Секрет наших летних отношений

      Всего лишь один звонок может изменить всю жизнь человека за какую-то долю секунды. Один звонок может вызвать невероятную бурю эмоций, подтолкнуть к действиям. Всего лишь один звонок может осчастливить человека или подтолкнуть к пропасти.       Бан Чан не думал, что всего лишь один звонок сможет поменять его жизнь в данную секунду. Огромный спектр эмоций завладел в тот момент, когда малыш Чонин дрожащим голосом рассказывал, как плохо его младшему братишке. Гнев и переживания боролись между собой внутри сердца, которое сжималось каждый раз, когда Бан думал о ситуации своего брата. Как же Чанбин мог вот так кинуть его малыша, если обещал заботиться? Желание убить Бина горело изнутри. Чан уже и не помнил, как заказал билеты через телефон на ближайший рейс до Кореи, как покидал вещи в большой чемодан. Альфа жил один, поэтому ничего не стал говорить родителям. Сначала должен был он во всем разобраться, а уже потом вмешивать остальных.       Погода в Корее была пасмурная, а утро встретило его холодным дождем, как только он сошел с самолета. Бан первым же делом доехал до дома на такси, закинул чемодан, взял одну из семейных машин и направился в больницу, созвонившись по дороге с Чонином. Омега отвечал тихо, и голос выдавал усталость. Сердце сжалось в очередной раз за последние сутки, но уже из-за истинной омеги. Как Чан провел этот месяц после отъезда? Что ж, Чанбин был прав, когда говорил, что Бан не сможет без своей омеги. Альфа страдал. После возвращения в Австралию он сразу же признался своей девушке, что встретил истинного, и она просто спокойно предложила расстаться, говоря о том, что не такие уж и великие чувства она испытывает к Чану, чтобы тот отказывался от счастья. Почему же он не вернулся? Он не смог! Предубеждения и чувства терзали сердце. Альфа думал, что спокойно переживет эти инстинкты. Ему удалось отвлечь себя на мгновения, когда старался завалить себя книгами с ног до головы. Зато Бана преподаватели стали больше нахваливать, когда тот постоянно спрашивал дополнительную работу: курсовые, рефераты. Он хорошо обманывал себя днем, а по ночам, засыпая, все равно думал о Чонине, но в тоже время какая-то маленькая частица, которая становилась с каждым днем все меньше, говорила, что это все просто инстинкты.       Было около десяти утра, когда Чан подъехал к больнице и припарковал свою машину недалеко на специальной парковке для посетителей. Пациенты уже во всю просыпались и проходили специальные процедуры, а врачи и медсестры бегали из палаты в палату. Альфа знал уже обо всем: какой этаж, какая палата. Лисенок позаботился обо всем заранее, поэтому с полной уверенностью парень направился в сторону лифтов и, зайдя в одну из железных конструкций, нажал на пятый этаж. Палата была для вип пациентов. Видно, что малыш так хорошо постарался. Тихо зайдя внутрь большой палаты Чан умилился тому, что обе омеги лежали в обнимку и мило спали. Чонин лежал на боку и держал руку на животе Феликса, который распластался на спине. Бан не стал шуметь, поэтому уже через секунду тихо прикрыл дверь и направился к врачу, чтобы узнать о самочувствии своего брата. Альфа был далек от медицины, ведь сам он изучал юриспруденцию, поэтому долго не понимал, когда врач говорил заумными профессиональными словами, но после, когда мужчина перешел на понятный язык, выяснил, что все не так плохо. Все, что нужно Феликсу, — витамины, еда, прогулки и отсутствие стресса. Одна часть сердца немного успокоилась в этот момент, а вот со второй частью нужно было решать прямо сейчас.       Чанбин ничего не понимал, когда с криками дверь его в комнату выбилась с ноги Чан. Альфа еще спал и не понимал, что здесь делает его друг, и почему он ведет себя так вызывающе. Черные волосы, которые на верхушке были длинные, растрепались за время сна, а на щеке был след от подушки. — Я убью тебя! — Бан просто понесся в сторону кровати, уселся на Бина сверху и начал душить.       Непонимающий и испуганный взгляд уставился на блондина, а когда руки сжали горло, паника охватила, заставляя тело проснуться, и руки начали отталкивать тело. Чанбин не мог выбраться, потому что Чан зажал его. Воздуха было все меньше, а что-то сказать вообще было непосильной задачей. В этот момент рукой альфа нащупал большую подушку в белой наволочке и с силой ударил Чана по лицу. Блондин не ожидал такой атаки, поэтому потерял управление над ситуацией и свалился на бок. Темноволосый с громким кашлем вперемешку с жадными вздохами отбежал с кровати в другой конец комнаты. — Ты с ума сошел?! — прошипел Чанбин, — Вообще какого хуя ты забыл здесь? — Закрой рот, выблядок! — вся злость искрилась от Чана. — Ты ебанутый? Совсем крыша поехала? Ты нахуя душить меня начал?! — голос потихоньку возвращался под действием эмоций и адреналина. — Да! Ебанулся! Когда узнал, что ты, ублюдок, обещания не держишь! — Да что я сделал-то?! — Какого хуя ты отказываешься от ребенка?!       Последний крик Чана заставил замереть весь дом: и родителей альфы, которые стояли в дверях и смотрели на все происходящее, и самого парня. Чанбин даже перестал дышать в этот момент. Он ничего не понимал. Мысли путались, ведь в жизни Бина не было никаких детей. Решение проблемы пришло в голову само. Это все шутка! Чан опять приехал и решил разыграть дурашку Чанбина. Смех разразился по всей комнате, заставляя замереть блондина. Казалось, что его друг чокнулся. Точно! Полностью сумасшедший. — Шутки у тебя, конечно, дерьмо, — сквозь смех проговорил Бин, — ну ты и придурок, конечно.       Такая реакция темного парня остудила пыл Чана и запутала еще больше. Нужно было разобраться, выслушать все стороны, потому что уже и сам Бан запутался. Пожалуй, этот разговор требует присутствие всех сторон, поэтому альфа взял первую попавшуюся футболку, которая висела на стуле, кинул ее в сторону альфы, и тихо приказал собираться.

***

      Феликс с Чонином сидели, облокотившись на спинку кровати, и смотрели какое-то комедийное шоу с участием айдол группы. Веснушчатый тихо смеялся над забавными моментами, а Лисенок аккуратно длинными пальцами отделял оранжевую корку от апельсинов в надежде, что его друг слопает хоть это. Двери с шумом проехались, открываясь, и в палату зашли двое альф. Молочный парень дернулся и помрачнел, когда увидел эту пару в дверях. Чанбин шокировано смотрел в сторону кровати, а Чан спокойно, уже как у себя дома, прошелся в сторону мягкого кожаного кресла, усаживаясь удобнее и закидывая ногу на ногу. — И кто из вас болен? — с тревогой в голосе спрашивает Бин. Чонин лишь вздыхает, кладет наполовину очищенный апельсин на тумбочку и встает с больничной кровати, которая спокойно умудрялась вмещать в себя двух омег. Этот жест стал понятен, поэтому сразу же полетел следующий вопрос: — Малыш, что с тобой?       Феликс опустил глаза вниз и начал теребить край одеяла. Он не понимал, как здесь оказался его брат, зачем он позвал Чанбина. Большие глаза уже через секунду со всем осознанием сверкнули в сторону Чонина, который сидел на маленьком диванчике, а в мыслях только крутилось слово «предатель». Тишина затянулась, и Бин уже подошел к кровати своего омеги и присел на край. — Почему ты похудел? — с осторожностью продолжил свой вопрос темноволосый, потянувшись рукой к мягкой ладошки молочного мальчика. — А Феликс у нас беременный, — Чан не выдержал эту тишину. Он понял, что его друг совсем ничего не знает, а маленький блондинистый поганец уже устроил проблемы для всех. — Что? Это правда? — Бин с нажимом спрашивал свою омегу, а когда тот продолжал не отвечать, поднял его лицо за подбородок, заглядывая в глаза, — Отвечай! — Я не хотел, то есть хотел, но ты же не хотел, я хочу оставить ребенка, а тебе не нужны дети, прости, — для Чанбина это была просто какая-то чушь. Веснушчатый плакал и тараторил весь этот бред. — Ты почему мне не сказал? — злость поднималась в душе альфы. — Ты не хочешь детей! — сквозь слезы дрожащим голосом ответил Феликс. — Почему ты так решил? Почему ты решил за меня?! — Бин крикнул. Это было впервые, когда он повысил голос на своего истинного. Альфа понял, почему тот бегал все дни, видел состояние, до которого довел себя блондин и взбесился. — Помнишь, мы смотрели с тобой кино про детей? — дрожащим голосом, заикаясь, объяснялся омега под требовательным и злым взглядом черных глаз, — Я спросил про детей, а ты ответил, чтобы я не думал об этом. — Господи, — глаза измученно прикрылись, — я так сказал, потому что нам рано еще иметь детей. Я хотел, чтобы ты окончил школу, поступил в университет, начал жить со мной. Я хотел стать достойным человеком и уже потом устроить тебе самую шикарную свадьбу. Я просто хотел, чтобы у тебя была беззаботная юность. Это не значит, что я не хочу детей. Я люблю детей! А от тебя хочу кучу маленьких карапузов, таких же сладеньких, как и ты!       Феликс тихо плакал, слушая речь своего альфы, и понимал, что он виноват. Очень-очень сильно виноват перед своим альфой. Как вообще он мог усомниться в своем парне? Чанбин ведь так любит его. Альфа заметил, как настроение омеги становилось все хуже, верхние зубы проходились по нижней губе, а пальцы все сильнее теребили одеяло. — Тяжело было? — с милотой в голосе спросил Бин, протягивая руки в сторону омеги. — Мммм, — утвердительно закивал Феликс, пододвигаясь к родному телу, и крепко обнимая альфу. — Испугался? — руки ближе притянули хрупкое тело, а горячие ладони поглаживали спину, утешая. — Мммм, — тихо промычал омега, — простишь меня? — А ты поцелуешь меня? — уже с озорством спросил Чанбин, и мягкие губы сразу же чмокнули альфу, — Ты кушал?       Темноволосый альфа сотворил просто невероятную магию. Буквально минут через тридцать, когда Чан принес много еды из ресторана, находящегося недалеко от больницы, Феликс уплетал все, что закладывал ему в рот Чанбин, и его не тошнило. Альфа только и делал, что смотрел самыми влюбленными и счастливыми глазами, приговаривая, что вернет сладкие щечки на место, одной рукой закидывал в рот омеги еду, а другой поглаживал живот своего любимого.       Последнее, что видел Чонин перед уходом, как беременный Феликс из-за усталости в обед после еды тихо посапывает на груди своего счастливого альфы, который бережно обнимал свое счастье, мягко поглаживая по голове. Легкая улыбка тронула уставшее лицо омеги, и он тихо прикрыл за собой дверь, чувствуя облегчение и легкое счастье за то, что наконец-то вся эта проблема решилась, и его другу стало легче.