Я тебя вижу

Год спустя. Когда Сейя снова ступил на землю Токио, была весна. Уже появились первые листья на деревьях, вылезла трава. Кое-где земля была еще чёрной и пустой после зимы, но вокруг уже чувствовалось пробуждение жизни. Не чета тому времени, когда он был здесь последний раз. Этот год был самый сложный в жизни Сейи. Он до сих пор не мог поверить в то, что ему удалось сбежать. Но его тянуло сюда, звало. Он знал, что должен быть здесь: Харука нуждалась в его помощи, она была совершенно одна все эти дни, ее никто не мог услышать или увидеть, а потому он обязан, нет, он должен быть рядом. Он ей обещал. Что не бросит. И не оставит. К сожалению, понимать этого никто не хотел. На Кинмоку к нему приставили охрану, да еще какую! — ту, которая подчиняется лично принцессе и ничьих приказов больше — даже его, человека в королевстве не последнего — не выполняет. Сейю душил этот надзор. Они были с ним неотлучно, не покидали даже на минуту и в одиночестве не оставляли. Из комнаты, в которой его поместили, убрали все, что могло представлять хотя бы малейшую опасность. Какой в том был смысл, Файтер не понимал, все равно ведь охрана в одиночестве не оставляла. Сейя рвался, пытался донести до Ятена, что ему нужно на Землю, нужно к ней, но Целитель его будто не слышал. Не слушал. Не воспринимал. Был глух. Общался как с преступником или умалишенным. Помешанным каким-то. Что злило Файтера ещё больше. Он полностью отдавал отчет в своих действиях! Но Ятен был глух. Тайки его слушал. Сейя пытался поговорить с Творцом, объяснить, тот его слушал, кивал, разговаривал — и мягко убеждал, что все хорошо. Что они его не оставят. Он тоже ему не верил. Тоже не слышал. И Сейя жил, как в кошмаре, в этой золотой клетке. Он чувствовал, как Харука зовет его обратно, видел ее во снах, как она бродит по берегу моря в полном одиночестве, а с рук ее льется вода. И она тянется к нему этими мокрыми руками, будто спасти просит. И вот-вот дотронется до шеи, но тут Сейя просыпался. И образ призрачно-эфемерной мокрой Харуки исчезал, уступав место обыденности. Где брат его не слышит и считает умалишенным, где за ним следят, как за преступником, за каждым действием и где та, что так нужна — далеко. За сотни тысяч световых лет. Где он был в окружении людей, но фактически один. Один на один со своей болью. В этот мир не хотелось возвращаться. Временами — а бывало это очень часто — Сейя мечтал, чтобы больше не просыпаться. Чтобы просто закрыть глаза и однажды больше не проснуться. Зачем ему нужна была такая жизнь — жизнь без нее — он не понимал. Сейя пытался к ней вернуться. Он требовал, чтобы его выпустили, ругался с охраной, но получал равнодушный отказ. Никого не трогала его боль. Никого не трогала та заблудшая, одинокая душа на Земле, которая много раз спасала мир, а сейчас оказалась просто выброшенной на задворки этого самого мира. Оказалась никому не нужной и забытой. Но сдаваться просто так Сейя не собирался. Он был намерен вернуться к Харуке. Она звала его. Он слышал ее тихий шепот по ночам. Чувствовал, как что-то тянуло в груди. Он был уверен, что это ее зов. Она скучает по нему и зовет обратно. А потому был готов воспользоваться любыми средствами, был готов на все, не важно, сколько жертв за собой это повлечет. Да, стремясь к ней, Сейя применил свою силу Файтера. Разгромил комнату, ранил несколько охранников. Ятен и Тайки его, конечно, быстро остановили, скрутили, но угрызений совести Сейя не испытывал. Ему было все равно. Все равно на то, что он ранил людей, которые всего лишь выполняли приказ и которых он по своей присяге должен был защищать. Все равно, что Ятен и Тайки смотрели на него, как на чудовище. Он высказывал им в ответ, что они не имеют права держать его здесь. Взаперти. Будто в заключении. Он свободный человек и имеет право распоряжаться своей жизнью так, как захочет. Но даже ответа не добился. Принцесса приходила к нему. Но нечасто. И каждый раз смотрела на него с такой жалостью в глазах, с таким сочувствием и — одновременно — с таким знанием, будто понимала и ведала о нем нечто такое, о чем не знал он сам. За это он ее ненавидел. Да, Сейя ненавидел свою принцессу. Если раньше он опасался так думать, любил ее несмотря ни на что, даже если с ней не согласен был, то теперь он открыто ее ненавидел. Она поддерживает этих предателей, не понимает Сейю, так и пусть катится к чертям. Сейя никому больше ничего не должен. Казалось, принцесса и сама понимала, какие чувства вызывает у своего воина, но молчала. Только смотрела так понимающе и печально. Но наконец-то он здесь. На этой далекой голубой планете. Да, это было сложно. Ему стоило больших усилий сбежать, добраться сюда, но наконец-то его ноги ступают по той же земле, по которой когда-то ступала и она, а легкие дышат тем же воздухом. Он вернулся. Сейчас здесь уже весна. Все изменилось. Мир расцветает и готовится к новой жизни. Сейя остановился и, тяжело выдыхая, поглядел вперед. Там, среди сосен, виднелся особняк Нефрита. Вот уже было видно его крыльцо. Как иронично. Ведь именно в этом доме Сейя впервые увидел её. И в нем же привязался к ней. Узнал, как человека. Влюбился в ее душу. Теперь он снова здесь. Там, где его душа. — Харука… — хрипло прошептал он. — Харука! — чуть громче. Но вокруг шумел только ветер и едва заметная, только вылезшая листва. — Харука! — он огляделся. Но вокруг никого не было. Он пролетел тысячи световых лет к ней, но она так и не появилась. — Харука, я знаю, ты меня слышишь! Пожалуйста… я не могу больше без тебя… каждый день — это как пытка… пожалуйста… я столько пролетел к тебе, — он шептал, но будто бы и сам не понимал что. — Не оставляй меня, Харука… я ведь так люблю тебя, — но его слова оставались неуслышанными. Без ответа. Сейя сжал кулак, чувствуя как что-то тяжелое разгорается в груди. Он не знал, сколько пройдет времени прежде, чем за ним прилетят. Они обязательно хватятся, что его нет, если уже не хватились. И сколько ему отпущено, он не знал. Но он не улетит, пока не увидит её. Он не вернётся домой. — Если ты не придёшь, я расскажу про тебя Мичиру. — Это был запрещённый приём, Файтер, — раздалось у него со спины. Сейя обернулся и неверяще застыл. Там, в расстоянии всего нескольких метров стояла она. Харука. Точно такая же, какой он её и запомнил. Прозрачная, эфемерная, с бесцветными волосами и серебряными глазами, которые он любил больше всего. И с равнодушным выражением лица. Стояла, скрестив руки на груди и безразлично взирала на него. Словно ей не было до него никакого дела. — Харука… — наконец-то он снова её увидел. Сейя почувствовал, как сердце сделало несколько рваных ударов. Неуверенно он шагнул к ней. На негнущихся ногах. Шаг. Ещё. — Я так по тебе скучал… Со стороны Сейя был похож на погибающего от жары путника, который наконец-то добрался до живительной влаги. — Я… — он смотрел на неё так, будто вечность не видел. И никак не мог насмотреться. — Харука, я… — Сейя, — Харука прервала его прежде, чем он начал изливать ей душу. — Сейя, — повторила она снова и замолчала. — Я пришла не только ради Мичиру. Я пришла сказать… Сейя, я не приду больше. Не ищи меня. — Что… что ты такое говоришь? — Файтер жадно вглядывался в лицо Харуки, а сам будто не понимал, что она говорит. Сейя не мог оторвать от неё глаз. Он столько мечтал, так звал её, засыпал и просыпался мыслями о ней, так ли важно, чем он теперь заплатит за всё это. Она снова рядом. Груз от сердца отступает. Жечь его перестаёт. Даже дышать становится легче. — Сейя, послушай меня. — Хорошо, — покорно кивает тот, а сам только в её лицо с жадностью и смотрит. — Сейя, я больше не приду. Как бы ты ни звал. Чтобы ни говорил. И даже если Мичиру расскажешь — не приду. — Харука… — Файтер делает попытку подойти, но гонщица сама отходит. — Нет, Сейя, — она качает головой. — Я слышала, как ты меня звал. Искал. Не мог смириться. Сейя, это неправильно. Так не должно быть, — Харука немного подходит к нему и смотрит. И — как кажется Сейе на этот раз — с нежностью и любовью. — Прости меня, пожалуйста, Воин. — Простить? — шепчет Файтер пересохшими и почему-то в миг потрескавшимися губами. Вроде она рядом, а воздуха так не хватает. — Всё то, что с тобой случилось — это полностью моя вина. И я должна была уйти ещё раньше. Поэтому, Сейя, я больше не приду. Ты умрёшь рядом со мной. Я утащу тебя за собой. — Нет, Харука, пожалуйста, не уходи! — Сейя запаниковал. Он чувствовал, как от одной мысли о том, что её не будет рядом с ним, что он снова останется один, начинало сводить горло. А сердце снова болеть. Будто начиняли его осколками. — Я не смогу без тебя! Я тебя люблю! — Нет, Сейя, — мягко проговорила Харука. — Не любишь. — Почему… ты мне не веришь? — Ты сможешь жить без меня? — спокойно спрашивает Уран. — Нет! — мгновенно восклицает он. Даже не задумавшись. — Как я могу без тебя? — Вот видишь, Сейя, — произносит Харука так, словно доказала лёгкую теорему, которую ежедневно спрашивают в школе. — А если бы любил — то смог бы. С трудом, с болью в сердце, но смог. Преодолевая всё и улыбаясь. Ведь когда в твоём сердце жила любовь к Усаги, ты не помышлял о самоубийстве. Да, не спорю. Тебе было больно и тяжело. Трудно и обидно. Но ты не сдавался. Ты шёл. Ты боролся. И ты не хотел умирать. Любовь, Сейя, настоящая любовь, не должна подталкивать нас к смерти. — Но я… — Всё, что между нами произошло, Сейя — это противоестественно и неправильно. Так не должно быть. У тебя очень доброе сердце, Сейя. Когда ты впервые меня увидел… я не думала, что так всё обернётся. Мне было очень одиноко. Я не разговаривала с живыми людьми… — Харука отвела взгляд в сторону, будто пытаясь припомнить. — Вот уже два года. Я боялась приближаться к Мичиру или девочкам. Я не знала, смогут ли они меня увидеть, но они все любили меня. А значит, не смогли бы отпустить. Жаждали бы ещё раз встретиться или поговорить. Привязались бы. Привязались бы к мертвецу, понимаешь? А тут ты. Наши отношения никогда не были хорошими. Мы не были друзьями или приятелями. И я подумала… что это не сможет навредить тебе. Ты ведь был ко мне равнодушен, если вообще не считал врагом. Ты не сможешь привязаться ко мне. Тебе будет всё равно, если я уйду. Но у тебя оказалось слишком доброе сердце. Ты всегда был слишком добрым. Подобно Усаги, — на этих словах Харука усмехнулась. — Всегда жалел врагов, помогал слабым. Не мог пройти мимо человека в беде. И это сыграло с тобой злую шутку. Ты пожалел меня. Жалость, это, конечно, не любовь, — Харука согласно кивнула. — Но в разумных пределах. Иногда она может связывать не хуже цепей. Ты не смог пройти мимо того, что случилось со мной. Ты искренне хотел мне помочь, как человеку, попавшему в беду. Ты начал привязываться ко мне. А я… я понимала, что происходит. Точнее, что может произойти, если это продлится слишком долго. Мертвое не должно быть рядом с живым, Сейя, — принялась объяснять она несколько растерянному Файтеру. — Если живые относятся к смерти беззалаберно, не проявляют должного почтения, тревожат или ставят на один уровень с живыми, мертвый мир их за это наказывает. Если живой только и мыслями там, слишком окунается в это, мертвый мир его к себе утягивает. Энергию выпивает. Теперь ты понимаешь, Сейя? — она протянула к нему ладонь, задержала возле лица, но коснуться не посмела. — Я утягиваю тебя за собой. Ты привязался ко мне. Видела ли я, к чему всё идет? Конечно, видела. Понимала ли я, когда заговорила с тобой в первый раз, как всё может обернуться? Да. Но мне было так одиноко, а ты был таким тёплым, ласковым, смешным. Ты переживал обо мне, позволил ещё раз ощутить себя нужной и необходимой. И я закрывала глаза. Думала, что мы враги, что ты не привяжешься, ты же Усаги любишь, а меня просто жалеешь и оттягивала момент. Думала — ещё немного, ещё чуть-чуть, — Харука отвела глаза и усмехнулась. — Прости меня, Сейя, но я слабый человек. Меня все считали сильной, но я не умею прощаться с теми, с кем мне хорошо. Прости меня за это. За то, что довела тебя до такого. Заставила думать, что любишь… — Харука, это не так, — твёрдо заявил Сейя. — Да, сначала я тебя просто жалел. Но потом… я узнал тебя. Узнал, какая ты есть. Увидел твою душу. Я искренне полюбил тебя, Харука Тено. Пожалуйста, не уходи. Не покидай меня, прошу. Ты же обещала. Я не смогу без тебя. Я люблю тебя, — в другой раз Сейя поразился бы, сколько унизительной жалости было в его голосе, но сейчас ему было всё равно. Он хотел, чтобы Харука осталась с ним, а на всё остальное ему было наплевать. — Нет, не любишь, — Тено покачала головой. — Сейя, скажи: какого цвета у меня были глаза при жизни? Файтер замер. Словно не мог вспомнить или попросту не понимал, о чем его спрашивают. — Вот видишь, — снисходительно улыбнулась Уран. — Ты даже не помнишь. Тебе всё равно, Сейя, живая я рядом с тобой или мёртвая. Лишь бы была. Неважно, в каком качестве. Тебе даже всё равно, если я дискомфорт буду получать рядом с тобой. Если мне плохо будет. Это не любовь, Сейя. Это в тебе говорит та самая зависимость. Если бы ты любил, ты бы отпустил меня, зная, что тогда мне будет хорошо. Но тебя тянет этот мир. Поэтому я так нужна тебе. Поэтому ты ищешь меня, отпустить не можешь. Именно это в тебе говорит. Не любовь. Смерть тебя затягивает. От того ты жить не хочешь. Прости меня, Сейя, — Харука вновь «погладила» по щеке с жадностью вслушивающегося в её голос метеора. — Но мертвое и живое не должны пересекаться. У каждого свой мир. Когда-нибудь придёт время, и я уйду. Наверх. Прости, что ты пострадал из-за своей доброты. Но я хочу, чтобы ты жил. Ты должен жить, Файтер. Радоваться новому дню, встречать рассвет и смотреть на закат. Это правильно. — Но как же… я без тебя… — проговорил Сейя растерянным голосом. Словно ничего из того, что говорила ему Харука, до него не дошло. — Всё будет хорошо, Файтер, — ласково улыбнулась на это Тено. — У тебя хорошая семья. Они тебя вытащат. Если я уйду, всё будет хорошо. — Нет, Харука, нет! Но Тено уже отходила назад. — Спасибо тебе, Файтер. За то, что помог и не прошёл мимо. За то, что дал возможность почувствовать себя нужной и любимой. Мне больше не будет так одиноко существовать на этой земле, потому что у меня будут наши воспоминания. Но я хочу, чтобы ты жил. Для меня это самое главное. Поэтому… прощай, Сейя. — Нет, Харука, я со всем справлюсь, только не уходи! — Сейя почувствовал, как сердце начинает бешено стучать. От метнулся к ней, пытаясь словить бестелесный воздух. — Не оставляй меня! Нет, Харука! — Харука? — раздался тоненький голосок со спины. Сейя обернулся. На крыльце, в одном лёгком сарафане стояла Хотару. — Ну вот и всё, — произнесла Харука, глядя на девочку. Та не плакала, не истерила, лишь смотрела своими глубокими фиолетовыми глазами, будто поверить не могла и прижимала руки к груди. Холодный весенний ветер раздувал её короткое фиолетовое в клеточку платье. — Харука? — послышался удивлённый грудной голос, и на крыльцо вышла Мичиру. Вышла и остановилась. Сейя сразу понял, что Мичиру видит Харуку. Видит и смотрит, не отрываясь. Сейя даже не заметил, как на поляне появились его братья — прилетели за ним - всё в его взгляде было приковано к этим двоим. К тому, как они смотрят друг на друга. Будто нет никого больше в этом мире. Следом на крыльцо высыпали сенши. Всей толпой. Они оглядывались, не в силах понять, где та Харука, которую все зовут, переговаривались, но лишь одна Плутон и Ами смотрели в точности на Уран. В глазах Сецуны застыли слёзы. — Харука, — выдохнула Мичиру. Сорвалась с места — и побежала. Спустилась с крыльца и босиком, по холодной голой земле подбежала к подруге. — Харука… — голос её дрожал. — Я так скучала. Я… так старалась. И тут произошло то, чего никто не ожидал. Никто никогда не видел, а некоторые даже и предположить не могли, что такое возможно. Мичиру заплакала. Холодная стерва, бездушная женщина, которая так быстро похоронила подругу, не искала её, как остальные и даже не переживала о её смерти, рыдала. Плакала, как ребёнок, размазывая тушь по щекам. — Я знаю, — мягко улыбнулась той девушка. — Мне так тебя не хватает, Харука, — Мичиру плакала, словно выпускала наружу то, что так долго сдерживала в себе и скрывала. — Мне так тебя не хватает, я старалась… старалась жить… — Я знаю, Мичиру, — мягко улыбнулась Харука. — Ты единственная, кто никогда не причинял мне боли. Спасибо тебе за это… родная. — Харука… — Мичиру вглядывалась в родное и уже слегка позабытое, но такое любимое лицо. Слёзы катились по её щекам, и она их не останавливала. От облика холодной и всемогущей королевы, жестокой стервы не осталось и следа. — Я не знаю, как я дальше буду без тебя. — Ты справишься, родная… — с уверенной улыбкой проговорила Харука. Причем глаза её сияли так, словно не было больше счастья на земле, чем видеть подругу. — Ты сильная. Ты всё сможешь. — Я подвела тебя, Хару… — Мичиру покачала головой. — Ты никогда меня не подводила, Мичи, — произнесла Харука. — Помни это. Ты единственная, кто всегда был со мной. И помнил меня. — Как же я буду теперь… — произнесла Кайо, с жадностью вглядываясь в черты подруги. Словно пыталась их запомнить. — Без тебя… — Живи, Мичиру. — Я старалась жить, — ответила заплаканная девушка и помотала головой. — Я старалась жить дальше, дышать, делать вид, что ничего не произошло, но это было так сложно, Харука… Мне иногда казалось, что я в сплошной тьме. Мне так тяжело без тебя, Хару… Я одна во всём мире без тебя. — Я знаю, Мичи. Но когда-нибудь всё будет хорошо. Просто помни это. Ты отлично справлялась и справляешься. Ты у меня умница. Спасибо… что никогда не причиняла мне боли. И помни. Что я люблю тебя. Ты у меня умница, — тело Харуки начало исчезать. Оно начало медленно рассыпаться розовыми лепестками, подобными тем, что летели с растущих вокруг деревьев. — Помни, Мичиру. Я люблю тебя. Она подняла голову и улыбнулась спокойной, но печальной Хотару. Встретилась взглядом с Плутон. Сквозь слёзы та улыбнулась. Обвела взглядом непонимающих, шарящих глазами иннеров. Мельком скользнула по старлайтам. И вернулась взглядом к Мичиру. Улыбнулась ей. И отошла. — Харука… — с растерянностью проговорил Файтер. Он не готов был прощаться. Харука подошла к нему, приблизилась близко-близко и на этот раз положила свою руку ему на щеку. Приблизилась к нему своими губами, почти коснулась их в своем поцелуе. И ласково улыбнулась. По лицу Сейи катились слёзы. — В следующей жизни, мой метеор, в следующей жизни… Её рука рассыпалась розовыми лепестками, и сквозь слёзы Сейя долго-долго смотрел на то, как ветер уносит эти розовые лепестки в небо.