Сезон охоты

      Приближалось Рождество. Все школьники с нетерпением ждали каникул и уже не могли думать ни о чём другом. Может быть, потому, что в школе было ужасно холодно и всем хотелось разъехаться по тёплым уютным домам. Нет, в Общей гостиной Гриффиндора, в спальне и в Большом зале было тепло, потому что ревущее в каминах пламя не угасало ни на минуту. Зато продуваемые сквозняками коридоры обледенели так, что хоть каток устраивай, а окна в промёрзших классах дрожали и звенели под ударами ветра, грозя вот-вот вылететь.       - Поверить не могу, что кто-то останется в школе на рождественские каникулы, потому что дома их никто не ждёт, - громко рассуждал Драко Малфой на одном из занятий по зельеварению. – Бедные ребята, мне их жаль…       Произнося эти слова, Малфой смотрел исключительно на Невилла. После того, как гриффиндорцы дважды стали кумирами всей школы – после победы над троллем и в квиддичном матче – Малфой стал ещё невыносимее.       Когда по окончании урока они вышли из подземелья, то обнаружили, что путь им преградила неизвестно откуда взявшаяся в коридоре огромная пихта. Однако показавшиеся из-за ствола две гигантские ступни и громкое пыхтение подсказали им, что пихту принёс сюда лесничий.       - Привет, Хагрид. Помощь не нужна? – спросил Симус, просовывая голову между веток.       - Не, я в порядке, Симус… но всё равно спасибо, - донеслось из-за пихты.       - Может быть, вы будете столь любезны и дадите мне пройти, - произнёс кто-то сзади, растягивая слова. Разумеется, это мог быть только Малфой. – А ты, Синистра, - повернулся он к стоявшему ближе всех Джареду, - как я понимаю, хочешь такое же дерево установить в собственной гостиной? Ты только подумай, какая жалость – дерево есть, а гостиной нет…       Гарри уже раздумывал над тем, не проучить ли Малфоя самым магловским образом, когда в коридоре появился профессор Слизнорт.       - Синистра!       Джаред недоумённо поднял бровь, а потом медленно перевёл взгляд на собственные скрещенные на груди руки.       - Его спровоцировали, профессор Слизнорт, - пояснил Хагрид, высовываясь из-за дерева. – Этот Малфой его оскорбил, вот!       - Может быть, но в любом случае драки запрещены школьными правилами, Хагрид, - елейным голосом произнёс зельевар и погрозил пальцем. – Синистра, из-за тебя твой факультет получает пять штрафных очков, и можешь благодарить небо, что не десять.       - Гораций, что здесь происходит?       Это вышла из Большого зала профессор Синистра. Смерив спорщиков надменным взглядом, профессор повернулась к коллеге, очевидно, рассчитывая на объяснения.       - Ничего такого, Аврора, - в тон профессору астрономии отозвался Слизнорт. – Ваш сын пытался затеять драку.       - Вот как? – ледяным тоном уточнила профессор. – Невероятно.       Джаред за спиной матери хладнокровно ухмыльнулся, отчего всё ещё багровые шрамы на его лице причудливо искривились, а Гарри, взглянув на профессора Синистру ещё раз, украдкой вздохнул. Для него оставалось загадкой, почему папа так безжалостно отверг её кандидатуру, но в душе он был с отцом категорически не согласен. Профессор с её царственной осанкой и глазами цвета золота казалась Гарри настоящей красавицей, которая могла бы составить прекрасную партию – но говорить об этом вслух ещё раз он, конечно же, не собирался.       За те несколько мгновений, что Гарри обдумывал сложившуюся ситуацию, Слизнорт, кажется, понял, что выйти победителем ему не удастся, и дежурным тоном поторопил слизеринцев:       - Проходите вперёд, нечего здесь толпиться. Всего доброго, профессор.       - И Вам, профессор, - отозвалась профессор Синистра и повернулась к студентам. – Ну, и что у вас произошло, позвольте узнать?       - Совершенно ничего, профессор Синистра, - успокоил Джаред, стараясь не улыбаться слишком широко. – Очередной виток многовекового конфликта, не более того. К тому же, Малфой на поверку оказался жутко предсказуемым.       По лицу профессора промелькнула усмешка, которую она всё же попыталась скрыть.       - Постарайтесь не натворить глупостей за оставшиеся сутки, - напутствовала она, быстрым движением поправила Джареду узел галстука и удалилась в направлении лестницы, легко протиснувшись мимо Хагрида и его пихты.       Ребята вслед за волочившим пихту Хагридом пошли в Большой зал. Там профессор МакГонагалл и профессор Флитвик развешивали рождественские украшения. Большой зал выглядел потрясающе: в нём стояло не менее дюжины высоченных пихт – одни поблёскивали зачарованными сосульками, другие сияли сотнями прикреплённых к веткам свечей. На стенах висели традиционные рождественские венки из белой омелы и ветвей остролиста.       - Я его достану, - пропыхтел Симус, ударив кулаком по ладони. – Этот Малфой однажды допросится…       - Брось ты, Симус, - одёрнул его Гарри, а после повернулся к Джареду и осторожно спросил: - Почему Малфой называет тебя бездомным? Это ведь уже не в первый раз.       Джаред, к общему удивлению, вовсе не выглядел смущённым.       - Тоже мне, секрет Полишинеля, - отмахнулся он, во все глаза любуясь на рождественские пихты, словно ничего красивее в жизни не видел. – У нас с мамой нет родового замка, как у Малфоев, вот и вся недолга.       - В смысле? – не поняла Корнелия.       - Мы живём в Хогвартсе. Не только во время учебного года, а постоянно, - прибавил Джаред, видя, что друзья не совсем его понимают. – Разумеется, даже хижина Хагрида по сравнению с астрономической башней – настоящий дворец, но нам и здесь очень неплохо живётся…       - Да это же просто здорово! – восторженно перебил Симус. – Значит, ты каждое Рождество отмечаешь в Хогвартсе? Вообще отпад… А мне вот придётся тащиться домой – мама в каждом письме напоминает, что скучает и ждёт меня на праздники. А у тебя какие планы на каникулы, Гарри? Ты тоже остаёшься?       Вначале Гарри и вправду не хотел ехать домой – уж очень любопытно было увидеть Рождество в Хогвартсе своими глазами. Но практически сразу он вспомнил о Сириусе и Моргане, которым точно будет не до праздника, и совесть взяла верх. Удастся ему это или нет, но Гарри чувствовал, что обязан хотя бы попытаться спасти праздник для Блэков.       - Нет, мы поедем домой, - ответил он, взяв Корнелию за руку и почему-то с горечью предвкушая самое грустное Рождество в своей жизни.       На мгновение подняв голову от декрета об использовании серебряных свистков в ходе международных матчей, Джеймс наставил на Сириуса перо, будто это была рапира, и отчеканил:       - Сириус, нет! Нет и ещё раз нет! Это мой сын – и твой, между прочим, крестник – и я обязан его встретить.       - Эй, у меня самого там двое! И мы вполне успеем на вокзал, - заверил Сириус, по-хозяйски присаживаясь на край стола. – Ребята из Отдела незаконного применения магии сказали, такой техники они уже лет семь не видели – хозяин напортачил что-то с чарами невидимости. А вообще, они вполне могли бы добраться через камин, они ведь уже взрослые.       Джеймс угрожающе сдвинул очки на кончик носа.       - Блэк, Гарри всего одиннадцать, - напомнил он.       - Зато Антаресу, между прочим, уже пятнадцать – да и что с того? Ты нас в одиннадцать вспомни – пара шалопаев! Ну же, я не верю, что ты забыл наши прогулки по Запретному лесу при полной луне…       Джеймс, не сдержавшись, фыркнул, но всё же в шутку укорил:       - Ради Мерлина, Сириус, что подумает обо мне мисс Тиммс…       Агата сидела тут же, у стола, разбирала дневную корреспонденцию и наверняка слышала каждое слово, но из чувства такта делала вид, что её не существует в природе. Уже не единожды Джеймс думал, как же ему повезло с секретарём – за исключением тех моментов, когда Агата слишком старалась. В остальном же она была расторопной и очень сообразительной.       После замечания Сириуса Агата суетливо взмахнула руками и пробормотала:       - Что Вы, мистер Поттер, я ни о чём таком даже не думала…       - Вот видишь, - победоносно улыбнулся Блэк. – Так что пиши-пиши, не отвлекайся, а потом пойдём с тобой смотреть новое чудо магической техники.       Джеймс послушно склонился над декретом, который правил уже не первый час, а Сириус ленивым жестом раскрыл папку входящих документов и принялся с выражением крайней тоски на лице перебирать листы. Без особого интереса отложив с десяток служебных записок, он взял в руки небольшую яркую открытку.       - Джимми…       - М-м-м?..       - Приглашение этого года?       Сириус продемонстрировал другу бумагу, которую тот принял, не глядя. Дописав предложение до точки, Джеймс воткнул перо в чернильницу и лишь после этого взглянул на нарядную открытку. На ней были изображены радостные король и королева, танцующие на фоне пушистой ёлки, а ниже было большими буквами написано: «Рождественский бал ждёт вас!»       - Я уж и забыл про этот бал, - признался он, возвращая приглашение Сириусу. – Министр Брум сказал, будет просто большая гулянка у него дома для избранных сотрудников всех ведомств. Ты пойдёшь?       Сириус в ответ громко хмыкнул:       - Не пошёл бы, даже если бы меня пригласили.       - Так тебя и не пригласили? – удивился Джеймс, на что Блэк лишь спокойно хмыкнул:       - Я же теперь нон грата, смекаешь? Почти как десять лет назад – уже и забыл, насколько это бывает неприятно… А ты что, пойдёшь?       - Ну куда же я без тебя! – Джеймс сложил руки у сердца, будто пылкий влюблённый, но не выдержал тона и рассмеялся. – Не нужны мне никакие балы. Рождество – семейный праздник, и этот праздник я проведу со своей семьёй: с Гарри, с тобой и малышами.       - М-да, семейный…       Джеймс запоздало пожалел о сказанном, но виду не подал. От реальности никуда не денешься, а она сейчас оказалась самой что ни на есть неприглядной из всех возможных.       Хлопнув в ладоши, Блэк соскочил на пол и преувеличенно бодро улыбнулся:       - Я бы на твоём месте не рубил с плеча. Это – не просто бал, а отличная возможность официально засветиться в новой должности и быть представленным нужным людям. Так что подумай, Сохатый.       И раньше, чем Джеймс успел сказать в ответ хоть слово, он вышел из кабинета. Обиделся всё-таки.       Откинувшись на спинку кресла, Джеймс уставился в потолок. На декрет он больше смотреть не мог, тем более что теперь его мысли занимал исключительно предстоящий бал. Какая-то его часть всё ещё ратовала за то, чтобы встретить Рождество дома, с сыном, но другая часть, более разумная, задумалась над предложением Блэка уже всерьёз.       Познакомиться с нужными людьми? А это мысль. Кажется, сам того не подозревая, Бродяга подал ему отличную идею касательно того, как можно помочь Марлин.       Джеймс от этих мыслей слегка повеселел. Что ж, если Сириус не может пойти на бал сам, ему может потребоваться уполномоченный представитель. Он взял открытку в руки и прочитал гораздо внимательней, чем все разы до этого. А приглашение-то оказалось на две персоны, что в общем-то было логично, но создавало ряд дополнительных неудобств. Конечно, всем известно, что он вдовец, и можно было явиться на бал в гордом одиночестве, но не будет ли тогда истинная цель его визита слишком уж явной? Нужен отвлекающий манёвр в лице прекрасной дамы. Осталось дело за малым – эту самую даму найти.       Задачка, как понял Джеймс после минутного раздумья, оказалась «со звёздочкой». Найти спутницу на один вечер было в общем-то несложно – в конце концов, у Джеймса за прошедшие годы было немало женщин, и многие из них очень выигрышно смотрелись бы на приёме у министра спорта. Но всё это были женщины легкомысленные, так называемые необязательные, которые украшают жизнь своим присутствием, но практической ценности не несут: с ними хорошо, но и без них не намного хуже. Такая спутница может красиво улыбаться и говорить милые глупости, но именно эти глупости и могут помешать Джеймсу в его миссии.       Да уж, тут нужна ювелирная точность в выборе… Джеймс уже задумался, не написать ли Авроре по старой памяти, но тут взгляд его, блуждая, упал на сидевшую напротив Агату.       А что, сказал он сам себе, вполне возможно. Может быть, его секретарша и не блещет красотой, но лишнего болтать не станет, а это, в конечном счёте, главное.       Но как попросить её о, мягко говоря, странной услуге? Отметив про себя, что уже больше десяти лет никого никуда официально не приглашал, Джеймс прокашлялся и, не дав себе и секунды на то, чтобы одуматься, максимально равнодушно спросил:       - Агата, ты ведь не замужем?

***

      В сочельник Гарри проснулся чуть свет. Некоторое время он лежал в постели, прислушиваясь к тому, что происходит вокруг, но во всём доме стояла тишина, лишь изредка за окном скрипел снег под ногами редких прохожих.       Стрелка на часах едва приблизилась к семи, но Гарри чувствовал себя совершенно выспавшимся, поэтому он встал, надел халат и спустился на первый этаж, надеясь поживиться каким-нибудь из рождественских лакомств, приготовленных на вечер.       Ещё с лестницы он услышал негромкое шуршание обёртки. На полу у ёлки сидела Корнелия; в данный момент девочка была занята тем, что пыталась аккуратно распаковать один из подарочных свёртков. Подняв голову на звук шагов, она приложила палец к губам и тихонько поманила Гарри.       - Доброе утро, - шепнул он, подходя и садясь рядом.       - Привет, - откликнулась Корнелия, осторожно заглядывая в свёрток. – Ага, ещё одно платье. Понятно…       Она осторожно запаковала подарок и отложила в сторону, сразу же взяв следующий. Догадавшись, наконец, что здесь происходит, Гарри усмехнулся и осторожно заметил:       - Это называется мошенничеством.       - Это называется… ревизией, - после короткой заминки возразила Корнелия и спохватилась: - Ой, это для тебя! От Гермионы.       - Правда? – Гарри взял у неё коробку и с удивлением узнал аккуратный почерк Гермионы. – Надо же… Я и не думал, что она пришлёт мне ответный подарок.       - По-моему, тебе прислал подарки весь Хогвартс.       Корнелия махнула рукой на возвышавшуюся под елью горку подарочных свёртков и коробок, а потом вдруг опустила руки с зажатой картонкой и задумчиво посмотрела на Гарри. Её взгляд был настолько рассеянным, что Гарри невольно переполошился.       - Корни… Ты что?       С усилием сморгнув, она нахмурилась и медленно произнесла:       - Я скучаю по маме. И Морган, и Терри тоже скучают. Особенно Терри, - прибавила она и покачала головой. – Он не говорит об этом, но я же вижу.       Отложив набор по уходу за метлой, Гарри честно раздумывал, как утешить Корнелию, но она, кажется, вовсе не нуждалась в собеседниках.       - Папа говорил, она вернётся к Рождеству, - пробормотала она и толкнула пальцем большой красный шар, который тут же заходил на ветке ходуном. – Вот и Рождество… А ещё я боюсь за тебя, - вдруг прибавила она и покраснела.       Подняв брови в удивлении, он всё же уточнил:       - А со мной-то что не так?       - Джаред рассказал мне о том, что Квиррелл заговаривал твою метлу во время матча, - призналась Корнелия, заправляя волосы за уши. – Гарри, это очень опасно. Каким бы плохим учителем ни был, Квиррелл преподаёт защиту от Тёмных искусств, а это значит, что он знает заклинания. Очень тёмные заклинания, Гарри, - прибавила она в ответ на его недоверчивый взгляд. – Нужно рассказать родителям.       - Мне никто не поверит, Корни, - возразил он. – Так что с этим я должен справиться сам. И я буду рад, если ты поможешь мне.       Быстро сморгнув, Корнелия горячо закивала и для пущей убедительности прибавила:       - Да я что угодно!..       Хотел Гарри этого или нет, ему пришлось ещё раз повторить всё, что они знали – начиная с загадочного свёртка у Марлин в руках и заканчивая жуткой трёхголовой псиной и пострадавшим от её клыков Квирреллом. Корнелия слушала и не перебивала, лишь лицо её по мере рассказа приобретало всё более трагическое выражение. Когда Гарри наконец замолчал, она вздохнула и снизу вверх грустно взглянула на стройную красавицу-ель.       - Что могло понадобиться Квирреллу так сильно, что он не испугался собаки? Ты не думал об этом, Гарри?       Он в ответ пожал плечами:       - Не знаю, что и подумать. Папа ведь сказал, что это дело касается только Сириуса и Николаса Фламеля…       - Фламеля? – насторожилась она. – Так он сказал?       - Да, а ты его знаешь?       Корнелия прикусила губу, прокручивая в голове воспоминания прошедших месяцев, так что от напряжения глаза заслезились, и с сожалением признала:       - Не припоминаю. Если только… Да нет, это же ерунда какая-то.       - Говори же! В таком деле не может быть ерунды.       Строго кивнув, Корнелия отвела волосы с глаз и очень тихо, но чётко проговорила:       - Когда папа приезжал к нам в Хогвартс, он крупно поскандалил с Дамблдором. Мы были в соседнем кабинете, но я так поняла, папа винит его в том, что произошло с мамой.       - Это из-за того свёртка? – догадался Гарри, но Корнелия лишь пожала плечами:       - Я не знаю. Но было кое-что ещё. Папа… ну да, так это и было. В общем, он вроде как попрекал Дамблдора за то, что тот бездействует, а потом и вовсе закричал о том, что, раз уж они с Фламелем такие друзья, то он мог бы и сам с ним разобраться.       - Но кто такой этот Фламель?       - Если бы я знала, - вздохнула Корнелия. – Я определённо где-то слышала это имя, но понять не могу, где именно. Может, прочла где-то…       Гарри обессилено уронил руки. На то, чтобы перепроверить все книги, которые прочитала Корнелия, у них могли уйти годы. И всё же теперь у него было имя, которое что-то да означало – значит, не всё потеряно и есть ещё шанс узнать, что же спрятано на третьем этаже.       Шаги на лестнице заставили обоих вздрогнуть; Корнелия так порывисто отбросила от себя коробку, которую пыталась вскрыть, что едва не выбила Гарри глаз.       - Ага, вот кто не спит светлым утром! – воскликнул Сириус, догадавшись, что поймал дочь и крестника с поличным, и обратился к шедшему бок о бок с ним Моргану: - Я говорил, что этим двоим не стоит доверять.       - Это была моя идея, - без зазрения совести соврал Гарри, - так что и наказывать за излишнее любопытство нужно только меня.       - А я бы на твоём месте её так не выгораживал, - посоветовал шедший последним Антарес. – Мало ли, на какие приключения можно нарваться.       Корнелия после этих слов густо покраснела и из-под опущенных ресниц взглянула на Гарри с благодарностью. Но с наказанием Сириус не спешил, пожав плечами и пробормотав что-то вроде:       - Любопытство ведь не порок…       Приподняв ещё один подарочный свёрток, он опустил его на пол перед Гарри и жестом пригласил открыть. Подивившись такому предложению, Гарри разглядел на прилагавшейся открытке почерк отца и предупредил:       - Папа будет недоволен.       - А мы ему не скажем.       Сириус подмигнул крестнику и придвинул пакет ближе к нему. Увидев, что Корнелия украдкой закатила глаза, Гарри улыбнулся в ответ и вдруг подумал, что, хоть Сириус и не является образцом терпения, такта и учтивости, добрее и честнее него человека не найти. И в этот момент Гарри принял решение, что никогда, ни за что на свете не отречётся от своего непутёвого крёстного.       Подарок от папы был самым большим, но, когда Гарри поднял его с пола, оказалось, что свёрток совсем лёгкий, почти невесомый. Он развернул бумагу, и нечто воздушное, серебристо-серое выпало из свёртка и, шурша, мягко опустилось Гарри на колени, поблёскивая складками.       Сириус довольно хмыкнул, пробормотав:       - Решил, значит, передать по наследству? Ну-ну, молодец…       - Что это? – удивился Гарри, пропуская чудесную ткань сквозь пальцы. Она была очень странной на ощупь, будто частично состояла из воды.       - Похоже на мантию, - предположила Корнелия, и Морган вдруг воскликнул:       - Да это же мантия-невидимка! Мне мама рассказывала о таких… Пап, это же она, да? Гарри, примерь её скорее!       Вскочив на ноги, Гарри набросил мантию на плечи, а уже в следующую секунду младшие Блэки дружно ахнули.       - Это точно она! – Морган от неожиданности расхохотался. – Посмотри в зеркало!       Спотыкаясь о коробки и ошмётки упаковочной бумаги, Гарри выбрался в прихожую, к высокому, до самого пола, зеркалу. В его гладкой поверхности он увидел собственную голову, которая чудесным образом зависла в воздухе. Гарри натянул на голову капюшон, и его отражение исчезло полностью.       - Никогда бы не подумала, что у крёстного есть такая мантия, - восхитилась Корнелия, когда Гарри вернулся в гостиную и сел на пол между ней и Сириусом. – Они ведь ужасно редкие.       - В таком случае, - хмыкнул Гарри, рассеянно разглаживая складки мантии, - думаю, ежегодное состязание на самый крутой подарок нужно отменить. Эй, Терри, а тебе что подарили?       Антарес, внимательно рассматривавший какой-то лист пергамента, спешно сунул его в конверт и запросто откликнулся:       - Да ничего особенного. Всё то же, что и каждый год.       От внимания Гарри не укрылось, как, отвечая, Терри украдкой переглянулся с Сириусом, но, когда он обернулся к крёстному, тот лишь заговорщически подмигнул ему и промолчал.       Запрокинув голову, как малолеток, Джеймс снизу вверх осмотрел высившийся над ним трёхэтажный особняк с колоннами по обеим сторонам крыльца, больше пригодного для греческого Парфенона, и протянул приглашение терпеливо ожидавшему швейцару.       Тот, бросив отточенный годами службы мимолётный взгляд на карточку, с поклоном поприветствовал:       - Добро пожаловать, мистер Поттер и…       - Мисс Тиммс, - подсказал Джеймс, скосив глаза на Агату, которая в нервном спазме вцепилась ему в левую руку, и уговаривая себя держать язык за зубами и не ляпнуть ничего о её внешнем виде. Сам он, решив пренебречь негласным дресс-кодом, оделся на магловский манер, в чёрный костюм и чёрную же рубашку, поэтому старания Агаты не то что не оценил, но после некоторых раздумий пришёл к выводу, что она слишком постаралась, выбрав нежно-розовую мантию в совершенно девчачьих рюшах и бантиках. Разглядеть больше мешал наброшенный на плечи плащ, но Джеймс после колебаний рассудил, что так даже лучше.       В главном зале, куда они вышли из гардероба, стены были затянуты золотой тканью, причудливо отражавшей блеск бьющих по углам фонтанов. В зале и на прилегавшей веранде толпился народ, было душно, и все заливал золотой свет вычурной люстры, свисавшей с потолка, в лампах которой кружили – Джеймс рассмотрел это, прищурившись – живые феи.       В дальнем правом углу на небольшом помосте располагался оркестр и певица, выводившая сладостные рулады на языке, больше всего напоминавшем итальянский.       - Как прелестно! – восхитилась Агата, всплеснув руками. – Вы любите танцевать, мистер Поттер?       Танцевать Джеймс, в общем-то любил, но в сложившейся ситуации твёрдо решил соврать и уже даже открыл рот, но тут его с такой силой хлопнули по плечу, что он едва не повалился на пол, носом взбороздив натёртый паркет.       - Поттер, старина! – громыхнул Ирвин Трой, огромными кулаками сдавливая плечи Джеймса. – А я слышал, тебя теперь из кабинета и не выманишь!       Джеймс в ответ лишь усмехнулся. Рыжий, весь в веснушках, горлопан и бабник, Ирвин был вторым охотником национальной сборной Ирландии по квиддичу и отличным парнем по совместительству.       - Привет, Ирвин, - откликнулся Джеймс, тряся протянутую ему руку. – Рад тебя видеть.       - А я как рад, Джимми, - заверил Трой, - так рад! Мне тебя само провидение послало… Мисс, - обратился он к Агате, - Вы не выпьете шампанского, пока мы с Вашим кавалером кое-что обсудим?       Говоря так, он всучил бедняжке Тиммс сразу два бокала и тут же вновь сосредоточил всё внимание на Джеймсе.       - Слышал, наша сторона скоро принимает Чемпионат мира по квиддичу? – заговорщическим тоном начал он, увлекая Джеймса в самую гущу гостей, к фонтану на противоположной стороне зала.       - Как не слышать, - откликнулся тот не без горечи, - такое событие…       - Ну вот, а я о чём! – засверкал глазами Трой и пихнул собеседника в бок. – Вот только сборная наша оказалась к такому событию чёрта с два готова – мы уж и не рассчитывали на жеребьёвку, думали, всё решится честным боем и не пройдём мы дальше полуфинала. А теперь вон как!       - К чему ты клонишь, Ирв?       - А к тому, что кое-кто – не будем показывать пальцем – предложил нашему тренеру шикарную идею укрепить сборную приглашёнными игроками из других команд Британии и Шотландии. А где ты в Британии видел команду, лучше твоей?       Похвала была заслуженная и отрицать её было глупо, но всё же Джеймс ненадолго задумался, а после уточнил:       - А как же Линч?       - Да что Линч, - махнул рукой Трой. – Линчу теперь только сидеть в пабе и вспоминать былые заслуги. А с таким ловцом как ты, Джимми, мы в два счёта одержим победу.       - Кажется, Ирвин, целители поставили на моей карьере жирный крест, - напомнил Джеймс, но Трой лишь беспечно отмахнулся:       - Да брось ты, Поттер! Сам знаешь этих перестраховщиков – им лишь бы удержать нас на земле. Соглашайся, а я замолвлю за тебя словечко перед тренером сборной. Нам, старой гвардии, лучше держаться вместе, так?       И вроде бы всё было так, но замаячившая впереди перспектива вернуться на поле отчего-то сильно встревожила Джеймса, хоть он и не мог объяснить, в чём именно дело.       Взглянув в сторону, он внезапно увидел с другой стороны фонтана Вэррон – она стояла там совсем одна и, кажется, довольно давно наблюдала за их с Троем диалогом. И было что-то такое в её спокойном, уверенном взгляде, в мягких складках её тёмно-синего платья, что заставило Джеймса кивнуть:       - Ладно. Я подумаю над твоим предложением.       Добившись своего, Трой ещё раз хлопнул Джеймса по спине и, заверив, что всё уладит, тут же растворился в толпе, увлекаемый в глубь неизвестной девушкой в красной мантии. Не видя иного выхода, Джеймс подошёл к Вэррон.       - Где же твоя пассия, Джеймс Поттер? – уточнила она вместо приветствия, проводя пальцем по краю собственного бокала.       - Пассия? – недоумённо переспросил он, и Вэррон в ответ усмехнулась:       - Ну, знаешь, начальник и секретарша – это ведь такая старая история…       Говоря так, она немного наклонилась вперёд, и Джеймс с наслаждением вдохнул исходивший от неё аромат ванили и сливочного крема.       - В какие игры ты играешь? – спросил он, поневоле перенимая её тон и ухмылку, для себя заранее решив, что, вне зависимости от её ответа, такие игры ему в общем-то по вкусу.       Приподняв брови, Вэррон отхлебнула шампанского и вдруг сощурилась.       - Разве ты женат? – уточнила она и, видя его недоумение, взглядом указала на его собственные руки.       Сжав левую в кулак и снова расслабив пальцы, он отвёл глаза, посмотрев на фонтан. В самом деле, все эти годы он продолжал носить обручальное кольцо – по привычке, как он отвечал всем любопытствующим, исключительно по привычке.       - Вдовец, - озвучил он очевидное, заранее стиснув зубы в ожидании уже ставшей привычной волны зависти и запоздалых сожалений, от которых не будет никакого толка.       Однако Вэррон лишь кивнула, будто прозвучавшая информация была ей хорошо известна, и настойчиво переспросила:       - Тогда зачем тебе кольцо?       Джеймс чуть приметно нахмурился. Он не любил оправдываться – слишком мужчина для этого. Либо первый, либо мёртвый. И тот проницательный взгляд, который он чувствовал на своём лбу, не оставил от прежнего игривого настроения ни следа.       Решив, что, в конце концов, лучшая оборона – это нападение, он сделал ещё глоток из бокала и нарочито небрежно спросил:       - С кем ты здесь?       И каким-то внутренним, абсолютно потусторонним чутьём он понял, что попал – безошибочно нащупал горячую, самую чувствительную точку, которую она старательно скрывала от других. Не больно, нет – просто есть. Именно поэтому так страшно.       Залпом допив то, что ещё оставалось в бокале, она тут же схватила с подноса спешившего мимо эльфа новый и наконец подняла глаза, глядя теперь в толпу поверх плеча Джеймса.       Обернувшись, он увидел, что сквозь гущу танцующих к ним направляется Руфус Скримджер, глава Управления мракоборцев и непосредственный начальник Сириуса. На мгновение оглянувшись на Вэррон, он натолкнулся на её недобрый взгляд и поспешно сосредоточился на Скримджере.       - Мистер Поттер, - поприветствовал тот, отвечая на рукопожатие. – Не имел удовольствия поздравить Вас со вступлением в должность.       - Благодарю, сэр, - откликнулся Джеймс, глядя прямо мракоборцу в глаза – жёлтые, пронизывающие, как у льва, не знающего промахов в охоте.       Он не успел даже подумать, как подступить к щекотливому разговору о Марлин, как Скримджер грациозно взмахнул рукой и уточнил:       - Вы знакомы с мисс МакГонагалл? Наш самый талантливый юный мракоборец.       - Мистер Скримджер был так добр пригласить меня с собой, - откликнулась она, адресовав всему залу неживую, будто приклеившуюся к лицу улыбку. – Сами понимаете, мистер Поттер, мероприятие это закрытое, а пропустить празднество такого масштаба было бы попросту стыдно…       Она всё продолжала нежно щебетать, но Джеймс не верил ни единому слову. Врёшь. Ты всё врёшь, Вэррон МакГонагалл. Зачем этот старый проходимец притащил тебя с собой?       На секунду встретившись с ним взглядами, она осеклась, и Джеймс наконец одёрнул себя, пригубив ещё немного шампанского из бокала и недоумевая – что это было, уж не ревность ли?