то незримо, потому что ни слова, ни намека об этом не было — ему было не до нее. И не до ее проблем. И не могло быть. Где брат и где она, девушка, к которой безумно тянет, но которая также безумно недоступна? Тайки не мог сказать, что он не вспоминал о Мичиру совсем. Это было бы неправдой. Нет, мысли проскальзывали, но они причиняли боль, потому что Творец сразу же вспоминал своё откровенное признание, ее решимость всю себя посвятить семье. Сердце болело. А мазохистом Тайки никогда не был. Поэтому такие воспоминания он старался гнать от себя. Но стыдно отчего-то все равно было. Да, у него умирал брат, какие тут могут быть чужие переживания, но ощущение, что он будто бросил её один на один с неприятностями, всё равно не проходило. — Но… все равно, — он проводит рукой по волосам и вздыхает, поднимая глаза к небу. Пытается переварить новость. — Просто… чтобы знал. — Это бы ничего не изменило, Творец, — с печальной улыбкой произносит Кайо. Тоном человека, который остался один во всем мире. И прекрасно понимает это. Но ни в чем не обвиняет того, кто пытается до этого ей помочь. Но Тайки все равно стыдно. — Где сейчас Хотару? — он смотрит на девушку. — В детдоме. Творец вспоминает маленькую фигурку, одиноко сидящую на лавочке возле школы. Жавшуюся к холодному камню на зимнем снежном пляже. Он не представлял, что сейчас может чувствовать Сатурн. Сколько ей пришлось пережить и сколько еще придется. — Неужели… ничего нельзя сделать? — спрашивает он. На Кинмоку он бы подал прошение принцессе. А здесь… — Я буду отстаивать свои права в суде. Подам апелляцию, — Мичиру говорит так, будто заранее смирилась со своим проигрышем. Такое равнодушие сквозило в её голове. Но Тайки знает, что это неправда. Просто она очень, очень устала. Устала бороться одна. — Мне посоветовали подать прошение об удочерении. Обратиться к адвокату. Но даже адвокат сейчас сказал, — она мотнула головой куда-то назад, недвусмысленно намекая, что идет от него. — Что это маловероятно. Что мне одобрят удочерение. — Почему? — спросил Тайки хриплым голосом. — Я не замужем, — пояснила Мичиру таким тоном, будто её нисколько не волнует сей факт. — Не то что бы это обязательное условие, но приоритет. Женатые пары. После того, что случилось, мне нужно иметь идеальную кандидатуру. Но я слишком молода. Мужа нет. Шансов немного, — пожимая плечами, поясняет Кайо. Она не жалуется, как бы сделали это многие в её ситуации, просто рассказывает. — Я тебе помогу, Мичиру, — решение зреет быстро, и Тайки также быстро решается. Он не чувствует внутри сомнения или неуверенности. Ему хочется схватить ее руками за плечи — кажется, он даже делает шаг — ободряюще сжать и заглянуть в глаза. Но он стоит. Не осмеливается. Помнит ее реакцию и боится новой. Ему кажется теперь, что все чувства к Мичиру, все его прикосновения незаконны, между ними словно стена стоит. А потому он держит дистанцию. — Давайте оформим брак. — Брак? — Мичиру удивляется. Ее тонкие брови взлетают. — Они все равно помнят нас, как пару. Они даже не догадаются. Не волнуйтесь, брак будет фиктивным, — добавляет он спешно, как будто это то, что может интересовать ее в данный момент. — Мы заключим брак, у меня где-то в старых контактах был очень хороший адвокат. Всегда помогал нам улаживать дела группы, когда Сейя или Ятен бедокурили. Ни одного дела не проиграл. Это нам поможет вытащить Хотару. А когда все закончится и устаканится — тогда и разведемся, — все же не удержался и сжал ее за плечи. По телу пронеслось приятное, теплое чувство. Мичиру посмотрела на него снизу вверх. Вот вроде бы мгновение — но сейчас на Тайки смотрят такие доверчивые, чуть ли не детские глаза. И смотрят с такой надеждой, что внутри все переворачивается. — Тайки, а как же… вы же скоро полетите обратно на Кинмоку? Полетят, да. Тайки про это не забывал. — Развестись мы можем и позже, — он пожал плечами. — Ничего страшного, если в свое отсутствие на Земле, на ней я побуду женатым, — он улыбнулся. — А вам с Хотару это даст дополнительную защиту. Человек я известный, везде на слуху, так что лезть к вам больше не должны. Тайки сжимал хрупкие плечи Мичиру и больше всего на свете сейчас желал ей помочь. Да, скоро ему придется улететь. И чем скорее, тем лучше. Им нужно вытащить Сейю. Но хотя бы так, хотя бы сейчас он сможет помочь женщине, к которой его непреодолимо тянет. — Спасибо тебе, Тайки, — Мичиру мягко улыбается, и Творцу кажется, что еще немного и он пустит пулю себе в висок. Но нет, он давно уже это сделал. Он давно уже вложил пистолет в руки девушке, и та в любой момент может нажать на курок. Но на сердце — и внутри — как-то теплее становится от этой улыбки. И напряжение исчезает. Он расслабляет руки, которыми только что чересчур сжимал ее плечи. И улыбается в ответ. — Ты мне так помогаешь… Я очень это ценю. — Мы же друзья, Мичиру, — ему бы хотелось, чтобы они были больше, чем просто друзьями. Но он понимает, глядя в ее бирюзовые глаза, что не позволит себе приблизиться к ней. Как бы ни ныло сердце. Потому что себя она ему отдать никогда не сможет. — Друзья и должны так поступать. *** — Ну что, не передрались? — слегка иронично спросил Тайки, возвращаясь домой. Он положил ключи на тумбу, поставил пакеты у порога. На его лице все это время мелькала легкая полуулыбка, но она была такой незначительной — как будто человек избавился от тяжелого груза — что Ятен ничего не заподозрил и ничего не спросил. — Да нет, я даже жив, — Ятен развел руки в стороны, показывая, что обошелся без повреждений. — Ну и как он? — спросил Тайки, стягивая перчатки с рук. — Сам посмотри, — Целитель кивнул в сторону гостиной, видимо, намекая, что Сейя находился там. — Вперился в окно и стоит вот так. За два часа, что ты ходил, ни разу не шелохнулся. — Меня так долго не было? — удивился Тайки. А ему показалось, что он отсутствовал не более часа. — Угу, — Ятен кивнул и принялся подворачивать рукава на белой рубашке. Тайки бросил взгляд и заметил, какие у брата опухшие вены. Прямо вздувшиеся на запястьях. Нет, в общем и целом, Ятен выглядел гораздо лучше, чем тогда в реанимации. У него несколько улучшился цвет лица — он был бледным, словно известь, но уже не желтым — губы уже не были синими. И, по крайней мере, его больше не рвало кровью. Если бы не эти запястья и кровотечения из носа, был бы вообще молодцом. Тайки подозревал, что из-за общения с Сейей Ятен не может никак восстановиться. Но с этим он ничего поделать не мог. — Это, конечно, лучше, чем его буйство, — продолжил Ятен. — Но блин… так крипово выглядит, что он часами пялится в одну точку. — Ты не спрашивал его? — спросил Тайки, снимая куртку. Он не уточнил, но брат его прекрасно понял. — Нет, — Ятен помотал головой и упер руки с закатанными рукавами в бока. — Надо бы, конечно. Но я боюсь, как бы чего это не спровоцировало. Тайки мотнул головой, соглашаясь. — С ним принцесса? Ятен кивнул. — Поскорее бы уже прошел метеоритный дождь, — Целитель запрокинул голову назад. В его позе читалась усталость. Тайки его прекрасно понимал. Он тоже устал. — И мы бы уже улетели с этой дрянной планеты. Где Сейя вечно на свою задницу проблемы находит. — А дальше? — М? — Ятен не понял. Посмотрел на него. — Ну, вот мы улетим. А дальше? — Тайки снял куртку, повесил ее на вешалку и с серьёзным лицом уставился на брата. — У тебя есть план действий? Или ты думаешь, что оно само по себе дома рассосется? Это были не претензии. Тайки действительно спрашивал. Потому что не понимал, закончатся ли неведомые проблемы Сейи дома или на Кинмоку их ожидает веселое продолжение. Ятен задумчиво уставился себе под ноги. Было видно, что ему в голову это не приходило. — Я не знаю, Тай, — наконец, признался он. — Я так сосредоточился на том, что Землю надо поскорее покинуть… что о дальнейшем даже не думал. Ты совершенно прав, но это мне не приходило в голову, — Ятен говорил с таким удивлением, будто сам себе поражался, как он мог не увидеть настолько очевидного. — Я не могу тебе объяснить, но… во мне стучала мысль, что Землю надо поскорее покинуть. Сейя… — Ятен задумался, подбирая подходящее определение. — привязан здесь к чему-то. Привязан очень крепко. Он этого не понимает, но именно эта связь утаскивает его на тот свет. Забирает его с собой. Я был так сосредоточен на том, чтобы разорвать эту связь, что… о дальнейшем даже не подумал. — Но ты до сих пор не понимаешь, что это за связь? — уточнил Творец. — Нет. Я отчетливо ощущал энергию мертвечины, но понять что это, я так и не могу. Тайки задумался. В голове вертелась какая-то мысль, но уловить ее он не мог. — Мертвечины… может, это демоны? — Демонов мы бы видели, да и энергия у них такая, что и ты чувствуешь. Её не перепутаешь, — Тайки с напряжением кивнул. — А эта энергия… — Ятен защелкал пальцами, пытаясь подобрать определение. — Тонкая, холодная, спокойная. Не агрессивная, — добавил он после недолгого размышления. — Но равнодушная. Ко всему равнодушная. Дела ей нет до живых, понимаешь? — Тогда почему же Сейю она с собой утаскивает? Ятен подумал, ответил не сразу. — Не знаю, — он покачал головой, продолжая упираться руками в бока. — Но вот что я понял. Сейю утаскивает с собой даже не сама эта мертвечина, которую я чувствовал, а мертвый мир. А все эти прорехи с аурой… помнишь, когда аура его то нормальной была, то истончалась? Тайки кивнул. — Она восстанавливалась не от того, что он с иннерами или Усаги пообщался. Она восстанавливалась от того, что он с живыми был. В их обществе находился. Общался с ними. Понимаешь? — он посмотрел на брата, пытаясь получить его ответную реакцию. — Мы — живой мир, живая сторона. А Сейю утаскивает мертвый. Перетягиваем мы его. Мы его туда не отпускаем и не позволяем забрать. Мы. И думается мне, что если бы не это общение, это что-то давно бы Сейю забрало. — У тебя на Кинмоку есть кто-то, кто сталкивался с подобным? — спросил Тайки, хотя заранее знал ответ. — Нет. Всех старых и опытных Целителей выкосила много лет назад красная оспа. Пожилые, старые Целители просто не справились там, где молодые могли поставить себе хорошую, мощную защиту. У пожилых не хватало на это сил. А потому умирали. Всех опытных бросали в самое пекло — неудивительно, что они не вернулись. Неразумная попытка короля — отца Оливии — во время эпидемии, иной раз граничившая просто с паникой, привела планету на грань гуманитарной катастрофы. Король настолько боялся заражения, что бросал в огонь буквально всех Целителей, не особо разбираясь, смогут ли они чем-то помочь или нет. Как итог, оспу смогли остановить, но планета была лишена уникальных знаний о Целительстве, чем была отброшена на столетие назад. Все знали, что в старых магах целительной силы было уже мало. В первую очередь, она шла от жизненного баланса. Возраст брал свое. Ценны они были для общества не магией, а своим опытом. Знаниями. Уникальными. Только они могли учить молодых Целителей, передавать им накопленное. Потому что в Целительстве было много того, что записать нельзя — лишь прочувствовать. После эпидемии, во время которой все старые или хотя бы более-менее опытные Целители сгорели, молодым пришлось учиться самостоятельно, искать этот путь в темноте. И на данный момент — Ятен самый опытный из Целителей на планете. Многое он, как и другие, постигал наобум. А потому, если не знает Ятен — не знает никто. Сколько ещё лет пройдёт прежде, чем планета вернёт утраченные знания? Учитывая, что Ятен — воин, а не просто Целитель, и он может погибнуть в любой момент. — Я попробую посмотреть в старых фолиантах… — Тайки знал, что все старые фолианты Ятен выучил уже давным-давно. — А ты что так долго был? — Ятен неожиданно сменил тему и с подозрением покосился на брата. — Да так, размышлял, что нам делать, — Тайки надеялся, что улыбка счастливого идиота не будет светить на его лице. Незачем Ятену знать, это его не обрадует. Будет беспокоиться. А он всего лишь поможет Мичиру, это не повлияет на его возвращение, разве это плохо? Но только так ли это, Творец? — Я пойду на Сейю гляну, ладно? — он поспешил сменить тему. — Хорошо, — Ятен махнул рукой, подхватил сумки и потащил их на кухню. Тайки зашел в гостиную. Сейя стоял у окна. Немигающим взглядом глядел на улицу. Все, как говорил Ятен. Даже не шевелился. Принцесса сидела на диванчике возле камина, в дальнем углу. Увидела Тайки — кивнула ему. Творец даже не понял, как она оставила его — так бесшумно она растворилась. Тайки неслышно подошел к Файтеру. Встал рядом. — Сейя, как ты? Брат не ответил. Продолжал смотреть на улицу. — Скажи мне, Тайки, — проговорил Сейя, когда Творец уже и не думал, что тот ответит. — Почему люди бросают других? Вот просто так: в один день уходят и не возвращаются. Почему? Сначала Тайки не знал, что ответить. Это было неожиданное откровение. Скорее подразумевалось, что Сейя будет говорить о таких вещах с Ятеном. Ведь Тайки… он не хотел думать плохо о братьях, но иногда он ощущал, что нужен только, когда кому-то было плохо. Когда возникали какие-то проблемы. А в другое время про него забывали. Но сейчас таким сокровенным — и откровенно наболевшим — Сейя делился именно с ним, с Тайки, хотя возможностей рассказать это Ятену или Оливии было предостаточно. — Знаешь, Сейя, — начал, наконец, Творец. Начал также спокойно, глядя в окно, будто Сейя спросил его не о чем-то важном, а о чем-то повседневном. Купил ли он хлеба, к примеру. — Иногда люди уходят не за тем, чтобы причинить боль. А просто уходят, понимаешь? По разным причинам. У кого-то время пришло. У кого-то долг вынуждает это сделать. Жизненные обстоятельства, — на этом моменте Тайки вспомнил Мичиру. Он не сомневался, что тоже не безразличен Кайо, но Нептун — стерва. И Хотару всегда будет для нее дороже него. Она всегда пойдет именно за ней. Не за ним. — А кто-то защитить хочет. Спасти, — он сам не знал, почему произнес эту фразу. Будто губы сами выдавили то, что кто-то нашептал. — Спасти, — произнес Сейя и усмехнулся. — Для людей ведь главное не любовь, Сейя, — мягко произнес Творец. — Не любовь? — впервые за весь разговор, за долгие часы Сейя оторвался от окна. Посмотрел на брата. — А что? — Людям главное, чтобы любимый человек был в безопасности. И если для этого нужно уйти — они уйдут. — Даже если потом этот человек будет мучиться и страдать? — Даже если, — кивнул Творец. — Ведь этот человек будет жить. Дышать. И этого достаточно. Потому мы и не говорим иной раз, что больны, что у нас проблемы или неприятности. Возможно, это глупо, и потом это принесет больше неурядицы, чем избавления, но любовь — вещь нерациональная. В ней нет логики. А есть только чувства к человеку. Они ненадолго замолчали, глядя на зимний пейзаж за окном. — Иногда, Сейя, нам нужно помнить, что люди могут уходить не за тем, чтобы нас обидеть или причинить боль, а потому что так сложились обстоятельства. Но они до сих пор любят нас. Даже если далеко. Тайки не знал, задумывался ли сейчас Сейя над его словами. Тот стоял, как и прежде — глядя в окно. А по лицу ничего видно не было. Но очень надеялся, что его слова дошли до сердца. В какой-то мере, Творцу даже казалось, что он говорит для себя, чтобы унять свою сердечную боль — не Сейи. В такие моменты в памяти неизменно возникал образ Мичиру — элегантный, нежный, неуловимый. И сильный. — Сейя, — Тайки повернулся к нему. Он не надеялся, но Файтер повернулся в ответ. Неужели… что-то дошло? — Я понимаю, что ты не хочешь нам всего рассказывать. Тебе больно или, может, неприятно. Я не буду настаивать. Я только об одном тебя прошу, — он сделал паузу, но Сейя слушал внимательно. — Позволь нам быть рядом. Просто быть рядом с тобой. Мы семья, Сейя, и я прошу помнить, что мы любим тебя. Когда тебе будет совсем плохо, невмоготу, просто помни, что мы рядом. Мы всегда тебя поддержим. Не откажемся. Мы тебя любим. Даже Ятен, — на этой шутке он уловил лёгкое движение его губ. — Просто позволь нам быть рядом. Не сразу, но Сейя кивнул. Они оба повернулись обратно к окну. Пурга за стеклом медленно затихала.