Сезон охоты

      Отшатнувшись, Мораг почувствовала, как спиной упёрлась в спинку стоявшей рядом койки.       - Я буду кричать, - предупредила она, на что преступник лишь коротко усмехнулся:       - Если бы хотела, ты бы уже подняла на ноги всю школу.       Обернувшись на мгновение к тумбе, на которой осталась её волшебная палочка, Мораг покачнулась – от резкого движения закружилась голова, так что ей пришлось крепче вцепиться в стальную спинку койки.       В тёмных глазах Блэка что-то вспыхнуло.       - Тебе лучше прилечь, милая, - спокойно сказал он. – Ты ещё слаба.       - Чего ты хочешь? – прошептала она, от страха растеряв остатки голоса. – Как ты здесь оказался?       - О, я знаю много секретов, - поделился он не без тени бахвальства. – Этот мерзкий сквиб Филч думает, что ему известны все тайные ходы из школы, но это, конечно же, не так.       Он взмахнул руками как заправский артист, и лишь теперь Мораг заметила, что он безоружен. Что, если она успеет оглушить его… Нет. Защитная магия никогда не давалась ей, к тому же мир перед глазами всё ещё плыл радужными огненными пятнами. Даже если она успеет, если схватится за палочку, Блэк ведь взрослый мужчина, а она – всего лишь слабенькая девочка, которая и на ногах-то стоит нетвёрдо.       Должно быть, размышления о собственной уязвимости отразились у неё на лице, потому что Блэк взглянул на неё чуть ли не с жалостью и повторил:       - Приляг.       Мораг в ответ лишь покачала головой, чувствуя, что у неё начинают предательски слезиться глаза. Нет уж, дудки. Если ей суждено сегодня умереть, она не заплачет и кричать не станет.       - Что тебе нужно? – выплюнула она сквозь стиснутые зубы.       Приблизившись к ней почти вплотную, он долго смотрел на неё, будто никак не мог вспомнить, а после просто выдохнул:       - Ты.       - Что?..       Ей показалось, что она ослышалась. Но то, как он смотрел на неё, было единственным, но главным подтверждением – она слышала правильно, но только ничего не поняла, не могла и не хотела понять.       - У тебя хранится одна моя вещь, - продолжил он, пользуясь её оцепенением, - без которой я не могу закончить начатое дело. И теперь, как ни прискорбно, мне бы хотелось её забрать.       Мораг показалось, что она сходит с ума. Без сомнений, это был самый худший кошмар из всех, что она когда-либо видела. Она уже собиралась как следует ущипнуть себя за запястье и проснуться, но внезапно Блэк поднял руку и очень осторожно, почти невесомым движением убрал лезшие ей в глаза волосы. Пальцы у него были жёсткие, будто выструганные из дерева, но неожиданно тёплые.       - Ты такая красавица, - прошептал он и грустно улыбнулся – ничего особенного, просто дёрнулся в сторону уголок рта, но Мораг похолодела, поняв, наконец, что не спит.       Резкий вскрик за спиной заставил их обоих подскочить. В дверях сестринской стояла мадам Помфри, а у её ног лежала кипа свежевыглаженных простыней – должно быть, она хотела перестелить постели.       Блэк попятился в проход между койками и выхватил палочку. Порывисто, всего на мгновение обернувшись к медсестре и вскочившему на ноги Гарри, Мораг вновь взглянула беглецу в глаза и отрывисто приказала:       - Беги!       Не отрывая от неё взгляда и сделав пару шагов спиной вперёд, держа палочку наизготовку, он всё же бросился в коридор. Мадам Помфри с воплями выбежала следом.       - Что, Мерлин раздери, здесь происходит? – воскликнул Гарри, подбегая к однокласснице. – Мораг! Да очнись ты… Он ничего тебе не сделал? Мораг!       - Нет, - прошептала она, качая головой и безумными глазами глядя на распахнутые двери. – Он никого не убьёт сегодня… Нет…       Поднявшуюся вслед за этим суматоху сложно описать словами. Четверть часа спустя вернулась мадам Помфри без кровинки в лице и повела подопечных пациентов в Большой зал. Внутри уже толпились гриффиндорцы и когтевранцы. Разглядев в толпе сестру, Мораг поспешила к ней, а Гарри, едва сдерживая бодрые ноги, подбежал к друзьям.       - Что случилось? – спросила его Корнелия, скрещивая руки на груди и дрожа от неиллюзорного сквозняка, гулявшего по залу. Видимо, из спален их выводили в жуткой спешке – из одежды на ней, как и на всех остальных, была только пижама.       - Регулус Блэк! – выдохнул Гарри. – Он здесь, только что был в Больничном крыле!..       Говорить приходилось шёпотом, потому что в Большой зал продолжали прибывать люди – во главе с профессором Слизнортом явились слизеринцы, точно также сбитые с толку поздним подъёмом. Но на Гарри всё равно уставились стоящие рядом пуффендуйцы и тут же, склонившись голова к голове, яростно зашептались.       - Мы тщательно обыщем весь замок, - объявил Дамблдор, а профессоры МакГонагалл и Флитвик тем временем запирали все входы в Большой зал. – Боюсь, всем вам из соображений безопасности придётся провести остаток ночи здесь. Старосты факультетов будут по очереди охранять дверь в холл. За главных остаются старосты школы – мистер Уизли и мисс Аткинсон. Обо всех происшествиях немедленно сообщать мне. С донесениями посылайте привидений.       Директор повернулся к Перси, и тот важно выпятил грудь. Дамблдор немного подумал и добавил:       - Да, вам ещё вот что нужно.       Он легонько взмахнул волшебной палочкой, длинные столы, взлетев, выстроились у стен; взмахнул снова – и весь пол устлали пухлые фиолетовые спальные мешки.       - Спокойной ночи, - пожелал профессор, закрывая за собой дверь.       Зал тут же с поразительным единодушием загалдел – все пытались выяснить, что произошло.       - Быстро все по спальным мешкам! – крикнул Перси Уизли. – Никаких разговоров! Через десять минут гашу свет.       - Идём, - позвал друзей Гарри; они взяли по мешку и устроились на полу в северном углу зала.       - Как по-вашему – он ещё в замке? – боязливо шепнула Гермиона.       - Кажется, Дамблдор думает, что да, - откликнулся Уилл, забираясь в спальный мешок.       Вокруг них не стихали шепотки. Всех занимало одно – как преступник проник в замок?       - А что, если он трансгрессировал? – высказал догадку Майкл Корнер с Когтеврана.       - А может, переоделся? – предположил какой-то пуффендуец.       - Просто прилетел – и всё! – сказал Дин Томас.       - Похоже, только я читала «Историю школы „Хогвартс“»! – фыркнула Гермиона.       - Наверняка! – откликнулся Симус. – И что с того?       - А то, что замок защищён кое-чем ещё, кроме стен и антитрансгрессионного купола. Он заколдован, сюда так просто не проникнешь – чары отвода глаз, антимагловские заклинания…       - Но Блэк-то не магл, - возразил Уилл. – К тому же, он ведь учился здесь – значит, точно знает, куда идти.       - Гашу свет! – объявил Перси. – Всем забраться в мешки и не разговаривать.       - Где Корнелия? – забеспокоился Антарес, поднимаясь на локтях.       Поискав сестру глазами, он обнаружил её почти сразу: лёжа в соседнем ряду между Джаредом и Гарри, она опустила голову Поттеру на вытянутую руку и, кажется, уже успела задремать. Перехватив взгляд Антареса, Гарри успокаивающе кивнул и поднял свободную руку с отставленным большим пальцем – мол, всё под контролем.       Свечи погасли. Только слабо серебрились привидения, ведя серьёзный разговор со старостами, да на волшебном потолке мерцали созвездия, повторяя рисунок звёздного неба.       Время от времени в зал заглядывал очередной преподаватель – проверить, всё ли в порядке.       - Терри… Как думаешь, его ещё не нашли? – внезапно прошептала Гермиона, подкладывая согнутую в локте руку под голову и провожая взглядом выходившего из зала профессора Люпина.       - Не знаю, - Антарес качнул головой и зевнул. – Спи, Грэйнджер.       Но Гермиона не могла заставить себя даже закрыть глаза, дрожа с головы до ног.       - А если он хотел убить Гарри?.. – прошептала она.       Взглянув на неё из-под полуопущенных век, Антарес протянул руку, и она спешно ухватилась за его ладонь, будто это была последняя возможность остаться в живых, не сойти с ума в том ужасе, который творится вокруг.       - Спи, - настойчиво повторил он. – Всё будет хорошо.       Не сразу, но на Большой зал всё же опустилось сонное оцепенение – большие часы в холле ударили три раза и вновь затихли. Где-то неподалёку шелестели сонные голоса, и Гарри казалось, будто он лежит на поляне, и у него над головой лёгкий ветерок шевелит листья. Капризный сон, однако, приходить не спешил.       Корнелия рядом с ним тоже не спала, и свет звёзд отражался в её широко распахнутых глазах.       - Как ты? – спросила она, когда Гарри в очередной раз заворочался. – Тебе не больно?       - Нет, - откровенно соврал он, поскольку от лежания на твёрдом полу сросшиеся было кости протестующее выли, а рука под тяжестью её головы знатно затекла. – Всё хорошо. Почему ты не спишь?       - Мне страшно, - призналась она, поворачиваясь набок, лицом к нему. – Что, если он ещё кого-нибудь убьёт?       - Может и такое случиться, - сокрушённо признал Гарри и, протянув свободную руку, убрал перечеркнувшую ей щёку прядку волос. – Но ты ведь никак не можешь этому помешать.       - Поэтому мне и страшно, - прошептала она и вдруг скривилась: - Я такая отвратительно слабая…       - Ну что ты…       Покосившись на бродившего между рядами мешков Перси, он придвинулся ближе и притянул её голову так, что они соприкоснулись лбами.       - Ты сама не знаешь, насколько ты сильная, - прошептал он, замирая всем сердцем. – Ты – самая необыкновенная из всех девчонок, кого я знаю. Ты смелая, умная, красивая и очень добрая. Ты справишься со всем и будешь счастлива – я об этом позабочусь…       Он осёкся, чувствуя, что в плотном спальнике вдруг стало нестерпимо жарко, но не сумел подавить бешеный ток крови и горячо прибавил:       - Я о тебе позабочусь, Корни.       Взглянув ему в глаза так пристально, что он поёжился, Корнелия тихо улыбнулась и, потянувшись, поцеловала его в щёку – всего-навсего лёгкое касание, короткое как вдох, но Гарри на мгновение показалось, что его сердце пробьёт грудину и выпадет на пол, собирая влажными боками пыль и соринки.       - Здесь холодно, - пожаловалась она и, придвинувшись ближе, уткнулась носом ему в плечо.       Гарри замер, боясь потревожить её, но тут дверь в Большой зал открылась и вошёл Дамблдор. Поискав глазами Перси, который как раз приблизился к их углу, директор подошёл к старосте.       - Блэка нашли, профессор? – яростно прошептал Перси.       - Пока нет. Тут никаких происшествий?       Голос старосты, когда он отвечал, был насквозь пронизан ничем не прикрытым гневом:       - Всё в полном порядке, сэр.       - Хорошо. Пусть остаются здесь до утра.       Дверь Большого зала хлопнула, послышались чьи-то шаги и шумное дыхание. Гарри сквозь смеженные веки снизу вверх взглянул на подошедшего Слизнорта.       - Четвёртый этаж обыскали, Альбус, - отчитался он, безуспешно борясь с одышкой. – Он ушёл. Филч обшарил башни.       - А в обсерватории смотрели? В кабинете профессора Трелони? В совятне?       - Нигде нет.       - Хорошо, Гораций. Впрочем, я и не думал, что Блэк станет прятаться в замке.       - Как он, по-твоему, сюда пробрался?       Гарри осторожно приподнял голову, чтобы слышать и вторым ухом.       - Не знаю, Гораций. У меня много догадок, одна невероятней другой.       Слизнорт в ответ громко фыркнул, грозно распушив усы.       - Помнишь, Альбус, наш разговор сразу после его побега? – спросил он едва слышно и покосился на Перси, отчаянно желая продолжить разговор и не в силах сделать этого при свидетелях.       В голосе у Дамблдора звучало предостережение:       - Помню, Гораций, помню.       - Едва ли Блэк проник в замок без посторонней помощи. Я всегда знал, что ей доверять не стоит…       - Никто в замке не стал бы помогать Блэку, - оборвал Дамблдор не допускающим возражения тоном. – Пойду к дементорам, сообщу им о результатах поисков. Я обещал им доложить, когда всё будет осмотрено.       - Они предлагали свои услуги, сэр? – спросил Перси.       - Предлагали, - нахмурился Дамблдор. – Но пока я директор, ноги дементора в школе не будет.       Перси смущённо умолк, а Дамблдор повернулся и неслышным шагом стремительно покинул Большой зал. Слизнорт проводил его недобрым взглядом и тоже ушёл.       - Что же творится? – прошептал в темноте Джаред.       Несколько дней только и было разговоров, что о Регулусе Блэке. Одна за другой рождались немыслимые догадки. Ханна Аббот из Пуффендуя весь урок травологии уверяла, что Блэк превратился в розовый куст.       Мораг ходила бледная, осунувшаяся. Не раз и не два Гарри намеревался приступить к ней с вопросами, но каждый раз останавливал сам себя. В конце концов, она спасла ему жизнь, а потому он перед ней в неоплатном долгу и не станет делать ей больно расспросами – и что-то ему подсказывало, что от его вопросов и догадок Мораг станет очень больно.       Утром в пятницу Гарри спустился к завтраку один – он немного проспал – и по привычке начал искать глазами друзей. Ближе всех к нему сидел Джаред, почему-то отдельно ото всех, и читал газету. Подняв на мгновение голову, он перехватил взгляд Гарри и улыбнулся.       Это решило дело. Больше не сомневаясь, Гарри прошёл через зал и сел рядом с Джаредом. На секунду ему показалось, что Гермиона что-то громко сказала ему, но ему было уже всё равно – им с Синистрой необходимо было поговорить.       - Привет, - поздоровался тот, когда Гарри опустился на скамью рядом, и свернул газету. – Ты что, проспал?       - Да, немного, - поморщившись, откликнулся Гарри. – Джаред, я… Я хотел попросить… Не говори никому о том, что слышал тогда, ладно? – выпалил он и покраснел. – Это слишком личное.       Смерив его взглядом, Джаред усмехнулся и пообещал:       - Ладно. Не скажу. Да и что такого произошло? Ты просто в неё влюбился, вот и всё.       - Рэд! – со смехом воскликнул Гарри, не зная, куда глаза девать от стыда. – Я же просил!       Закатив глаза, он вздохнул:       - И что здесь такого? Как в неё вообще можно не влюбиться…       Гарри нахмурился, распознав в брошенной фразе если не угрозу, то что-то похожее на посягательство, и ему это очень не понравилось.       - О, ну давай, - догадался Джаред, смерив его взглядом. – Взревнуй и набей мне рожу. Давай.       И Гарри в очередной раз понял, как повезло ему с другом.       - А ты у нас, стало быть, магическому влиянию не поддаёшься? – задорно уточнил он, садясь ногами в проход.       - Не пойми меня неправильно, - спокойно возразил Джаред, - Корни – просто прелесть, но у меня другие приоритеты.       - И какие?       Отложив вилку, Джаред подпёр голову сразу двумя кулаками и задумался.       - Знаешь, - вздохнул он наконец, - моя бабушка, мать отца, была маглой. Её не стало задолго до моего рождения, но я видел её фотографии. И вот что интересно – она ведь никогда не была первой красавицей в округе, да и такая жизнь… Можешь представить, что это такое – растить ребёнка-оборотня. Но от неё, даже сквозь фото, исходил такой… свет.       - Свет? – не понял Гарри.       - Да, именно. Как будто ты шёл по лесу и вдруг набрёл на просеку, над которой встаёт солнце. И тебе сразу становится так спокойно, так ясно на душе… Её звали Хоуп, - прибавил он с грустной полуулыбкой. – Надежда, понимаешь? Если только я когда-нибудь встречу такую же девушку, я её уже не отпущу.       Сочувственно усмехнувшись, Гарри в который раз подумал, что по сути Джаред всего на год старше него самого – а кажется, что на целую жизнь. Глядя в его открытое доброе лицо, с ним хотелось посоветоваться наравне с отцом или Сириусом, словно он был чьим-то дядюшкой, уже хлебнувшим жизни, но не растерявшим любви к ней. Чтобы хоть как-то развеять повисшую над столом атмосферу светлой скорби, Гарри уточнил:       - Ты скажи хоть – брюнетка или блондинка?       - Только брюнетка, - отрезал он и украдкой бросил взгляд на стол преподавателей, где профессор Синистра о чём-то мило беседовала с профессором Бэрбидж.       С пониманием хмыкнув, Гарри потрепал его по плечу.       - Знаешь, за что я тебя люблю? – спросил он, и Джаред усмехнулся:       - Гарри, такие откровения… Создаётся впечатление, что кто-то из нас уже в предсмертной агонии, - но всё же изобразил вежливый интерес.       - За то, мой дорогой друг, что жить с тобой невыносимо и небезопасно, но очень интересно.       Джаред посмотрел на него изумлённо, но не успел ничего ответить, потому что в этот момент к ним подошёл Перси.       - Собирайтесь, всех гриффиндорцев у себя будет ждать профессор Люпин, - объявил он.       - Но у меня сейчас руны, - напомнил Гарри, на что староста возразил:       - Общий сбор, Поттер. Ждут всех, с первого по седьмой курс.       В кабинете защиты от Тёмных искусств, когда Гарри вошёл, уже собрались почти все первоклашки и заспанные шестикурсники – у большинства из них первый урок был свободным. Парты были снова сдвинуты к стенам, но прошло не менее получаса, и вот наконец хлопнула закрывшаяся за двумя опоздавшими четверокурсниками дверь.       Профессор Люпин, остановившийся перед кафедрой, живо заговорил:       - Я вас приветствую.       Ответом ему было нестройное, но искреннее «Доброе утро, профессор Люпин!».       - Большинство из вас, - продолжал учитель, - я думаю, удивлены, что их оторвали от занятий или подняли с постелей. Спешу сообщить, что решением попечительского совета школы деканам всех факультетов приказано обучить студентов старше второго курса заклинанию Патронуса.       По толпе пробежали боязливые шепотки – разумеется, после случая на матче все догадывались, что окружавшие школу дементоры голодны, и давно уже ждали ответных мер от руководства школы. Судя по общему тону разговоров, реакция была в целом одобрительной.       - Я настоял на том – и профессор МакГонагалл со мной полностью согласилась – чтобы на факультете Гриффиндор Патронусу обучались даже первокурсники. Может, у вас ничего не получится, - обратился он к самым младшим студентам, - но я буду спокоен, лишь обезопасив максимальное число студентов… Хотя это ложь. Я не буду спокоен ровно столько, сколько останусь преподавателем в Хогвартсе.       По классу пролетел приглушённый смешок.       - Теперь подробнее о самом заклинании. Патронус представляет собой положительную силу, воплощение всего, что дементоры пожирают – надежды, счастья, стремления выжить. Но у Патронуса существует огромное преимущество перед собственным хозяином: он не ведает отчаяния, и поэтому дементор не в состоянии причинить ему вреда. Однако я должен предупредить, что заклинание бывает не по силам даже опытным волшебникам. Кто скажет, на что похож Патронус?       - У каждого волшебника он принимает собственную форму, - раздался из дальнего ряда голос Уилла. Через пару мгновений он пробился сквозь толпу и остановился рядом с Гарри.       Люпин благосклонно улыбнулся:       - Я так и знал, что ты ответишь, Уильям. Итак, мистер Арлингтон абсолютно прав – форма Патронуса зависит исключительно от волшебника, который его вызывает. Чтобы вызвать Патронуса, воссоздайте в памяти ваше самое счастливое воспоминание, пусть оно поглотит вас целиком. А потом – экспекто патронум!       Из палочки Люпина вырвался огромный серебряный волк – точь-в-точь такой, как у профессора Синистры, только ярче. Сделав круг по классу под самым потолком, зверь вернулся к хозяину и сел на краешке кафедрального постамента.       Несколько девочек сдавленно ахнули, кто-то зааплодировал, но Люпин поднял ладонь, требуя тишины.       - Телесный Патронус вроде этого – это результат упорства и концентрации, и он получается далеко не у всех. К нему нужно стремиться, но даже появившееся из вашей палочки серебристое облако сможет ненадолго сдержать дементора, что уже неплохо. Некоторые из вас уже умеют вызывать прекрасного Патронуса. Мистер МакКиннон-Блэк, не угодно ли продемонстрировать?       Антарес смело вышел в центр класса, на секунду замешкался и взмахнул палочкой. По воздуху над головами собравшихся пронёсся громадный серебряный пёс с длинной шерстью.       - Просто и изящно, - оценил Люпин. – Двадцать баллов Гриффиндору. Что ж, от теории к практике, как говорит уважаемый профессор Слизнорт. Мистер МакКиннон-Блэк, поручаю Вашим заботам шестой и седьмой курсы. Мисс МакГрат, занимайтесь пятым. Мисс Дуглас, Вам следить за четвёртым курсом. А Вы, мистер Синистра, поможете мне обучать младшие курсы.       - Охотно, сэр, - улыбнулся Джаред, доставая палочку.       Уже через несколько минут в классе поднялся такой гам, какого эти стены не слыхали с момента постройки: студенты наперебой вспоминали самые счастливые моменты, вроде первого полёта на метле или прошлогодней поездки на море, и пытались вызвать патронусов.       Гарри, прежде чем махать палочкой, крепко задумался. Какое воспоминание назвать самым счастливым? Ему на ум пришли одновременно сотни моментов прошлого, когда он готов был вот-вот воспарить до самого потолка, но выбрать что-то одно не представлялось возможным.       - Ну что, Гарри? – К нему подошёл профессор Люпин. – Определился?       - Не совсем… - неуверенно протянул он, но тут ему на помощь пришёл Джаред.       - Вспомни, о чём мы говорили за завтраком, - подсказал он и подмигнул другу за спиной отца. – Неужели это не самое счастливое воспоминание?       Гарри смущённо улыбнулся. Что ж, попытаться стоило.       Нахмурившись от напряжения, он восстановил в памяти ту ночь, когда в замок проник Регулус Блэк, воссоздавая картину вплоть до мельчайших деталей; вспомнил лицо Корнелии, её тихое дыхание совсем рядом и блеск звёзд в чёрных глазах.       Сосредоточившись на ощущении её губ на щеке, Гарри приказал:       - Экспекто патронум!       Он взмахнул палочкой, и из её конца медленно выплыло смутное серебряное облако – почти прозрачное, но довольно обширное.       - Впечатляет, - с довольной усмешкой оценил Люпин. – Джаред, проконтролируй. Гермиона, ты сейчас глаз кому-нибудь выбьешь! – воскликнул он, отходя к Грэйнджер, которая размахивала палочкой так, что искры летели в разные стороны.       Как только Люпин отошёл на достаточное расстояние, Джаред хлопнул Гарри по плечу и с восторгом прошептал:       - Ты молодец!       - Это же не патронус, а облачко, - смутился он, не очень-то довольный собственным успехом, но Джаред ему возразил:       - Для первого дня занятий это потрясающий результат. Ты бы видел, как пыжатся некоторые взрослые волшебники, чтобы выбить из себя что-то похожее. А тебе даже усилий прилагать не пришлось. Я всегда знал, что ты очень сильный.       Такое объяснение Гарри удовлетворило вполне, хоть оно и содержало изрядную долю лести.       Гриффиндорцы практиковались в создании Патронуса до самого обеда. Под конец занятия Гарри чувствовал себя так, словно сил в нём не осталось даже на то, чтобы дойти до спальни – он был готов растянуться прямо на полу и как следует вздремнуть часок-другой. Но оставалось ещё одно дело, с которым нужно было разобраться именно сегодня.       Подняв голову, он отыскал глазами Джареда – тот стоял у преподавательской кафедры и о чём-то бодро беседовал с профессором Люпином. Учитель отвечал с улыбкой, а Джаред всё активнее размахивал руками, будто кто-то наложил на него Танцевальное проклятие. Понимая, что сейчас только помешает, Гарри вышел в коридор один.       У ближайшего окна стояла Корнелия. Вид у неё был такой же усталый, как и у Гарри, но она казалась куда более довольной.       - Хороший урок, правда? – уточнила она, когда Гарри подошёл и остановился с ней бок о бок.       - Да. У тебя получилось? – посчитал он нужным спросить.       - Нет пока. – Она пожала плечами. – Может, я ещё не подобрала достаточно сильного воспоминания.       - Наверное, - кивнул Гарри и спешно отвернулся, чтобы она не заметила, как он покраснел от обиды.

***

      Подняв руку, Римус коротко постучал. Изнутри раздалось неразборчивое приглашение, и он, толкнув дверь, вошёл.       - Я видела, как ты идёшь. – Аврора, растянувшаяся на кровати, кончиком палочки указала на расстеленную тут же Карту мародёров и приказала: - Шалость удалась!       - Карта снова у тебя? – удивился он, на что она лишь пожала плечами:       - Пришлось изъять, потому как Гарри хотел использовать её не для благих дел.       Хмыкнув, он сел рядом и счёл своим долгом напомнить:       - Вроде бы, эта карта задумывалась как раз для того, чтобы шалить.       - Да, но не подвергать опасности себя и Корнелию, - откликнулась она и почесала длинным орлиным пером в затылке. – Так-с, что нам написал мистер Гойл…       - Вот, значит, как ты проверяешь сочинения студентов? – усмехнулся он, с умилённой улыбкой наблюдая, как она отрывисто чёркает пером по пергаменту.       - Моя кровать – что хочу, то и делаю, - откликнулась Аврора, болтая ногами в воздухе, то и дело постукивая стройными щиколотками о кроватную раму.       - Осторожно, не ушибись.       Ласковой рукой он отвёл её ноги чуть в сторону, но она вывернулась из хватки, переворачиваясь на спину и взмахом палочки отсылая письменные работы и чернильницу обратно на стол.       - Как дополнительные занятия? – полюбопытствовала она, вновь опускаясь на подушки.       Задумавшись на мгновение, он оценил:       - Лучше, чем я ожидал. Многие ребята оказались очень талантливыми по части оборонительных заклинаний.       - Я же говорила, что это хорошая идея, - напомнила она.       - А я и не спорил. Ты умница.       Она забросила одну руку за голову и смерила его задумчивым взглядом из-под ресниц.       - Как думаешь, зачем Регулус пробрался в Хогвартс? – спросила она и, с усилием сморгнув, отвела глаза и прибавила: - Прости, но я просто не могу об этом не думать.       - Я понимаю, - заверил он, и тогда она с прерывистым вздохом прибавила:       - Мне кажется, он шёл ко мне.       Отважившись, наконец, взглянуть ему в лицо, Аврора поразилась тому, каким усталым и встревоженным он выглядит.       - Римус, - окликнула она, - что?..       Не сводя с неё напряжённого взгляда, он взялся за её ладонь, свободно лежавшую поверх кроватного покрывала, и крепко, но бережно сжал, так что спину ей искололи огненные мурашки.       - Думаешь, он хотел убить тебя?       - Что? – Она с облегчением улыбнулась. – Нет, конечно, нет… Он никогда бы не сделал этого…       - Аврора, - перебил он, - Регулус Блэк, которого ты знала, не убивал людей – но его больше нет. Он уже расправился с теми маглами, Питером и Артуром Уизли…       - Не с Питером, - возразила она. – Ты ведь знаешь, что он жив.       - Да. Со слов Блэков.       Разговор на этом можно было считать исчерпанным. Не вынимая руки из нежной хватки, она осторожно провела большим пальцем по шраму у него на тыльной стороне ладони и, отчего-то покраснев, окликнула:       - Знаешь, я тогда и вправду подлила тебе Амортенцию. На вечере у Слизнорта, - прибавила она, натолкнувшись на его полный непонимания взгляд. – Сириус попросил принести бокалы с вином, и в меня как будто бес вселился…       - Я знаю, - вдруг признался он и хитро усмехнулся, попытавшись спрятать веселье за кашлем. – Джеймс видел, как ты что-то подливала в бокал, и сказал мне.       Её брови удивлённо приподнялись, изогнувшись насмешливой дугой.       - То есть, - уточнила она, - когда ты делал вид, что пьёшь…       - Я только делал вид, - подтвердил он. – Прости, конечно, но в свои шестнадцать ты была не слишком умна. Зато умопомрачительно красива.       Громко фыркнув, она вырвала руку из его ладони и, поднявшись на локтях, крепнущим голосом, в котором волнами переливалось злое веселье, отчеканила:       - Знаешь, что… Не пошёл бы ты со своими комплиментами, Римус Люпин! Я полжизни корила себя за то, что ты…       Она захлебнулась собственными упрёками, когда он вдруг наклонился и горячо прижался к её губам. С тихим стоном ответив, она обвила его шею руками, но тут он сам отстранился, тяжело дыша.       - Прости, - шепнул он, отводя глаза, и вцепился руками в узел собственного галстука. – Мне в последнее время неспокойно.       Бросив взгляд на висевший на стене лунный календарь, она попыталась высчитать, но цифры плыли перед глазами, так что она, слепо глядя в стену, переспросила:       - Сколько ещё?       - Три дня, - откликнулся он и попытался встать, но она, бросившись вперёд как кобра, цепко схватила его за предплечья. – Аврора…       Перекатившись на колени, она приблизила лицо вплотную к его, скользя руками, путаясь и лаская.       - Тш-ш-ш… - прошептала она, прижав пальцы к его губам. – Не надо. Не будь со мной груб, я ведь так по тебе скучаю…       - Я тоже скучаю, - признал он, качая головой и глядя неизменно в сторону, будто боялся обжечься её горящими глазами. – Я так отчаянно скучаю по нам, что ты и представить не можешь. Я ведь живу лишь тогда, когда мы снова все вместе – ты, я и Джаред. «Тебе будет больно, но ты не умрёшь» - так ты сказала тогда? Так вот я умер. Я умер, Аврора, и продолжаю умирать каждый раз, когда за тобой закрывается дверь.       Взглянув на него влажными глазами с расширенными зрачками, она тихо вздохнула и вдруг принялась одну за другой расстёгивать крохотные пуговки на собственной блузке.       - Что ты делаешь? – выпалил он, хватая её за руки и стискивая ломкие запястья почти до боли, но она вырвалась и упрямо повторила:       - Это – моя кровать. Что хочу, то и делаю.       Смерив её тяжёлым взглядом, Римус схватил её за плечи и вновь впился ей в губы голодным поцелуем.

***

      Притаившись за розовым кустом, маленький мальчик выглядывал сквозь прореху между толстыми колючими ветками, от усердия приподнимаясь на цыпочки. На вид ему можно было дать не больше пяти, но любой, взглянув на его крохотную ладную фигурку, понял бы, что перед ним маленький аристократ – обряженный в атласный синий костюмчик с золотыми позументами, с поблёскивающей на лацкане золотой брошкой с выбитым в металле родовым гербом.       За ним с небольшого отдаления с улыбкой наблюдала женщина; трудно было определить её возраст – вьющиеся по спине волосы цвета красного золота делали её моложе, но глаза выдавали истинный груз прожитых лет. Впрочем, теперь в этих глазах не было боли или тоски, а лишь ничем не замутнённая любовь к маленькому шалуну, так и не научившемуся игре в прятки.       Сбросив лёгкие туфельки, она, бесшумно ступая по мягкой траве зимнего сада, подкралась к малышу и выдохнула:       - Бу!..       Радостно взвизгнув, мальчик подпрыгнул от испуга и тут же завопил:       - Нечестно! Нечестно так подкрадываться, мамА!       Он немного картавил, да и привычное обращение озвучивал лишь на французский манер, копируя взрослый тон отца. Умилившись его детскому гневу, женщина подхватила мальчика на руки, осыпая поцелуями куда придётся.       Вывернувшись из её ласкающих ладоней, он отбежал на почтенное расстояние и потребовал:       - Теперь в салочки, мамА!       - Тони! – в шутку возмутилась она. – Мы ведь с тобой договорились, что после игры занимаемся чтением!       - А ты догони меня! – предложил Тони и сорвался с места так быстро, как только позволяли крохотные ножки.       Матери оставалось только смеяться.       - Поймаю-поймаю! – со смехом пригрозила она и, невысоко подхватив узкую шёлковую юбку, бросилась за мальчиком по пятам. Впрочем, он уже успел скрыться в доме, а это значило, что урок чтения откладывался на неопределённый срок.       Она так разбежалась, что в просторном холле чуть не налетела на Эжени – та несла в кабинет ворох пришедшей с утренними совами почты.       - Мадам, - горничная присела в неглубоком реверансе, - Вам пришло письмо.       - От Анастази? – уточнила хозяйка, погладив по золотой макушке прижавшегося к её ногам Тони – поняв, что выиграл, он тут же поспешил утешить несчастную маму, которая никак не могла его догнать.       - О нет, мадам. Из Британии.       Недоумённо нахмурившись, она приняла из рук прислуги конверт и, бросив взгляд на начертанный на нём адрес, побелела как полотно. Словно сквозь слой ваты она услышала беспокойный оклик:       - Мадам? Вы в порядке?       - Да, - кивнула она и вновь пригладила волосы беспокойно глядевшему Тони. – Будь добра, Эжени, отведи Антуана в игровую. Мне нужно ответить на послание.       Вскоре щебет горничной, обещавшей маленькому мастеру Тони много-много вкусных конфет, стих наверху. Двигаясь медленно, как сомнамбула, она села на нижнюю ступень лестницы и дрожащими пальцами разорвала конверт, даже не подумав использовать палочку. Дурные вести с той стороны пролива долетали до Франции со значительным опозданием, но всё же она была в курсе того, что творится в её родной стране. И теперь это письмо… Мерлинова борода, что же могло случиться?       Полчаса спустя она, щипками вернув на щёки привычный румянец, вошла в кабинет, где муж корпел над очередным ужасающе скучным с её точки зрения чертежом.       Остановившись в дверях, она смотрела на его особенно чёткий против солнца силуэт – завиток светлых волос надо лбом, резко очерченный профиль, сильные плечи, - и не могла поверить, что всему этому может в одночасье прийти конец.       Подняв голову на шорох её босых ног по ковру, он улыбнулся и поманил:       - Подойди, дорогая.       Держа спину удивительно ровно, она приблизилась, и он с лёгкостью усадил жену на колени, указав на расстеленный по столу пергамент:       - Что думаешь? Это будет здание театра.       - Сколько этажей? – рассеянно откликнулась она, слепыми глазами глядя на чертёж и не понимая ничего в этом сплетении линий и цифр.       - Три, - тщеславно откликнулся он, переворачивая лист кальки. – По два зала на каждом… Элия, ты здорова? – забеспокоился он, взглянув жене в лицо. – Ты так бледна сегодня.       Прикрыв глаза, она прижалась лбом к его шее и надолго затихла, от всего сердца надеясь, что, если она пробудет в его объятиях достаточно долго, призраки прошлого исчезнут, оставят её в покое, пропадут навсегда, сгнив в самой тёмной камере тюрьмы Азкабан…       Но это были лишь мечты.       - Эван? – окликнула она, едва совладав с голосом.       - Что, любовь моя?       Она ответила не сразу, задумчиво водя тонкими пальцами по левому рукаву его рубашки, надёжно скрывающему отвратительную татуировку.       - Ты не мог бы договориться с де Шавалем о портале через границу? – попросила она наконец и вздохнула. – Мне нужно повидать родных.