Сезон охоты

      Звенящая тишина белого дворца отступила, заполнившись самыми разными звуками, от далёкого шума падающей воды до тихого дыхания совсем рядом. Внезапно над ним блеснуло что-то золотое. Солнце, догадался Уилл и моргнул.       Это оказалось не солнце, а очки. Почему очки?       Он снова моргнул. Из тумана выплыло улыбающееся лицо Джеймса Поттера.       - Привет, парень, - прошептал он.       Уилл уставился на него, не совсем понимая, где он.       - Мистер Поттер… - произнёс он слабым голосом, тщетно пытаясь встать. Подняв будто налитую свинцом правую руку, он увидел плотно прилегающие кольца бинтов, от локтя до самого запястья. Руки ниже попросту не было.       - Что со мной? – выдохнул он, борясь с накатывающим приступом паники.       - Всё в порядке, ты в больнице святого Мунго. Это был келпи, - со вздохом объяснил Джеймс, садясь на табурет рядом с койкой. Сощурившись, Уилл смог разглядеть в окружающей их темноте смутные силуэты соседних коек и спящих на них пациентов – наверняка стояла глубокая ночь.       - Такие это гады… Они приманивают жертву к себе, а сами ныряют на дно водоёма. Потом только требуха всплывает, - тихо, но с явным отвращением прибавил Поттер. – А кисть скоро отрастёт. Пришлось применить Режущее заклятие, но я говорил с целителем – к середине сентября ты забудешь об этом.       В этом Уилл сильно сомневался, но всё же кивнул. После странного видения он всё ещё туго соображал, но в конце концов догадался, что именно произошло и кто звал его по имени, и прошептал:       - Вы спасли мне жизнь, мистер Поттер.       - Джеймс, - напомнил он, отводя взгляд.       Опираясь на левую руку, Уилл сел и, чтобы хоть как-то отвлечься от собственного увечья, спросил:       - Моим родителям уже сообщили?       - Да, - кивнул Джеймс. Даже в полумраке было заметно, что он здорово смущён. – Твоя мать здесь. Она сейчас в коридоре, с Марлин.       Неизвестно, хотел он прибавить ещё что-то или нет, потому что дверь в палату открылась, и внутрь на цыпочках прокрался Гарри.       - Привет! – прошипел он, косясь по сторонам и явно опасаясь разбудить остальных пациентов. – Ты как, дружище?       - Да лучше всех, - с сарказмом откликнулся Уилл и поднял правую руку, чтобы по привычке поманить друга, но оборвал собственный нетерпеливый жест и совершил необходимую манипуляцию левой рукой.       - Девчонки чуть с ума не сошли, когда папа вытащил тебя из воды, - сообщил Гарри, садясь на край койки Уилла и поджимая ногу под себя. – Мы думали, что ты захлебнулся.       - Извини, что не оправдал ожиданий, - искренне покаялся он и едва успел увернуться от дружеской оплеухи.       Понимая, что мальчишкам нужно непременно обсудить случившееся приключение, Джеймс поднялся с места и тихонько вышел в коридор, где Марлин пыталась успокоить миссис Арлингтон. Она появилась в больнице не так давно, всего около часа назад – наверное, сложно было найти работающий ночью камин, хотя он и не знал наверняка, как именно она сюда добралась. Положа руку на сердце, этот вопрос занимал его не так сильно, как тот по сути незначительный факт, что внешне Уилл вовсе не походил на мать. Миссис Арлингтон была невысокой худосочной женщиной с тугим узлом блёклых волос на затылке и вечно поджатыми губами – именно такими обычно представляют вечно незамужних тётушек многочисленных племянников. Теперь, когда она стояла под зачарованной люстрой, было понятно, что ей хорошо за пятьдесят, хотя она могла казаться старше на фоне сидевшей тут же Авроры – уж Синистра всю жизнь выглядела как набалованный ребёнок.       - Миссис Арлингтон, это целиком наша вина, - призналась Марлин, стискивая ей ладони. – Если бы только мы внимательнее следили за детьми…       Она не успела договорить, потому что женщина всхлипнула и жестом остановила её.       - Нет, - возразила она, утирая глаза основанием ладони, - нет-нет, миссис Блэк, Вы не виноваты… Он совсем не слушает меня, - горько пожаловалась она. – С тех пор, как началась его подготовка к Хогвартсу, Билл стал совсем чужой. Моего сына будто подменили… Я знаю, знаю, что виновата перед ним, но мы с Ричардом любим его больше всего на свете…       - Конечно, - заверила Марлин. – Это всего-навсего переходный возраст – Вы же знаете, как это бывает у мальчишек! У моих и вовсе голова не на месте, особенно у старшего.       Подавив очередной тяжкий вздох, миссис Арлингтон наконец подняла голову и спросила:       - У Вас с мистером Блэком много детей?       - Пятеро, - не без гордости ответила Марлин и усмехнулась, взглянув на выглянувшего из палаты Гарри: - Можно сказать, что пять с половиной.       Опустив руку сыну на плечо, Джеймс с притворной обидой в голосе заметил:       - Ну, уж это ты погорячилась, Марлин. Он пришёл в себя, миссис Арлингтон, - оповестил он, и она, ни слова не сказав, устремилась в палату.       С сомнением покосившись на дверь, Джеймс запоздало уточнил:       - Как думаете, стоит оставлять их наедине?       - Джеймс, - строго оборвала Аврора. – Это ведь её сын.       - Вообще-то, профессор, - слегка замявшись, заметил Гарри, - отношения у Уилла с матерью не очень-то. Да и с отцом, насколько я понял, тоже.       Смерив мальчика удивлённым взглядом, Синистра приподняла одну бровь и коротко приказала:       - Ну-ка, поподробнее.       Стушевавшись под её пристальным взглядом, Гарри опустил голову, но всё же ответил:       - Весь прошлый год он рвал письма, приходящие из дома. Ни одного не прочитал. Я так думаю – ну, в смысле, мы с ребятами решили… Короче, он здорово обижен на родителей. Кажется, это его сильно гложет, - прибавил он и с сомнением пожал плечами, словно напоминая, что это лишь предположение.       Потрепав его по волосам нежной рассеянной рукой, Аврора поблагодарила:       - Спасибо за честность, Гарри. Тем более, что ты абсолютно прав. Я уже рассказывала Марлин, - пояснила она в ответ на удивлённый взгляд Джеймса. – Римус в прошлом году занимался с ним защитой и заметил то же самое.       - О, ну если Римус говорит… - протянул Джеймс старательно отворачиваясь и будто не замечая, как она стиснула злые зубы.       - Джимми, лучше проверь, что там, - скороговоркой выпалила Марлин, переводя взгляд с него на Аврору, - а мы с Гарри пока разведаем, во сколько у них тут открывается буфет – верно, золотце?       - Точно! – с готовностью кивнул Гарри, которому в самом деле не терпелось убраться от этих завзятых спорщиков куда подальше.       Они удалились в направлении лестницы, оставив Джеймса и Аврору сверлить друг друга глазами.       - Не нужно так делать, - предупредила она, едва совладав с дыханием.       - Делать что? – огрызнулся он с нарочитой небрежностью. – Кажется, не я первый начал.       - Хватит, Джеймс! – одёрнула она. – Вы оба ведёте себя как два упёртых козла на одном мосту. Хотя почему «оба»? Блэк тоже хорош. Мерлин, Моргана и все основатели, да вы же были лучшими друзьями!       - О да, - охотно подтвердил Джеймс, хмуря брови, - мы были. И мы всегда были рядом, чтобы поддержать, подставить плечо, спасти тебя и Джареда, - прибавил он, чеканя каждое слово, и она болезненно поморщилась, рассеянно коснувшись собственного плеча. – Вот только когда моя жизнь разлетелась в куски, не осталось никого, кроме Бродяги и Марлин. Никто не помог!       Отведя глаза, Аврора прикусила губы, дыша тяжело и медленно.       - Ты же сам никого не подпускал, - напомнила она, стыдясь того, что вообще приходится говорить об этом. – И Блэков бы прогнал, если бы не Гарри – где тебе было самому справиться с годовалым ребёнком.       - Неправда…       - Нет, правда, - спокойно возразила она. – Ты всегда так делаешь. Всегда бьёшь других, когда тебе больно. Мы же всю жизнь вместе… Я тебя как облупленного знаю, Джеймс Поттер.       Взглянув ей в глаза, Джеймс с прискорбием вынужден был признать, что она права, от первого до последнего слова. Но Лунатик… Он же всегда был умником – разумнее, чем они с Сириусом, вместе взятые. Неужели не понял? Или просто не смог понять…       - Эв… - окликнул он, протягивая руку ей навстречу. – Прости. Я дурак.       - Ну, это-то давно известно, - с грустной улыбкой откликнулась она и, привстав на цыпочки, обняла его. – Мирись-мирись?       - Я с тобой и не ругался, малявка. Идём, - поманил он, разжимая руки, - а то что-то слишком тихо у них там.       Отсутствие хоть каких-либо звуков, доносившихся из палаты, объяснялось, пожалуй, тем, что диалог так и не состоялся; миссис Арлингтон сидела на табурете, как и Джеймс совсем недавно, и, стиснув кулаки на коленях, тихо глотала слёзы, слушая, что говорит сын. Суть его монолога было сложно понять, но в лице его не дрогнул ни единый мускул за всё то время, что Джеймс смотрел на него, вспоминая, сравнивая с наполовину стёршимся из памяти образчиком…       Это я так загадала: рожу мальчишку – и будет у него твоя улыбка…       Нет… Быть того не может…       - Билли, как ты можешь, - сквозь слёзы прошептала миссис Арлингтон. – Ты же чуть не умер…       Уилл лишь горько усмехнулся: какой там умер – он и сознание-то потерял лишь у самого дна, а потому с отвратительной ясностью запомнил все подробности прошедшего вечера.       Включая странный разговор между Джеймсом и профессором Синистрой, напомнил он себе и внимательнее взглянул на старшего Поттера, так что тот в конце концов не выдержал и отвёл глаза.       Всхлипнув, миссис Арлингтон проследила направление взгляда Уилла и коротко вздохнула:       - Вы спасли моего сына, мистер Поттер. Не знаю, как Вас…       - Что Вы, - прервал её Джеймс, - мне не нужно благодарностей. Главное, что с Уиллом теперь всё хорошо. Так, крестник? – подмигнул он мальчику, на что тот спокойно кивнул.       Той ночью Гермиона так и не заснула, наблюдая, как тьма на белой стене сменяется серой тенью. Ещё не совсем рассвело, и она, сквозь окно глядя в хмурое с голубоватыми отблесками небо, вдруг поняла, что это и есть самое красивое место на свете. Сев на краю кровати, она подставила лицо врывавшимся сквозь открытую форточку потокам прохладного воздуха, а потом осторожно, чтобы не разбудить Корнелию, нашарила ногой пушистые тапочки и вышла на лестницу.       Она спустилась на первый этаж, прошлась по тёмным комнатам, не ошибаясь и не путаясь. В гостях она всегда спала из рук вон плохо, мучилась кошмарами, но здесь отчего-то всё было иначе. Этот дом она будто заранее знала наизусть безо всякого света – вот этот смоляной наплыв под ласкающей ладонью, эту приветливо пискнувшую половицу, этот сонный и чистый запах и лестницу на второй этаж, поющую негромко, но музыкально.       Дверь в столовую была приоткрыта, и оттуда доносились негромкие звуки фортепиано и пение. Прислушавшись, Гермиона узнала мотив – «Она шла по ярмарке», старая песня о девушке и её небогатом возлюбленном. Прихватив позабытую на перилах вязаную шаль чудесного изумрудного цвета, она вышла из коридора на звук, ненароком толкнув плечом дверь.       - В покои взойдя, сказала ты мне,       Что уж недалече до свадьбы теперь… Опять подслушиваешь? – усмехнулся Антарес, опустив пальцы на клавиши и наконец подняв голову. – Или я тебя разбудил?       - Нет, наверху ничего не слышно, - заверила Гермиона, подходя ближе и кутаясь в шаль. – Доброе утро.       - Доброе, если не шутишь, - откликнулся он, левой рукой рассеянно подбирая какую-то другую мелодию.       Она помолчала, а после коротко вздохнула, сквозь открытую веранду глядя на воды озера:       - Интересно, как там Уилл…       - С чего это ты о нём так печёшься? – откликнулся Антарес, продолжая давить на клавиши с непонятной злобой.       Удивлённая такой постановкой вопроса, Гермиона отбросила косички на спину и отчеканила:       - С того, что он – мой друг.       - И это надо понимать так, - подхватил он, - что, если в больницу попаду я, ты точно так же будешь терзаться неизвестностью и сомнениями? Может, и ночь спать не будешь?       Произнеся всё это с невозможным пафосом, он поднял голову и взглянул на неё со странным вызовом, вряд ли уместным здесь, в тихом предрассветном доме. Внутренне содрогнувшись, долго и мучительно, Гермиона наконец откликнулась:       - Я надеюсь, что с тобой такого никогда не случится.       Хмыкнув, он проиграл какой-то до боли знакомый такт и вполголоса запел:       - Мама, я убийцей стал.        Взял пистолет и взвёл курок,        Нажал – и вот, теперь он мёртв.        Мама… Подпевай, Грэйнджер, - пригласил он, но она лишь покачала головой, прижавшись плечом к косяку.       - Это всё дурное влияние Вэррон, - усмехнулась она без тени сомнений. – До неё таких песен здесь никто не слышал.       Внезапно её внимание привлёк громкий стук в стекло; вскинув голову, она увидела, что снаружи зависла в воздухе красивая сова-сипуха, к лапке которой была привязана газета и пара писем.       Поднявшись, Антарес открыл оконную створку, забрал газету и сунул в мешочек на лапе у совы два кната. Сев к столу, он разложил свежий номер «Ежедневного Пророка» на скатерти и принялся без особого интереса просматривать.       - Кому письма? – поинтересовалась Гермиона, подходя к шкафу и доставая упаковку крекеров.       - Одно для Вэррон, а другое Джареду, - откликнулся он, переворачивая страницу. – Из «Трансфигурации сегодня», насколько я понял.       - Вижу, его статьи пользуются большим спросом, - заметила Гермиона, на что он лишь усмехнулся:       - Да, и весьма неплохо оплачиваются. О, ты только послушай! «Сотрудник Министерства магии выиграл главный приз»: «Артур Уизли, глава Отдела по борьбе с незаконным использованием изобретений маглов, выиграл Главный приз, который ежегодно разыгрывает газета “Ежедневный Пророк”». Надо же… Семьсот галеонов – неплохо! Интересно, они догадаются купить детям новые мантии? – Он углубился в чтение и громко цокнул языком: - Нет, не догадаются… Тут написано, они всей семьёй уехали в Египет. Всей семьёй – это сколько, восемь человек?       - Девять, - исправила Гермиона, заглянув ему через плечо и пересчитав людей на живом фото. – Ещё и крысу с собой взяли, ты подумай!       Антарес в ответ так громко фыркнул, что щёку Гермионы опалило его дыханием.       - Что? – со смешком переспросила она. – Чем ты опять недоволен?       - Глупость какая, - откликнулся он, глядя на поднимающееся над лесом солнце. – Если бы мне в руки упала такая гора денег, я бы потратил её куда разумнее.       Гермионе от таких слов стало немного не по себе.       - Ты не можешь утверждать этого наверняка, - осторожно заметила она. – Вы ведь никогда не жили бедно… Нет-нет, это здорово! – заверила она, вскинув ладони, будто сдавалась в плен. – Но не спеши судить других – тех, кто живёт не так хорошо.       Антарес оскорблённо поджал губы и сделал вид, что полностью увлечён газетой. Почему-то чувствуя себя виноватой, Гермиона села на табурет рядом и уточнила:       - И на что бы ты потратил семьсот галеонов?       - Выкупил бы маме нового домашнего эльфа, - брюзгливо откликнулся он, всем своим видом показывая, что всё ещё смертельно обижен.       Гермиона тихо вздохнула:       - Жалко Кикимера. Морган, наверное, очень тоскует – Корни рассказывала, как малыш был привязан к нему.       - Морган в этом году идёт в школу, так что скучать особо будет некогда, - проворчал он и вдруг, отпихнув смятую газету в сторону, возмутился: - Как ты можешь быть настолько доброй? Мерлин, да этот Уизли весь первый курс проходился на твой счёт!       Удивлённая его порывом, Гермиона пожала плечами.       - Это он из зависти, - объяснила она. – Хотя я искренне не понимаю, чему было завидовать – будто так сложно учиться хорошо на первом курсе… Потом мне показалось, что мы общаемся довольно неплохо. Ну, ты знаешь, после той истории с горным троллем. Но то, как Рон поступил с Невиллом, конечно, не делает ему чести.       - А то, как он поступал с тобой? – задиристо уточнил Антарес, и она нахмурилась:       - Ты что, хочешь поругаться со мной?       - Нет, Грэйнджер. – Он покачал головой. – Я лишь хочу, чтобы ты начала наконец ценить себя по достоинству.       Густо покраснев, она отвернулась к дверям и лишь теперь заметила зависший в воздухе сгусток света, который, мягко переливаясь, опустился на пол и вдруг превратился в косматого льва.       - Это патронус? – догадалась Гермиона, когда лев, снова приняв вид сияющего шара, устремился вверх по лестнице, к спальням.       - От Скримджера, что ли? – нахмурился Антарес, припоминая. – Что ему могло понадобиться? Папа ведь официально в отпуске.       Прошла всего пара минут, и вдруг наверху раздался хлопок раскрывшейся двери, больше похожий на ружейный выстрел. Гермиона вздрогнула, и по лестнице вниз тут же сбежал Сириус – ещё в пижаме, взъерошенный со сна – и бросился к стоявшему в гостиной телевизору, единственному, наверное, магловскому изобретению во всём доме.       Схватив пульт, он без разбора принялся нажимать кнопки, никак не отреагировав на оклик спустившейся следом за мужем Марлин.       - Мерлин, да как включается эта хреновина?!       - Мистер Блэк, давайте я, - быстро сказала Гермиона и почти силой забрала у него пульт.       Она нажала кнопку, и на экране появилось два изображения, размещённые друг рядом с другом: на одной из фотографий был запечатлён юноша лет семнадцати-восемнадцати, довольно приятной наружности, если не считать надменного выражения лица и холодного, оценивающего взгляда тёмных глаз – такими обычно рисуют маленьких аристократов в старинных романах, любимых наследников влиятельных семей, слабохарактерных снобов. С другой фотографии злобно смотрел оживший скелет, чьи тёмные волосы были такие длинные и спутанные, что худого, бледного лица почти не видно. Гермиона никогда не видела вампиров, разве что в учебнике по защите от Тёмных искусств, но человек на второй фотографии, с его восковой даже на вид кожей, очень походил на вампира.       Не сразу, но Гермиона догадалась, что оба фото изображают одного и того же человека, и заставила себя прислушаться к тому, о чём говорили по телевизору.       - Блэк вооружен и очень опасен, - вещал диктор новостного канала. – Увидев его, немедленно сообщите властям по специально созданной горячей линии.       Внизу экрана тут же побежали крупные белые цифры.       - Он сказал «Блэк»? – переспросила Гермиона, оборачиваясь к Сириусу, который так и замер, широко раскрытыми слепыми глазами уставившись в экран, где картинка давно сменилась.       - Сегодня Министерство сельского и рыбного хозяйства объявляет…       - Хорошо хоть не сказали, откуда именно он сбежал, - пробормотал Антарес и, словно спохватившись, прибавил: - Регулус Блэк, Грэйнджер. Ещё один член благороднейшего семейства и мой незабвенный дядюшка.       В гостиной повисла гнетущая тишина.       - Я приготовлю тебе одежду, - сказала Марлин и быстро поднялась по лестнице, едва разминувшись со спускающимся Джаредом.       - В чём дело? – не понял он, входя в гостиную и оглядывая одинаково растерянные лица присутствующих.       Оглядев обоих Блэков, на которых словно Тоталус наложили, Гермиона пожала плечами:       - Да так, магловские новости посмотрели.       Сириуса не было дома весь день и большую часть следующего. Когда он наконец вернулся под вечер, то обнаружил в гостиной всё семейство: сидя на диване, в креслах или просто на ковре, все с одинаковым интересом слушали Корнелию, которая слегка подрагивающим голосом читала вслух из вечернего выпуска «Пророка»:       - «Сегодня Министерство магии сообщило, что Регулус Блэк – самый опасный преступник за всю историю тюрьмы Азкабан – до сих пор не пойман. Министр магии Великобритании Корнелиус Освальд Фадж призвал волшебное сообщество сохранять спокойствие и заверил, что сотрудники Министерства делают всё возможное, чтобы поймать преступника»… Так, дальше… Вот ещё: «Некоторые члены Международной конфедерации магов недовольны тем, что Фадж сообщил о происшедшем премьер-министру маглов. В ответном заявлении министр подчеркнул, что Блэк не является психически стабильным, а потому опасен как для волшебников, так и для маглов».       - Чушь собачья, - выплюнул Сириус сквозь стиснутые зубы. – Я вчера видел его медицинскую карту – Регулус полностью вменяем.       - Министерству выгодно выставить его сумасшедшим, - заметила Вэррон, которая, сидя в кресле, играла с Шарлоттой в «скачки»; каждый раз, подпрыгивая на колене крёстной, девочка весело смеялась, и это были единственные звуки, нарушавшие общую подавленную тишину. – Тогда не возникнет вопросов о мотивах.       - Мотивах чего? – не понял Джаред.       - Того, что он может натворить, - догадалась Корнелия и напряжённо взглянула на отца.       Привалившись плечом к косяку, он устало кивнул:       - Читай дальше, звёздочка.       Глухо кашлянув, она пальцем нашла на странице место, где остановилась, и продолжила:       - «Сэр Мейджор (1) заверил, что о волшебном происхождении Блэка не узнает ни один магл. Кроме того в целях обеспечения безопасности неколдующему населению сообщили, что у Блэка есть пистолет (железная дудка, которой маглы убивают друг друга – примечание редактора). Волшебное сообщество опасается повторения бойни, устроенной Блэком двенадцать лет назад. Напомним, тогда Блэк одним проклятием умертвил сразу тринадцать человек»…       Воспользовавшись тем, что все вновь обратились в слух, Сириус склонился к жене и полушёпотом спросил:       - Где Джеймс?       - На кухне. Поаккуратнее с ним, - предупредила она и легко поцеловала его в щёку, покрытую колкой щетиной. – Всё будет хорошо, милый.       Благодарно кивнув, он через пустую столовую прошёл в кухню, где Джеймс в одиночестве сидел за высоким столом, по сути заменявшим барную стойку. Перед ним стоял низкий стакан и ополовиненная бутылка Огденского виски. Не сказав ни слова, Сириус подошёл к другу и остановился рядом, не зная, с чего начать разговор да и стоит ли вообще что-то говорить.       Джеймс, к несчастью, заговорил первым.       - Она ждала ребёнка, - прошептал он, пальцем обводя край стакана. – Лили была беременна – ты знал?       - Нет, - соврал он, едва не споткнувшись на вдохе.       Конечно, Марлин говорила с проводившим вскрытие целителем, а после, захлёбываясь рыданиями, рассказала и ему. Конечно, он знал. Но теперь – как, впрочем, и двенадцать лет назад – в этом уже не было абсолютно никакого смысла.       - Ты лучше думай о том, как бы Вэррон не забеременела, - напутствовал он, прекрасно понимая, что сейчас не лучшее время для шуток. – По крайней мере, до тех пор, пока не поступит официальное предложение.       - Это вопрос решённый, - откликнулся Джеймс, вряд ли на самом деле понимая, что говорит.       Достав из кармана брюк сигареты, Сириус подошёл к окну и открыл створку. Отсюда до Хогвартса рукой подать – может и Регулус сейчас где-то здесь, совсем рядом?       - Сириус…       Он обернулся, так и не донеся сигарету до рта.       - Думай, как знаешь, - неожиданно трезво произнёс Джеймс, качая головой, - но, если Регулус попадётся мне, я убью его.       Едва взглянув другу в глаза, Сириус внутренне запнулся и понял – убьёт. И не заплачет, даже глазом не моргнёт. А потому перед ним теперь стояла самая важная задача: ни в коем случае не дать им пересечься раньше, чем оба будут готовы к долгому разговору. Как их подготовить, он не знал – в первую очередь потому, что сам не был уверен в том, что Регулус так уж непричастен к смерти Лили Поттер.       - Я знаю, Сохатый, - кивнул он и поспешно отвернулся.