Сезон охоты

      - И он распахнул её затканный лилиями шёлковый халат, открывая изумлённому взору белоснежное кружевное бельё-ё-ё…       Нарочито протянув последнюю строку, Кристин рассмеялась и, кувырком перевернувшись на спину, отбросила роман с целующейся парочкой на обложке далеко в сторону.       - Ну да, - оценила она, закидывая руки за голову и вытягиваясь на кровати во весь рост, - очень правдоподобно. Только на практике наверняка окажется, что на ней трусики не из того комплекта и вместо сетчатых чулок – корректирующие колготки.       Сидевшие тут же Гермиона и Каролина лишь украдкой переглянулись. Для обеих не было секретом, что у семнадцатилетней Кристин с её парнем Дэвидом давно уже всё было – а более прозорливая и наблюдательная Каролина при желании могла бы назвать ещё и точную дату, но вопрос особенно не обсуждался. Потому в таких щепетильных вопросах приходилось доверять мнению старшей и более опытной кузины.       Тётушка Джорджиана, старшая сестра отца, гостила в доме Грэйнджеров уже две недели вместе со своими дочками в количестве четырёх особей пубертатного возраста и двумя французскими бульдогами (разнополыми, возраста предпенсионного). По этой причине Гермионе иногда казалось, что её спальня превратилась в цирковой балаган. Безусловно, она любила кузин, особенно младшую Каролину, с которой они были ровесницами, но кроме тёти Джо-Джо и её немалого семейства погостить прибыла также тётя Селия, сестра мамы – без гроша в кармане и с вдребезги разбитым сердцем. Мистер Грэйнджер, оказавшийся заложником этого импровизированного женского монастыря, уже на третий день сделался слегка нервозен, и Гермиона, любившая отца объективно больше, очень за него переживала.       - Что, дальше читать? – уточнила Кристин, отсмеявшись, и вновь потянулась за романом.       - Ой, ну их, - отмахнулась устроившаяся за столом Одри, вытягивая из высоко собранных волос остро заточенный карандаш. – Сейчас начнётся опять эта ерунда про нефритовые стержни и заветные гроты – я тогда точно с обедом распрощаюсь. Так, синус икс равен… Чёрт. Двадцать два минус девять?       - Тринадцать, - подсказала Гермиона, подпирая голову кулаком. Сама она, растянувшись прямо на ковре, старательно прорисовывала условные созвездия на звёздной карте Южного полушария.       Благодарно указав на кузину тупым концом карандаша, Одри вписала ответ в нужное поле и уронила плечи.       - А должно быть сорок два, - оповестила она и принялась выискивать погрешность в собственных расчётах.       - И всё-таки интересно, что же его так изумило? – задумалась Бесси, глядя в окно, за которым неспешно покачивалась резная ветка клёна – день выдался тёплый, но слегка ветреный.       Кристин, прикусив губу, пролистала несколько страниц назад и наконец пожала плечами:       - Понятия не имею. У этого Франсуа на каждой странице вид то восторженный, то поражённый.       - Да уж, не позавидуешь этой… Тиффани, да? – уточнила Одри, старательно орудуя корректором. – С таким восторженным дебилом жить…       Открыв последнюю страницу, Кристин вновь зашлась от хохота и замотала головой так, что витые локоны весело подпрыгнули.       - А ей нравится! – воскликнула она и процитировала: - «Ты – всё, что мне осталось. И если бы не всё то, что случилось со мной из-за тебя – благодаря тебе, любимый мой – моё тело несли бы воды Сены, мимо всех отверженных и обманутых»…       Гермиона хихикнула, прикрыв рот ладошкой, а Одри лишь закатила глаза:       - Ой, да ладно тебе, Крис! Нормальные люди так не говорят.       - Нормальные – нет, - согласилась Кристин, - а вот те, которые в шёлковых халатах и белоснежном белье-е-е…       В приступе веселья она потянулась и легко пощекотала босую ступню сестры, которой та беспечно болтала в воздухе. В ответ Одри громко взвизгнула и сжалась, как устрица – щекотки она боялась до обморока.       Должно быть, девочки слишком расшалились, потому что по лестнице прощёлкали каблучки домашних туфель и в комнату, деликатно постучав, заглянула тётя Селия. Кристин едва успела сунуть роман под подушку – книгу они с сёстрами ещё утром позаимствовали из личной коллекции тётушки.       - Вы что тут, бабочки мои? – уточнила тётя и, не дожидаясь ответа, кивнула на зажатую в пальцах телефонную трубку. – Гермиона, это тебя.       - Кто там, тётя? – удивилась она, поднимаясь с пола и отряхивая юбку.       - Не представились. – Селия пожала плечами и, лукаво улыбнувшись, прибавила: - Но голос мужской.       Дёрнув бровями в жалкой попытке изобразить удивление, она взяла трубку из рук тёти.       - Алло?..       - Как видишь, я прогрессирую, - оповестил бодрый голос на том конце. – Уже научился пользоваться телефоном, а скоро доберусь и до… Мерлин, как же эту штуку… Компьютера!       Рассмеявшись, Гермиона вслед за тётей вышла в коридор и отошла к окну, чтобы у Кристин не возникло желания подслушать.       - Привет, Терри, - выдохнула она.       - Ну что, ты уже собралась? – уточнил он, и Гермиона по голосу определила, что он улыбается.       - Ещё с вечера! – отчиталась она и едва подавила желание закатить глаза. – Коротаю время до прибытия Сириуса в обществе моих милейших кузин.       - О, так ты не знаешь… Мерлин, - выругался он и объяснил, когда Гермиона напряжённо притихла в ожидании ответа: - У отца трудности на службе, он не сможет за тобой заскочить.       От такого поворота Гермиона огорчённо уронила плечи.       - Как же тогда?.. – беспомощно пробормотала она, но он лишь негромко фыркнул:       - Открывай.       Уставившись на немую трубку, она на секунду замерла, а потом вдруг ахнула и бросилась вниз по лестнице.       - Пап! Папа, помоги мне спустить чемодан! – крикнула она, останавливаясь у высокого зеркала в прихожей и пальцами быстро поправляя пряди, выбившиеся из двух французских косичек, над которыми Каролина колдовала (правда, без помощи палочки) около часа.       Выглянувшая из кухни вслед за мужем миссис Грэйнджер лишь всплеснула руками.       - Гермиона, солнышко, неужели тебе обязательно опять уезжать? Ведь ты так давно не видела сестёр и тётушек…       - Мама, не начинай! – предупредила Гермиона. – Мы же договаривались, что август я проведу у Блэков! Тем более, что мы отправляемся на Чемпионат мира по квиддичу – Джеймс уже достал билеты на всех. Он же в команде, он будет ловцом! Это такое событие!       Гермиона видела, что из прозвучавшей речи родители поняли в лучшем случае половину, но её восторженный тон их порядком озадачил. Она не успела прибавить и слова, потому что в эту секунду раздался негромкий стук.       Бросившись к двери и отперев замок, Гермиона отступила на шаг и расхохоталась.       - Ну и ну! – воскликнула она. – Кто-то здесь сдал тесты на трансгрессию?       - Привет, Грэйнджер, - хмыкнул Антарес, поднимая на лоб солнцезащитные очки и входя в просторный холл.       Она шагнула вперёд, будто хотела его обнять, но оборвала собственный нетерпеливый жест и осталась стоять на месте. К счастью, выдержки и смекалки Антареса хватало на двоих, а потому он первый обнял её, так что ей пришлось привстать на носочки.       - Мистер Грэйнджер, рад Вас видеть, - поприветствовал он, разжав руки, и легко потряс протянутую ему ладонь. – Миссис Грэйнджер, моё почтение!       - Антарес?.. – переспросила миссис Грэйнджер и, взяв себя в руки, бодро озвучила: - Ты… Ты сильно изменился.       - Надеюсь, это комплимент, - откликнулся он, мимоходом коснувшись левого уха, теперь украшенного яркой металлической искоркой.       Гермиона лишь коротко вздохнула. Она не стала рассказывать родителям о прошлогоднем происшествии с Мэнди Брокльхерст и о том, почему шея Антареса теперь плотно покрыта татуировками, надеясь, что они, как люди просвещённые и не слишком консервативные, увидят всё сами и воспримут адекватно. Как оказалось, небольшая превентивная терапия всё же не помешала бы.       Однако прежде, чем она сумела сориентироваться, сам Антарес постучал пальцами по горлу и коротко объявил:       - Старая травма. Целители сказали, полностью избавиться от шрамов не удастся, так что я решил проблему радикально.       Переглянувшись с женой, мистер Грэйнджер вновь обернулся к гостю и оценил:       - Это очень… свежо! А на каком языке сделана эта надпись?       - Вульгарный вариант древних скандинавских рун. Думаю, Гермиона как-нибудь расскажет вам, насколько это интересно. Ну что, ты готова? – уточнил он, обернувшись к девушке. – Корнелия там уже с ума сходит от тоски.       - Я сейчас, - пообещала она, - только…       Обернувшись, она осеклась и едва сдержалась, чтобы не фыркнуть: все её кузины, не сговариваясь, столпились на лестнице и теперь выглядывали из-за плеч друг друга, толкаясь, вытягивая от усердия шеи и вставая на цыпочки, пытаясь получше рассмотреть гостя дома. Всё бы ничего, но в авангарде любопытствующей толпы она увидела тётю Селию и тётю Джо-Джо, которая с утра мучилась мигренями и даже не спустилась к завтраку, но уж теперь-то выглядела куда как бодро, если не сказать больше.       Она оглянулась на Антареса, закусывая губы, чтобы не расхохотаться; вовремя сообразив, в чём дело, он галантно осведомился:       - Гермиона, кто все эти прекрасные леди?       Понимая, что теперь официального представления избежать не удастся, Гермиона с коротким вздохом объявила:       - Тётушки, девочки… Позвольте вам представить Антареса МакКиннон-Блэка. Он мой друг. Терри, а это мои тётя Селия и тётя Джорджиана, а также её дочери Кристин, Одри, Бесс и Каролина.       - Дамы, - он церемонно кивнул, не обращаясь ни к кому конкретно и всё же удивительным образом умудряясь охватить взглядом сразу всех, - я весьма польщён нашей встречей. Очень жаль, что обстоятельства не располагают к длительной беседе, но я лелею надежду, что нам непременно представится случай познакомиться поближе.       Кузины после этих его слов с восторгом переглянулись, а тётушка Джорджиана в свойственной ей театральной манере провозгласила:       - Гермиона, держись за этого юного джентльмена! Подобные юноши так редки в наше время…       - Тётя! – с укором воскликнула Гермиона, краснея, но в лице Антареса не дрогнул ни единый мускул.       - Я помогу Вам с вещами, мистер Грэйнджер, - предложил он и вслед за мужчиной отправился вверх по лестнице.       Прощались так, будто Гермиона уезжала не на год, а на добрый десяток лет – миссис Грэйнджер едва не разрыдалась, усиленно махая ей вслед рукой ровно до тех пор, пока они не трансгрессировали.       - Ох-ох-хо… - вздохнула Селия, глядя туда, где только что исчезли Антарес и Гермиона. – И вы вот так отпускаете единственную дочь с этим типом?       - А что в нём не так? – не поняла миссис Грэйнджер, на что её младшая сестра лишь красноречиво цокнула языком.       - Мина, дорогая, ты видела его глаза? Такие, как он, разбивают сердца вдребезги – уж я-то в этом кое-что понимаю.       Утерев заслезившиеся глаза салфеткой, миссис Грэйнджер нахмурилась. На какое-то мгновение ей в голову закралось подозрение, что Селия может быть права, но она тут же отмела эту мысль как недостойную.       А в это самое время, только на другом конце страны и с совершенно другим настроением, собирали в дорогу ещё одну девочку.       Подставив к краю полки небольшую сумочку, Мораг сгребла в неё все банные принадлежности и ненадолго замерла, уставившись на собственное отражение в высоком зеркале. Внешность мало её заботила, и всё же, коснувшись пальцами серебрящихся волосков у самого пробора, особенно чётко выделявшихся на фоне чёрного, она коротко вздохнула. Обидно было поседеть в четырнадцать, но Сириус заверил, что дело это поправимое, и обещал лично помочь. Мораг его обещаниям пока что верила.       Забросив на плечо рюкзак – вещей у неё оказалось совсем немного, - она вышла из комнаты и проследовала в гостиную, откуда доносились возбуждённые повышенные голоcа.       Дункан МакДугал и Сириус Блэк стояли друг напротив друга, скрестив руки на груди и испепеляя своего визави недобрым взглядом. Поочерёдно задержавшись глазами на каждом из своих дядьёв, Мораг в очередной раз пришла к неутешительному выводу, что трудно найти двух мужчин, настолько непохожих между собой: рядом с рослым и рыжим как пламя Дунканом Сириус казался почти тощим мальчишкой, но горделиво развёрнутые плечи всё же выдавали в нём истинного аристократа, с которым шутки плохи. Сидевшая на низком диване тётя Иннис, приобняв Кензи за хрупкие плечики, наблюдала за ходом спора, поворачивая голову то вправо, то влево. То же самое, стоя за диваном, делала и Морна.       - Мистер МакДугал, - отчеканил Сириус, понемногу теряя терпение, - я – такой же её дядя, как и Вы…       - Да? – ощетинилась Морна. – Где же Вы были до сих пор, сэр? Куда Вы хотите везти Мораг? Я… Я не позволю!       Мораг удивлённо вскинула глаза. До сих пор их с Морной общение было не слишком тёплым, а скорее… удовлетворительным. Достаточно комфортным для обеих, чтобы не хотеть сбежать из дома, а потому она никак не ожидала от сестры такого яростного проявления симпатии.       - Всё будет в порядке, Морна, - заверила она, входя в гостиную. – Просто есть вещи, с которыми могут справиться только волшебники, и мне сейчас очень нужна помощь таких как я.       Выслушав всё это, Дункан поскрёб густую бороду и устало вздохнул:       - Как скажешь, голубка. Но если только что, Блэк… - прорычал он, зыркнув на Сириуса, и тот спокойно усмехнулся в ответ:       - Не беспокойтесь. Кровь христианских младенцев Блэки не пьют с позапрошлого года.       Как бы ни была взволнована и раздосадована недоверием дяди, Мораг хихикнула, прикрыв губы ладонью.       Попрощавшись с сёстрами и тётей до лучших времён, она вслед за Сириусом вышла из дома. Взявшись за руки, они трансгрессировали.       Сойдя с пятачка жухлой травы в центре небольшой площади на тротуар, Мораг подняла голову и огляделась. Закопченные фасады стоявших вокруг домов имели, мягко говоря, негостеприимный вид. Некоторые из окон, тускло отражавших солнечный свет, были разбиты, краска на дверях облупилась, у ведущих к ним ступеней кучами лежали мешки с мусором.       - Где мы? – спросила она, чувствуя, что Сириус стоит прямо у неё за спиной.       - Мы дома, - откликнулся он.       С верхнего этажа ближайшего здания доносились приглушённые звуки стереосистемы. От горы переполненных мусором мешков за сломанными воротами разило гнилью.       - Держи, - вполголоса сказал он, вложив в руку Мораг листок пергамента. – Прочти вот это.       Она вгляделась в написанное, мгновенно узнав почерк Корнелии по сильному обратному наклону и штришку у буквы «дабл-ю», напоминавшему молнию.       - «Блэки живут по адресу: Лондон, площадь Гриммо, двенадцать», - прочла она и подняла глаза на стоявшие перед ними дома: прямо – одиннадцатый, а по бокам от него – дома номер десять и почему-то тринадцать. – Но где же…       Она не успела договорить, потому что между домами одиннадцать и тринадцать откуда ни возьмись возникла видавшая виды дверь, а следом – грязные стены и закопченные окна. Добавочный дом словно бы взбух у них на глазах, потеснив соседние. Стереосистема в доме номер одиннадцать работала как ни в чём не бывало – живущие там маглы явно ничего не почувствовали.       Мораг, хлопнув ресницами, быстро оглянулась на Сириуса.       - Идём, - поманил он.       Мораг стала подниматься на крыльцо по истёртым каменным ступеням, не отрывая глаз от возникшей из небытия двери. Чёрная краска на ней потрескалась и местами осыпалась. Серебряный дверной молоток был сделан в виде извивающейся змеи. Ни замочной скважины, ни ящика для писем не было.       Достав волшебную палочку, Сириус единожды стукнул по дверной ручке, и изнутри тут же послышалась дробь металлических щелчков и звяканье цепочки. Дверь с тихим скрипом отворилась.       - Проходи, - пригласил Сириус, пропуская Мораг вперёд. – Милая, мы дома!       Переступив порог, Мораг попала в почти полную тьму прихожей. Пахло сыростью, пылью и чем-то гнилым, сладковатым. Ощущение было как от заброшенного здания.       Сириус взмахнул палочкой – и на стенах ожили старинные газовые светильники-рожки. В их слабом мерцающем свете возник длинный мрачный коридор с отстающими от стен обоями и вытертым ковром на полу. Над головой тускло отсвечивала затянутая паутиной люстра, на стенах вкривь и вкось висели потемневшие от времени портреты, лиц на которых было не разобрать. И люстра, и подсвечники на расшатанном столе были оформлены по-змеиному.       Зазвучали торопливые шаги, и в дальнем конце коридора показалась Марлин. За ней по пятам спешил Антарес, и Мораг почувствовала, как поселившееся в ней напряжение немного ослабло.       - Привет! – улыбнулся он, обнимая её, после чего за руку поздоровался с отцом и отчитался: - Докладываю – Грэйнджер доставлена в целости и сохранности.       - Гермиона тоже здесь? – обрадовалась Мораг.       - Они наверху, милая, - откликнулась Марлин и спокойно улыбнулась: - Добро пожаловать домой.       Что-то в её фразе насторожило Мораг; она нахмурилась, и Антарес, видя её недоумение, тихо фыркнул:       - Ну даёшь… Ты не поняла, где находишься?       Ещё раз оглядев коридор, она жестом спросила разрешения и после благосклонного кивка Сириуса медленно зашагала вперёд. Она миновала большую подставку для зонтов, сделанную, казалось, из отрубленной ноги тролля, и начала подниматься по тёмной лестнице. На стене она увидела несколько сморщенных голов, расположенных в ряд на декоративных пластинах – приглядевшись, она поняла, что это головы домовых эльфов.       С каждым шагом смятение Мораг росло. Этот дом выглядел так, словно принадлежал темнейшему из волшебников, но… она его знала.       Поднявшись на второй этаж, она на мгновение остановилась и, толкнув руками двойные двери, оказалась в просторной гостиной, продолговатой комнате с высоким потолком и грязными серо-зелёными гобеленами. Из ковра при каждом шаге вылетали облачка пыли, а в длинных болотного цвета бархатных шторах стояло какое-то жужжание, словно там роились невидимые пчёлы.       Пройдя комнату насквозь, Мораг остановилась у противоположной входу стены.       Всё пространство от пола до потолка занимал громадный гобелен. Он выглядел немыслимо старым, сильно выцвел, и местами его проели докси. Но золотая нить, которой он был вышит, блестела достаточно ярко, чтобы видно было ветвистое родословное дерево, берущее начало, насколько можно было понять, в глубоком Средневековье. На самом верху гобелена крупными буквами значилось: «Благороднейшее и древнейшее семейство Блэков», а ниже шла какая-то надпись – насколько могла судить Мораг, на французском.       - Toujours pur, - прочёл следовавший за ней по пятам Антарес и перевёл: - Навеки чистый.       - Так это дом Блэков, - догадалась Мораг, присматриваясь к нижней части дерева, относящейся к современности.       Кивнув, он остановился рядом с ней.       - Мы жили здесь, пока мне не исполнилось двенадцать. После этого мама окончательно взбунтовалась – не захотела оставаться в таком огромном доме после смерти бабушки.       Отдалённо понимая, что речь идёт, в общем-то, и о её бабушке тоже, Мораг уставилась на веточку, увенчанную надписью «Регулус Блэк». Ниже стояла только одна дата.       - Почему нет даты смерти?       Лишь услышав этот вопрос, она поняла, что сама его задала, и подняла на кузена глаза. Он с сомнением покачал головой.       - Как знать… Может, потому что его сердце ещё бьётся?       Прикусив губы, она промолчала и обернулась на звук быстрых шагов. Растолкав стоявших в дверях родителей, в гостиную вбежал мальчик лет восьми с небольшим и, заметив Мораг, вновь метнулся к лестнице.       - Корни! – завопил он, запрокинув черноволосую голову. – Тут Мораг приехала!       Подивившись тому, откуда он её знает, она всё же позволила Антаресу за руку подвести себя к родным.       - Ну что ж, будем официально знакомиться, - бодро начал он. – Мораг, этот невыносимо энергичный молодой человек – мой средний брат, Морган Атреус Блэк. В настоящий момент младшие представители благороднейшего семейства, мастер Деймос Денетор и мисси Шарлотта Аурелия, отсутствуют по причине послеобеденного сна, - прибавил он с неповторимым пафосом, и Мораг тихо усмехнулась, - но и с ними ты обязательно познакомишься.       - Привет! – Морган протянул ей крепкую сухую ладошку, которую Мораг без колебаний пожала:       - Будем знакомы, Морган.       На лестнице раздался топот множества ног, и в гостиную вошли Корнелия, Гермиона и Гарри.       - Ох, Мораг… - Корнелия порывисто обняла её и тут же отстранила, всматриваясь в лицо, будто желая обнаружить какие-то непоправимые изменения. – Как хорошо, что ты здесь… Всё в порядке?       Прикинув, насколько возможен такой вариант, Мораг кивнула, не желая расстраивать её, и вдруг поняла, что говорит правду. Всё на самом деле было в порядке – теперь, когда она оказалась там, где, кажется, и должна быть.       Блэки вернулись домой. А значит, у дерева будут новые веточки.

***

      Говорят, если отказывает одно из чувств, то все другие обостряются. Сейчас, прислушиваясь к себе и тому, что происходит вокруг, Гарри не мог с этим не согласиться.       Его окружала кромешная темнота, лишённая даже привычных радужных всполохов, но всё же она была полна жизни: спиной и ногами он ощущал прохладную кожаную обивку кушетки, на которой полулежал, а левую ладонь намертво обхватили руки Марлин – тонкие, в гладких полосах колец на пальцах и с чуть слышно позвякивающим браслетом на левом запястье. Гарри всегда нравилось это простое украшение, на котором, как звёзды на рождественской ёлке, звенели-переговаривались украшенные мелкими бриллиантами подвески в виде букв: «эс», «эй», «си», «эм», «ди», ещё одна «си» и «эйч». Его собственная буква.       - Всё будет хорошо, золотце, - прошептала она, пригладив ему волосы. – Больно больше не будет.       На это он искренне надеялся, потому что в прошлый раз больно было до чёртиков.       - Ладно, Гарри, - услышал он бодрый голос целителя, - я сейчас отменю заклинание, а ты скажешь мне, что видишь, ладно? На счёт «три»… Один, два… Фините!       Свет оказался настолько ярким, что он поморщился, не открывая глаз, но справился с собой и медленно, осторожно, боясь возможной боли, поднял веки.       - Ну? – уточнила медсестра, совсем молоденькая, со вздёрнутым носом в густой россыпи веснушек. – Как ощущения?       - Блестяще! – оценил Гарри, переводя взгляд с одного Блэка на другого. – Да я с рождения так чётко не видел! Супер!       Перебросив счастливый взгляд отцу, Корнелия захлопала в ладоши и наконец прижала пальцы к губам – это ведь была её идея, полностью её заслуга, поэтому она была рада вдвойне, что всё получилось настолько удачно.       Мысль о том, чтобы исправить Гарри зрение, давно вертелась в её голове, но она не решалась предложить такое Джеймсу, который сам носил очки.       Большинство волшебников были вообще против радикального вмешательства во все процессы, касающиеся поправки здоровья – нет, вовсе не потому, что это запрещено законом, а просто из этических соображений. Ведь, если все люди станут здоровыми и благополучными… Корнелия в ответ только вздыхала. Подобная позиция казалась ей ханжеством в самом гнусном смысле, о чём она и сообщила отцу, для верности повторил собственное сообщение не менее пяти раз. Сириус, понимая, что дочь не отступит, в конце концов сдался и лично записал Гарри к офтальмологу в больницу святого Мунго.       Играя, она подхватила лежавшие на столике очки Гарри, нацепила их на нос и захлопала глазами:       - Мне идёт?       Умилённо улыбнувшись, седобородый целитель мистер Аберкромби поставил печать на рецепте и передал его Сириусу.       - Вот это купите в аптеке, - посоветовал он. – Закапывать в каждый глаз по десять капель утром и вечером. Если будет мутнеть в глазах или начнёт болеть голова – сразу же присылайте патронуса. Договорились, мистер Поттер? – обратился он к пациенту.       - Договорились, - кивнул он и, поднявшись на ноги, пожал целителю руку. – Большое Вам спасибо, мистер Аберкромби.       - Теперь в аптеку, - засуетилась Марлин, поглядывая на часы, - а потом домой и отпразднуем!       - А мы не пойдём к Фортескью? – принялся канючить Морган. – Мама, ты же обещала!       С прискорбием вздохнув, она пригладила сыну волосы.       - Милый, но твои братик и сестрёнка остались дома одни, - напомнила она, на что Гермиона лишь недоверчиво фыркнула:       - Марлин, с ними же Терри и Кикимер. С таким тандемом нянек Деймосу и Чарли точно ничего не угрожает!       Эти слова, кажется, немного успокоили Марлин и, переглянувшись с мужем, она нерешительно протянула:       - Ну, если только по одной порции мороженого…       - Морган, заказывай самую большую, - полушёпотом посоветовал Гарри, наклонившись к мальчику, за что тут же получил невесомый подзатыльник от Сириуса.       Оказавшись в Косом переулке, Гарри не мог наглядеться на магазинчики, которые за четырнадцать лет жизни успел изучить вдоль и поперёк – всё казалось новым, манящим, ещё более ярким и красочным. Кривая улочка превратилась в настоящий карнавал, и от этого на душе у него стало так легко, как не было ни разу с самого начала лета.       - Сначала в аптеку, - строгим тоном напомнила Марлин и за рукав потянула его к двухэтажному зданию, стоявшему на углу Косого и Лютного переулков.       Время приближалось к полудню, и больше посетителей в аптеке не было. Подав девушке за прилавком рецепт от целителя, Сириус и Марлин принялись терпеливо ждать, а младшие, чтобы не помереть со скуки, ходили вдоль стеллажей, рассматривая этикетки на составах или изредка попадавшиеся заспиртованные препараты.       - Фу! – скривился Морган, ткнув пальцем во что-то особенно отвратительное, напоминавшее перепревшую капусту. – Что это? Мораг, ты знаешь?       Присмотревшись к банке, Мораг с сомнением хмыкнула:       - Похоже на чью-то крохотную волосатую голову.       Морган, пользуясь тем, что мать смотрит в другую сторону, сделал вид, будто его стошнило.       К ним подошла Корнелия и, наклонившись, чтобы лучше видеть, медленно прочла надпись на приклеенной к банке этикетке:       - Decoctum capitis Jobberknolli ordinarii… Отвар головы выскакунчика обыкновенного, - с весьма довольным видом объявила она, разгибая спину и объяснила: - Это такая птичка. А отвар используют при приготовлении Веритасерума и зелий для корректировки памяти.       - Совершенно верно.       Вскинув голову на голос, прозвучавший откуда-то сверху, она увидела стоявшего на лестнице человека в чёрной мантии – должно быть, самого хозяина аптеки. Несколько секунд он не сводил с Корнелии пытливого взгляда чёрных глаз, а после заметил стоявших у прилавка Сириуса и Марлин и язвительно усмехнулся:       - Хм… Блэк.       - Привет, Снейп, - откликнулся Сириус, поворачиваясь к нему лицом.       Спустившись до самого низа лестницы, Снейп вошёл в торговый зал и остановился у витрины, в которой плавала сваренная вкрутую голова несчастного выскакунчика.       - Твоя дочь, надо полагать? – уточнил он, махнув сухой рукой в сторону Корнелии, так что девочка на мгновение стушевалась.       - Здесь все мои, - отрезал Сириус, но Марлин опустила руку ему на плечо и нарочито спокойно поинтересовалась:       - С чего вдруг такой интерес, Северус?       Даже не взглянув на неё, Снейп откликнулся:       - Мне стоило бы проявить осторожность и запомнить их лица и имена, чтобы позже, в Хогвартсе, никогда не поворачиваться к твоим отпрыскам спиной.       - Что ты имеешь в виду? – крепнущим тоном уточнила Марлин, за плечо притягивая стоявшего ближе всех Гарри.       Хмыкнув так, что дёрнулся кончик крючковатого носа, Снейп равнодушно ответил:       - Директор пригласил меня преподавать зельеварение.       Ребята с интересом переглянулись, а Сириус вдруг испустил отрывистый смешок.       - Ты – профессор в Хогвартсе? Дамблдор окончательно выжил из ума, - безрадостно подытожил он.       На это Снейп ничего не ответил. Его холодный взгляд остановился на солнечной макушке Корнелии, но девочка не испугалась и смело взглянула на него в ответ, словно подтверждая все его худшие опасения. Да, она маленькая девочка. Но девочка из семейства Блэков. И в её ответном взгляде было столько упрямства, что зельевар поневоле нахмурился и отвёл глаза.       Разумеется, одной аптекой дело не ограничилось, так что в дом на площади Гриммо они вернулись, когда солнце уже клонилось к закату.       - Хозяйка Марлин, - с поклонами отчитывался Кикимер, который после возвращения в любимый дом помолодел на добрый десяток лет, - мастер Деймос и мисси Шарлотта хорошо поели и теперь спят. Кикимер уже приготовил на ужин пирог с почками, и тушёное мясо, и ревеневый пудинг.       - А что мастер Антарес? – уточнила она, устало и довольно кивая в ответ на его размеренное кваканье.       Снова ткнувшись носом в запыленный ковёр, домовик доложил:       - Мастер Антарес удалился в малую гостиную и не велел его беспокоить.       Недоумённо хмыкнув, Марлин обернулась к мужу и попросила:       - Позовёшь его? Скоро будем ужинать.       - Давайте я, - предложила Гермиона. – Вы устали за день, а я мигом. Самой интересно, чем это он таким занят.       По кивку Сириуса она взбежала по лестнице на третий этаж и подкралась к двери в гостиную, в своё время служившую чем-то вроде курительного салона. Услышав музыку, она осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь.       Антарес сидел за стоявшим между двумя окнами фортепиано, так что Гермиона невольно ощутила дежа-вю. Глядя на его особенно чёткий против солнца профиль, она вдруг вспомнила прошлое лето, и годовщину свадьбы Блэков, и то, как они танцевали...       Тряхнув головой, она вошла, бесцеремонно нарушив его уединение.       - Мы вернулись, - озвучила она очевидное, останавливаясь рядом и локтем опираясь на крышку инструмента.       - Поздравляю, - откликнулся он с саркастичной усмешкой, продолжая наигрывать что-то минорное.       Смерив его задумчивым взглядом, Гермиона обошла его кругом и села рядом на обитую шёлком козетку.       - Споёшь что-нибудь? – робко предложила она, но он в ответ лишь горько усмехнулся:       - Мисс Брокльхерст поставила крест на моём пении раз и навсегда, Грэйнджер. Куда мне, с таким-то голосом…       В глубине души понимая, что он расстроен вовсе не этим – или не только этим, - она судорожно соображала, чем можно его отвлечь, и наконец призналась, очаровательно краснея:       - А мне нравится твой голос. Он теперь очень… чувственный.       - Чувственный – вот как?       Он ухмыльнулся не без тщеславия, перекладывая нотные листы, а после вновь опустил пальцы на клавиши и проиграл что-то очень знакомое. Покачиваясь в такт мелодии, Гермиона вдруг тихо пропела:       - Ты едешь на ярмарку в Скарборо, друг?        Розмарин, чабрец и шалфей…        Там обо мне напомни ты той,        Что была когда-то моей.       Голос у неё был слабый, но не лишённый приятной музыкальности, да и со слухом полный порядок – по крайней мере, в ноты она попадала безукоризненно, хотя Антарес и изменил привычный рисунок, чтобы мелодия лучше ложилась на фортепианную игру.       - Пусть поле серпом из кожи пожнёт        И свяжет в снопы пусть она –        Вновь станет любимой моей тогда.        Петрушка, шалфей, розмарин и тимьян… - вывела она и, усмехнувшись, подняла на него весёлые глаза.       Он смотрел на неё с каким-то странным выражением, словно никак не мог понять, как реагировать на её выходку. А Гермиона, глядя на него прямо и честно, вдруг поняла, что глаза у Антареса вовсе не голубые – то есть, конечно, не просто голубые, а со сложным игольчатым рисунком, словно ясное весеннее небо вдруг пронзили серебряные молнии.       Придвинувшись ближе, он склонился к ней, и она не нашла в себе сил отстраниться – потому что уже знала вкус его губ и, хотя она боялась признаться в этом даже самой себе, больше всего на свете хотела снова к ним прикоснуться… Конечно, то, что было в прошлый раз, и поцелуем-то назвать нельзя. Не будь он таким чутким, наверняка поднял бы её на смех, и всё же… Всё же…       Она понимала, что беззащитна перед ним, не в силах противостоять его горящему взгляду и ярким пятнам, выступившим на щеках. Сейчас он был так близко, что его огненное дыхание обжигало ей губы.       Этажом выше, в детской, раздался капризный детский плач.       - Терри… - позвала она, но он не шелохнулся, не сводя взгляда с её губ. – Терри, Деймос плачет.       - Кикимер наверху – он его успокоит, - откликнулся он, сверкнув глазами.       У неё внутри будто что-то сломалось, словно прочная на вид плотина дала течь, и Гермиона, закрыв глаза, потянулась к нему.       Дверь на отлёте громыхнула о стену, и она вскочила на ноги, опрокинув укреплённую в стан папку с нотами.       - И кто теперь посмеет назвать меня четырёхглазым? – провозгласил Гарри, раскинув руки в самом театральном жесте.       Быстро оглянувшись на него, Гермиона опустила глаза и, то и дело касаясь собственных пунцовых щёк, сообщила:       - Я пойду… Переоденусь к ужину.       Она стрелой вылетела из гостиной, оставив Гарри недоумённо смотреть ей вслед.       - Чего это она? – удивился он, обернулся к Антаресу и ощутимо вздрогнул – с такой злобой Блэк не глядел на него, наверное, с тех пор, как он переписывался с дневником Тома Реддла.       - Гарри, ну ты как всегда – ни украсть, ни покараулить! – всплеснул он руками и, поднявшись с места, быстро вышел из гостиной.