Я тебя вижу

Было бы довольно глупо полагать, что все проблемы, связанные с Сейей, рассосутся сами собой от одного лишь успешного разговора. Нет, такого не было. Агрессивное поведение, конечно, исчезло. Воин больше не огрызался, не грубил, спокойно позволял делать уколы и послушно пил таблетки. Но было в его действиях что-то… пугающе покорное. То, как безропотно он это делал, наводило на определенные размышления и вызывало некоторое беспокойство. Сейя молчал. Он ни с кем не говорил, отвечал лишь односложными фразами — а чаще не отвечал вообще. Слушал, иногда даже смотрел в ответ, но в глазах отражалась такая пустота и безразличие, что лучше бы он этого не делал. Смотрел он — не смотрел, одно и то же. Выбраться из дома Сейя больше не пытался. Тайки на этот факт вздыхал с облегчением, ему вовсе не хотелось снова заламывать брату руки, но как и прежде — Сейя старался остаться один. Молчаливо уходил куда-то, улучал момент и выбирался из комнаты. Получалось у него это, правда, крайне редко. Помня о произошедшем, Сейю одного не оставляли. Делали это ненавязчиво, будто пришли в ту же комнату почитать, камин развести или что-то спросить. Но Тайки казалось, делай они это даже в открытую, Сейя бы и не заметил. Настолько он ушел в себя. Если у Воина не получалось остаться одному, он смотрел в окно. Казалось, таким образом он отгораживался от них, замыкался только на себе и своих эмоциях, и тонул в своих же мыслях. Черных и густых, словно деготь. И выдернуть его из этого дегтя было непросто. Сейя тонул и выбираться не желал. Стоять у окна, вглядываясь в пургу за стеклом, и смотреть на холодный зимний пейзаж, Сейя мог часами. Если его уводили от окна — будь то Тайки, Ятен или Оливия — он покорно шел, но делал это будто на автомате. Словно все равно ему было на то, что с ним делают. Полнейшая апатия и безразличие. Оливия могла ему что-то ласково говорить, уговаривать, Сейя кивал, соглашался, а в глазах — ни малейшего интереса к жизни. Файтер тонул, захлёбывался и что делать — они не знали. Когда Тайки вечером зашел в гостиную, Сейя лежал на коленях Оливии. Та медленно, словно по-матерински, гладила его по голове, ласково перебирала волосы, но Сейя оставался к этому безучастным. Ятен сидел на диване в самом дальнем углу и делал вид, что читал газету. Рядом с ним ярко горел камин. Тепло помогало Целителям восстанавливать силу, и Ятен делал на это большую ставку. Но результатов это не приносило. Тайки положил на комод полотенце, которым вытирал руки после мытья посуды. Прошло уже три дня и так заканчивался буквально каждый вечер. Их должна была бы радовать подобная перемена в поведении Сейи, поскольку когда исчезла агрессия, им всем стало ощутимо легче. Но Творца такая перемена настораживала, и он предпочел бы, наверное, чтобы все осталось по-прежнему. Чтобы Сейя куда-то стремился и что-то делал. Пусть даже и с агрессией к нему. К ним. Потому что знал, что за этим кроется. То, что Сейя пытался «ее» искать, означало, что он не сдался. Он не пал духом. Не отчаялся. Пытался бороться, что-то исправить. Он жил. А сейчас он медленно умирал внутри. Саморазрушался. Сейя сдался, и живительный огонь Файтер в нем больше не горел. Брат всегда был готов бороться и сражаться, пока у него билось сердце. А сейчас Сейе было просто все равно. И Тайки понимал — брату сейчас плевать на собственную жизнь. А от того страх липкой известью обволакивал его горло. Горло каждого, кто находился в этой комнате. Оливия подняла голову. Увидела Творца и улыбнулась ему. Эта улыбка — мягкая и солнечная — напомнила ему почему-то об улыбке такой непохожей на принцессу женщины. Острой, хитрой, коварной. Одинокой, беззащитной, слабой. Стойкой. Умной. Сильной. Эпитетов подобрать было можно огромное количество. И все они были разные. Создавалось ощущение, что у этой женщины просто много разных личин, и она никогда не показывает свое настоящее лицо. Но Тайки знал — все ее личины настоящие. И даже сильный человек может нуждаться в помощи. Творец сел на диван напротив принцессы. Тайки много думал о том, что он предложил Мичиру. Волей-неволей он постоянно возвращался к тому разговору, и хотя сейчас он сомневался в правильности своего решения, понимал, что если бы кто дал ему второй шанс, он поступил бы точно также. Ни Ятену, ни Оливии он ничего не сказал. Не потому, что хотел утаить. Спросили бы — сказал. Просто не считал это важным. У них и так сплошные нервяки от Сейи. Не хочется доставлять ещё поводов для беспокойства. Он ведь не собирался в действительности связывать свою судьбу с Нептун. Не собирался покидать Кинмоку или бросать службу. Он просто хотел помочь. В конце концов, ему это ничего не стоило. Одна маленькая подпись — для него она ничего не будет значить. Ни юридически, ни фактически. Ведь Родина у него не здесь. Он не будет этим связан. А Мичиру поможет. Но в голове, в дурацких мыслях, возникала другая картина, раз за разом. Непроизвольно. Мичиру в пышном белом платье у алтаря. В прическу ее вплетены красные ленты — по традиции его планеты. И маленькие колокольчики, которые отгоняют злых духов от невесты — тоже традиция, но уже его малой родины. Тайки постоянно вспоминает, какие мягкие, но холодные руки были у Мичиру. Раз за разом он возвращается к мысли о том, как выглядело бы это все на самом деле. Если бы он все же решился и сделал Мичиру своей женщиной. Но он знал — Мичиру никому не принадлежит. Она, подобно Уран, принадлежит одной лишь свободе. В этом они с ее подругой схожи. А еще он думал о том, что невероятно приблизился к желаемому. Да, он думал, он хотел этого. Мотылек ведь спалил уже крылья об яркий огонь. Тайки не сопротивляется этому и признает: он бы хотел, чтобы у них что-нибудь получилось. Но и одновременно он понимает — он для Мичиру не более чем средство для решения проблем. Это его к ней тянет. Как всякого мужчину к красивой, колдовской женщине. Но Кайо рациональна. Она стремится вытащить Хотару. И ради этой цели она будет использовать кого угодно. Будет идти по головам. Это он размышляет об их отношениях. Мичиру нет до этого дела, она об этом не думает. Ей нужно достигнуть цели, и если кто другой предложит эту помощь — она примет ее. И Тайки это ранит. Он знал, что она стерва, прекрасно знал. Но смириться с тем, что он для нее не более чем средство, что он думает о том, как выглядело бы это по-настоящему, а Кайо нет — невероятно сложно. И сердце саднит. Причем он знает, что ее тоже тянет к нему, но она использует его и выбросит. И это рационально. Она сможет это сделать, а он нет. Тайки возвращался к этим мыслям не раз — и, порой, как Сейя, утопал. Ятен пихал его, Тайки улыбался, а сам возвращался к мыслям. Правильно ли он сделал, что предложил. Не будет ли это предательством по отношению к Оливии? Выдержит ли он сам подобный мазохизм? Напрасным героизмом Творец никогда не страдал. И каждый раз отгонял от себя видение красных лент. Помнится, Сейя тоже о таком мечтал. Чтоб свадьба была по обычаям его малой родины. Правда на месте невесты все больше Цукино представлял. Тайки неожиданно понимает, глядя на Сейю, что даже по Усаги брат так не убивался. Да, хандрил, когда они вернулись на Кинмоку, но даже это проявлялось у него ярко и выраженно. Он все время перебирал причины, искал, чем же хуже этого Мамору, что он не так сделал, порывался лететь обратно и «разговаривать» по-мужски. А если и не порывался, то просто мечтал. Как прилетит обратно на Землю, Усаги бросится ему на шею, а он ей все расскажет. Еще раз признается, и они будут вместе. Он переживал это с болью и яростью живого человека и, наверное, в глубине души никогда не отчаивался… кто же сумел так зацепить тебя, Сейя, что ты даже жизни без этого человека не видишь и бороться больше не хочешь? И ты ли это, Сейя? За окном мела пурга. *** — Подъём, — Тайки зашёл к Файтеру утром и уверенными движениями распахнул шторы. День на улице обещали хороший. Легкий, совсем несильный морозец, вчерашняя пурга стихла, и сегодня обещали только несильный снег. Идеальная погода для тех, кто хочет прогуляться и понаслаждаться зимой. Ятен, раскинувшийся на диване в позе умирающего лебедя, что-то проворчал и закрыл рукой глаза. Спать он, конечно, не спал, но не поворчать не мог. Творец оглянулся — как и ожидалось, Сейя не спал. Лежал на мятой кровати полностью одетый и бездумным взглядом сверлил потолок. Тайки вздохнул. Другого ожидать не приходилось. Устало потёр пальцами переносицу. — Вставайте оба. — Какого черта, Тайки… — Ятен заворчал и попытался отвернуться. — Я устал, как лось… Его дальнейшее ворчание Творец пропустил мимо ушей. Сейя вздохнул и покорно встал. Оправил рубашку, а Тайки оглядел его скептическим взглядом. Мятая одежда, щетина, немытые сальные волосы — братец сиял «чистотой и свежестью». Раньше такое сложно было представить. Тайки почему-то вспомнилось, как Тено в шутку называла его брата франтом. И доля правды в этой шутке была. Нет, франтом Сейя не был. Он мог надеть иногда из вещей первое, что попадётся под руку в шкафу, но всё равно при этом умудрялся выглядеть на отлично. Тайки так не удавалось. Другое, что за внешностью Файтер следил. Обязательный душ, с щетиной перед принцессой никто из них троих не смел показываться. Когда ты один из главных лиц государства, тебе не рекомендуется, тебе требуется выглядеть идеально. К тому же, Сейя любил нравится девчонкам, любил, когда они обращали на него внимание. Хотя Творцу казалось, что девушки будут любить его, даже если тот оденется в мешок из-под картошки. Природное обаяние, которое не было дано ни Тайки, ни Ятену. А вот этому балбесу — да! Но сейчас от его природного обаяния не осталось ни грамма. Осунувшийся, поблёкший, сдавшийся. Труп он и есть труп. Сравнение было весьма точное. Творец подтолкнул брата в спину, схватил Ятена за шиворот и закрыл за собой в комнату дверь. Ему показалось, или Сейя как-то нервно дернулся от этого? Еще и оглянулся. Да нет вроде, в глазах все то же безразличие. Они прошли на кухню. Ятен с видом вселенского мученика уселся на стул, и Тайки поставил перед ними тарелки. Принцесса с самого утра куда-то ушла. Вообще, Оливия уже который день ходила задумчивой. Отрешённой. Как будто в мыслях своих находилась. Натыкалась на вещи, на лбу пролегла глубокая морщина. Казалось, она обдумывала непростую и очень важную для неё мысль. Иногда она обращала внимание на Ятена или Тайки, улыбалась им, переводила взгляд на Сейю — и улыбка эта тут же гасла. Она снова возвращалась к «той невеселой мысли», о которой так много размышляла. Это было что-то важное и вряд ли хорошее в свете последних дней. Но спросить её — никто ни о чем не спрашивал. Об этом даже никто не подумал. Лезть в душу и помыслы монарха. Вот и Творец даже не додумался поинтересоваться ни о чем, когда Оливия рано утром сообщила ему, что ей нужно отойти. Только кивнул - отвлёкся от мытья посуды - заверил, что со всем здесь справится и вопросов больше не задавал. Потому и сказать не мог, где она сейчас и когда вернётся. Зазвонил телефон. Тайки взял сотовый, посмотрел на дисплей и нахмурился. Нажал на кнопку и вышел в коридор. Однако почти тут же показался в дверях и поманил Ятена пальцем. Целитель встал, вытер руки и подошёл к брату. — Что такое? — он нахмурился. В его голосе можно было слышать недовольство, но так казалось чисто от усталости. — Из больницы звонили, — Тайки поморщился и устало потер переносицу. Они говорили шепотом, чтобы стоящий у окна брат их не услышал. Хотя… даже если услышал, отреагировал бы? — Сейе нужно прибыть на прием. Анализы не очень. А у меня встреча. И я не знаю, как ее отменить, — Тайки снова поморщился и запрокинул голову назад, закрывая глаза. Он пытался найти выход. Но выхода не было. — И принцесса ушла. Черт, как все невовремя! Нет, теоретически он, конечно, мог все отменить. Он должен был встретиться с адвокатом. Тем самым, который разруливал все их проблемы времен бытности группы «Три звезды». Это не была встреча жизни и смерти. Но было одно но. Они с таким трудом смогли все организовать. Запись у Тоширо была настолько плотная, что они смогли выкроить на все про все 30 минут. Тоширо извинялся и рвал на себе волосы, но придумать больше ничего не мог. А тем временем вопросы у Тайки стояли серьезные: разблокировка их счета в банке, с которым возникли проблемы, это явная причина, для всех. И ситуация с Мичиру. Он намеревался проконсультироваться у Тоширо по поводу Хотару. Что можно сделать, чтобы вытащить Томо. А еще Кайо. Они договорились встретиться с Мичиру и расписаться в загсе. Для этого Творцу пришлось применить всё своё красноречие на своих старых знакомых, чтобы те чудом протолкнули их вне очереди и помогли избежать бумажной волокиты. Когда ещё такое представится? А теперь все летело псу под хвост. — И в чем проблема? — Ятен лениво прищурился. — Я с ним съезжу, а ты встречайся с адвокатом. — Ты? С ним? — доведенный почти до отчаянья Тайки чуть ли не рыкнул. И так не знает, куда метнуться, а еще и Ятену, как маленькому, приходится объяснять. Почему же ОН не может отвезти Сейю и почему ЭТО плохая идея. — Чтобы тебя там рядом с ним кровью вывернуло? — Сегодня я дежурил с ним практически всю ночь, — Ятен лениво приподнял бровь. — И как видишь, до сих пор жив. — Ты не путай, — Тайки на нервах чуть ли не рычит, но все ещё себя сдерживает. — Пространство целой комнаты и пространство машины. Вы там, можно сказать, одни будете. Давно кровью не харкался? Ятен на это промолчал. — А если он тебе в морду двинет? Взбесится? Тайки снова, будто это вчера было, вспомнил сцену в больнице. Когда пришлось применить силу против собственного брата. — Тоже в морду ему двину, — Ятен скривился. Тайки выдохнул, успокаиваясь. Снова потёр переносицу. — Ятен, давай будем честны: ты уступаешь Сейе по силе. Особенно, когда он в таком невменяемом состоянии. Да, ты отличный целитель, но если кто кому и даст по морде, то только Сейя. Ятен несколько нахохлился, но промолчал. Правду нужно было признавать. Даже Тайки, который хоть как-то дотягивал до уровня Воина, немного, но всё же уступал. И вывод тут, к сожалению, был только один: Тайки справится с Сейей, Ятен — нет. Только если монтировкой по затылку. — А принцесса как скоро вернётся? — спросил Ятен после недолгого молчания. Они оба искали выход. — Без понятия. Но проблема в том, что нужный Сейе специалист будет только сегодня утром. Он проездом здесь, и наш врач хочет с ним проконсультироваться, — он вздохнул. Помолчал. — Ладно, — потёр лоб, как всегда делал на нервах. — Я отменю встречу. Здоровье Сейи было важнее. Они и так уже несколько раз чуть не потеряли его. И больше он такой безалаберности не допустит. — Не надо, Тай, — произносит Ятен. Произносит так, что видно — понимает все риски. — Ты не сможешь больше попасть на встречу с Тоширо. Не сможет. И чтобы расписаться с Мичиру, придётся ждать ещё месяц. Минимум. Будет ли у них столько времени? Но Сейя… Видя, как Творец разрывается, Ятен продолжил. — Я отвезу Сейю, — на все возражения ведет головой в сторону брата. Файтер так и стоял возле окна. Даже не двигался. — Посмотри. Он уже пару дней такой. Да, согласен, — он кивнул. — Это ненормально, но тем не менее это не агрессия. Не думаю, что в этой своей фазе он будет буянить. Да, Тайки был согласен, последние несколько дней Сейя слушался безупречно. Почти. Пребывал в каком-то своём внутреннем мире. Но на душе у Творца всё равно было как-то неспокойно. Перестраховывался? Возможно. Просто руки ещё слишком хорошо помнили, как сжимались на шее брата. — Максимум будет бредить. — А как же ты? Ятен задумался. Харкаться кровью ему не хотелось. — Одну поездку я выдержу, — произнёс он уверенно. А там тебя подожду. В больнице. Или принцессу. Чтобы забрали его оттуда. Да и заодно с врачами побеседую. Давно хотел с ними поговорить, — Ятен многообещающе потёр руки, и Тайки понял, что тот от них не отвяжется. — Хорошо, — Творец решился. Внутри всё же были кое-какие сомнения, но он их подавил. Иначе с Тоширо он не встретится. И он обещал Мичиру. А Тайки ненавидел не выполнять то, что обещал. Да и будет ли у них то время, чтобы выполнить? — Отлично, — Ятен хлопнул в ладоши и довольно потер руками, заходя обратно на кухню. — Сейя! — а заорал так, будто брат на другой стороне улицы находился. Тот лениво обернулся. — Ты поел? Сейя посмотрел на кашу. Туда же глянул и Ятен. Каша стояла нетронутой. — Так, сколько у нас времени? — Ятен оглянулся на Творца. Тайки посмотрел на часы. — Полчаса. — Ладно. Собирайся, — Ятен махнул рукой. — Поешь потом. Сейчас нам пора в больницу. Сейя покорно направился к выходу. Даже ничего не сказал. Может, действительно, всё обойдётся? Но сердце отчего-то всё равно саднило. *** Ятен вел машину аккуратно. Сильно не разгонял, осторожно входил в повороты. Тено наверняка бы посчитала такую езду скучной и умерла бы от скуки прямо в машине. Хм, интересно, и с чего он про нее вспомнил? За окном машины мелькал лапник растущих вдоль трассы елей. Ятен и Сейя с каждой минутой удалялись от дома в сторону больницы. На прием они безбожно опаздывали — прокопались, и Ятен себе поклялся, что ни за что не расскажет об этом Тайки. Тот со своей педантичностью просто выест ему мозг. Но даже это не заставило Целителя ехать быстрее или нарушать правила. За рулем Ятен чувствовал себя не так уверено, как Тайки и уж конечно не так уверено, как Тено. Тьфу ты, опять она! Хотя машину водил не хуже. Просто не его это, наверное. Сейя сидел в соседнем кресле. Ятен успевал следить за братом боковым зрением, но тот никаких эмоций не проявлял. Сидел задумчивый и отрешенный. Непонятно было, что у него в голове творилось, но ничего такого Ятен не ждал. Сейя безразлично пялился в окно машины, о стекла которой бился мелкий снег, и молчал. А потому его слова стали для Ятена полной неожиданностью. — Ятен, останови машину. — Прости, что? — Целителю показалось, что он ослышался. Он посмотрел на дорогу и снова перевел взгляд на Файтера. — Ятен, останови машину, мне нужно домой, — Сейя занервничал. Это проявлялось не так сильно, но беспокойство было видно. Он оттянул воротник куртки с горла и с беспокойством заоглядывался назад. — Сейя, ты плохо себя чувствуешь? — с тревогой спросил Ятен. — Н-нет, — парень оглядывался по сторонам, потирая горло. Будто искал кого-то, кто может его звать. — Мне просто нужно домой. Ятен, останови, — Файтер тяжело задышал. — Сейя, нам надо в больницу. На обследование, — спокойно и членораздельно, как разговаривают с маленькими детьми, проговорил Целитель. — Помнишь? — Нет, — Сейя ответил с некоторой задержкой. Будто кто-то что-то ему говорил, и он слушал это. Или пытался понять. Что этот кто-то ему говорит. — Мне нужно домой. — Зачем? — спросил Ятен, беспрестанно оглядываясь на дорогу и одновременно стараясь не упустить из вида брата. С Сейей творилось что-то странное. — Нужно, — повторил Файтер и потер ладонью грудь. Прямо там, где находилось сердце. Ятен заметил этот его жест. — Сейя, что-то случилось? Тебе плохо? — он взглянул на дорогу. — Подожди, сейчас мы уже приедем! — он забеспокоился. Снова взглянул на трассу и нажал педаль газа посильнее. — Подожди немного! — Нет, мне не нужно в больницу, мне надо домой! — он попытался выхватить руль. — С ума сошел? Что ты делаешь?! — машину резко повело в сторону. Ятен попытался выровнять автомобиль, чтобы они не влетели в соседние машины. — Ятен, останови, я сказал! — Сейя забарабанил по кнопкам на приборной панели, видимо, пытаясь остановить машину. Оглянулся. Ткнулся руками в потолок, огляделся. Он сдавленно дышал, глаза лихорадочно бегали по салону, словно искали выход. Он снова попытался отобрать руль. — Останови, я сказал! — Ты что делаешь, мы же врежемся! — Ятен с трудом отпихнул его и снова выровнял автомобиль. С соседних полос ему возмущённо сигналили. Сейя оглянулся назад. По нему казалось, что машина увозит его от чего-то важного, и сейчас ему непременно нужно до этого важного добраться. — Сейя, успокойся… — Нет, ты не понимаешь, — яростно отозвался Файтер, оглядываясь вслед тем километрам, которые они уже проехали. Ятен прямо видел, как брата бьет паника. И паника эта с каждой секундой становилась сильнее и захлестывала его с головой. Ему непременно нужно было до этого добраться. — Я должен быть рядом с ней. Мне нужно домой… — Сейя, успокойся. — Нет! Дрожащими руками Файтер нащупал ручку двери и дернул ее, открывая дверцу и вываливаясь из машины на полном ходу. — Твою мать, Сейя! — вскричал Ятен, резко давая по тормозам и неловко останавливаясь прямо посреди трассы. Со всех сторон ему возмущенно сигналили. Ятен выскочил из машины. Сердце его громко стучало. — Сейя! Сейя! Просто ухало в груди. Он ехал не менее ста километров в час. Этот дурак наверняка убился. — Сейя! — Ятен оглянулся, стоя прямо на проезжей части. Проезжавшие мимо машины громко сигналили. Сейи нигде не было. Как не было и крови на асфальте. Ятен глубоко вздохнул, вернулся обратно в машину и, заведя мотор, круто развернулся, направляясь обратно к дому. *** Оливия остановилась перед большой железной дверью и нажала на кнопку дверного звонка. В нервном ожидании переступила с ноги на ногу. И стала ждать. Дверь открылась не сразу. Только спустя три минуты. Послышался шум, шорох, возня, дверь заскрипела и щёлкнул замок. — Какие люди. — Здравствуй, Зойсайт, — перед Оливией стоял Третий Лорд. — Ами уже нет, но я так понимаю, ты ко мне. Девушка кивнула. — Проходи, принцесса, — Зойсайт беззаботно махнул рукой, удаляясь обратно в квартиру, и Оливия прошла следом. Она знала, где живёт Третий Лорд. Не раз бывала здесь вместе с Мамору и Усаги, а вот сегодня пришла сама. В отличие от своего друга, в доме которого они временно разместились, Зойсайт жил в квартире. Современной, удобной, но небольшой. С высокими потолками и панорамными окнами в гостиной, что давали много света, воздуха и пространства. Зойсайт убрал с кресла какие-то журналы и махнул Оливии, чтобы присаживалась. Насколько знала девушка, Ами здесь ещё не проживала, но полностью холостяцкой квартира не выглядела. Да, кое-где лежали разбросанные вещи. На столе и журнальном столике стопки дисков и журналов. Рядом фантики и открытая коробка конфет. Да, хаос, безусловно был, но Оливия, зная, в какой свинарник способен превращать свои покои Файтер, этого хаоса даже не замечала. Намурлыкивая что-то под нос, Зойсайт собрал свои вещи с дивана, скомкал их и закинул куда-то за спину. Та же участь постигла и фантики. Очевидно, Зойсайт не заморачивался тем, что у него в гостях сидит человек королевских кровей — более того, чужой, пусть и дружественной, планеты. Условностями он себя не обременял и вёл, можно сказать, даже фривольно. — Ну, принцесса, я тебя слушаю, — раскидывая вещи по «местам», которые сам себе определял в творческом порыве, спросил он. — С чем пожаловала? — кинул на дальний шкаф свою футболку, отряхнул руки и закинул в рот конфету. — Конфетку хочешь? — он предложил ей коробку. Оливия с улыбкой покачала головой, а Зойсайт безразлично пожал плечами и запихнул в рот ещё парочку. Оливия знала всю их историю, всю подноготную. От Серебряного Тысячелетия и перерождения до нынешних времен. Усаги, которую несомненно будет любить вся разведка других государств, рассказала ей всё в подробностях. А потому Оливия не обманывалась, глядя на этого якобы легкомысленного и недалекого паренька. Нет. Оливия прекрасно чувствовала в нём дух прошлого, тяжёлую ауру, которая окружала его. Опасность и какую-то древность. В Зойсайте ощущалась прожитая и не одна жизнь. А ещё Оливия поняла, что Зойсайт разительно отличался от остальных Лордов. От него не пахло тяжестью. Не веяло скорбью. Да, в нём чувствовался дух прошлого, но одновременно… Зойсайт казался своим. В то время как Кунсайту, Джедайту и даже Нефриту приходилось приспосабливаться к этому миру, жить «несмотря ни на что», Зойсайт всего этого не делал. Он не оглядывался с тоской на прошлое, как делали это другие Лорды, не тосковал по прежней жизни. Ему нравилось жить в этом времени. Нравились нынешние люди и нынешняя жизнь. А потому «жить не смотря ни на что» ему не приходилось. Он не утопал в прошлом, в его крови, а жил ярко и насыщенно, свободно. Сейчас. И это настолько бросалось в глаза, что казалось, будто Зойсайт был рождён на самом деле для этого времени, настолько органично он в нём смотрелся. Эдакий древний старик с молодой душой. Оливия отвела глаза и заметила на подоконнике пару цветков. Значит, Ами всё-таки сюда захаживает. — Как там твой Целитель? — буднично, словно между делом, интересуется Зойсайт. Он как-то пытается продолжить уборку, но это мало чем отличается от «убрать с глаз долой», а потому её забрасывает и просто плюхается на диван, придвигая к себе коробку с печеньем. — Не сдох ещё? Девушка с улыбкой качает головой и не обижается на лексикон, прекрасно понимая, что ничего такого Зойсайт не имел в виду. — Благодаря тебе. Но я к тебе по этому вопросу, — почему-то ей кажется, что Зойсайт прекрасно знает, зачем она пришла к нему, но хочет, чтобы озвучила она это самостоятельно. — Почему ты сказал, что Сейя — труп? — Говорю же, мертвец его за собой тянет. — Что это значит? — Покойник. Мертвый человек, — довольно спокойно, словно сталкивается с таким каждый день, отзывается он. — То есть — это не демон? — Нет, — Зойсайт макнул печенюшку в остывший чай, который стоял у него на столе ещё до прихода Оливии, и засунул в рот. Подтолкнул коробку с печеньем к девушке, но та отрицательно покачала головой. — Демон — это демон. С рожками-ножками, это живой человек. Существо, точнее. А это мертвец. — Что за мертвец? — допытывалась Оливия. — А я почем знаю, — удивлённо проговорил Зойсайт, засовывая в рот целиком слишком большую для этого печенюшку. — Я мертвецов не вижу. Их видят только те, у кого дар в приграничье стоит. Джед мог бы видеть, — задумчиво проговорил Зойсайт. — Теоретически, — добавил он и снова принялся макать печенюшку в чай. — Что значит — дар в приграничье? — У Джедайта есть способности к исцелению. Ну, ты сама видела, он мне помогал, — уточнил он. Упустил момент, и печенюшка упала в чай. Зойсайт зашипел и принялся её вылавливать. — На самом деле способности к целительству есть у многих людей, — Зойсайт рассказывал со всей серьёзностью, а сам смотрел только в кружку. Выловить печенье у него никак не получалось и непонятно было, на что больше он был сосредоточен: на разговор или вылавливание печенья. — Просто они очень слабые. Для реального целительства их не хватает. Я бы даже сказал, это предрасположенность к целительству. Просто предрасположенность, а силы реальной, как у меня или твоего Ятена нет. Таких людей раньше называли людьми с «даром в приграничье». Они вроде и не люди обычные, но и не целители. Целительствовать не целительствуют, но вот Джед помогает мне здорово. Особенно в этой жизни. — И они могут видеть мертвецов? — Теоретически, — подтвердил Зойсайт, запуская новую печенюшку в чай и на этот раз внимательно следя за ней. — И не всех мертвецов, думаю, а только заблудших. Таких, что здесь остаются. Ходят между нами. Такие мертвецы энергию имеют сильную, чтобы тянуть. Понимаешь, принцесса, вся эта сфера настолько тонка и неизучена, — он поднял на Оливию глаза. — Что точно тебе никто и не скажет. Каких мертвецов, точно ли и могут ли. Это все мои личные размышления. Мои и моих учителей. Но они все в тапочках давно, у них и не спросишь. Я думаю, что Джед если и видел, то в большинстве случаев не понимал. Я просто чувствую их энергию. Я их не вижу. У мертвецов энергия холодная. У демонов она гнильем пахнет, а у покойников холодная. Бывает, что аж скулы от нее сводит. И Целитель твой чувствует, просто неопытен ещё, не понимает… и не надо делать таких глаз. Я хоть и молод, но в прошлой жизни прилично дерьма успел хлебнуть. Зойсайт говорил это настолько буднично, помешивая ложкой чай, что Оливия понимает, почему, ему в отличие от всех остальных Лордов нравится жить в этом времени. Потому что здесь спокойно. — Все мертвецы землей пахнут. Старой. Прелой. Поверь, любой Целитель эту энергию за версту чует. Даже если на деле едва различима она. И Ятен твой… довольно упрямый, кстати. Жил в том доме, да как еще не сдох… С мертвецами, принцесса, нельзя связываться, — он посмотрел на неё внимательно, серьёзно, как никогда прежде. — Никогда, при при каких обстоятельствах, ни при каких условиях. Нельзя. Это аксиома. Это другой мир, чужой, со своими законами. Он тебя за собой утащить может. Едва ты думать про него начинаешь, общаться, он очень легко цепляет человека. Живому человеку место в жизни, с целями, стремлениями, мечтами. В мертвом мире для него места быть не должно. Думать, почитать — это одно. А вот если ты привязываешься, страдаешь, общаешься, если для тебя мертвый мир словно живой, если ты к нему привязываешься, то он тебя за собой и утащит. И даже не сам призрак утащит, а энергетика, этот мертвый мир. Потому что ты вторгся на чужую территорию, где тебя быть не должно. Это не сразу даёт о себе знать. Сразу на себе его проявления только целители ощущают, для них эта энергия опасна вдвойне, так что думай, принцесса, если целителя своего не хочешь потерять. Как он у тебя ещё тапочки белые не выписал, неужели никто его не учил, что нельзя ко всякой разной бяке руки тянуть. — Не учили, — принцесса покачала головой. — Некому. Зойсайт вздохнул. — На обычных людей эта энергия тоже действует. Просто не сразу. Подтачивает здоровье, ауру. Начинаются кошмары, плохое самочувствие. Человек не всегда это понимает. А потом могут и несчастные случаи происходить. Вот так. И вот что я тебе скажу, принцесса, — Зойсайт сжал губы, словно готовясь выдать нелицеприятную информацию. — Я не знаю, что за мертвец с ним ходит, но они всегда забирают своё. *** Задыхаясь, Сейя ворвался в дом. Сердце его тяжело билось, а дыхание прерывалось. Руки тряслись, как у заправского алкоголика, когда он силой захлопнул входную дверь. Всё, хватит. Он долго терпел, пытался жить без неё. Пытался вставать по утрам, смотреть на солнце, притворяться, что всё хорошо. Но правда в том, что без неё он даже дышать не может. Не то что жить. Сейе больно вот так вот существовать. Когда всё в мире, каждая вещь напоминает ему о ней и, главным образом, о том, что её нет рядом с ним. Это больно. И понять эту боль, как его разрывает, никто не в состоянии. Ни Тайки, ни Ятен. Ни тем более Оливия. Он один в этом мире — с этой памятью и с этой болью. Пусть будут думать, что он слабый, но он не может так жить. Постоянно вспоминать, думать о том, что смог бы помочь, что-нибудь сделать, вернуть, если бы был чуть понастойчивее. Возможно, Харуку бы это спасло. Возможно, она этого и ждала. Что он поможет. А он лишь эгоистично упивался теми моментами, пока она была рядом. Сейя скрючился, словно от боли и схватился за сердце. Слёзы снова закапали на пол. Они все говорят, говорят так легко, что надо жить дальше, двигаться вперёд, идти. Но что они могут знать! Они любимых никогда не теряли, они не понимают, что такая жизнь, жизнь без неё, подобно жизни в аду. Мучительно и горько. Файтер выпрямился и шатающейся походкой побрёл на второй этаж. Нет, у него нет сил так больше жить. Сейя зашёл в комнату. Закрыл дверь. Открыл шкаф и достал оттуда верёвку. Поставил к люстре стул, взобрался на него и надел на шею петлю. Прости, Харука. Но если ты не хочешь идти к нему, то он придёт к тебе сам. *** Тайки, довольный результатами своей встречи с адвокатом, подходил к дому. Он только что был у Тоширо, и тот дал хорошие шансы на благополучное разрешение ситуации с Томо. Теперь дело оставалось за малым. Творец намеревался забежать домой, чтобы взять документы и сразу же отправиться к Мичиру, которая должна была ждать его через полчаса у загса. Подумать только, как всё просто на Земле. Захотел пожениться — подал заявление и готово. Может, именно поэтому земляне так легко относятся к браку? Тайки подошёл к дому, но зайти на ступеньки не успел. К крыльцу подъехала машина. Водитель на всём ходу дал по тормозам. Послышался протяжный визг шин, автомобиль сделал вираж, будто шофёр не справился с управлением, и остановился. Из салона выскочил всклокоченный Ятен и подскочил к Творцу, схватив того за рукав. — Нам нужно улетать, Тай, — заявил он безапелляционно. — Срочно. Сейчас же. Немедленно, — Ятен даже не пытался отдышаться. — Ятен, Ятен, подожди, — Тайки попытался его остановить. — Если ты мне не поможешь, я потащу его один! — Целитель был в панике. — Ятен, успокойся, — твёрдо и уверенно сказал Творец, подняв руки. Как ни кстати, с неба снова посыпались крупные хлопья снега. — Объясни мне спокойно, что произошло. Почему мы должны улетать, Сейя же… — Мы его потеряем, Тай, если сейчас же не улетим, — вскричал Ятен. — Он выпрыгнул из машины, понимаешь?! — и Целитель вцепился в ворот куртки Творца, словно желая до того все донести. — На полном ходу! Мы ехали в больницу, когда он взбесился! — он отпустил брата и зашагал перед ним, заламывая руки. — Снова стал будто неадекватным! Требовал остановиться, стал вырывать у меня руль. Все хотел к ней, — последнее слово он произнес будто с пренебрежением. — Мы чуть в машины не влетели! А затем просто выпрыгнул из салона! Я не успел затормозить, — он остановился перед братом. — На полном ходу, понимаешь? С одной стороны, Тайки прекрасно понимал, что говорит брат. Более того, понимал, что это возможно. Сразу вспомнилось, как самому Тайки приходилось успокаивать Сейю. Как какого-то буйно-помешанного. Но поверить в то, что их Сейя, который хоть и был безбашенным, но все же голову на плечах имел, просто выпрыгнет из машины, лишь бы к ней отправиться — в такое верилось с трудом. — Где он сейчас? — спросил Тайки, оглядывая Ятена. Тот тяжело дышал, будто до сих пор в себя прийти не мог. — Не знаю. Полагаю, что в доме, — Целитель кивнул на особняк. — Он же сюда так рвался. Я, когда машину остановил и вышел, его уже не было. Нам нужно улетать, Тайки! — Ты же сказал, что она… оно отпустило его, — спросил Творец, припоминая его слова. — Я был дураком! — снова с нотками истерики ответил брат. Он словно сетовал на самого себя, винил в том, что не до конца разобрался и ничего не сделал. Не уследил. — Я чувствовал, что энергия исчезла, что ее рядом с ним нет, — продолжал объяснять Ятен. — И чувствую это. Чем бы или кем эта энергия не была, рядом с ним её больше нет. Но его все равно тянет! И я не пойму почему! Он совсем плох… — Но ты же… — медленно проговорил Творец. «Чувствовать» Ятен пока что не мог. — Не знаю, как окатило, — отмахнулся Целитель, словно не об этом он переживал несколько дней. — Будто включился обратно, и все теперь чувствую. Нам нужно лететь сейчас, — заявил он твердо. — Там метеоритный дождь… — задумчиво проговорил Творец. — Плевать, — резко отозвался Целитель. — Мы не можем ждать. Он просто не дотянет. Я его уже почти не чувствую, Оливия давно перестала… Нам нужно его вытаскивать. Тайки, если ты мне не поможешь, — твердо заявил Ятен, бескомпромиссно глядя тому глаза. Даже руки упер в бока, будто доказывая серьезность своих намерений. — Я потащу его один. Даже если мне это жизни будет стоить. Он умрет здесь, если я этого не сделаю. Одобришь - не одобришь, я все равно полечу. И мне плевать, что там дождь. Плевать, что… — Ятен-Ятен-Ятен, — прервал его Тайки, серьёзно глядя тому в глаза. — Я с тобой, — неужели Ятен думал, что он сможет оставить своего брата. Оставить их обоих? Творец знал, что это опасно. Лететь в метеоритный дождь сродни самоубийству. Даже принцесса не рискует это делать. Но если Ятен в такой панике, если он с таким страхом говорит о Сейе, такими словами бросается, значит дело действительно дрянь. И Тайки не оставит их. Ни того, ни другого. Как бы ни было опасно. Он понимает, что Ятен не будет шутить. Страх за Сейю снова липкой кислотой распространяется по горлу. — Я тебе помогу, — за себя Тайки страха не чувствует совершенно. Лишь бы Сейю вытащить. — Что насчет Оливии? — спросил он только. — Мы не предупредим её? — Она догадается, — махнул рукой Ятен, и Творец зашёл за ним в дом. Они оба, не сговариваясь, поднялись на второй этаж и направились прямиком в комнату Сейи. Что-то вело их туда, тянуло, они будто понимали, что смысла искать его в других местах нет. Ятен толкнул дверь и замер. Они оба увидели это одновременно. Сейя раскачивался на веревке посреди комнаты. Тихо, со скрипом. В безмолвной тишине скрип казался еще более оглушительным. Пожалуй, такое они даже и представить себе не могли. — Твою мать, — Ятен кинулся к Сейе моментально, схватил его за ноги и попытался приподнять. Тайки метнулся к столу и высыпал содержимое ящика прямо на столешницу. Схватил ножницы и одним махом перерезал верёвку. С глухим стуком Сейя упал на пол. Через пару секунд он хрипло закашлялся, давясь воздухом, глотая его и тяжело стуча по груди. — Какого... хрена, — Ятен, который тоже оказался на полу, ошеломленно помотал головой и поднял глаза. Они встретились с Тайки взглядами. Поняли друг друга без слов. Кровь стучала у них в ушах, заглушая бешенный стук собственных сердец, не позволяя даже осознать в полной мере, что только что произошло. Перерезанная веревка, словно финальный аккорд, доказательство чего-то страшного, лежала на полу посреди комнаты. Сейя сидел рядом с ними и хрипло, болезненно кашлял. Но хотя бы живой. Ятен и Тайки одновременно подхватили Сейю за руки и подняли. Поставили на ноги. Без всяких лишних слов, уговоров или расспросов. Подхватили его под руки и выволокли из комнаты. Если до этого Тайки еще сомневался в том, что стоит так резко срываться и лететь в дождь, то после увиденного сомнений не оставалось. Видение брата, качающегося в петле, стояло перед глазами. Но что ещё больше не укладывалось в сознании — Сейя сделал это сам. Сейя сам наложил на себя руки, затянул на шее петлю. Его брат, его яркий, взбаламошенный, любящий жизнь брат. Это невозможно было понять. Кто угодно, только не его брат. Они выволокли его на улицу. Не сговариваясь, даже не думая о том, как быть дальше. Просто понимали, что Сейю надо вытаскивать. — Пустите меня! — Файтер сопротивлялся. — Пустите! Дергал руками, пинал ногами, но так как они тащили его задом наперёд, особого эффекта он не добился. — Вы не имеете права! Я должен быть с ней! Ятен и Тайки его не слушали. Более того — не отвечали. Что может сказать человек, который только что пытался совершить суицид? Который петлю на шее затянул и намеревался самого главного себя лишить, самого ценного, что у человека есть — собственной жизни? Слушать его было бесполезно. Они знали брата — своего настоящего, а потому понимали — это не Сейя сейчас говорит. Настоящий Сейя так никогда бы не сделал. Он любил жизнь. Он ценил жизнь. Какой бы горькой она ни была. И потому же — не отвечали. Не увещевали, не старались убедить. Потому что понимали — сейчас он не услышит. Сейя находился в каком-то бреду, не в себе будто, а потому говорить и пытаться что-то выяснить, понять смысла не было. Как не было и времени. Наверное, тот самый случай, когда надо было действовать грубой силой. Не искать компромисса или каких-то полумер, а просто действовать. Не взирая на то, что о тебе будут думать после. Потому Ятен и Тайки Сейю просто тащили. Крепко держали, не позволяли вырваться и тащили. Выволокли на улицу и потащили подальше от дома. — Ятен, Тайки, послушайте, — Сейя отчаянно на них оглядывался, пытаясь поймать взгляд хоть одного из них. Но те на него не смотрели. Тащили его прочь от дома, а у самих лица такие серьёзные, суровые. Смотрят только вперёд. — Вы не понимаете, как это важно! Я должен быть рядом с ней, я ведь ей обещал! Послушайте, — он снова задёргался. — Она ведь там совсем одна, у неё никого кроме меня нет! Она одинока, и я должен быть рядом, рядом с ней, понимаете! Отпустите! Я не могу её бросить! — он подергал руками, но братья держали крепко. — Я должен быть с ней! Харука! — позвал он. Впервые при братьях он позвал её по имени. Не стал скрывать. А признался, кто к нему приходит. Признался о ком тоскует, кого зовёт, с кем общается. Всё для того, чтобы Харука пришла. Лишь бы они её увидели, поняли его, Сейю. Убедились, что это не бред. Но братья Сейю не слушали. И слова его не воспринимали. — Харука! Харука, приди! Пожалуйста... — братья затащили его на холм. Место, конечно, неидеальное, но для манёвра достаточно. — Харука… — Сейя чувствовал, как внутри что-то расползается калёным железом. Как слёзы душат горло. Он задыхается. Слёзы внутри него, рыдания снова были готовы выплеснуться наружу. Он не сможет без неё. Он должен быть рядом с ней. Он так любит её… — Харука… Сейя поднял глаза и — о, чудо — он увидел ее. Да, увидел. Она стояла в метрах десяти от него. Полупрозрачная, серебряная, равнодушная. Скрестила руки на груди. Сейя почувствовал, как в бешеном ритме заходится его сердце. — Харука… — прошептал Сейя. Наконец, он увидел ее. Она пришла. — Харука! Харука! — он завырывался ещё сильнее, чтобы освободиться и подбежать к ней, но братья держали его крепко. — Харука! Гонщица стояла в метрах десяти от него, равнодушно смотрела и не двигалась. Ничего не предпринимала. — Смотрите, это Харука! — он подергал руками. — Да смотрите же! Она там! Стоит прямо позади, — но братья не оборачивались. Не воспринимали его слова. — Харука, сделай что-нибудь, чтобы они на тебя посмотрели! Ты же можешь, я знаю! Но девушка не шевелилась. Смотрела молча, невыразительно, а потом… исчезла. Сейя не верил своим глазам. Даже затих на какое-то мгновение. Как так… она исчезла. Этого… не может быть. — Харука! — Сейя снова завырывался. — Тено! Братья все-таки обернулись. Естественно, они никого там не увидели. — Она была там… — со слезами в голосе прошептал Сейя. — Харука, пожалуйста, не покидай меня... Сейя пытался вырвать руки, чтобы добраться до того места, где только что стояла она. Чтобы найти. Еще раз увидеть. Но его держали. Не отпускали. Его не понимали. Ему не позволяли быть с той, которую он так любит. Которая так нужна ему. Его не пускали к ней. Братья сделали последние несколько шагов, и уже через мгновение три яркие звезды осветили голубое дневное небо. Забывая обо всех обещаниях, которые кто-либо когда-то кому-то давал. *** Мичиру стояла возле загса. В руках она держала маленькую сумочку. Мимо проходили люди, степенно и нет, некоторые оглядывались на неё, замечали и улыбались. Мичиру тогда дарила им такую же ответную сдержанно-вежливую улыбку. Другие же проходили так, будто она, Мичиру была пустым местом, не замечали и не обращали внимания. Мичиру ждала Тайки. Они договорились встретиться здесь сегодня, чтобы подать заявление. А потому собиралась сегодня Кайо долго. Ей хотелось выглядеть лучше, наряднее как-то, элегантнее, что ли. Причем, Мичиру сама понимала, что это глупо. Тайки просто вызвался ей помочь. Из сострадания. Вряд ли здесь чем-то таким пахнет. Да и не до того ей. Но желание выглядеть красивой, привлекательной перед ним, победило. А ещё Мичиру думала, что это вполне логично. Что в день своей свадьбы, пусть даже и фиктивной, девушка хочет выглядеть красивой. Так, по крайней мере, она себя утешала. Ведь такое бывает чуть ли не раз в жизни. Помнится, когда они были моложе, Мичиру не раз фантазировала и рассказывала Харуке о том, какая у неё будет свадьба. Уран, тогда, конечно, посмеивалась, но слушала. Вспомнив подругу, Мичиру подняла голову и взглянула на небо. Сегодня оно было ярко-голубым. Да, не такой судьбы ты, Харука, хотела для неё. Если бы она сейчас видела, что происходит в её жизни. До чего она докатилась, пытаясь держаться на плаву. Если бы она была сейчас здесь, с ними, она бы всего этого не допустила. Мичиру понимала, что Тайки нравится ей. Как и она нравится ему. Она, конечно, многим нравилась. Мичиру это знала и часто этим пользовалась. Но тут другое. От осознания того, что она нравится Тайки, что он на неё засматривается, хочет, в груди как-то тяжелело. Приятно становилось. Тепло. На подкаты других мужчин Мичиру всегда смотрела довольно снисходительно. Иногда позволяла себе отвлечься, но не более. Здесь же было всё иначе. Ей было приятно его внимание, приятно, что он обратил свой взгляд именно на неё, а не на кого-то другого. Мичиру была даже рада тому, что Тайки её поцеловал. Первым сломал барьер. Зашел за грань. Сама бы она никогда на это не решилась. Преступить правила. Как бы ей ни хотелось. Ей нужен был толчок. Нужно, чтобы её увлекли за собой. Позволили забыться. Реальность, конечно, оказалась куда прозаичней. И быстро напомнила, что от долга ни ему, ни ей никуда не деться. А всепрощающая, всепобеждающая любовь бывает только в сказках. Но вот только всё равно в ладошках при мысли о свадьбе как-то теплело. Всё равно мысли уходили в ту степь, где у них всё хорошо и счастливо. Не специально, но Мичиру думает об этом, представляет и не знает, куда деться. От этой счастливой улыбки. Девушка перемерила несколько платьев, к каждому посмотрела аксессуары. Ей хотелось выглядеть красиво для него, но в то же время она понимала, что для человека, у которого произошла трагедия, у которого забрали ребёнка, наряжаться вот так — верх кощунства. Ей бы не хотелось, чтобы Тайки думал о ней как-то плохо. Достаточно было того, что у неё самой в душе раздрай. Ей было стыдно за собственное волнение перед «свадьбой». Не должна она радоваться, когда Хотару неизвестно где. Она постоянно беспокоилась о Сатурн, переживала, что они не успеют, и Томо увезут за границу. Дошло до того, что ей начали сниться кошмары. Словно наяву она видела, как Хотару тянет к ней свои маленькие ладошки, а потом исчезает во тьме. Иногда во снах после этого появлялась Харука, осуждающе качала головой, и тогда Мичиру полночи глушила кофе на кухне. Она знала, что на самом деле Харука никогда бы не осудила её, но спать больше не ложилась. Тайки снова появился в её жизни, когда она почти отчаялась. Как рыцарь в сверкающих доспехах. Пришёл и великодушно предложил Мичиру решить все её проблемы. Он подарил ей надежду, луч света. Вдохнул в неё уверенность в том, что всё ещё может и должно закончиться хорошо. Когда сама Мичиру в этом море уже просто захлёбывалась. Конечно, она согласилась. Девушку мучала совесть перед Тайки. Ведь получалось, что она будто использует Творца ради собственной выгоды. Для решения своих же проблем. Прямо как других мужчин. Так это выглядело со стороны. Так, по сути, это и было. И что самое противное — Мичиру понимала, что всё равно воспользуется им. Даже если бы ей предложили всё исправить. Потому что Хотару для неё важнее. Она то, что связывает Мичиру со старой жизнью. Когда Харука была ещё рядом. Она единственная, что осталось у Нептун. И за это Кайо, как маленькая девочка, была готова держаться до конца. Она не готова была отпускать призраки тех, кого любит. Ей казалось, что она действительно та самая меркантильная и расчетливая стерва. Да, она часто такой была, Нептун не скрывала этого. Она многих использовала, если это требовалось для дела. Но перед Тайки было стыдно. Он такого не заслужил. Он подарил ей надежду, легкость от того, что всё закончится хорошо. Мичиру посмотрела на телефон. Пятнадцать минут. Тайки опаздывал. Девушка поёжилась и поборола желание повести плечами. Красное платье, которое она всё же решилась надеть по такому поводу, было лёгким и слегка выглядывало из-под тяжелого пальто. Харука всегда говорила, что оно идёт ей. Красный цвет удивительно хорошо на ней смотрелся, а потому Мичиру всё же выбрала его. Пальто на ней сегодня было приталенное, чтобы смотреться лучше. Легкая косметика, прическа, всё как положено. Девушка искренне надеялась, что Тайки оценит её вид и не сочтёт вульгарным. Внутри Мичиру какое-то волнение. Приятное. Она от нетерпения переступает своими сапожками по снегу. Полчаса. Мичиру замёзрла. Но уходить себе не позволяет. Телефон на морозе давно разрядился, но Кайо бы и не осмелилась ему позвонить. Тайки не из тех, кто обещает и не приходит. Он точно придёт. Сорок пять минут. Мичиру кажется, что на неё сочувственно начинают коситься прохожие и работники ЗАГСА. Она понимает, что это только кажется, люди на самом деле её не замечают. Мичиру не чувствует рук. Не чувствует ног. Она надела сапоги на высокой шпильке, чтобы лучше выглядеть, они красивые, но совершенно не греют. Час. Мичиру вздыхает и поднимается в загс одна. За её спиной на ярко-синем небе пролетают три яркие звезды.