Секрет наших летних отношений

      Была уже глубокая ночь, когда парочка омег поглощала вредную пищу. Феликс потянулся к большой коробочке, взял масляный треугольник теста с удовольствием откусил, оставляя дорожку сыра между куском пищи и губами. Другая рука потянулась к этой сырной линии и разорвала ее. Веснушчатый замычал от удовольствия прикрывая глаза. Ночной перекус было лучшей вещью, что придумало человечество, хоть и очень вредно. Безусловно, омега думал о фигуре. Феликс вообще набирал килограммы, но очень любил покушать. Просто после таких перекусов он вставал на следующий день на беговую дорожку, и два часа бегал, как ненормальный. А вот Чонин совсем не набирал в весе. Все время худой омега от природы мог кушать безграничное количество вкусной еды и ни один грамм не отложится на боках, а стрелка весов будет все время показывать на одну и ту же цифру. Чонин не любил спорт, но при этом гремел костями с подтянутым телом. Феликс даже злился, что у малыша пресс есть, а у него он еле заметен даже спустя столько тренировок. Но в такие ночные перекусы блондин забывал обо всем и наслаждался едой, особенно в последнее время. — Надо было все-таки взять токпокки, — пробубнил Лисенок с набитым ртом. — Мы их в прошлый раз хавали, — быстро пробормотал с большими щеками Феликс в ответ, — нужно разнообразие.       Доев вкусную пиццу, омеги запили все вредной газировкой и завалились на пол от тяжести. Каждый думал о своем, а на фоне на большом телевизоре шел фильм про супергероев, который ребята видели много раз, но каждый раз любили пересматривать. — Чонин, — тихо позвал Феликс, поворачивая голову в сторону друга. — Мммм, — вопросительно промычал в ответ омега, также поворачивая голову. — Ты решил, куда будешь поступать? — серьезно спросил веснушчатый. — Мммм, — уже в мычании мелкого было утверждение. Лень после еды его охватила с головой. — Куда? — привстал на локти молочный парень. — Я хочу связать свою жизнь с музыкой, — со всей серьезностью отвечал малыш, — я люблю скрипку, и хочу пойти в музыкальную академию. — А я думал ты пойдешь учиться за Хенджином… — вскользь упомянул Феликс. Чонин почувствовал себя некомфортно. Вообще разговаривать про Хвана ему не хотелось. Малыш понимал, что его друг будет против отношений, если заподозрить то, что Чонин не чувствует любовь к альфе.       Мысль об обучении с альфой вывела Лисенка из равновесия, и он снова подумал о Чане. Каждый раз запрещает себе это делать, но все равно этот противный альфа всплывает каждый раз в мыслях омеги. Он вспомнил, как буквально месяц назад был готов наплевать на все будущее и уехать с Чаном. Его волновало настоящее с истинным. Чонин каждый раз, когда вспоминает свои поступки в каких-либо отношениях с Баном, задается вопросом: «А действительно это была любовь?», и каждый раз в сердце всплывает согласие.       Чонину тяжело. В некоторые дни становится так больно за себя, Чана и Хенджина, что он снова хочет сбежать. Рядом с Хваном малышу хорошо и легко, но уже дома по вечерам ему становится больно. Отношения с Хенджином словно рай и ад. Рай, когда он утешает, прижимая к своей груди, расцеловывая лицо. Ад, когда дома понимаешь, что не достоин его, ибо это чертово сердце просто не бьется. Чонин хочет полюбить Принца всем сердцем, но не может, и из-за этого убивается еще больше. Омега понимает, что скоро им придётся сделать шаг вперед в их отношениях, и Хван будет готов, а малыш не сможет сделать этого. Он не может дать Хенджину то, что он хочет… — А ты? — спустя долгие минуты тишины нарушил тишину Апельсинка, — Ты пойдешь за Чанбином? — В тот же универ, но на другой факультет. Хочу на журналистику пойти, — глаза Феликса загорелись. — Ооо, там же вроде друг Чанбина учится, как же его зовут, — замельтешил Чонин. — Джисон. — Точно. Поможет тебе адаптироваться, будет наставлять тебя. Это хорошо, когда есть знакомые в новом месте. Легче будет. — Точно, — согласился веснушчатый с другом.       Они так и пролежали где-то около часа, и уснули, когда уже начало всходить солнце. У пары друзей жизнь только начиналась, и каждого в каком-то плане это пугало.

***

      Джисон возвращался сегодня поздно. Омега ездил к родителям на семейный ужин и слишком устал. Семья Хана была не самой образцовой лично для самого омеги. Все было как в самых плаксивых дорамах про жестокие богатые семьи.       Отец, богатый чеболь в третьем поколении, женился на папе из такой же богатой семьи по договоренности без любви. Всю жизнь он только и делал, что тратил свою молодость на бизнес, измены, алкоголь и встречи богатых людей. Папа забывался в дорогих вещах и детях. Хан рос в вечных ссорах и скандалах, радовало одно, что никогда отец не бил папу. Они перебивали в доме все, уходили в разные комнаты, а на следующий день отец просто покупал брендовую редкую вещь в подарок к примирению, и папа прощал. Так было каждый раз.       Родители мало интересовались детьми. «Лишь бы в скандалы не вляпались, а остальное не важно» — было их жизненным принципом. Правда если Джисона вообще не трогали, так как он омега, то старшего брата альфу готовили к тому, что он возглавил компанию следующим.       Было в их «дорамной» семье еще одно клише в виде любовниц и детишек от их отца. А семейный ужин была просто ужасная вещь. Любовницы с их детишками и все родственники собирались за одним большим столом и долго льстили друг другу на грани издевательств. Джисону даже кусок в горло не лез в это время. Он каждый раз думал о том, чтобы познакомить семью с Минхо, потому что с его родителями знаком давно, но каждый раз понимал, что стыдно. Ведь семья альфы такая образцовая и прекрасная, а у него здесь очередная серия самой дешевой дорамы. Омега радовался как ненормальный, что брат-альфа подарил ему квартиру, потому что понимал, что Хану здесь не место. Вся обстановка убивала омегу. Между братьями были действительно самые хорошие отношения в семье, и это Джисона радовало, поэтому сначала омега хотел познакомить своего альфу с братом.       Зайдя в квартиру, Хан почувствовал запах чего-то вкусного и аппетитного, и от этого в животе заурчало. Минхо стоял спиной к омеге, зашедшей на кухню, и что-то усердно перемешивал лопаткой в сковородке. Эта картина так грело сердце Джисона, и мягкая улыбка появилась на губах омеги. Ноги сами сделали несколько шагов вперед, а руки стиснули горячее тело. — Конфетка, пришел? — с милой интонацией спросил альфа. — Ммм, — промычал в согласие омега и прижался к спине альфы еще больше. — Голодный? Будешь кушать? — Минхо знал, что Джисон был на ужине. Альфа заметил, что каждый раз после таких ужинов его парень приходит подавленный. На все вопросы Хан молчит и говорит, что все хорошо. Омега просто достает торт и начинает заедать проблемы. Вообще у Джисона любая проблема заканчивалась тем, что он объедался до тошноты, а потом обнимался с туалетом. Минхо ужасно переживал за своего парня, но и не мог просто накричать или запретить так делать. Альфа решил контролировать состояние своего мальчика, поэтому приготовил ужин, чтобы проследить за питанием омеги.       Джисона такой заботливый альфа выводил на самые нежные эмоции. Хотелось затискать еще больше, поэтому от переизбытка чувств он укусил прямо за лопатку. — Не кусайся, — дернулся Ли от резкого ощущения.        К этой привычке Минхо относится уже спокойно. В первый раз, когда зубы прищемили кожицу, альфа был в шоке, потирая укушенное место. Спустя столько времени уже привык к этой боли от омеги. После укуса нежные губы прикоснулись к больному месту и оставляли мягкие касания через одежду, а руки еще сильнее сжали талию альфы.       Джисон все время поглядывал на альфу, который сидел напротив и поедал рис с тушенным мясом. Он снова не решался. Боялся знакомить Минхо даже с братом, но это требовали уже все: и Минхо и брат омеги. Нужно было всего лишь сказать одно предложение, но как только омега открыл рот, дыхание словно исчезло, и Хан закашлялся. Быстро под пристальным и обеспокоенным вниманием осушил стакан воды, а потом запихал в рот полчашки риса. — Скажи прямо, — тихо сказал Минхо. Он выучил свою омегу от и до. Такое поведение означало, что малыша что-то беспокоит, но он снова боится решить проблему. — М-мой брат, — начал омега после того, как прожевал рис, — хочет встретиться с тобой. — Хорошо, — спокойно ответил альфа, — скажи только когда, — уголки губ Минхо приподнялись вверх. Ему нравился такой расклад событий. Наконец-то произойдет это. Он познакомиться с родителями Хана, а потом снова будет его заваливать предложениями. Мысль о том, что он скоро сделает все, чтобы Джисон окончательно стал его, словно подсвечивала альфу изнутри, а омега, смотря на счастливое кошачье нутро своей пары, просто думал о том, что этот парень сумасшедший. Нормальные люди переживают, а он бежит вперед всех.       Уже около часа ночи, а Джисон ворочается и не может уснуть. Минхо лишь сильнее рукой прижимает беспокойное тело к себе. — Хочу торт, — прошептал в темноту омега, тяжело вздыхая. — Нет, — в подушку сонно пробормотал Ли.       Он держал этого маленького чертенка до последнего. Не хотелось потом спасать это чудо от передозировки сладостей. — Ну, пожалуйста, — смилашничал Джисон.        Полежав минутку и не услышав ответ, розоволосый решил тихо выбраться из объятий своего любимого в сторону кухни. Когда рука, лежавшая поперек тела Хана была аккуратно переложена, а нога коснулась холодного пола, омега обрадовался, но зря. Сильные руки дернули тело на себя, и Джисон оказался лежащим на альфе. Черные длинные ресницы поднялись, открывая вид на медовые глаза. — Куда собрался? — прохрипел альфа сонным голосом. Эта неугомонная омега никогда не даст отдохнуть. Минхо не дал ответить Джисону и грубо поцеловал.        Ли давно придумал, как бороться с болезнью омеги доводить себя до такого состояния. Альфа понимал, что эта болезнь больше психологическая, но и разбираться и копаться в голове Джисона боялся, вдруг сделает хуже. Минхо учился на медицинском и из-за омеги углубился больше в психологию. Все, что смог придумать Ли, — заменить пожирания сладостей чем-то другим. Секс был идеальным вариантом.       Рука грубо потянула воротник в сторону, от чего пуговицы не удержались на ночной рубашке, и сама ткань начала рваться. Губы накрыли плечо, открывающиеся в этот момент. Альфа за секунду перевернулся и оказался сверху над Джисоном. Для омеги все было слишком быстро и требовательно. Руки держат бедра, в большие пальцы через ткань поглаживают тазовые косточки, выпирающие из-за худобы. Губы настойчиво опыляли рот омеги, врываясь языком. Когда Ли потерся своим возбуждением об чужое, имитируя толчки, сладкий стон разнесся по комнате, от чего уголки губ альфы приподнялись. Этот кошачий всегда наслаждался, когда омега дарил такие замечательные стоны этому миру. — Минхо, что ты делаешь? — тяжело дыша, решил поинтересоваться омега, пока губы альфы спускались все ниже, а руки расстёгивали те пуговицы, которые еще оставались на рубашке желтого цвета. — Ты такой неугомонный, — проговаривал каждое слово между поцелуями альфа, — решил наказать тебя за неусидчивость.       Минхо снова поднялся поцелуями вверх к губам, и руки Джисона обняли альфу притягивая ближе и углубляя поцелуй. Разочарованный вздох сорвался с губ омеги, когда Ли отстранился, заглядывая в глаза своей пары. Розоволосый было снова потянулся к губам, но Минхо отстранился еще больше. От этих действий альфа хищно улыбался своими кошачьими губами. Всегда для сильного пола приятно осознавать, что ты желанный, и твоей омеге безумно хорошо с тобой. Сильная рука прошлась по молочному животу под резинку пижамных штанов и накрыла возбуждение омеги. Нежно поглаживая головку члена пальцами, карамельные глаза следили за каждой эмоцией на лице своего любимого. Ресницы трепетали. Розовые губы приоткрылись, открывая вид на передние зубки. Румянец окрасил щечки. Дыхание было слишком громкое, и периодически стоны вырывались из груди омеги. Слишком прекрасно. Для альфы Хан был слишком прекрасен. Ему нравилось наблюдать за тем, как Джисону доставляет удовольствие каждое его действие. — Хочу тебя, — омега прошептал в губы Минхо.