loquela tua manifestum te facit

— Хосок придет. — Намджун кидает телефон на диван в гостиной, который тут же теряется между спинкой и сидением, провалившись в сгиб. — Захуя? — Юнги проходит следом за светловолосым и ставит сумку на журнальный столик, а после садится на диван и выкладывает конспекты с ноутбуком. — Ему скучно. И он хочет выпить. — Ким усмехается и пожимает плечами, — Хён, я переоденусь. Тебе принести что-нибудь из одежды? Не думаю, что ты хочешь угробить свои вещи, особенно зная наши попойки. — Черт, да. Идеальным вариантом было бы выкурить отсюда Хосока, потому что все закончится тем, что я не объясню непонятный тебе материал и мы начнем бухать. А потом меня ещё будут отправлять куда подальше, потому что кто-то не переносит сигаретный дым, но этот кто-то сам приходит и в пьяном угаре просит меня закурить. — Мин пропускает слова друга мимо ушей и усмехается, припоминая все совместные вечеринки, потому что такое происходило каждый раз, — Ещё и в середине недели набухаемся… Ты как завтра собираешься идти в институт? — брюнет заинтересовано смотрит на Джуна, который успел стянуть с себя футболку и сейчас стоит, посмеиваясь, тоже припоминая все совместные гулянки. — Не будь мамочкой. Не пойдем завтра и будем утром похмеляться. — Намджун комкает в руках черную объёмную футболку и опирается руками на подлокотник дивана, — Так какую одежду тебе закинуть? — Ащ… Тащи ту красную рубашку в клетку. Давно хотел её у тебя спереть, — Юнги замечает, как парень начинает смеяться, совершенно не задумываясь о последствиях. И зря. В жирафа тут же улетает одна из подушек с дивана, в которые старший любит зарываться, когда ночует или просто тусуется у Кима, — И шорты какие-нибудь притащи. — Окей, хён. — светловолосый скрывается за дверьми спальни и взрывается волной смеха, когда слышит громкое: «Ну и нахуя я это тащил?» Это ещё смешно не только потому, что все планы разрушились в один миг, но и из-за того, что Юнги бы все равно пришлось бы тащить все это, потому что сумку ему оставить было негде. Мин просто всегда любил возмущаться. Намджун не помнит ни одного дня, когда его друг бы не матерился или бы не ворчал. Он натягивает старые спортивные штаны и белую майку, которую почему-то всегда надевает на попойки. Наверное для того, чтобы потом оценить уровень и престиж вечеринки: если майка в говнище, то и они в говнище были — значит, было очень весело. — Держи. — парень кидает вещи для друга на диван и сам приземляется рядом, сумев уложить голову на колени раньше, чем Мин успел пошевелиться или отреагировать на слова парня. Ким подло улыбается и подмигивает, зная, что Юнги бесится, когда так делают. Ну, ненавидит человек, когда нарушают его личное пространство. — Нахуй свали. — Хён, не будь такой злюкой. — светловолосый с огнем играет, но ничего поделать с собой не может. Азарт пеленой застилает глаза. — Если врежу локтем по роже, то это случайно. — брюнет берет рубашку, которую любезно подарил ему друг, хотя об этом его никто и не спрашивал. — Если ты об этом говоришь, то значит, что ты сделаешь это специально. — Ложь и клевета. — Юнги стягивает с себя белую официальную рубашку с коротким рукавом и натягивает красную в клетку, застегивая практически все пуговицы, кроме первой и двух последних, потому что голова Намджуна на коленях мешала это сделать. Все его вещи велики для старшего. И это ещё мягко сказано. Через часа два в дверь стучатся, непрерывно нажимают на звонок — делают все, чтобы попасть в квартиру. Причина, почему Хосоку так долго не открывали — приступ смеха у Намджуна, который через глазок наблюдал за происходящим: рыжеволосый носом тычет в дверной звонок, матерясь и держа в руках полные, тяжёлые пакеты, ручки которых впивались в пальцы так, что те просто немели. Так он ещё умудряется локтем и коленом долбить в дверь. Жаль, что снять эту картину на видео почему-то в голову не пришло. — Твою мать! А раньше открыть нельзя было? — Чон вваливается в квартиру, шипит и дергает руками, пытаясь избавить пальцы от впившихся в них ручек пакетов. — Хо, прости, за этим было очень смешно наблюдать. — Ким продолжает смеяться, уже прикрыв рот рукой, чтобы это не было похоже на какое-то злорадство. — Не думал, что тебе доставляет удовольствие наблюдение за человеческими страданиями. — Хосок обиженно это проговаривает, смотря в глаза своему другу и поставив пакеты на пол. — Юнги здесь? — Да. Он уже поворчал насчёт твоего прихода. Строил из себя прилежного ученика, который нашел в тебе причину моей неуспеваемости. — По-моему он просто ревнует и ему в кайф побыть наедине с тобой. — рыжеволосый хмурится с чувством обиды, пренебрежительно роняя слова, которые первые пришли в голову. Все же он ещё тот ранимый и невинный одуванчик, даже несмотря на то, что матерится хуже Юнги, когда выпьет. — Все возможно. — Джун пожимает плечами и берет пакеты, которые тут же уносит на кухню и разбирает. Хосок проходит в гостиную, продолжая строить из себя обиженного. Он подходит к Мину, развалившемуся на диване, и даёт ему лёгкую пощёчину, которая, как поцелуй прекрасного принца, пробуждает спящую принцессу. Только вот принцесса эта — ещё та штучка. Брюнет, матерясь и возмущаясь, приветствует рыжеволосого. Парень поднимается с помощью его руки. Хо ещё хотел предложить обняться, но видеть перед глазами фак не очень-то хотелось. С кухни доносится звук разбивающегося стекла и громкое: «Блять». Ничего особенного — Намджун снова разбил бутылку пива. — Хо, ты в следующий раз пиво в банках покупай. Так безопаснее будет и для нас, и для пива. — Юнги вздыхает и проходит на кухню, тут же отгоняя белобрысого. — Уже давно подумывал так сделать. Но все же надеялся, что такого больше не будет. — Чон усмехается и помогает темноволосому собрать осколки, а после вытереть и помыть пол. Намджун в это время просто сидел в гостиной в позе человека, знающего, что накосячил, и пытающегося слиться с местностью. Как всем известно — со стороны это выглядит глупо. Рыжеволосый даже не может сдержать смех, когда проходит в гостиную. Ким ещё тот кадр. И его забыть невозможно. Да, и в принципе, этих троих забыть непозволительно. Такими полудурками и не рождаются, и не становятся. Юнги все же сумел объяснить непонятный материал Джуну, а Хосок смог уснуть во время этой нудной, неинтересной и полной непонятных слов лекции. Он уснул рядом со светловолосым, как маленький ребенок рядом с матерью: поджал к себе ноги и макушкой упёрся в бедро парня, рука которого иногда игралась с рыжими волосами. Улыбка с лица этого малыша во сне не сходила. Он чувствовал себя любимым. Именно любви ему в жизни и не хватало. — Может отнесешь его в спальню? — Мин шепчет, выключая ноутбук и смотря на спящего Чона. — Он проснется, как только я его подниму. Лучше нам уйти на кухню или разбудить его. — Ким тоже шепчет, продолжая играться с рыжими волосами. — Ладно. Я покурю. — Юнги поднимается и аккуратно складывает свои тетради на ноутбук, а после уносит все это в спальню Намджуна и уходит на кухню, где слегка приоткрывает окно. Пачка сигарет. Зажигалка. Щелчок. Темноволосый жадно затягивается и прикрывает глаза. На ощупь находит пепельницу и ставит её рядом с собой, сев на подоконник. Блондин рассматривает личико спящего парня и проводит пальцами по его щеке, слегка улыбнувшись. От этой картины воспоминания, как кадры, сменяются в голове один за другим. Ким поклясться готов, что это самые лучшие моменты их дружбы, потому что Хосок спокоен. Потому что он чувствует себя любимым. Намджун ерошит челку друга и щекочет его за ушком, из-за чего Чон хмурится и пытается спрятаться от раздражителя. — Хо, просыпайся… Как себя чувствуешь? — Ким говорит полушепотом и убирает руку, когда парень принимает сидячее положение. — Вы очень скучные, ребята… — Хосок зевает и чешет затылок, разлепив сонные глаза. — Умойся и причешись. — Джун умиляется из-за детского вида друга, который он так часто видит во время его пробуждения. Рыжий кивает и уходит в ванную. Хосок тяжело шагает и переваливается с ноги на ногу. Намджун только хотел достать телефон и пополнить коллекцию ещё одной фотографией лучшего друга, но тот быстро скрылся за дверью. А Ким сваливает к Юнги, медленно докуривающему свою сигарету и глубоко погрузившемуся в мысли. Время около полуночи, а вечеринка в самом разгаре. Пьяные и в угаре, они рассказывают уже забитые жизнью и временем истории. Хосок уже раз третий за вечер говорит о том, что две недели назад встретил такую красивую девушку, что аж сердце остановилось, ноги подкосились, рот перестал закрываться, а ещё он забыл как дышать. Юнги лишь посмеялся, припомнив, что на его прошлый День Рождения рыжеволосый нажрался и сказал, что не против замутить с Джуном, если бы у того сердце было бы свободно. Ким лишь переглядывается с Хо и растягивает на лице неоднозначную улыбку. Благо, что Мин этого не заметил. От этого на душе легче. Темноволосый только достает сигарету из пачки, как она тут же оказывается в руках пьяного в говнище Хосока, дико смеющегося со звука разрывающейся под силой пальцев никотиновой трубочки. Он снова сломал сигарету. Снова. У Юнги крыша скоро поедет, и сердце уже не переживет смерти ещё одного товарища. Сигареты, как люди — они так же сгорают и от них так же остаётся пепел, как воспоминания. — Хосок, блять, потом не ной, что у меня не будет закурить. — парень шипит, как соседский кот, когда кто-то резко появляется из-за угла на лестничной клетке и пугает эту спящую жирную тушу. Намджун в это время моет посуду и убирает её в шкафчики на свои места, а после протирает стол зелёной, слегка смоченной в воде тряпкой и стряхивает крошки в раковину. Алкоголь превращает его в пай-мальчика, которым он и был до того как поступил в институт. Всё-таки родители — контролирующий фактор, стимулятор дисциплинированности и активатор совести. — Не злись, Юнги-я. — рыжий растягивает слова так же, как и Чеширский Кот улыбку на своей морде, — Ты же наш котёнок, приносящий счастье. Наш Манэки-нэко. — он посмеивается, утыкаясь носом в плечо приятеля и прикрывая глаза, начиная нести какой-то пьяный бред, понятный только ему самому. — Если бы я был Манэки-нэко, то моя жизнь сложилась бы по-другому. — Мин прорезает тишину сквозь бренчание тарелок друг об друга охрипшим голосом из-за идиотского конкурса караоке в один микрофон, у которого заряд батареи сел на середине его любимой песни. Он улыбается устало и замучено, а после зачесывает пальцами челку назад, — Если бы я был Манэки-нэко, то моя жизнь была бы более счастливой… и без потерь. — Но тогда бы ты не встретил нас, и сейчас мы тут не сидели и не говорили бы по душам. — Ким садится на стул у стены и вытирает руки старым полосатым полотенцем, с которого ниточки можно вытаскивать голыми руками и без особых усилий. Он стягивает с себя фартук с изображением трёх щенков бордер-колли: рыжего, черного с белым пятнышком на лбу и белого, — И счастье, как удача — легко повернется к тебе задницей, которую вытрахать точно не получится. Только своими руками все. Только своими руками. — Ребята, вы скучные. — Хо подытоживает диалог, наполненный философским смыслом и скорым спором этих двоих, — Давайте лучше поиграем в «Правда или действие». Это намного интереснее, чем выслушивать ваши мысли по поводу вечных вещей и проблем. — Я пас. — Юнги садится на подоконник и приоткрывает окно, достав пачку сигарет из кармашка на груди рубашки. Он болтает ногами, щёлкая зажигалкой и поджигая никотиновую трубочку. — Юнги-я, дай закурить. — Чон поднимается со стула и подходит к приятелю. Упирается ладонями в поверхность подоконника по сторонам от его ног и слегка наклоняет голову на бок. — Много хочешь. — Мин пальцами аккуратно, но уверенно хватает парня за подбородок и притягивает к себе, выпуская клубы дыма в его слегка приоткрытый рот. Хосок тут же начинает кашлять и Юнги его отпускает, посмеиваясь. Светловолосый наблюдает за этим безэмоционально, уйдя куда-то глубоко в себя. Ему не привыкать. Раздумья пленят с немыслимой силой, хотя на утро он о них даже и не вспомнит. Новая бутылка алкоголя оказывается разлитой по бокалам и выпита практически моментально. Выносливости этим ребятам не занимать. Падающая долька апельсина вызывает приступ дикого смеха, потому что она ударилась об пол со смешным звуком «пыщ», который рыжеволосый пытался внятно повторить и объяснить Юнги, но со стороны это выглядело так: Чон еле стоял, держась за друга, и не прекращал смеяться, повторяя каждую секунду это пресловутое «пыщ». Мин тоже смеялся, но не только с дольки апельсина на полу, но и с максимально неадекватной реакции и «понятного» объяснения парнем ситуации. А белобрысый все пропустил, уйдя в туалет по нужде. И каким было его удивление, когда он увидел двух нагнутых друзей. Его белая майка уже не была такой белой: следы от мокрых рук были на животе и груди, капля соуса впиталась у нижнего края, а алкогольные разводы украшали верх. От Джуна несло перегаром, клубнично-малиновым ароматом какой-то херни для коктейлей, и ещё ко всему разило несвежестью, которую перебить зубной пастой и мятной жвачкой вдобавок будет непросто. На утро квартира превратится в свинарник и дышать будет нечем, поэтому стоит оставить открытым окно на кухне. Спать все равно завалятся в спальню, ну, в лучшем случае. Или же там, где упали.