Сезон охоты

      Следующие недели обернулись для Антареса сущим мучением.       Он честно пытался уговорить МакГонагалл отстранить его от занятий, но деканесса была непреклонна – лишь теперь он понял, насколько оскорблена она была его провалом в Министерстве. Она не мстила, нет – просто, как и отец два года назад, искренне считала, что Антарес должен отвечать за свои поступки. И теперь он держал ответ по всей строгости законов чести.       Радовало лишь то, что родители Дианы – маглы, а потому дорога в Хогвартс им была заказана. Выяснения отношений с мистером Норрингтоном он бы попросту не вынес. Нисколько не способствовало его благополучию также то, что Диана, оправившись от потрясения, принялась весьма талантливо играть роль жертвы, при каждом удобном и неудобном случае живописуя подругам, как ей тяжело, но она сильна, и они с малышом, конечно же, справятся со всеми трудностями. Антарес её спектаклю не верил – по глазам видно, что она уже мнила себя будущей миссис МакКиннон-Блэк, и он почти физически ощущал, как затягивается удавка на его шее.       - А чего ты хотел? – удивился Джаред, когда они после обеда оказались в спальне только вдвоём – Антарес только что с позором сбежал с трансфигурации, где Диана изобразила внезапный приступ дурноты из-за неудачного превращения крысы в енота. – Естественно, она будет стараться выжать максимум бонусов из собственного положения – тем более что ты играешь ей на руку, будто в самом деле виноват. Если уж ты с ней переспал…       Антарес, который до этого мерил комнату шагами, резко остановился и огрызнулся:       - Да не спал я с ней!       - Ты мне-то лапшу на уши не вешай, - парировал Джаред, поднимая брови. – Как будто я тебя недостаточно хорошо знаю.       Тихо рыкнув сквозь стиснутые зубы, Антарес не ответил, потому что уж кто-кто, но Джаред Синистра знал его отлично.       Он бы и под страхом смертной казни не признался отцу, что они с Дианой действительно переспали – Мерлин, всего один раз, но разве этого не было достаточно, чтобы над ним нависла угроза? Он и сам не знал, почему изменил первоначальному плану – может, хотел отыграться, отомстить за годы унижений, использовав её… Но неожиданно не испытал ничего, кроме легчайшего чувства брезгливости. Знал бы, что этим кончится – на пушечный выстрел бы к Норрингтон не подошёл. Но разве мог он предположить, что дело примет настолько крутой оборот…       Обернувшись на короткий стук в дверь, он чертыхнулся сквозь зубы. Как ни крути, а Гермиона Грэйнджер была последним человеком, которого ему хотелось бы сейчас видеть.       Зато Джаред вдруг расцвёл саркастичной улыбкой.       - Гермиона! Замечательно, что ты заглянула! – воскликнул он, на секунду сжав её ладони. – Может, хоть у тебя получится вразумить этого идиота? Моего дара убеждения здесь уже не хватает.       Он вышел, плотно закрыв за собой дверь, так что Гермионе оставалось лишь проводить его недоумённым взглядом.       - О чём это он? – переспросила она, оборачиваясь к Антаресу.       - О том же, о чём и весь Хогвартс последние пару недель, - отрывисто бросил он. – Или ты не в курсе? Так поди, расспроси Диану – она тебя с удовольствием просветит.       Поёжившись, она призналась:       - Её откровения меня мало волнуют. Но, если ты скажешь, что это неправда, мне придётся тебе поверить.       Антарес отрывисто хохотнул, чувствуя, как в нём волнами поднимается истерика.       - Я сам не знаю, правда это или нет, ясно? Что, пожалеть меня пришла? – рявкнул он так, что Гермиона ощутимо вздрогнула, но не отступила.       Она смотрела на него без осуждения, и всё же Антаресу вдруг стало стыдно. Разумеется, она не виновата – никто не виноват, кроме его тупой гордыни. Устало опустившись на край кровати, он обхватил голову руками и замер, пытаясь отдышаться.       Некоторое время Гермиона стояла, неловко переминаясь с ноги на ногу, очевидно не зная, куда деть руки, а потом тихо откликнулась:       - Нет. Я пришла, потому что ты приходил ко мне.       Он поднял голову, смерив её недоумённым взглядом, будто успел позабыть, что она тоже здесь, и тут же почувствовал, как проваливается, с головой уходит в пучину ледяного ужаса, в которой погряз Хогвартс каких-то полгода назад. Он ведь в самом деле приходил к ней – почти каждую ночь до тех пор, пока отец не забрал их домой, прокрадывался в Больничное крыло и сидел, сжимая и поглаживая её ледяную, будто каменную руку, шепча, что всё будет хорошо…       - Ты слышала меня?       Она не ответила, рассматривая его под каким-то новым углом.       - Можно тебя обнять? – попросила она, слегка покраснев.       Горько усмехнувшись, он оскалил зубы и предложил:       - Попробуй, если не боишься. Вдруг я и на тебя наброшусь?       Игнорируя вызов в его взгляде, Гермиона подошла ближе и неловко обхватила его руками. Она не боялась его, и от этого у Антареса в груди почему-то властно напрягалось уставшее сердце – борьба с Дианой и её нерождённым ребёнком совсем измотала его. С трудом понимая, что именно делает, он обнял её в ответ, обречённо ткнувшись лицом в хрупкое тонкокостное плечо, и вздохнул с внезапным облегчением. Нет, ему всё ещё было больно, обидно и мерзко, но теперь эти чувства будто испытывал не он сам, а кто-то другой, очень на него похожий, так что до самого Антареса долетали лишь их призрачные отголоски.       - Мне нравится твой запах, - прошептал он, сам удивляясь сказанному.       - Что в нём такого особенного?       Он пожал плечами, не в силах разбить единую ароматическую ноту на отдельные составляющие, но запах был до боли знакомый – кажется, так пахло в его старой комнате на площади Гриммо, если летним утром открыть окно в сад, где уже зацветают розы; Вальбурга Блэк обожала эти капризные цветы – наверное, то была единственная доступная ей радость...       Закрыв глаза, он поглубже вдохнул этот простой запах и теснее прижался к ней как к единственной оставшейся у него опоре, последней преграде на пути тайфуна, грозящего смести его с лица земли.       - Мне страшно, - признался он, в кровь закусывая губы.       - Я знаю. Но ты выстоишь, - заверила она и, робко подняв руку, запустила холодные нежные пальцы в волосы у него на макушке. – С тобой всё будет хорошо.       Ему в это слабо верилось, но дышать стало отчего-то легче.       Это было во вторник, а в среду на Хогвартс обрушилось новое потрясение.       Первым уроком у третьекурсников было зельеварение вместе с Когтевраном. Студенты собрались практически без опозданий, и теперь Гарри сидел за партой, сонно наблюдая за тем, как Корнелия в сотый раз пробегает глазами собственное сочинение о свойствах толчёного лунного камня.       - Да оставь ты это эссе, - отмахнулся он, когда она обмакнула перо в чернила и добавила в верхнюю строчку едва заметную запятую. – Ясно же, что у тебя как всегда будет высший балл.       - А ты не задумывался о том, почему у меня высокие баллы? – хмыкнула она и, сверившись с наручными часиками, нахмурилась. – Что-то Слизнорт запаздывает… Проспал, что ли? Выпусти меня, пожалуйста.       Поднявшись на ноги, она вышла в проход между рядами и прошествовала за преподавательскую кафедру, где располагалась дверь в жилые комнаты.       - Профессор! – Она громко постучала. – Простите за беспокойство, профессор!       Под ударами её литого кулачка дверь внезапно подалась и с тихим скрипом приоткрылась.       Обернувшись к друзьям с потерянным видом, она толкнула дверь, распахивая шире, и первой вошла внутрь.       - Люмос! – приказал шедший за ней по пятам Гарри.       Кабинет лежал в руинах. Прямо у ног Корнелии лежали разбитые напольные часы с треснувшим циферблатом; маятник валялся чуть в стороне, словно меч, выпавший из руки воина; кофейный столик рухнул набок, рассыпав по всему полу разномастные флакончики; рядом поблескивали осколки оборвавшейся люстры; из распоротых диванных подушек высыпались перья. Всё было, словно пылью, усеяно мелкими осколками стекла и фарфора.       Засветив собственную палочку, Джаред приблизился к стене, забрызганной чем-то тёмно-красным и липким.       - Это что, кровь?.. – пробормотал он, морщась.       Переглянувшись с Мораг, Корнелия обошла комнату по краю, стараясь не наступить на осколки, и медленно открыла дверь, ведущую в спальню.       - Здесь тоже всё вдребезги, - оповестила она дрогнувшим голосом.       - Может быть, его утащили силой? – предположил Гарри, стараясь не задумываться о том, какими должны были быть раны, чтобы брызги долетали до середины стены.       - Из-под носа у дементоров? – нахмурился Джаред. – Вряд ли.       Уилл, кажется, размышлял совершенно в другом направлении.       - Идёмте отсюда, - поторопил он. – Нужно сообщить остальным учителям. Мораг, пойдём.       МакДугал, которая наклонилась над опрокинутым столиком, разогнула спину и вместе с остальными вышла из кабинета.       - Уилл, - окликнула она, когда они подошли к парте – теперь они почти всегда сидели вместе, - можно с тобой поговорить?       Удивлённо подняв брови, он всё же кивнул и вместе с Мораг вышел в коридор вслед за Джаредом, отправившимся за учителями.       - Что такое, Мораг?       - Я знаю, как помочь Антаресу, но… - Она осеклась и, подняв на него горящие глаза, попросила: - Уилл, мне очень нужна твоя помощь. Если откажешься, я пойму, но…       - Не откажусь, - заверил он и, протянув руку, осторожно сжал её ладонь. – Что нужно сделать?       - Идём со мной.       Развернувшись, она направилась к лестнице, думая о том, что, возможно, лезет не в своё дело, но иначе она не могла – просто потому, что была благодарна Антаресу за всё, что он делал для неё с тех самых пор, как стало известно об их родстве. Безусловно, Корнелия и раньше относилась к ней с теплотой, а теперь и вовсе грозила со дня на день наравне с Гермионой стать её доброй подругой, но Терри… Он был другой. И теперь, когда ему потребовалась помощь – любая, хоть какая-то – она хотела сделать всё, что было в её силах.       Поэтому, сжимая в кармане кулак, внутри которого прятался одинокий крохотный флакончик, она направлялась прямиком к кабинету древних рун, где сейчас был урок у шестикурсников с Гриффиндора.       - Прикрой меня, - попросила она, на мгновение обернувшись к ничего не понимающему Уиллу.       Тот, хоть и был порядком сбит с толку, кивнул и достал палочку.       Резко выдохнув, Мораг открыла дверь и вошла в класс.       Проводившая урок профессор Бабблинг сперва её и не заметила, что было Мораг только на руку; взгляд её, минуя прочих студентов, остановился на сидевшей в середине первого ряда Диане Норрингтон – она занимала место ближе к проходу и теперь, обернувшись на звук открывшейся двери, смотрела на третьекурсников с вежливым недоумением.       Дописав длиннющую формулу на доске, профессор обернулась и удивлённо воскликнула:       - Мисс МакДугал? Мистер Арлингтон? Чем могу помочь?       Время поджимало, и Мораг, бросив короткий взгляд на привставшего с места Антареса, приступила к действиям: быстрым шагом приблизившись к Норрингтон, она схватила девушку за подбородок, заставив запрокинуть голову, и единым махом влила ей в рот содержимое флакона.       Закашлявшись, та вырвалась и вскочила на ноги, отпихнув Мораг:       - Ты что, ополоумела?!       Весь класс, казалось, пришёл в движение, мальчишки повскакивали с мест, но Уилл поспел вовремя и заслонил Мораг спиной, держа на прицеле палочки стоявшего ближе всех Тейлора Мэя. Мэй, хоть и был больше шести футов ростом и весом под двести фунтов, осторожно попятился – после появившегося на матче его гигантского телесного патронуса связываться с Уиллом не хотели даже старшекурсники, тем более что теперь плечом к плечу с ним стоял Антарес, который не только знал множество весьма нехороших заклинаний, но и был очень метким.       Впрочем, Мораг всего этого не видела – толкнув Диану к стене, она наставила на неё палочку и угрожающе прохрипела:       - Я тебя насмерть заколдую… От кого ребёнок?!       - От Питера! – рявкнула она и тут же зажала рот руками, в ужасе уставившись на Мораг.       В классе, ещё секунду назад гудевшем, как пчелиный улей, повисла такая тишина, что было слышно, как с тихим присвистом пытается отдышаться профессор Бабблинг. Взгляды всех присутствующих, не сговариваясь, устремились к рыжему Гордону, который теперь побледнел до синевы.       Смерив бывшего друга взглядом, Антарес опустил палочку и обернулся, глядя на Диану. Секунды он переводил взгляд с одного на другого, а после вдруг расхохотался, и смех его в наступившей тишине звучал особенно оглушительно.       - Чем ты её опоила? – тонким голосом спросила Каролина Дайе.       - Веритасерум, - откликнулась Мораг, отступив на шаг и лопатками ощутив за собой твёрдую спину Уилла. – Сыворотка правды. Из личных запасов дорогого профессора зельеварения.       - Мисс МакДугал! – завопила профессор Бабблинг. – За такое отчисляют из школы!       - Отчисляйте. – Она капризно дёрнула плечом, будто пыталась согнать надоедливую муху. – Но прежде Вам придётся доказать, что это не сам Слизнорт дал мне сыворотку.       Упав на собственный стул, Диана горько разрыдалась, а Антарес, утерев слёзы смеха, схватил Мораг за запястье и потащил в коридор. Она не противилась – после столь решительных действий силы, казалось, оставили её.       Уилл вышел следом, но ближе подходить не стал, понимая, что двум Блэкам наверняка нужно многое обсудить, а потому не слышал, как Антарес предупредил:       - Ты здорово рисковала, - и Мораг огрызнулась:       - Когда именно – когда воровала сыворотку, поила беременную Норрингтон непроверенным зельем или когда поверила тебе?       Подняв на неё глаза, Антарес смерил её взглядом, а после внезапно обнял. Дёрнувшись назад, она всё же сдалась и бессильно уткнулась пылающим лицом ему в плечо. Обнимать её было не слишком удобно, в отличие от той же Корнелии – та сама ложилась в руки, будто была создана лишь для того, чтобы её лелеяли и баюкали. Но Мораг… Лишь позже, уже будучи женатым, в ожидании первенца, он поймёт, что эта тощенькая девчонка в тот морозный день спасла его от участи хуже, чем смерть – жизни с нелюбимой женщиной. Но это будет потом, а пока, обхватив её вздрагивающие плечи руками, он вдруг понял, насколько сильно она испугалась.       - Ты и теперь запретишь называть тебя сестрой? – уточнил он, и она молча качнула головой, сильнее зарываясь лбом в воротник его мантии.       Усмехнувшись, Антарес пригладил ей волосы и пробормотал:       - Подумаешь… Будет у меня три сестры вместо двух – эка невидаль.       - Три? – переспросила Мораг, отстраняясь ровно настолько, чтобы заглянуть ему в лицо.       - Да, три. У нас ведь дома ещё малыши, - объяснил он так, будто это была самая простая вещь на свете. – Морган, Деймос и Шарлотта. Они тебе понравятся, особенно двойняшки. Может, ты не откажешься как-нибудь навестить нас – летом, например.       Коротко улыбнувшись, Мораг с заминкой кивнула. До сих пор ей не удавалось вызвать патронуса, но теперь, когда на горизонте неясным ярким пятном маячил призрак дома, где её ждут, где тепло и много света, она вдруг подумала, что смогла бы в одиночку противостоять десятку дементоров. Разумеется, в доме дяди Дункана она чувствовала себя хорошо – МакДугалы ведь растили её как родную, ничем не выделяя, но это всё же было другое. До сих пор она чувствовала себя однобокой, но теперь вдруг ощутила, что там, слева, где до этого была лишь пустота, тоже есть жизнь. Кажется, качаясь и оступаясь, её сердце всё же понемногу обретало равновесие.       Наступление темноты Антарес встретил за сборами вещей – назавтра начинались Пасхальные каникулы, и они с Корнелией и Гарри собирались домой. Он честно пытался уговорить поехать и Мораг, но она отказалась, решив для начала заручиться согласием дяди и тёти с материнской стороны, а заодно сопроводить домой малышку Кензи. Впрочем, это было и к лучшему, поскольку Антарес не был уверен, что отец сумеет воздержаться от язвительных комментариев на тему контрацепции.       Подняв голову на стук в распахнутую дверь, он оскалился:       - Ба-а… Счастливый отец! Проходи, Пит.       Шагнув через порог, Гордон замер, сцепив руки в замок, а Антарес едва сдерживал кривую усмешку. Уже к ужину стало известно, что Диана заставила Питера дать Непреложный обет – теперь они обязаны были пожениться, как только закончится учебный год. Представив их вместе, Антарес качнул головой – да уж, парочка получилась симпатичная.       - Я хотел извиниться, - пробормотал Питер, не поднимая головы. – Честно слово, Терри, она всё провернула раньше, чем я узнал…       - Да что ты? Выходит, ты совсем погано следишь за своей женщиной, - бесстрастно заметил он, вновь склоняясь над чемоданом. – А она со смекалкой, этого не отнять – я почти поверил, что могу стать отцом. Чувство то ещё, если честно… Хотя, кому я это объясняю.       Нелепо икнув, Гордон разрыдался, как дитя. Антаресу не было его жаль.       - Всё правильно, Пит, - мстительно прошептал он. – Из грязнокровок выходят лучшие жёны.

***

      Мораг вдыхала запах соли, вслушиваясь в громовой рокот волн. Лёгкий прохладный ветерок играл с её волосами, пока она смотрела на расстилавшуюся вокруг водную гладь. Стояла глубокая ночь, но яркие северные звёзды не отражались в рябящей воде, поэтому граница была чётко видна.       Она стояла на высокой скале, прямо над обрывом, под которым бурлила вода. Взглянув вниз, на пенистый водоворот, она ощутила лёгкое головокружение и поскорее обернулась к ожидавшему позади домовому эльфу.       - Это точно здесь?       - Да, мастер, - поклонился домовик, расстилая уши по ледяной земле. – Всё там, внизу.       Оглядевшись, Мораг подошла к самому краю скалы, где ряд выемок в ноздреватом камне образовывал некое подобие крутой лестницы, по которой можно было спуститься к воде. Она не была уверена, можно ли здесь трансгрессировать – казалось, сам воздух вибрировал от пронизывавшей его магии, а потому, свесив ноги вниз, она принялась медленно, осторожно спускаться.       От морской воды камни были скользкими, поэтому двигаться приходилось с особой осторожностью, но всё же через добрых десять минут она достигла подножия скалы, почти скрывшегося под водой.       - Люмос! – шепнула она, достав палочку.       Впереди виднелась расщелина с бурлящей в ней тёмной водой.       - Сюда, - приказал она домовику, дрожавшему с головы до ног.       Это было всё равно, что идти по следу – и Мораг чувствовала, что след этот рано или поздно приведёт их к цели, и заранее страшилась этого, но продолжала упрямо пробиваться вперёд, загребая ботинками ледяную воду.       Расщелина вскоре завершилась тёмным туннелем. Скользкие стены отстояли одна от другой не больше чем на три фута и мерцали в свете заклинания. Вскоре туннель повернул влево, и Мораг увидела, что он глубоко вдаётся в стену обрыва. У самого его подножия начинались мокрые ступени.       После короткого подъёма по каменной лестнице они оказались в пещере, и Мораг поморщилась – здесь творилась магия, это любой бы почувствовал, совсем недавно, причём магия куда как тёмная. Поглубже вздохнув, она подошла к стене и пошла вдоль камня, едва касаясь его кончиками пальцев и наконец внутренне споткнувшись. Она знала, чувствовала, что проход где-то здесь, но не видела его.       - Мастер должен заплатить кровью, - подсказал эльф, не решаясь подойти ближе.       Смерив его суровым взглядом, Мораг снова обернулась к каменной стене. Ну что ж, кровь так кровь.       - Сектум, - тихо приказала она, направив палочку на собственное левое предплечье.       Кровь хлынула из-под разошедшейся кожи маленьким водопадом, и Мораг, мазнув по ране здоровой рукой, прижала ладонь к стене.       - Давай, - поторопила она. – Сколько ещё крови тебе нужно?       Будто услышав её, стена неярко засветилась, и на ней проступили белые очертания арочного прохода, который, дрогнув, принялся медленно открываться. Залечив порез взмахом палочки, Мораг подняла глаза и посмотрела в открывшийся ход, ведший, казалось, в непроглядную тьму.       Пути назад для неё уже не было.       И всё же, идя вперёд, она самым краешком сознания думала о маленькой девочке, оставшейся там, во внешнем мире. Это всё ради неё. Чтобы она осталась жива и была счастлива. Даже если она сама больше никогда не вернётся туда.       Огонёк на кончике палочки многократно отразился от какой-то гладкой поверхности, и она остановилась, на мгновение зажмурившись.       Мораг и эльф стояли на берегу черного озера – такого огромного, что другого его берега было не разглядеть; озеро находилось в очередной пещере, потолок которой терялся из виду где-то в вышине. Вдалеке – должно быть, в самой середине водной глади, - она заметила зеленоватый проблеск, отражавшийся в неподвижной воде.       Подёргав её за штанину, домовик предупредил:       - В воде плавают мертвецы, мастер.       Не смекнув сперва, что тот имеет ввиду, Мораг подняла с земли округлую гальку и швырнула, будто хотела пустить «блинчик» по воде.       С утробным грохотом, похожим на взрыв, что-то очень большое и белое вырвалось из тёмной воды в двадцати футах от неё, и, прежде чем Мораг успела разглядеть его, исчезло снова со страшным всплеском, оставившим на зеркальной глади озера сильную рябь.       Мораг в ужасе отпрянула, ударившись спиной о камень.       Инферналы. Неужели труды Аласера не пропали даром?..       - Сюда, мастер, - тянул её домовик. – Нужно плыть на лодке.       Она сама не видела никакой лодки, но на всякий случай взмахнула палочкой.       В пустом воздухе мгновенно возникла толстая медная цепь, тянувшаяся из глубины к самой стене. Испустив удивлённый вздох, Мораг постучала по ней палочкой, и цепь заскользила как змея, сама собой собираясь в кольца.       На поверхности воды показалась крошечная призрачная лодка, испускавшая зеленоватый свет.       - Плыть в ней безопасно? – уточнила Мораг, обращаясь к эльфу.       - Да, мастер, - заверил тот, поклонившись и очевидно содрогаясь всем телом.       Поставив одну ногу на борт, Мораг прыжком очутилась в лодке, но та даже не шелохнулась. Протянув руку, она помогла погрузиться домовику, который от ужаса зажмурился, и лодка тут же отчалила от берега. Скоро стены пещеры исчезли вдали; если бы не отсутствие волн, можно было подумать, что лодка плывёт по морю.       Прошло немало времени, прежде чем лодка пристала к берегу островка. Стараясь не потревожить воду, Мораг выбралась из посудины и пошла вперёд, к источнику гнилостного света.       В первую минуту она решила, что перед ней какая-то лампа, но затем увидела, что свет струится из стоящей на небольшом постаменте каменной чаши, напоминающей Омут памяти. Её наполняла изумрудная жидкость – она-то и излучала свет.       - Ксераро, - приказала она безо всякой надежды на успех и оказалась права – жидкость, которой надлежало испариться, даже не шелохнулась.       Нависнув над чашей, Мораг увидела на самом её дне медальон, золотая крышка которого была украшена изумрудной буквой «S».       Она знала, что нужно делать, чтобы опустошить чашу и добраться до медальона, но не могла решиться; если её маленький слуга не соврал, от видений, которые вызывало зелье, можно было сойти с ума.       Крутанув палочкой в воздухе, она подхватила возникший из ниоткуда серебряный кубок и зачерпнула жидкости. Её задумка удалась и, наполнив кубок, она повернулась к домовику.       - Как только чаша опустеет, - приказала она, - ты должен забрать медальон и положить вместо него вот этот.       Говоря так, она на ладони протянула слуге украшение – почти такое же, как то, что покоилось на дне чаши, но лишённое зловещего содержимого.       - Что бы ни случилось, не позволяй мне остановиться, - продолжала она. – Если сегодня я погибну, ты не должен никому говорить о том, где был и что стало со мной. Со мной или без меня, сегодня ты вернёшься домой и во что бы то ни стало уничтожишь тот медальон, который я извлеку из этой чаши. Это приказ.       Домовика трясло как в конвульсиях, но сила его магии не позволила ослушаться, и он поклонился, проквакав:       - Да, хозяин.       Удовлетворённо кивнув, Мораг поднесла кубок к губам и вдруг усмехнулась:       - Ваше здоровье, мой лорд.       И она осушила кубок.       Огненная волна, поднявшись из самых глубин её сознания, захлестнула Мораг с головой, так что она едва не выронила кубок из враз ослабевшей руки. Пещера, мерцая, потонула во мраке – теперь она стояла посреди тёмной комнаты, наставив палочку на связанного человека, сидевшего на стуле точно в центре. Моргнув, Мораг поняла, что это женщина, и, содрогаясь от ужаса, тут же поняла, что это за женщина.       - Отдай его! – крикнула пленница, обращаясь к кому-то, стоявшему за спиной Мораг. – Верни моего ребёнка!       Обернувшись, Мораг смерила взглядом стоявшего у дверей высокого мужчину и крепнущим тоном уточнила:       - Ты что же, оставишь её вот так?       Посомневавшись, он легонько качнул свёрток из одеял, который прижимал к груди – с неукротимым внутренним спазмом Мораг поняла, что внутри ребёнок.       - Тш-ш-ш… Тише, сынок, - нараспев прошептал он. – Какая нехорошая мама… Напугала нашего мальчика… Подержи-ка его.       Передав мальчика Мораг из рук в руки, он подошёл к женщине и, наклонившись, всмотрелся в её искажённое яростью и ужасом некогда прекрасное лицо.       - Как же я тебя любил… - прошептал он и коротко взмахнув палочкой, приказал: - Сектумсемпра!       Кровь из перерезанного горла хлынула ей на грудь, но она всё ещё была жива. Захрипев, она беспомощно посмотрела поверх головы мужа прямо Мораг в глаза, и она увидела, как свет у неё внутри померк.       - Нет… - прохрипела Мораг. – Я не хочу, не хочу!       - Нужно выпить, хозяин, - раздался рядом голос домовика, и зелье вновь полилось ей в рот. – Нужно выпить всё до конца…       Детская с окровавленным ковром мелькнула и пропала, уступив место зимней деревушке – то тут, то там в сугробах темнели кучи какого-то тряпья, но Мораг знала, знала, что это люди, павшие от её руки…       - Нет…       Размеренный плеск волн ворвался в её сознание подобно песне феникса. Вода. Вода спасёт её. Почти ослепнув от видений, она перевернулась на живот и поползла вперёд, рассекая руки о камень.       Обеими ладонями почувствовав воду, она упала и едва не захлебнулась. Никогда в жизни она не пила с такой жадностью, будто каждый глоток возвращал ей жизнь.       Её шею вдруг сковало холодом, в кожу впились ледяные пальцы, и кто-то медленно поволок Мораг вниз, под воду. Захлёбываясь, она пыталась вырваться, но всё было тщетно – повсюду, куда ни взгляни, из тёмной воды поднимались белые головы и руки: мужчины, женщины и дети с ввалившимися, незрячими глазами приближались к островку – армия мертвецов, восставших из глубин озера.       - Инфламаре! – приказала она, взмахнув палочкой, и инфернал, вцепившийся ей в шею, вспыхнул ярким пламенем. Шипя и отплёвываясь, нетленная тварь скрылась под водой, но на его место тут же пришли другие – они карабкались на остров, цеплялись костлявыми пальцами за гладкий камень, не сводя с Мораг пустых матовых глаз; пропитанные водой отрепья волочились за ними, запавшие рты плотоядно щерились.       Отшатнувшись, Мораг почувствовала, как её обхватывают сзади тощие, холодные, точно смерть, ладони. Её ступни оторвались от камня, инферналы подняли её и медленно и неотвратимо потащили к воде.       - Кикимер!.. Кикимер!!! – заорала она… и проснулась.