Сезон охоты

      Он готов был тут же на месте заставить Диану дать Непреложный обет, но она молчала – прошла почти неделя, а инцидент с боггартом так и остался тайной.       К обеду пятницы Корнелия вышла со свитком пергамента и очередной потрясающей новостью.       - Слизнорт хочет меня к себе в клуб, - заявила она, садясь рядом с Гарри и демонстрируя с росчерками выведенное послание. – Вот, послушайте: «Уважаемая мисс Блэк!»…       - Ого, да он серьёзно настроен, - оценил Симус, за что тут же получил от уважаемой мисс уничижительный взгляд.       - Не перебивай! – Она указала на друга длинным пальцем и продолжила читать: - «Я буду очень рад, если Вы примете моё приглашение на ужин, посвященный празднованию моего дня рождения, который состоится в пятницу первого октября. Искренне Ваш, профессор Г.Э.Ф. Слизнорт».       - А старик подготовился, - хмыкнул Уилл, - ещё ведь почти месяц!       - Вообще-то так и принято, - со знанием дела сообщила Гермиона. – Воспитанные люди всегда отсылают приглашения заранее, чтобы была возможность скорректировать планы, подобрать наряд…       Джаред в ответ на эту тираду лишь насмешливо хмыкнул:       - Девчонки… Не о том вы думаете, - заявил он в ответ на возмущённый взгляд Гермионы. – Спорить готов, Слизнорт хочет подробнее разузнать о Регулусе Блэке. С Антаресом ему это не удалось, так что теперь он всерьёз возьмётся за тебя, Корни.       - Я тоже об этом подумала, Джаред, - призналась она, задумчиво постукивая свитком по краю стола, а после обернулась к Гарри и спросила: - Пойдёшь со мной?       - Я? – Он фыркнул, пытаясь скрыть смущение. – Корни, я ведь ничего не смыслю в великосветских приёмах! Я тебя опозорю, чего доброго.       Она в ответ лишь укоризненно вздохнула:       - Ну что ты? Гарри, да ты же самый лучший парень на свете, - заверила она и с усмешкой прибавила: - А у меня, между прочим, отец, крёстный, три брата и дядюшка-уголовник, так что я в этом кое-что понимаю.       Сидевшие вокруг ребята дружно рассмеялись, и сам Гарри усмехнулся, пытаясь хотя бы усилием воли вернуть в жилы кровь, прилившую к щекам.       - Ну, если ты так настаиваешь, - объявил он, поднимаясь на ноги и в приглашающем жесте протягивая ей руку, - то я вынужден согласиться. Мисс Корнелия Элизабет, я счастлив стать Вашим провожатым!       Не обращая внимания на раздававшееся со всех сторон фырканье, она приняла протянутую руку и царственно поднялась, присовокупив:       - Премного благодарна, мастер Гарри Джеймс. Учтите, что кавалерам на подобных приёмах полагается быть одетыми во фрак.       - А даме полагается, - заметил Гарри, усмехаясь, - идти по левую руку от кавалера и не трепаться попусту!       Корнелия оскорблённо надула губы, но не сдержала мины и рассмеялась, однако тут же оборвала собственный смех. Гарри, поначалу ничего не поняв, прислушался – в холле кто-то кричал.       На выходе из Большого зала собралось довольно много народу, и всё же им удалось пробиться в первые ряды. Гарри увидел, что у подножия лестницы стоят все дети Уизли: Джинни с опухшим, пятнистым лицом, Фред и Джордж, по совершенно одинаковым лицам которых градом катились слёзы, и Перси, который, повиснув на плече Рона, рыдал взахлёб как девочка-первоклассница       - Что такое? – нахмурился Джаред, обращаясь к стоявшей рядом Мораг, которая пришла чуть раньше.       - Ничего не поняла, - призналась девушка, качая головой. – Пенелопа Кристалл сказала, их отца убили.       Оказавшаяся рядом Лаванда Браун слышала этот тихий обмен репликами и, повернувшись, безапелляционно заявила:       - Это сделал Регулус Блэк. Парвати сказала, он сегодня ночью ворвался к Уизли в дом.       Будто услышал это восклицание, Рон поднял голову и оглядел стоявших совсем рядом одноклассников, в конце концов зафиксировав взгляд на Корнелии.       - Ты! – взревел он и внезапно бросился на неё.       Удар оказался такой силы, что она не сумела удержаться на ногах, и оба они – и Рон, и Корнелия – кубарем полетели на пол.       - Корни!..       Перепрыгивая через две ступеньки, по лестнице сбежал Антарес и отбросил Рона назад, так что тот отлетел к стене и спиной врезался в факультетские часы, наполненные рубинами. Раздался жалобный стон разбитого стекла, и драгоценные камни, сверкая, покатились по полу.       Перекатившись на колени, Корнелия закашлялась, тщетно пытаясь отдышаться – пальцы Рона передавили ей горло так, что на тонкой коже мигом проступили синяки. Джареду и Гарри пришлось приложить немало усилий, чтобы поставить её на ноги, потому что она разрыдалась – не от боли, конечно, а от испуга.       Антарес тем временем орал на пытавшегося подняться Рона так, что эхо его крика разносилось далеко за пределами холла.       - Идиот! Ты же мог придушить её!       - Это всё вы! – не оставался в долгу Уизли, чуть не выпрыгивая из-за спины пытавшегося заслонить его Перси. – Вы виноваты, что отца больше нет!       - Что ты несёшь?.. – злобно выплюнул Антарес, но от внимания Гарри не укрылось, что говорил он теперь гораздо тише. – Я никого не убивал.       - Нет – так убьёшь! – орал Рон, понемногу впадая в истерику. – И ты, и она, и все Блэки, сколько бы вас ни народилось!       - В отличие от вас, - огрызнулся Уилл, - Блэки хотя бы могут позволить себе такое количество детей!       - Уилл, перестань! – рявкнул Антарес.       Подойдя к Корнелии, он буквально вырвал её у Гарри из рук и осторожными пальцами ощупал проступающие на горле синяки.       - Ну всё… - прошептал он, беря сестру на руки: не так, как подхватывают возлюбленных в романтических фильмах, ловко держа за талию и под коленками, протягивая навстречу небу и людям, а как поднимают с земли расквасившего нос ребёнка – неудобно и нелепо, лишь бы скорее прижать, успокоить, не дать зайтись от крика. – Испугалась, маленькая… Звёздочка моя… Сестрёнка… Не плачь, всё будет хорошо…       Он так и не отпустил её до самого приезда родителей, несмотря на все уговоры мадам Помфри и профессора МакГонагалл. Одному Мерлину известно, как сильно он её любил; что там украсть или соврать – убил бы за неё, не задумываясь.       Гарри, всё время бывший рядом, хотел хоть как-то помочь, но понимал, что к Антаресу сейчас лучше не соваться, иначе можно раз и навсегда попрощаться с собственной головой.       Лишь когда на Хогвартс опустились ранние осенние сумерки, и Корнелия под действием зелья для сна без снов задышала тише и глубже, он осмелился предложить:       - Тебе бы передохнуть, Терри.       Блэк, подняв голову, взглянул на него с непониманием, будто не мог вникнуть в смысл предложенного ему.       - Иди, - настоял Гарри, - я посижу. Клянусь, любой шорох – и я сразу же позову тебя.       Прекрасно понимая, что неминуемо заснёт, Антарес устало кивнул и поднялся, и Гарри тут же занял его место в изножье койки.       - Я скоро, - пообещал он, - только дух переведу…       - Всё нормально, - заверил Гарри и, проследив его перемещение до самых дверей Больничного крыла, вновь обернулся к Корнелии.       Во сне она хмурилась, но от этого лицо её не утратило прелести. Теперь, окрашенная падавшими из окна рыжими лучами солнца, её кожа, казалось, светилась даже там, где остались багрово-синие следы от пальцев. Несколько секунд Гарри ещё боролся с собой, а после протянул руку и ревниво отвёл щекотавшую щёку прядку волос.       Тихо вздохнув сквозь сон, она заморгала и, прищурившись, взглянула на него от подушки.       - Гарри…       - Тише-тише, - прошептал он, подбираясь ближе, - всё хорошо. Пить не хочешь?       Корнелия покачала головой и с усилием зажмурилась.       - Комната перед глазами кружится… - пожаловалась она, и он поспешил успокоить:       - Ты просто наплакалась, это пройдёт. Отдыхай.       Смерив его взглядом, она надолго замолчала, а потом протянула руку, за которую Гарри поспешил ухватиться, поражаясь тому, какие холодные у неё пальцы.       - Прости меня, - вдруг прошептала она, на что он удивлённо усмехнулся:       - За что? – но она молчала, лишь горели в полумраке огромные мокрые глаза. – Корни…       - Ничего, - отмахнулась она и, разорвав стальную хватку, повернулась на другой бок, спиной к нему. – Доброй ночи.       Несколько секунд он недоумённо смотрел ей в спину, а после поднял голову и прислушался к голосам, доносившимся из коридора.       В этот самый момент за дверью Фред и Джордж говорили с Марлин. Присутствовавший при разговоре профессор Люпин видел, что каждое слово даётся близнецам с трудом, но всё же их извинения звучали довольно искренне.       - Не знаю, что с ним творится, - признался Фред. – Нам всем несладко сейчас, но Рон ведёт себя как полный придурок. Нам очень стыдно за брата, миссис Блэк.       Взмахнув влажными ресницами, Марлин пригладила волосы и с сожалением произнесла:       - Жаль, что такое произошло с вами всеми… Я знаю, что значит терять родных. Примите мои соболезнования, мальчики. Я уверена, ваш отец был замечательным человеком.       Благодарно кивнув, Джордж спешно отвёл глаза и сжал руку брата.       - Мы завтра отправляемся домой. Билл и Чарли – ну, наши старшие братья – они уже там…       - Конечно, - откликнулась она, содрогаясь при едином воспоминании о том дне, когда ходила по опустевшему дому, не находя никого, кто мог бы утешить её, успокоить и пообещать, что всё будет хорошо. Никого не осталось. Ни родителей, ни Дилана, ни их с Элси малышей, ни её самой, ни крошки Мэрион, ни даже задаваки Оливера, жутко серьёзного и важного в свои четырнадцать… Она всё ходила из комнаты в комнату, изредка наклоняясь и поднимая с пола то плюшевого мишку с оторванной лапой, то покорёженную рамку с фотографией, с которой ей улыбались все те, кого она любила… А она думала лишь о том, что нужно скорее успокоиться, иначе она может потерять ребёнка – а ведь целители из больницы святого Мунго и так давали ей самые неутешительные прогнозы…       «Тише-тише», - услышала она собственный шёпот и в каком-то помрачении прижала ладонь к животу, будто теперь, тринадцать лет спустя снова почувствовала внутри шевеление – мягкое, как шёпот волн. – «Тише, моя девочка… Всё будет хорошо. Мама и папа любят тебя, и братик любит тебя… Только подожди… Не спеши, Корни».       Близнецы ушли, а она обернулась к Люпину, тихо стоявшему в стороне, дожидаясь, пока все официальные обязанности будут отправлены.       - Как ты, Римус? – спросила она после продолжительного молчания.       Он поднял голову и выглядел при этом так, будто до сих пор не подозревал о её присутствии.       - Хорошо. У меня всё хорошо, Марлин, - прибавил он, слабо улыбнувшись. – Всё в порядке.       Ответив на его улыбку, она заправила волосы за уши и заметила, желая поделиться радостью:       - Конечно. У тебя ведь такой чудесный сын.       - У вас с Сириусом тоже, - откликнулся он. – Один отпрыск лучше другого.       - Он здесь, - вдруг сказала она и прибавила, встретив его полный непонимания взгляд: - Сириус сейчас здесь, в Хогвартсе. Должно быть, всё ещё у Дамблдора…       Она не договорила, потому что в противоположном конце коридора раздались торопливые шаги, и к ним подошёл сам Сириус. За ним по пятам спешила Аврора, и лицо у неё было как никогда взволнованное.       - Какие замечательные порядки в этой школе! – воскликнул Блэк, всплеснув руками, и остановился плечом к плечу с женой. – Как знаешь, милая, но Морган, Шарлотта и Деймос будут учиться в Дурмстранге. В гробу я видал эту школу, с меня хватит!       - Что сказал Дамблдор? – переспросила она, обращаясь преимущественно к Авроре.       Та лишь оскалилась в ответ и передразнила:       - «Мистер Уизли в состоянии аффекта»… Послушать присутствовавших там студентов, так действовал он вполне осознанно!       - Не стоит винить его, - вмешался Римус. – Мальчик только что потерял отца.       - Ба, какие люди! – выдохнул Сириус, будто только теперь его заметил. – Сколько лет, старый друг… Так ты что, будешь делать вид, будто что-то понимаешь о детях?       - Сириус, нет! – одёрнула Марлин, и её поддержала Аврора:       - Вы не станете вновь затевать ссору прямо в школе, под носом у собственных детей!       Смерив Люпина взглядом, Сириус склонил голову и наконец рассеянно откликнулся:       - Ну что ты, Эви… К чему нам? Мы же взрослые мальчики – так, Лунатик?       Стиснув зубы, он кивнул:       - Верно.       Несколько секунд они сверлили друг друга недобрыми взглядами, и никто не хотел уступить, но наконец профессор Люпин взял себя в руки и отвернулся, чем вызвал довольную ухмылку Сириуса.       Прекрасно видевшая его радость Аврора недовольно фыркнула:       - Ведёте себя как первоклассники, вы оба… Пора бы уже повзрослеть, Блэк! – отрывисто бросила она ему, и он поджал злые губы.       - Ну да, пора бы… Конечно, профессор Синистра… Что-то ты не была такой правильной, когда поила его Амортенцией! – рявкнул Блэк, и Аврора с короткого размаха ударила его по лицу.       - Слушай, ты… - крепнущим голосом начал Римус, доставая палочку, но Марлин бросилась вперёд и закрыла мужа спиной, расставив дрожащие руки.       - Не смей его трогать, Люпин, - отчеканила она, а Сириус, потирая горящую щёку, странно довольным тоном протянул:       - Ну и ну, Эви… Так-то ты платишь за то, что я спас тебе жизнь?       - Сириус, перестань! – вскрикнула Марлин и обернулась вслед стремительно удаляющейся подруге. – Аврора, да погоди ты!       - Прости, Марлин, - с сожалением откликнулась она, оглядываясь на ходу. – Я не обязана выслушивать это дерьмо, только не теперь!..       Она ушла, а Марлин осталась, живой щит между двух огней. Как это, впрочем, было и всегда.       Окинув бывшего друга тяжёлым взглядом, Сириус заставил её опустить руки и попросил:       - Марлин, оставь нас.       - Но, Сириус…       - Иди к Корнелии, - повторил он и заверил: - Я себя контролирую.       Смерив обоих недоверчивым взглядом, она всё же кивнула и, коротко поцеловав мужа в щёку, скрылась за дверью Больничного крыла, оставив мужчин наедине.       Люпин заговорил первым:       - Сириус, мы должны прекратить это.       - Не я это начал, - огрызнулся он и, не сдержавшись, выпалил: - Римус, что, чёрт возьми, произошло? Неужели всё из-за того, что Регулус прикончил Питера?       - Нет. – Он покачал головой. – Ты знаешь, почему я ушёл.       Он и в самом деле знал, но не мог поверить, что друг окажется таким трусом. Ведь он сам, он – Сириус Блэк, все эти годы хранил ту же самую тайну и не боялся проболтаться!       - Конечно, - зло бросил он, - куда легче было уйти! А вот остаться рядом с Джеймсом и всё это время знать, что…       Он не договорил и отвернулся, глядя в каменную стену и глубоко вдыхая через рот, но воздух всё равно не затрагивал голодные лёгкие.       - Я так больше не могу, - выдохнул он так, что едва сам услышал собственный шёпот. – Я всё расскажу ему. Скажу, что Рег не виновен…       - Это его убьёт, - озвучил Римус очевидное и, прислонившись спиной к стене, сполз вниз, опустившись на корточки. – Лично мне совесть не позволит так поступить с тем, кого я до сих пор считаю другом.       Понимая, что он прав в каждом слове, Сириус медленно сел рядом, вытянув одну ногу, так что они теперь соприкасались коленями. Это был ещё далеко не мир – слишком сильна была обида, слишком много лет прошло во взаимной неприязни, - но что-то, отдалённо похожее на пакт о ненападении. Хотя бы ради общего блага, ради детей, чёрт возьми!..       - О да… - протянул он, подперев голову рукой. – Римус Люпин – это синоним праведности. Вот только то, что ты столько лет морочишь голову Авроре…       - Никому я не морочу, - откликнулся он. – Она всегда могла выйти замуж и жить счастливо. Хоть за Эдварда, хоть…       - Не-а. Не могла.       Люпин смерил его недоумённым взглядом, и Сириус внезапно признался:       - После суда над Регулусом она сказала мне одну вещь, которую я очень хорошо запомнил. Эв могла бы стать весомым свидетелем защиты, но на мою просьбу она ответила: «Я всегда возьму сторону Римуса, потому что он – мой муж». И так было всегда, Лунатик, - прибавил он, пожав плечами.       - Тебе стоит извиниться перед ней, - заметил Римус, на что Блэк неопределённо отмахнулся:       - Сегодня на это и не рассчитывай – она мне чуть шею не свернула. А ты иди, - прибавил он и скабрезно усмехнулся, - попытай счастья.       - Пошёл ты, - коротко откликнулся он, но всё же поднялся на ноги и зашагал прочь, понимая, что к этому разговору они гарантированно вернутся, причём в самое ближайшее время.       Ноги сами принесли его на Астрономическую башню. В жилых комнатах, когда он вошёл, редкими клоками пластовался дым – Аврора, с ногами забравшись в кресло, вертела в подрагивающих пальцах сигарету.       Подняв голову на звук его шагов, она спохватилась:       - Прости, - и, затушив окурок в пепельнице, взмахнула палочкой, разгоняя дым и ликвидируя запах. – Нервы ни к чёрту.       Подойдя к креслу, он опустился на одно колено рядом и заверил:       - Я понимаю.       - Серьёзно? – ощетинилась она. – Как ты можешь это понять… Что ты понимаешь, Римус? Что я устала? Что мне страшно? Больно? Что не с кем поделиться? Что именно из этого ты можешь понять?!       Выпалив всё это ему в лицо, она осеклась и отвернулась к окну, в кровь закусив дрожащие губы.       Понимая, что виноват во всех её бедах, он покаянно опустил голову и прошептал:       - Прошу, Аврора, хватит ненавидеть меня.       - Шутишь?..       Обернувшись, она спустила ноги на пол и взяла его за руки, за мгновение сплетая пальцы в столь привычный узор, что у него тут же сладко защемило сердце.       - Я никогда не ненавидела тебя, - призналась она, сверху вниз глядя на него широко распахнутыми глазами. – Но наш сын…       - Он вырос и стал замечательным человеком. Ты скажешь, что это глупость, но не пора ли нам перестать думать о других и задуматься о себе? Тринадцать лет – немалый срок.       Его слова ударили ей в лицо словно хлыст. Неужели уже тринадцать?       Когда-то в гостиной у Поттеров стояли огромные часы с золотым циферблатом. Семилетний Джеймс, усадив её себе на плечи, учил малышку Аврору понимать бег их филигранных стрелок. Десять минут – видишь, Эви? А вот так будет двадцать пять. А это целый час – это очень долго!       Тринадцать лет. Сколько же это в часах?..       - Не плачь, - попросил он и, несмотря на возможное сопротивление, протянул руку и кончиками пальцев бережно собрал её слёзы. – Что ты, милая…       Двумя быстрыми движениями вытерев щёки, она нежно прижала мокрые ладони к его лицу и прошептала так, что он скорее почувствовал колебания воздуха, чем услышал:       - Прогони меня, пожалуйста… Я не смогу сама уйти, не смогу…       Стиснув её ломкие запястья в ладони, он прижался к ним губами и закрыл глаза, не в силах ответить. Всё ещё не в силах поверить.

***

      Со всей этой историей о Регулусе Блэке и нападении на Корнелию Гарри настолько выпал из реальности, что, когда Оливер Вуд сообщил ему о готовящемся ежегодном отборе в команду, Гарри даже не понял, чего от него хотят. А между тем очередной сезон игры в квиддич неукротимо надвигался, так что стоило огромного труда уговорить Оливера перенести отборочные на следующие выходные, чтобы Корнелия успела прийти в себя и тоже могла участвовать.       К слову, она оправилась гораздо быстрее, чем рассчитывал Гарри: уже на следующий день вышла к завтраку и, хотя её шея всё ещё была густо обмазана средством против синяков, вела она себя в целом так, будто ничего не произошло. Даже когда в четверг в школу вернулись братья Уизли и Джинни, Корнелия держалась крайне достойно и даже отважилась выразить соболезнования Перси. Староста школы, враз растерявший привычную словоохотливость и крикливость, в ответ лишь кивнул.       По понятным причинам Фред и Джордж отказались участвовать в испытаниях, так что теперь оставшиеся в строю члены команды ломали головы над тем, кто же станет новыми загонщиками – сложно было даже представить, что кто-то способен заменить близнецов.       Неожиданно такое желание выразил не кто-нибудь, а Уилл.       - А что? – притворно возмутился он, когда они все вместе пришли на стадион. – До поступления в Хогвартс я увлекался танцами – надо же и здесь себя чем-то занять? Так что у меня имеются вполне конкретные причины.       - Мне кажется, твоя причина настолько конкретная, что у неё даже есть имя, - откликнулась Корнелия и хихикнула, покосившись на проходившую мимо Мораг.       Уилл в ответ лишь высокомерно поднял брови.       - Понятия не имею, о чём ты, - отозвался он и присел на корточки, выбирая метлу.       Корнелия тем временем осматривалась по сторонам, рассеянно разглядывая предполагаемых соперников. Явилась, кажется, половина факультета – от первокурсников, испуганно сжимавших в руках кошмарные школьные мётлы-развалюхи, до семикурсников, возвышавшихся над всеми и жутко крутых с виду.       - Мерлин, этот-то куда лезет, - кивнула она на рослого парня с жёсткими волосами, по виду с Гриффиндора. – Он такой здоровый, что его и метла не поднимет!       Очевидно, заметив её интерес, верзила подошёл ближе.       - Ты Корни Блэк? – уверенно начал он, чему-то ухмыляясь. – Кормак МакЛагген, загонщик. Слышал, ты тоже получила приглашение на праздник к старикашке Слиззи?       Смерив его взглядом, девушка нахмурилась.       - Корни я для самых близких, а ты, прости уж, в их число не входишь.       Сделав вид, что смертельно обижен, МакЛагген пробормотал:       - Вот так всегда – только соберёшься сказать приятное, а тебя уже отшили!       - Прости, - спокойно откликнулась Корнелия, - я не хотела тебя обидеть. Кто же знал, что мальчишки теперь стали такими нежными…       Уилл и Гарри за её спиной украдкой ударили по рукам, а Поттер среди прочего вздохнул с облегчением – ещё не хватало, чтобы она ответила на заигрывания этого громилы, да ещё и такие топорные и неостроумные.       - Что-то я не припомню тебя в команде в прошлом году, - вмешался Уилл. – Ты разве пробовался?       - Во время отборочных испытаний я лежал в Больничном крыле, - сказал МакЛагген, очевидно рисуясь. – Съел на спор дюжину яиц докси.       - Ясно, - кивнул Уилл.       За спиной МакЛаггена Мораг сделала вид, что её стошнило.       Несмотря на то, что отборочные заняли всё утро и продолжились после обеда, Гарри пришёл к выводу, что всё прошло очень даже удачно: он снова подтвердил своё звание ведущего охотника, вскоре к нему присоединились Мораг и Кэти Белл, а ловца лучше Корнелии так и не нашли.       Что же касается загонщиков, то Уилл выступил просто блестяще, так что Вуд, пожимая ему руку, захлёбывался от восторга и без конца повторял, как счастлив, что теперь Арлингтон в команде. МакЛагген же, несмотря на бахвальство, бил довольно метко и с такой силой заехал бладжером Вуду по затылку, что там вскочила шишка величиной с куриное яйцо.       Когда отбор наконец закончился и солнце уже садилось, обновлённая команда Гриффиндора собралась в холодной раздевалке. Оливер, бессменный вратарь и капитан, в этом году оканчивал седьмой курс, поэтому, обращаясь к команде, он волновался чуть не до слез.       - Это наш, точнее, мой последний шанс выиграть Кубок школы, - начал он, вышагивая перед командой из угла в угол. – Я играю с вами последний сезон. Это мой последний шанс. В прошлом году турнир отменили… - Вуд сглотнул, будто в горле у него всё ещё стоял комок после прошлогоднего разочарования. – Но наша команда самая классная во всей школе! – Взгляд его сверкнул, и он ударил кулаком в ладонь. – У нас три превосходных охотника…       - Ладно тебе, Оливер, - махнула рукой Мораг.       - …И у нас ловец, которая сама стремительна словно снитч! – с гордостью прибавил он, так что Корнелия польщённо порозовела. – Наши имена должны быть начертаны на кубке. И в этом году, моём последнем…       В голосе у него зазвучала такая горечь, что Гарри стало его жаль.       - В этом году, Оливер, Кубок наш, - заверил он.       - Как пить дать, - кивнул Уилл, забрасывая биту загонщика на плечо.       Тренировались три раза в неделю с огромным воодушевлением. Дни становились короче и холоднее, зарядили дожди, но ни грязь, ни ветер, ни дождь не затмевали блестящей картины, постоянно всплывающей перед глазами Гарри, - Корнелия на пьедестале, и в руках она держит литой серебряный Кубок.       После одной из тренировок ребята, продрогшие до костей, но довольные, возвращались в гостиную.       - Ты уже выбрала, в чём пойдёшь на праздник к Слизнорту? – спросила Мораг у Корнелии, и та на мгновение задумалась.       - Не знаю пока. – Она пожала плечами. – Может, надену что-нибудь синее… Гарри, как ты считаешь?       Почесав в затылке, он с сомнением предложил:       - Может, то платье, в котором ты была на прошлое Рождество? Мне оно понравилось.       - Да я же с тех пор выросла на целый дюйм! – засмеялась она. – Оно мне малО. Так что извини, но придётся выкручиваться.       Отметив, что всё, что бы она ни надела, будет ей к лицу, Гарри свернул за угол и нос к носу столкнулся с Симусом.       - Мораг! – выпалил он. – Там, у нас в гостиной, твоя сестра…       Не дослушав, Мораг бросилась вперёд, так что остальные при всём желании не могли за ней угнаться.       - На неё кто-то напал! – рассказывал Симус, поскольку необходимо было быстро ввести новоприбывших в курс дела. – Она сказала, что шла в библиотеку, а там…       - Что ей сделали? – дрожащим голосом спросила Корнелия. – Её побили?       - Нет, хуже, - оценил Симус и назвал Полной даме пароль.       «Да что же может быть хуже?» - ужаснулся Гарри, пока открывался портрет. Но вот они ввалились в гостиную, и он сразу убедился, что Симус был прав – есть вещи намного хуже, чем побои.       Малютка Кензи сидела в кресле у камина, лицом к портретному проёму, и рыдала так, что сердце разрывалось от жалости. Перед ней опустилась на одно колено и что-то успокаивающе шептала Мораг, но девочка её даже не слышала, и Гарри её прекрасно понимал. Причина истерики была видна всем и каждому из находившихся в гостиной: волосы, чудесные светлые кудряшки Кензи, которые она так любила и которым восторгался весь курс, были безжалостно срезаны под самый корень, оставив её стриженной под мальчика.       - Кензи!       Уилл бросился к креслу, и уже вдвоём с Мораг они обступили малышку, но та в ответ на все вопросы и восклицания лишь плакала и качала головой, что-то неразборчиво бормоча на чужом языке – Гарри догадался, что это гэльский.       Он покачнулся, когда кто-то, проходя мимо, задел его плечом. Вскинув голову, чтобы поставить обидчика на место, он вовремя осёкся, потому что это оказался Антарес.       Дав знак друзьям, чтобы освободили место, он присел совсем как Уилл пару секунд назад и взял трясущиеся руки девочки в свои.       - Ну что ты, маленькая, не надо. Плакать не надо… Кричать не надо… Милая моя, только скажи, кто это сделал – мы от него кучки пепла не оставим.       Кензи подняла на него покрасневшие глаза.       - Я не помню, - всхлипнула она. – Они что-то сделали и стало темно, я не видела их лиц…       - Всё она! – сквозь слёзы прорычала Мораг, вывернувшись из протянутых в попытке успокоить рук Гермионы. – Всё эта чёртова сассенах (1)! Пусть делает со мной, что хочет, но она не смеет трогать мою сестру!..       Антарес покачал головой, словно заранее рассчитывал на такой ответ, и поднялся на ноги.       - Надо идти к Флитвику, - озвучил он очевидное. – Если оставим так это дело, Брокльхерст совсем озвереет.       - А по-твоему, ещё нет? – ощерился Уилл. – Напасть на безоружного ребёнка!       - Мы можем сколько угодно сотрясать воздух, - перебил Антарес, - а надо действовать, причём на максимально официальном уровне. Так что я иду сначала к профессору Флитвику, а потом к директору – если он только ещё способен справиться с собственными студентами.       Он замолчал, ожидая возражений, но желающих спорить не нашлось.       - Кензи лучше сегодня не возвращаться в гостиную Когтеврана, - озвучил он очевидное и напутствовал: - Девочки, позаботьтесь о ней.       Последним, что он слышал, перед тем как Полная Дама вновь повернулась на петлях и закрыла проём, был щебет Корнелии, обещавшей Кензи новые волосы.       Наверное, именно переживаниями прошедшего дня был вызван кошмар, приснившийся Уиллу в ту ночь.       В этом сне он видел тёмную комнату, освещаемую лишь горевшим в камине пламенем. Рядом, свернувшись на ковре словно послушный пёс, дремала гигантская змея – по меньшей мере двенадцати футов в длину, - а подле, в тени, распластался ниц человек в изодранной мантии, с волосами такими грязными, что они свисали сосульками, полностью закрывая лицо.       - Я всё сделаю, - обещал человек, обращаясь к тому, кто сидел в стоявшем напротив кресле. Уиллу не было видно, кто это, но внезапно сидевший в кресле мужчина откликнулся:       - Надеюсь, Сивый, иначе тебе не поздоровится. Наш хозяин не любит, когда его разочаровывают.       Сивый поднял голову, и Уилл с отвращением всмотрелся в его черты, искажённые неверным светом и выражением яростной похоти, застывшим в тёмных глазах. Даже теперь он чувствовал исходящий от него запах гнили и сырого мяса.       Внезапно откуда-то из угла комнаты, куда не долетал свет, раздалось громкое фырканье. Змея, подняв треугольную как наконечник копья голову, предупреждающе зашипела, и Сивый попятился.       Поднявшись из кресла, мужчина устремился на звук. Он был ещё не стар, но вид его говорил о том, что жизнь была с ним не слишком ласкова: некогда прекрасно сидящий костюм истёрся, щёки ввалились, а под глазами залегли такие глубокие тени, словно он не спал по меньшей мере месяц.       Достигнув цели, он склонился над каким-то предметом, совершенно неуместным в этой комнате. Не сразу, но Уилл понял, что это колыбель.       Перегнувшись через резной борт всем своим длинным телом, мужчина запустил внутрь обе руки и явственно зашипел, так что Уилл на сей раз понял каждое слово.       - Да, повелитель?       - Подними меня…       Распрямив спину, мужчина вернулся к креслу, удерживая в руках плотно спелёнатый свёрток из одеял. Уилл не видел, что находится внутри свёртка, но всё его естество кричало о том, что нужно бежать из этой комнаты, прочь от этих предателей, убийц и пожирателей младенцев.       Он заметался во сне и чуть было не пропустил продолжение разговора, услышав только, как Сивый кровожадно переспросил:       - Убить его, мой лорд?       - Нет, - после продолжительно молчания откликнулся голос, и Уилл с ужасом понял, что голос исходит из свёртка. – Оставь мальчишку жить. У меня есть ещё кое-какие планы на его счёт.       Голос разразился леденящим душу хохотом, и Уилл, сотрясаясь в конвульсиях, вдруг понял, что это хохочет он сам.       Распахнув глаза так резко, что на ресницах повисли тяжёлые слёзы, он зажал рот ладонями и пролежал так несколько бесконечно долгих мгновений, не в силах понять, где находится.       Стояла глубокая ночь, гриффиндорская спальня была тиха, но вот на лестнице раздался дробный топот лёгких ног, и внутрь, чуть не снеся плечом дверь, ворвалась Корнелия – ещё в пижаме, косички растрепались, но сна ни в одном глазу.       - Гарри! – вскрикнула она, подлетая к кровати Поттера. – Гарри, проснись же!       Соскочив на пол, Уилл зажёг свет. Мальчишки, щурясь и позёвывая, зашевелились, даже Симус, которого обычно пушкой не разбудишь.       Нацепив очки на нос, Гарри сел в постели и хрипло каркнул:       - Что?.. Что такое, Корни?       Обведя взглядом мальчишек, каждый из который смотрел на неё с беспокойством, она выдохнула, едва шевеля белыми губами:       - Терри… Он… он… Гарри…       Она не смогла говорить и, закрыв лицо руками, разрыдалась в голос.