Сезон охоты

      Понадобилась не одна неделя, чтобы Мораг наконец пришла в себя.       Первые дни после памятной вылазки на кухню она ходила вялая, бледная, заново училась высоко держать голову – словно душа, вырвавшись из неё единым махом, понемногу возвращалась, чуть что боязливо втягивая осторожные тоненькие лапки и снова прячась на глубину. Друзья, особенно Корнелия и Гермиона, пытались разговорить её, хоть как-то отвлечь, но всё было напрасно: при единой попытке завязать разговор Мораг замыкалась в себе, будто схлопывались створки раковины речного моллюска. Из всех она выделяла лишь Антареса; не раз и не два Уилл видел, как они сидят где-нибудь в укромном уголке гостиной, полушёпотом переговариваясь, и у него внутри волнами колыхалось что-то, напоминавшее неуместную ревность.       Как бы то ни было, конец февраля неотвратимо приближался, и вскоре Антаресу стало не до проблем окружающих – он упорно готовился к сдаче министерских тестов под неусыпным присмотром МакГонагалл, которая, кажется, от переживаний стала ещё требовательнее и строже. Впрочем, не только деканесса лишилась покоя в предвкушении события – Корнелия была ещё бледнее Мораг, а уж Джаред грозил взорваться от любого неосторожно брошенного слова.       Это и была причина, по которой Уилл предпочитал общество Симуса, который всегда был спокоен в отношении внешних неурядиц, сохраняя приподнятое расположение духа. К тому же, у мальчиков была общая беда – прорицания.       Во вторник, когда Антарес должен был сдавать тесты, после обеда Уилл и Симус вместе с пуффендуйцами и немногими гриффиндорцами поднялись по лестнице в кабинет профессора Трелони. Здесь, как всегда, было жарко и царил синеватый полумрак, а на каждом столике матово поблёскивал хрустальный шар.       - Спорим, в этом шарике отражается моя погибель? – хмыкнул Уилл, садясь за столик, но на самом деле ему было не по себе.       МакГонагалл так и не разрешила ему пропускать прорицания, несмотря на все уговоры профессора Синистры. Для Уилла так и осталось загадкой, с чего это мать Джареда так о нём печётся, но в конце концов он решил, что она просто очень добрая женщина и искренне хочет ему помочь, хотя та его часть, которая ещё прислушивалась к наставлениям отца, мало верила в подобное бескорыстие. Ричард Арлингтон, констебль в отставке, за годы службы в родном Кентиш-тауне (1) не раз бывал в перестрелках, а потому обоснованно не доверял людям и всеми силами пытался вытравить эту глупую веру из собственного сына. Пока что ему так и не удалось добиться желаемого результата – для этого Уилл был слишком упёртым.       - Добрый день всем, - плавно пропел знакомый туманный голос, сопровождаемый явлением профессора Трелони откуда-то из густой тени.       Неразлучные подружки Парвати и Лаванда задрожали от возбуждения, в то время как их лица освещало молочно-белое сияние, исходившее от магического кристалла перед ними.       - Я решила заняться магическим кристаллом немного раньше, чем планировала. – Профессор Трелони села спиной к огню и оглядела класс. – Богини судьбы поведали мне, что магический кристалл войдёт в ваш июньский экзамен.       Уилл фыркнул, сдувая волосы с глаз. Отличное предсказание! Как будто не сами преподаватели составляли программу экзамена. Лицо профессора всё время оставалось в тени, и всё же Уиллу на мгновение показалось, что Трелони смотрит прямо на него.       - Гадание по магическому кристаллу – утончённое искусство, - говорила она нараспев. – Я не ожидаю, что хотя бы один из вас станет с первого раза Провидеть, вглядываясь в бездонную глубину кристалла. Начнём с упражнений. Прежде всего, надо научиться расслаблять сознание и наружные глаза…       Из груди Симуса вырвался смешок, и он прижал кулак ко рту, чтобы не разразиться неудержимым хохотом. Между тем профессор Трелони продолжала мурлыкать:       - Тогда у вас откроется Третий глаз и заговорит подсознание. И, возможно, уже сегодня в конце урока, если улыбнется Фортуна, кто-нибудь из вас сподобится Увидеть. Итак, начнём.       Сложив руки на краю стола, Уилл почувствовал себя идиотом. Ему предстояло потратить час, просто сидя и пялясь внутрь хрустального шара.       - Видишь что-нибудь? – спросил он Симуса через четверть часа.       - Да, вижу, - откликнулся тот. – У Ханны Аббот на колготках стрелка.       - Бессмысленная трата времени, - прошипел Уилл, откидываясь на спинку стула. – На кой дьявол я выбрал прорицания?..       Мимо прошелестела юбками профессор Трелони.       - Помочь кому-нибудь расшифровать таинственные туманные знаки внутри кристалла? – пропела она под звяканье браслетов, которыми были увешаны её запястья.       - Мне не надо, - прошептал Уилл. – И так ясно, что они значат – сегодня вечером будет туман.       Симус не выдержал и громко прыснул.       - Пожалуйста, не мешайте, - кротко попросила Трелони, и головы всех учеников повернулись к друзьям. Парвати с Лавандой возмущённо переглянулись. – Вы нарушаете вибрацию пространства ясновидения.       Пропустив замечание мимо ушей, Уилл налёг локтями на стол.       - Скажите, профессор, - окликнул он, водя пальцами над самым свечным пламенем, грозя вот-вот обжечься, - а сами Вы часто видите что-то в кристалле?       Театрально вздохнув, Трелони подошла к их столу, села на свободный пуфик и вгляделась в шар. Уилл чертыхнулся сквозь стиснутые зубы – ведь знал, что не стоит её провоцировать. По крайней мере, теперь он мог предугадать, чем всё закончится. Кажется, он всё-таки покинул пределы разумного.       - Здесь что-то движется, - прошептала профессор, приблизив лицо к шару. – Что это?       Коротко переглянувшись с Симусом, Уилл почувствовал, что краснеет. Естественно, в его шаре Трелони не могла увидеть ничего хорошего, однако в этот раз она начала сильно издалека.       - Я вижу волков. Много волков. А ещё медведя, лисицу и оленя… И огромного чёрного пса… - Трелони прищурилась и вдруг ахнула столь громогласно, что Симус чуть не слетел с табурета. – Ах, мой мальчик! Да ведь это Грим!       Головы всех присутствующих повернулись к Уиллу.       - Да какого… - прошептал он, медленно качая головой. – Господи Иисусе, Вы серьёзно?       Профессор видела Грима уже трижды – в чаинках, застывших в чашке Уилла, в свечном пламени, зажжённом его рукой, и вот опять. Зловещее кладбищенское приведение, принимающее облик огромного чёрного пса, по пятам шло за мальчиком, предвещая скорую смерть, но Уилл боялся не так сильно, как должен был – в конце концов, он читал Конан Дойла и теперь от сравнения самого себя с сэром Генри Баскервиллем лишь заходился в приступе хохота. После истории, рассказанной профессором Синистрой, в предсказания он больше не верил, и теперь глядел на профессора Трелони с плохо скрываемой злобой.       - Сколько можно… - пробормотал он, вставая и подходя к окну.       Краем глаза он видел, как Парвати и Лаванда укоризненно зашептались, но ему было глубоко плевать – слова Трелони о волках словно прожгли дыру у него в груди, и теперь образовавшуюся пустоту стремительно заполняла ярость.       Рывком распахнув шторы, он дёрнул на себя хлипкую раму и вышвырнул учебник в окно.       - С меня хватит! – объявил он, становясь лицом к лицу с преподавателем.       В глазах Трелони, многократно увеличенных стёклами очков, полыхнул гнев.       - Мой мальчик, - вкрадчиво начала она, - я должна Вас предупредить – ещё никогда бегство не спасало от пророчества…       Она хотела ещё что-то прибавить, но вдруг взглянула Уиллу в глаза и осеклась.       В эти минуты с ним творилось что-то странное – по-прежнему находясь в классе прорицаний, он будто смотрел на самого себя со стороны и слышал собственное призывное шипение.       В этот момент Ханна Аббот оглушительно завизжала – сквозь открытое окно, за которым вился дикий плющ, в класс заползла самая настоящая гадюка. Оставалось лишь догадываться, как змея сумела взобраться на такую высоту, и теперь, извиваясь всем своим чёрным гладким телом, она подползла к Уиллу, и зашипела, повернув треугольную голову к профессору Трелони.       - Никогда не стойте у меня на пути, - предупредил Уилл и, наклонившись, коснулся блестящей змеиной шкурки кончиками пальцев, будто погладил любимого питомца. – Я прощу, но мои маленькие друзья не столь великодушны.       Поднявшись в полный рост, он подхватил собственную сумку, стоявшую у стола, и быстрым шагом покинул класс, позволив себе остановиться лишь у подножия башни.       Привалившись к стене, он тяжело выдохнул, пытаясь заглушить волнами поднимавшуюся в нём ярость. Пора было заканчивать с этими фокусами. Змеи и раньше частенько приползали на его зов, но никогда ещё ему в голову не приходила мысль натравить гадов на неприятелей. Никогда – до сегодняшнего дня.       Кроме того, он только что неосмотрительно раскрыл собственный секрет перед кругом не самых надёжных зрителей, а потому можно было с уверенностью сказать, что беды его только начинаются.       Взвалив сумку на плечо, Уилл решил дождаться конца занятий в более приятной компании и направился в Общую гостиную, но не успел пройти и пары сотен футов, как увидел спешивших в том же направлении Гарри, Корнелию и Джареда.       - Привет! – махнул ему Поттер. – Ты чего не на уроке?       - Могу спросить то же самое у вас, - откликнулся Уилл, рассудив так, что слухи всё равно достигнут гостиной Гриффиндора, а потому рассказывать всё самому вовсе не обязательно. – Всё в порядке?       - Ничего не поняла, - призналась Корнелия, оборачиваясь на ходу. – Говорят, будто Терри провалил министерские тесты.       Они нашли Антареса в гостиной – растянувшись на диване, он с интересом читал какую-то книгу небольшого формата и, подняв голову на звук открывшегося портрета, приветливо улыбнулся:       - Салют!       - Это правда? – без обиняков начала Корнелия. – Я слышала, как МакГонагалл жаловалась профессору Вектор. Ты не смог превратиться?       - Не смог, - признал он. – Наверное, сказалась травма. Впрочем, глава комиссии заверила, что я при желании смогу попробовать в следующем году.       Уилл сверху вниз посмотрел на безмятежно улыбающегося Антареса – и понял, что не верит ни единому слову. На Джареда он старался не смотреть, но чувствовал, что стоявший рядом Синистра напрягся, будто ему стоило большого труда сохранять спокойствие в присутствии друга.       Не успел Уилл вообразить, как сильно расстроилась МакГонагалл, как портрет вновь открылся и сама деканесса вошла в гостиную.       - Мистер МакКиннон-Блэк, - отчеканила она звенящим от негодования голосом, - прошу Вас пройти со мной.       Удивлённо приподняв брови, Антарес всё же поднялся на ноги и уточнил:       - В чём дело, профессор?       - Не здесь, - отрезала МакГонагалл, окинув быстрым взглядом третьекурсников.       Она ушла и увела Антареса с собой, а уже час спустя в гостиной появилась Джинни Уизли и рассказала невероятное: попав в Больничное крыло после того, как надышалась парами от Уменьшающего зелья, девочка провела там два дня, а потому прекрасно слышала, как сегодня утром к мадам Помфри пришла Диана Норрингтон. Проведя осмотр, медсестра установила, что студентка беременна.       Отцом, по её словам, был Антарес МакКиннон-Блэк.       Выслушав признание рыдающей Норрингтон, мадам Помфри помчалась к МакГонагалл, а та вызвала к себе Антареса и, исключительно в целях сохранения всеобщего спокойствия, профессоров Люпина и Синистру. Сириус прибыл получасом позже, в одиночестве – по негласной договорённости Марлин решили пока что ничего не сообщать.       - Я тебя ещё раз спрашиваю, - повторил он, нависая над сидевшим за партой сыном – после долгих объяснений у МакГонагалл их клуб заговорщиков перекочевал в кабинет Авроры, где было меньше лишних ушей. – Было или не было?       - Я что, похож на идиота? – огрызнулся Антарес, исподлобья глядя на родителя.       Аврора громко выдохнула сквозь стиснутые зубы.       - Ты – в глазах Норрингтонов, разумеется, – похож на несчастного педофила, по которому Азкабан плачет! – отчеканила она. – Ей ведь нет семнадцати, верно? А дементоры, знаешь ли, тоже господа любвеобильные, целоваться любят – за уши не оттащишь… Так что не смей дерзить и переходи сразу к делу. Было у вас с Дианой что-нибудь или нет?       Смерив её тяжёлым взглядом из-под насупленных бровей, Антарес искоса оглянулся на отца и пробормотал:       - Нет. Она пыталась, но я оттолкнул её.       Что-то прикинув в уме, Сириус чертыхнулся сквозь зубы:       - Мерлин раздери… Хороший способ она выбрала, чтобы отомстить!       - Или пристроиться, где место потеплее, - уточнила Аврора. – Терри-то у нас жених куда как завидный.       - Скорее, и то, и другое, - вмешался Люпин, - иначе Антареса ни за что бы не выбрали на роль жертвы. Ну, и какой у нас план?       Сириус устало потёр переносицу.       - В общем так, - объявил он. – Завтра с утра мы с тобой отправимся к нам в отдел, там досмотрят твою память…       Он осёкся, потому что Антарес очень медленно, плавно покачал головой.       - Память я читать не дам, - отчеканил он и прибавил раньше, чем могли прозвучать возражения: - Потому что тогда всё станет только хуже.       Ничего не понимая, Сириус переглянулся с друзьями, но раньше, чем он успел озвучить вопрос, Антарес поднялся на ноги и попятился, отходя в проход.       - Только не ругай меня, ладно? – попросил он, глубоко вдохнул… и вдруг исчез.       Аврора коротко вскрикнула, зажав рот руками, и было отчего – на том месте, где только что стоял Антарес, переминался на тяжёлых лапах громадный бурый медведь. Отшатнувшись к стоявшей у него за спиной парте, Сириус совершенно неосознанно прикинул, что, поднявшись на задние лапы, зверь, наверное, будет футов девять ростом. Шкура на груди и шее у него было значительно темнее, и не сразу, но он догадался – это татуировки.       К Римусу дар речи вернулся первым.       - Это что, гризли? – выдохнул он, подходя ближе и присматриваясь.       - Именно так, - откликнулся Антарес, вновь становясь человеком и поднимаясь в полный рост.       - Тебя посадят, - пролепетала Аврора без единого намёка на вопрос и жалобно подняла брови. – Мерлин раздери, Блэк…       - МакКиннон-Блэк, - исправил он, и выглядел при этом почему-то очень довольным.       Впрочем, обернувшись к отцу, он как-то скис и даже немного ссутулился, словно опасаясь возможных упрёков. Но Сириус молчал, глядя на него так, будто впервые по-настоящему увидел, понял, что перед ним не собственная бледная тень, не отражение, а живой человек, пусть и похожий на него, но всё же другой.       - Ничего, - пообещал он, стиснув сыну плечо, - она тебя к себе не привяжет.       Спустившись к подножию башни, он без удивления воззрился на стоявших чуть в стороне друзей сына, по головам пересчитывая ожидавших – точно, все на месте, но теперь вместе с ними была ещё и Мораг, которая, стискивая ладонь Корнелии, что-то успокаивающе шептала.       - И что это вы делаете здесь после отбоя? – поинтересовался он, даже не пытаясь изобразить строгость.       Коротко вздохнув, Гарри продемонстрировал зажатую в кулаке Карту мародёров.       - Ждём Терри, - повинился он. – Сириус, всё ведь будет нормально?       - Настолько, насколько это возможно, - честно ответил он и, после секундной заминки, будто что-то решив для себя, окликнул: - Мораг, можно с тобой поговорить?       Удивлённо вскинув брови, девочка всё же кивнула, и они вдвоём пошли по коридору к лестнице, ведущей на нижние этажи.       - Я должен был появиться здесь раньше, - признал Сириус с сожалением, останавливаясь у окна, но она в ответ лишь пожала плечами.       - На самом деле, нет, - откликнулась она, глядя себе под ноги. – Меня довольно подробно ввели в курс дела, видите ли… Мистер Блэк…       - Сириус, - исправил он, и она коротко кивнула:       - Да, простите. Скажите, он… Он спрашивал обо мне? Теперь, - прибавила она, когда он непонимающе нахмурился. – Спрашивал, где я и что со мной?       - Я не виделся с ним уже очень давно, - начал было Сириус, но Мораг неожиданно криво усмехнулась.       - Вы думаете, я поверю в то, что он не приходил к вам в дом? Не сразу после побега, - прибавила она, стоило Сириусу прерывисто вздохнуть, - далеко не сразу. Должно быть, он сперва отправился на площадь Гриммо, чтобы забрать кое-какие памятные вещицы – вроде перстня тётушки Кассиопеи или этого чёртова медальона…       - Что? Откуда ты знаешь?       Тряхнув головой, Мораг сморгнула и уставилась на него с оторопью во взгляде, будто впервые увидела.       - Я… Антарес мне рассказывал, - ловко соврала она, но Сириуса было не провести.       - Антарес не мог знать о перстне, - отрезал он, живо вспомнив тот день, когда тётка, лёжа в предсмертной агонии, передала усыпанное рубинами и бриллиантами украшение Регулусу, чтобы тот, когда вырастет, передал его невесте, а та, разрешившись, собственной дочери – и так далее, от одной дочери Блэков к другой, и рубин переливался на солнце, походя на застывающую кровавую каплю… Навеки чистый…       Они никогда не разговаривали об этом, но всё же Сириус был твёрдо уверен – брат дорожит подарком, потому что до дрожи любил саму тётушку, почитая её, единственную из всех женщин семьи, слушался больше матери и куда чаще, чем собственного отца.       Но откуда об этом могла знать Мораг?       Он поднял голову, намереваясь вновь задать вопрос, но она выглядела такой маленькой и несчастной, что он поневоле осёкся.       - Как ты вообще? – спросил он вместо этого.       Мораг молчала. Она не понимала, от чего ей было больнее – оттого, что её отец оказался убийцей, или оттого, что её мама и папа никогда, ни единого дня друг друга не любили.       - Говорят, что дети, которых… - Она осеклась, чувствуя, как к щекам прилила жгучая краска стыда. – Ну те, которых зачали под приворотным зельем. Говорят, что они рождаются уродами.       - Но ты-то не урод, - возразил Блэк, глядя за окно. – И мне хочется верить, что изнутри ты ещё прекраснее, чем снаружи.       Он наконец обернулся к ней и поразился тому, как её лицо преобразил выступивший на щеках нежнейший, шиповниковый румянец. В эти минуты Мораг как никогда ясно напомнила ему ещё одну из Блэков – не самую достойную представительницу рода с точки зрения его дражайшей матушки, отпрыска побочной ветви, но всё же… Всё же она была, наверное, лучшей из своего поколения семьи, и вместе с мужем они сумели воспитать достойного сына, которого он, Сириус Блэк, до сих пор с гордостью называл своим лучшим другом.       Дорея Поттер.       - Мораг, - окликнул он, становясь с девочкой лицом к лицу, - я хочу, чтобы ты очень внимательно выслушала то, что я тебе скажу. В каждом из нас есть тьма и свет, и дело не в том, кем ты родился, а в том, что ты выберешь. Мы не можем винить человека за то, что он происходит из той или иной семьи, потому что каждый сам выбирает себе жизнь, как приходит в этот мир и покидает его. Всё в одиночку.       - А если кто-то не выбирал себе жизнь? – уточнила она, удивляясь тому, что понимает каждое слово этой довольно запутанной речи.       Сириус отрывисто качнул головой:       - Это слабые люди, и они не достойны ничего, кроме жалости.       Эти слова не принадлежали ему, он лишь повторил их за бесплотным теперь голосом, тонущим в лёгком весеннем ветре – а ведь тот день и вправду выдался очень ветреным, хотя и погожим, но Марлин всё равно укутала Антареса как на Северный полюс, так что во всех своих одёжках он больше походил на плюшевую игрушку, чем на ребёнка.       - Трансгрессировать с годовалым ребёнком? Вы с ума сошли! – возмущалась миссис МакКиннон, пока Сириус при помощи Дилана и Оливера таскал вещи на крыльцо – почему-то ему было важно делать это именно руками, не прибегая к помощи магии. Впрочем, от младшего брата Марлин было мало толку, но Олли очень нравилось командовать – разумеется, пока отец не видит.       - Брось, мама, - коротко откликнулась Марлин, с улыбкой укачивая расшалившегося Терри. – Ему это не навредит, к тому же, до Лондона рукой подать. Правда, золотце?       Она поцеловала сына в щёку, и мальчик в ответ довольно запищал.       Коротко улыбнувшись, Сириус обернулся к старшему мистеру МакКиннон.       - Вроде бы всё собрали, - заметил он просто затем, чтобы что-то сказать. – Если что – присылайте патронуса, и я заберу оставшиеся вещи…       Он не успел договорить, потому что пятилетняя Мэрион, которая с самого утра не проронила ни слова, внезапно разрыдалась и бросилась к сестре, накрепко обхватив Марлин за колени.       - Мэрион… - укоризненно протянула она и, слегка наклонившись, коротко обняла сестрёнку одной рукой. – Что ты, милая…       - Марли, не уезжай! – простонала девочка, безуспешно борясь с перехватившими горло рыданиями. – Зачем ты уезжаешь? Ты нас больше не любишь?       - Ну что ты, - повторила она, адресовав беспомощный взгляд матери, но та лишь пожала плечами и отвернулась – мол, наворотила дел, так теперь расхлёбывай. – Малышка, посмотри на меня. Я ведь уезжаю не на другой край света. Мы будем жить в Лондоне и будем часто приезжать к вам. Или вы к нам, - прибавила она, с сомнением оглянувшись на Сириуса, и он с жаром подтвердил:       - Конечно! В любое время. Ну же, Мэрион, не реви…       - Зачем тебе вообще уезжать? – повторила она, кулаками вытирая глаза.       - Потому что Терри нужен его папа, - ласково объяснила Марлин, погладив Мэрион по нежным светло-русым кудряшкам. – И мне он нужен. Наше место теперь там, где Сириус.       Сам он вдруг почувствовал, что ему нечем дышать. Она говорила просто, но вместе с тем он понимал, что прямо сейчас, в этот самый момент, на его плечи ложится ответственность, к которой он, положа руку на сердце, был не готов. Осознание того простого факта, что у Марлин на руках не просто мальчик, а их общий ребёнок, его сын, зажимал его нутро в стальные тиски.       Подняв голову, он встретился взглядом со старшим мистером МакКиннон и внутренне содрогнулся, лишь неимоверным усилием воли сохранив лицо. Старик его ненавидел, и было за что – Сириус был достаточно честен с собой, чтобы признать это.       - Вы в праве не доверять мне, сэр, - кивнул он в ответ на неозвученный упрёк, - но я люблю Марлин. И теперь, когда у нас есть ребёнок, я ни на минуту её не оставлю.       - Гладко стелешь, Блэк, - откликнулся Деймос, опустив тяжёлую ладонь старшей дочери на плечо. – Но вот, что я тебе скажу. Каждый из нас сам выбирает себе жизнь, если только ты – не тот слабак, за которого решают другие. Ты, я вижу, не из таких… И если моя дочь по какой-то причине выбрала тебя, значит, так тому и быть. Но если ты её ещё хоть раз обидишь, - прибавил он тоном, в котором ясно читалась ничем не прикрытая угроза, - я тебя не то что из-под земли – с того света достану.       - Папа… - тихо укорила Марлин, но Сириус в ответ лишь серьёзно кивнул:       - Не обижу. Это я Вам торжественно клянусь.       Старшие МакКинноны, конечно, не поняли, но Марлин, вскинув голову на прозвучавший бессмертный девиз Мародёров, коротко улыбнулась, губами почти прижавшись к макушке Терри, который отчаянно пыхтел и тянул ручки, силясь дотронуться до отца.       Взяв у неё сына, Сириус свободной рукой сжал ладонь Марлин, и они трансгрессировали.       - А как же вещи? – запоздало спохватилась она, ласково встряхивая испугавшегося Антареса. Впрочем, первую в жизни трансгрессию мальчик перенёс гораздо лучше, чем можно было ожидать, и теперь, сунув в рот собственный кулачок, таращил любопытные глаза на возвышавшиеся над ними дома.       - Кикимер всё доставит, - откликнулся он нарочито спокойно.       Двор по форме больше напоминал колодец, поэтому ветра здесь почти не было, и Сириус услышал, как Марлин, пару раз переведя взгляд с одиннадцатого дома на соседний тринадцатый, прерывисто вздохнула.       - Почему мы здесь? – спросила она крепнущим голосом.       Он не ответил – просто потому, что не знал, как объяснить, чего ему стоило расписаться в собственном бессилии и приползти к родителям, прося о помощи. Да, от Альфарда ему досталась прекрасная квартира на Уайтхолл (2), в двух минутах от площади, но… Но. Квартира была откровенно холостяцкой берлогой, и притащить туда Марлин с ребёнком – с Терри, его зовут Терри! – было настолько паршивой идеей, что Сириус отказался от неё сразу же.       Кажется, она поняла его метания без слов, потому что не стала снова спрашивать, а лишь тихонько вздохнула.       - Мог бы заранее предупредить – я бы оделась поприличнее, - укорила она, взмахом палочки трансфигурируя собственную футболку в свободную белую рубашку.       От её нежного тона Сириус чуть не взвыл. Он до последнего сомневался, стоит ли тащить их в этот серпентарий, но иных вариантов просто не было. Оставалось лишь надеяться, что мамаша будет отыгрываться лишь на нём.       Он шагнул на тротуар, отделявший площадь Гриммо от домов, и двенадцатый дом тут же возник перед ними, потеснив соседние магловские многоквартирники. Входная дверь с молотком в виде змеи распахнулась, и на крыльцо выбежал Кикимер.       - Хозяин Сириус, - поклонился он, - вещи уже доставлены.       Он лишь скупо кивнул в ответ.       - Спасибо, - откликнулась Марлин, всходя на крыльцо, и, совладав с голосом, прибавила: - Спасибо, Кикимер.       Едва покосившись на подставку для зонтов в виде ноги тролля и рядок отрубленных голов домовых эльфов, украшавших стену, Марлин опустила глаза и не поднимала до самой гостиной на втором этаже, по пятам следуя за Сириусом.       Отца не было дома, и леди Вальбурга принимала гостей в обществе лишь Регулуса. Сириус, который подспудно опасался возможного присутствия тётушки Друэллы или, чего похлеще, Нарциссы с муженьком, выдохнул с облегчением.       - Мадам, - кивнул он, останавливаясь перед обтянутой шёлком софой, на которой восседала мать. – Позвольте познакомить Вас с моей второй половиной. Это Марлин МакКиннон.       Она обернулась и смерила новоиспечённую невестку долгим пронизывающим взглядом, а после, опираясь на протянутую руку Регулуса, встала и поприветствовала:       - Добро пожаловать, моя милая. Хорошо ли вы добрались?       - Мы трансгрессировали, - отчиталась она, и голос её чуть приметно дрожал. – С бОльшим комфортом, чем можно ожидать. Простите, что отнимаем Ваше время, миссис Блэк…       Она позволила фразе затихнуть, оставшись неоконченной, и по лицу Вальбурги стало понятно, что ей по душе эти полураболепные приседания.       - Могу я взглянуть на моего внука? – осведомилась она.       Сириус внутренне напрягся, и бросил взгляд на стоявшего за спиной матери Регулуса. Тот неопределённо повёл бровью.       Первые несколько дней мать лютовала, гоняя Кикимера и отца, потрясая тощими сухими руками и кляня старшего сына такими словами, каких ещё не слыхали стены этого дома, а потому Сириус опасался, как бы она не ляпнула чего при Марлин или не испугала Терри, но, кажется, видимость приличия она всё же решила соблюсти.       - Его зовут Антарес, - присовокупила Марлин и, вздрагивая всем телом, передала ребёнка Вальбурге. – Антарес Эридан МакКиннон.       Брови матери капризно дёрнулись вверх – недобрый знак.       - При всём уважении к Вашему семейству, моя милая, это недопустимо, - отчеканила она. – Не может наследник Блэков не быть Блэком. Что до имени… Он ведь рождён под знаком Скорпиона, если не ошибаюсь?       - Да, двадцать четвёртого октября.       - Хорошо, - оценила она, без особого интереса приглядываясь к Терри. – Хотя я планировала назвать первого внука Арктурусом (3).       - У Вас ещё будет такая возможность, мадам, - отважился заметить Сириус и, глумливо усмехнувшись, подмигнул брату: - Верно, Рег?       Тот в ответ лишь украдкой скривился.       После обеда, проходившего в атмосфере ледяной учтивости, мать удалилась к себе в кабинет на третьем этаже. Выждав время, Сириус поднялся к ней.       Утопая в любимом вольтеровском кресле, она держала на коленях раскрытый том в коричневой коже, но взгляд её, минуя страницы книги, был направлен будто бы вглубь, в собственное ледяное нутро.       - Что скажете? – уточнил Сириус, когда молчание слишком уж затянулось.       Хмыкнув, мать закрыла книгу.       - Скажу, что мальчик дурно воспитан, - отметила она. – Он слишком капризен и плаксив, но это, благо, ещё можно исправить.       - Вы, я полагаю, лично этим займётесь? – ядовито уточнил Сириус, но мать была настроена серьёзно:       - Разумеется. Недопустимо, чтобы наследник рода Блэков рос среди грязнокровок и прочего отребья, с которым ты якшаешься!       - Это отребье, - отрезал он, - дало мне то, чего я был начисто лишён в отчем доме.       Вальбурга вновь хмыкнула, на этот раз злее.       - Кажется, юноша, - нараспев произнесла она, - Вы забыли, насколько низким обязан быть поклон, когда приходится просить.       - Отнюдь, мадам, - откликнулся он, приподняв брови, - ведь смирению я учился у Вас.       Она смерила сына тем же пронизывающим взглядом, которым оглядывала Марлин, но он выдержал эту огненную пытку, гадая, о чём же она думает. Быть может, вспоминает те бесконечно далёкие времена, когда он сам лежал в колыбели и с ним было гораздо легче сладить? Или лишь грустно констатирует, что её старший отпрыск – законченный идиот?       - Реши вопрос с фамилией ребёнка, - велела она и потянулась, возвращая книгу на вторую полку снизу. – У тебя красивый сын – будет обидно, если он так и останется незаконнорожденным ублюдком. Если будут проблемы с отцом, - прибавила она прежде, чем Сириус успел вскинуться в приступе ярости, - скажешь мне – я всё улажу.       На мгновение оторопев, он кивнул, а после вдруг согнул спину в нелепой, неудобной пародии на поклон, вполголоса присовокупив:       - Благодарю, матушка. Прошу меня извинить.       Покинув кабинет, он постоял немного на тёмной лестнице, дожидаясь, пока перестанут дрожать руки, а после медленно, пересчитывая ступени, поднялся наверх.       В комнате, когда-то бывшей детской дяди Сигнуса, Марлин укладывала Терри на послеобеденный сон. Откровенно говоря, в основном мальчиком занимался Кикимер, но она честно пыталась помочь, просто не будучи в силах отпустить сына, разжать руки, доверить его кому-то ещё.       - Не беспокойтесь, хозяйка, - проквакал домовик, когда Сириус вошёл в комнату, - Кикимер знает, как нянчить маленьких Блэков.       - Это уж точно, - с усмешкой подтвердил он, привалившись плечом к косяку. – Недаром говорят, что всю волшебную аристократию вырастили домовые эльфы.       Коротко улыбнувшись, Марлин перегнулась через бортик колыбели и осторожно поцеловала дремлющего малыша в лоб.       - Спи, золотце, - прошептала она, пригладив мягкие тёмные прядки. – Мама с тобой.       Она обернулась, и Сириус в очередной раз поразился тому, как сильно она изменилась. Смелая и сильная, как и раньше, теперь она бережно хранила в себе такую неизбывную нежность, что лицо её будто светилось изнутри, освещая полутёмную детскую неярким светом. Ему не нужны были проверки – он знал, что она хорошая мать. И ещё он подспудно ощущал что-то, отдалённо напоминающее гордость, потому что именно он был виновен в том, что Марлин МакКиннон, гриффиндорский рыцарь в юбке, превратилась в потрясающую женщину.       - Идём, - поманил он. – Не переживай, Кикимер справится.       Оглянувшись на колыбель ещё раз, она покорно позволила вывести себя в коридор.       Сидя на верхней ступеньке лестницы, они слушали, как сонно дышит старый дом, и не решались даже пошевелиться.       Из щелей между половицами тонкими серебристыми нитками тянулись воспоминания.       Дом этот существовал задолго до рождения даже его родителей – отец говорил, только западному крылу больше двухсот лет. Поколения и поколения ведьм и колдунов спускались по этим ступеням, плакали и смеялись в столовой и гостиной, рождались и умирали за закрытыми дверями бесчисленных комнат. Все они, словно сговорившись, разом полезли отовсюду, наводнив тесный коридорчик образами тех времён, которым уже нет возврата.       Этот дом не опустеет никогда. Всегда останется кто-то, кто будет по ночам скрипеть ступенями – или он сам, или Регулус и его семья… Сириус беззвучно фыркнул. То, что брат способен когда-нибудь создать семью, казалось в высшей степени неправдоподобным.       Тяжело вздохнув, Марлин опустила голову ему на плечо.       - Я не уверена, что мы поступили правильно, - поделилась она. – Мы будем тебе обузой.       - Не говори ерунды, - огрызнулся он, поворачиваясь так, чтобы видеть её лицо. – Меня это обижает.       Она смотрела на него, сверкая глазами в полумраке лестницы, и он склонился и прижался к её губам – совсем как раньше, будто и не было двух лет разлуки, но теперь ещё осторожнее, ещё бережнее, потому что наконец понял, что может её потерять. И не только её, но и всё, ради чего ещё стоит жить на этой омерзительной планете.       - Выходи за меня, - прошептал он, с большим трудом разорвав поцелуй.       В тишине было отчётливо слышно, как Марлин с тоненьким хрустом хлопнула ресницами.       - Ты серьёзно?..       - Да. – Он отрывисто кивнул, всей ладонью заправив волосы ей за ухо, и озвучил те слова, которые давно уже просились с языка: - Я без вас не смогу… Без вас обоих.