Сезон охоты

      Хлопнув старшего Блэка по плечу, профессор Грэйволф кивнул на толпу притихших студентов и с кривой ухмылкой уточнил:       - Которые тут твои?       Обернувшись, Сириус кивнул стоявшему рядом с Авророй Антаресу и, вытянув шею, позвал:       - Корни, Гарри, идите сюда!       Пожав плечами, Гарри крепко взял Корнелию за руку и потащил сквозь толпу. Однако профессор Синистра успела спуститься по пригорку раньше них и, чуть не бегом преодолев разделявшее их расстояние, крепко обняла профессора, для чего ей пришлось приподняться на цыпочки, поскольку роста пришелец был высоченного, никак не ниже Сириуса.       - А вот и Аврора, - усмехнулся он, отпуская женщину на расстояние вытянутой руки, чтобы хорошенько рассмотреть. – Ты только погляди, какая ты красавица!       - Чья бы корова мычала, - со смущённым смешком откликнулась она, мимоходом тронув прелестно убранные волосы, а Сириус, обернувшись к ребятам, представил:       - Знакомьтесь, малышня. Это мой крёстный отец, профессор Гарри Грэйволф.       После этой простой короткой фразы Гарри ощутил, что его брови ползут вверх. И дело было даже не в совпадении имён, а в том, что до этой минуты он как-то не задумывался о том, что у Сириуса тоже есть крёстные родители. Наверное, всё дело было в том, что крёстные должны были заботиться о тебе, если с настоящими родителями что-то случится, а Сириус уже вступил в тот возраст, когда сам мог позаботиться о других.       - Очень приятно, сэр, - откликнулся Антарес, первым поборов смущение. – Антарес МакКиннон-Блэк.       - Как же, как же… - протянул Грэйволф. Голос у него был низкий, будто шёл откуда-то из-под лёгких, с самой глубины, но не лишённый приятной бархатистости. – А это, - уточнил он, оборачиваясь к младшим, - должно быть, Корнелия и…       - Гарри Поттер, сэр, - представился Гарри и, справившись с внутренним сопротивлением, протянул руку в приветственном жесте. – Очень рад с Вами познакомиться.       - Взаимно, тёзка, - кивнул Грэйволф, пожимая мальчику ладонь, и тут Гарри услышал, как Каркаров обращается к Дамблдору:       - Вы не против, директор? Виктор немного простыл, ему нужно быть в тепле…       Каркаров поманил одного из учеников, тот подошёл, и Корнелия вцепилась Гарри в ладонь, ужалив кожу острыми ногтями. Но он и сам уже узнал этого рослого парня с густыми бровями и крупным с горбинкой носом.       Это был Виктор Крам.       По знаку директора дурмстрангцы ровным строем прошли в замок; члены принимающей стороны, почтительно приотстав, направились следом.       - Мракоборцы вокруг замка – твоя идея? – уточнил Грэйволф, шагая по ступеням бок о бок с Сириусом.       - Лишним не будет, - уклончиво откликнулся тот и вдруг усмехнулся: - Что, твои коллеги не в восторге?       - Зришь в корень, Блэк, - хмыкнул он в ответ.       Продолжения разговора, если оно и было, Гарри не услышал – увлекаемые толпой, они вошли в холл; у самых дверей несколько шестикурсниц лихорадочно шарили в складках мантий.       - Не может быть! У меня нет с собой ни одного пера! Что же делать? Может, он подпишет шляпу губной помадой?       - Делать им нечего! – высокомерно заявила Мораг, проходя мимо девушек, чуть не дерущихся из-за тюбика губной помады.       - Я бы тоже не прочь взять у него автограф. Гарри, не одолжишь перо? – засуетился Симус.       - У меня тоже нет, - откликнулся Гарри. – Они все наверху в сумке.       Они вошли в Большой зал, который был украшен сообразно случаю – ещё с утра на стены вывесили огромные флаги всех факультетов: красный гриффиндорский с золотым львом, Когтеврана – бронзовый орёл на синем фоне, жёлтый с чёрным барсуком пуффендуйцев и зелёное знамя с серебряной змеёй Слизерина. Позади профессорского стола развевалось невероятных размеров полотнище с гербом Хогвартса: большая буква «эйч» в окружении льва, орла, барсука и змеи.       Гости из Шармбатона уже сидели за столом Когтеврана. Ли Джордан лихорадочно подпрыгивал, высматривая, куда сядут дурмстрангцы.       - Идите к нам, сюда, - махал гостям Рон Уизли. – Садитесь! Гермиона, подвинься!       - Что-о?..       - А-а, уже поздно, - махнул рукой Рон.       Виктор Крам с однокашниками двинулись к столу слизеринцев.       - Эти будут повеселее шармбатонцев, - заметил Уилл.       Дурмстрангцы сняли лохматые шубы, оставшись в кроваво-красных мантиях, и с любопытством разглядывали тёмный потолок, усеянный звёздами. Некоторые, не скрывая восхищения, вертели в руках золотые тарелки и кубки. Гарри заметил, что среди них немало девочек и, вспомнив рассказы Джареда о том, что в Дурмстранге у прекрасного пола есть свой факультет и своя программа обучения, подумал, что это немного несправедливо – зачем вообще было привозить девчонок, если они не смогут полноценно соревноваться?       Завхоз Филч, надевший в честь праздника старый, потёртый фрак, добавил к профессорскому столу ещё кресел – поровну слева и справа от Дамблдора.       - Три для Дурмстранга, три для Шармбатона… - задумчиво пересчитывала Гермиона. – А кому ещё два кресла?       - Наверняка, прибудут какие-нибудь шишки из Министерства, - предположила Корнелия. – Мероприятие-то масштабное, так что жди представителей Отдела международного магического сотрудничества.       Наконец все заняли свои места, и к профессорскому столу потянулись преподаватели, шествие замыкали профессор Дамблдор, профессор Каркаров и мадам Максим. Увидев своего директора, шармбатонцы поспешили встать. За соседними столами раздались смешки, но подопечные мадам Максим невозмутимо оставались на ногах, покуда великанша не опустилась в кресло по левую руку от Дамблдора, стоявшего за столом в ожидании тишины.       - Добрый вечер, леди, джентльмены и привидения, а главное, наши гости, - наконец начал Дамблдор, лучезарно улыбнувшись иноземным ученикам. – С превеликим удовольствием приветствую вас в Хогвартсе! Уверен, что вы хорошо проведёте у нас время. Не сомневаюсь, вы уже успели оценить удобства нашего замка!       При этих словах одна из шармбатонских девушек, на голове которой всё ещё был шарф, громко хихикнула.       - Никто тебя здесь не держит, - буркнула Гермиона, высокомерно поднимая брови.       - Официальное открытие Турнира, - как ни в чём не бывало продолжал Дамблдор, - состоится сегодня вечером, сразу же после ужина. Угощайтесь, дорогие друзья, на славу. Ешьте, пейте и чувствуйте себя как дома!       Дамблдор сел, а Каркаров сейчас же наклонился к нему и о чём-то оживленно заговорил.       Блюда, как всегда, начали наполняться едой. На этот раз эльфы-домовики превзошли себя – каких только кушаний не было, в том числе и заморских!       - А это что? - спросил Уилл, указывая на блюдо не то с супом, не то с рагу из моллюсков, стоявшее рядом с йоркширским пудингом из говядины с почками.       - Буйябес, - объяснила Гермиона.       - Что?       - Гадость жуткая, - подсказал Гарри.       - Поверю тебе на слово, - сказал Уилл и потянулся к привычному пудингу.       В зале прибавилось учеников тридцать, не больше, а казалось, что яблоку негде упасть – во многом из-за цветной одежды гостей, слишком уж выделявшейся на фоне чёрных хогвартских мантий.       - Будьте доб'гы, передайте, пожалуйста, буйя-а-бес! – громко попросил чей-то голос.       Это была девушка, не сдержавшая смешок во время приветствия Дамблдора. Она наконец-то сняла шарф, и её белокурые волосы – немного светлее, чем были у Корнелии – волной падали почти до самого пояса. У неё были большие синие глаза и ровные белые зубы, напомнившие незабвенную улыбку профессора Локонса.       - S’il vous plait, mademoiselle (1), - напутствовал Антарес, придвигая к ней блюдо.       Лучезарно улыбнувшись, девушка что-то быстро проворковала по-французски, на что Антарес ответил сдержанной улыбкой.       Француженка взяла блюдо и осторожно понесла буйябес к своему столу. Симус таращился на неё, как на неземное диво, так что сидевшая рядом Мораг не сдержалась и пихнула его в бок.       - Вылитая вейла! – осипшим голосом прохрипел Финниган.       - Глупости, - возмутилась Гермиона. – Ты один уставился на неё с таким идиотским видом.       Но она ошибалась. Многие глядели вслед этой девушке, а некоторые, как и Симус, потеряли дар речи.       - Что она сказала? – спросил Гарри, обращаясь к Антаресу.       Тот лишь ухмыльнулся и не ответил.       - Она сказала, - с недовольным видом пробормотала Корнелия, - что, если бы знала, что в британской школе учатся такие красавчики, приехала бы гораздо раньше.       - Говорю вам, это самая необыкновенная на свете девушка! – вертелся на скамье Невилл, стараясь не упускать французскую вейлу из виду. – В Хогвартсе таких нет.       - В Хогвартсе есть и получше! – выпалил Гарри, но тут же осёкся и уткнулся в собственную тарелку.       - Да перестаньте вы пялиться! – рассердилась Мораг. – Посмотрите лучше, кто ещё пришел в зал.       И она кивнула на преподавательский стол. Два пустых кресла наконец обрели хозяев: рядом с профессором Каркаровым сел министр спорта Брум, а слева от мадам Максим – мистер Крауч.       - Что они тут делают? – удивился Гарри.       Гермиона пожала плечами:       - Полагаю, приехали посмотреть начало Турнира.       Наконец золотые тарелки опустели, и Дамблдор опять поднялся из кресла. Зал в ожидании замер, а сидевшие в отдалении от всех близнецы Уизли так и впились в директора горящим взглядом.       - Торжественный миг приблизился. – Дамблдор оглядел, улыбаясь, обращённые к нему лица. – Турнир Трёх Волшебников вот-вот будет открыт. Перед тем как внесут ларец…       - Что-что внесут? – не понял Симус.       - ... я хотел бы коротко объяснить правила нынешнего Турнира. Но прежде позвольте представить тем, кто не знает, мистера Бартемиуса Крауча, главу Департамента международного магического сотрудничества. – Слушатели вежливо похлопали. – А также министра спорта Великобритании Альфреда Брума.       Бруму достались щедрые аплодисменты – наверное, потому, что вид у него был куда более приветливый, чем у Крауча: Брум оценил аплодисменты, улыбнувшись и помахав залу рукой, а хмурый Бартемиус Крауч и бровью не повёл, когда Дамблдор назвал его имя. На чемпионате мира, вспомнил Гарри, он был в строгом костюме, а сейчас в мантии выглядел как-то нелепо. Его усы щёточкой и аккуратный пробор странно контрастировали с длинными белыми волосами и бородой Дамблдора.       - Мистер Брум и мистер Крауч, организаторы Турнира, без устали работали несколько месяцев, - продолжал Дамблдор. – И они войдут в судейскую бригаду, которая будет судить состязания.       При слове «состязания» зал навострил уши, что не ускользнуло от Дамблдора.       - Мистер Филч, - улыбнулся он, - ларец сюда, пожалуйста.       Филч, который до этой минуты прятался где-то в дальнем углу зала, тут же явился к профессорскому столу, неся в руках старинный деревянный ларец, инкрустированный жемчугом. Зал, зашумев, всколыхнулся. Колин Криви даже встал на стул, чтобы лучше видеть, но был так мал, что всё равно едва возвышался над соседними головами.       Филч осторожно поставил ларец перед Дамблдором, и тот продолжил объяснения:       - Инструкции к состязаниям уже проверены мистером Краучем и мистером Брумом. Для каждого тура всё готово. Туров будет три, состязания основаны исключительно на школьной программе. Чемпионам предстоит продемонстрировать владение магическими искусствами, личную отвагу и умение преодолевать опасность.       При последних словах зал притих, затаив дыхание. А Дамблдор невозмутимо продолжал:       - В Турнире, как известно, участвуют три чемпиона, по одному от каждой школы. Их будут оценивать по тому, как они справились с очередным состязанием. Чемпион, набравший во всех турах наибольшее количество баллов, становится победителем. Участников Турнира отбирает из школьных команд беспристрастный судья – Кубок огня.       Дамблдор вынул волшебную палочку и стукнул по крышке ларца три раза. Крышка медленно, со скрипом открылась, Дамблдор сунул внутрь руку и достал большой, покрытый грубой резьбой деревянный Кубок. Ничего примечательного – не будь он до краев наполнен пляшущими синеватыми языками пламени. Дамблдор закрыл крышку, осторожно поставил на неё Кубок, чтобы все хорошо его видели.       - Желающие участвовать в конкурсе на звание чемпиона должны разборчиво написать своё имя и название школы на куске пергамента и опустить его в Кубок, - объявил он. – Им дается на размышление двадцать четыре часа. Кубок будет выставлен в холле. И завтра вечером выбросит имена чемпионов, которые примут участие в Турнире Трёх Волшебников. Конечно, избраны будут достойнейшие из достойнейших. Кубок на всю ночь останется в холле и будет доступен всем, кто хочет участвовать в Турнире. Я напоминаю, что к участию будут допущены только те, кто достиг возраста семнадцати лет. А чтобы те, кому нет семнадцати, не поддались искушению, я очерчу вокруг Кубка запретную линию. И последнее: желающие участвовать в конкурсе, примите к сведению – для избранных в чемпионы обратного пути нет. Чемпион будет обязан пройти Турнир до конца. Бросив своё имя в Кубок, вы заключаете с ним магический контракт, который нарушить нельзя. Посему хорошенько подумайте, действительно ли вы хотите участвовать в Турнире. Ну а теперь, кажется, самое время идти спать. Всем доброй ночи.       Студенты Хогвартса толпой повалили прочь из зала.       - Запретная линия! – воскликнул Антарес, выходя в холл. – Тоже мне… Как будто её нельзя обмануть Зельем старения или заклинаниями!       - Дело не в возрасте, - возразила Мораг. – Мы ещё очень мало знаем, и нам такие состязания не по плечу.       - Говори только за себя, - отрезал Антарес.       - Ты-то чего разорался? – насмешливо переспросил Джаред. – Тебе ведь уже восемнадцать.       Антарес промолчал, обиженно сверкнув глазами, и за него ответила Корнелия:       - Терри дал честное слово родителям, что не будет участвовать. Ты и мне обещал, - напомнила она, когда брат не прореагировал, и он наконец отозвался:       - Да-да, я обещал, что не буду бросать собственное имя в Кубок. Я помню, Корни.       Смерив друга напряжённым взглядом, Джаред осторожно потрепал его по плечу и попытался приободрить:       - Не переживай ты так, Терри. Ты, в принципе, немного теряешь…       - Всего лишь славу, - признал Антарес, не поворачивая головы.

***

      Назавтра начались новые хлопоты.       Антарес и Джаред спозаранку отправились на экскурсию, так что к завтраку ребята спускались без них. Однако, выходя из Большого зала, они услышали в холле знакомый голос и увидели Синистру, который что-то с выражением вещал по-немецки, обращаясь к толпе дурмстрангских девушек, во главе которой стояла госпожа Островская в прекрасно скроенной пурпурной мантии, отороченной мехом.       - Глянь-ка… - хмыкнул Уилл, наблюдавший за другом с удовлетворённой усмешкой. – Вот это Синистра исполняет!       Между тем Джаред наконец закончил говорить, и Островская обратилась к нему по-английски, но с лёгким грубоватым акцентом:       - Благодарю Вас, герр Синистра. Это было очень содержательно.       - С моим удовольствием, фрау, - кивнул он.       Взгляд его, минуя покатое плечо Островской, остановился на стоявших у подножия лестницы друзьях; Симус скорчил другу рожицу, и Джаред прикусил губы, чтобы сдержать усмешку.       - И ещё кое-что, молодой человек, - присовокупила Островская, изящным жестом привлекая внимание Джареда. – Некоторым из прибывших со мной девушек назначена повинность, которую в Дурмстранге они отбывали в лазарете – присматривали за больными и раненными, учились врачеванию и тому подобное… Я предпочла бы, чтобы мои подопечные не прерывали своё обучение и теперь, находясь так далеко от дома.       Внимательно выслушав всё это, Джаред с поклоном откликнулся:       - Я уверен, что мадам Помфри, наша медсестра, пойдёт навстречу Вашему желанию, госпожа Островская. Если угодно, мы можем прямо сейчас проследовать в Больничное крыло и туда же пригласить директора Дамблдора, если только он свободен.       - Охотно, - с довольным видом кивнула Островская, и он, вытянув шею, окликнул:       - Корни! Скажешь профессору Блэку, что я опоздаю?       - Непременно, герр Синистра, - откликнулась она и показала Джареду язык.       Смерив девочку строгим взглядом и задержав внимание на её распущенных волосах, светлой волной спускавшихся до самой талии, Островская вслед за Джаредом проследовала по коридору.       - Чего она уставилась? – не поняла Мораг.       Ответила ей Гермиона, которая, конечно же, успела навести справки.       - В Дурмстранге распущенные волосы у девушки – дурной тон, - рассказывала она, пока они шли вверх по лестнице. – Заметила – у всех девочек волосы заплетены в косу или две? Это не просто так. Я читала, так принято в странах, где сильны культы славянских колдунов: юные девушки носят косы; те, что замужем, собирают волосы в пучок, причём по высоте пучка можно судить о положении дамы в обществе.       - А распущенные волосы? – уточнила Корнелия, причём было понятно, что чувствует она себя не слишком уютно.       - А распущенными волосы носят сама знаешь, кто, - откликнулась Гермиона, не сдержав усмешки.       Гарри, который сперва и не понял, о чём она, смерил взглядом покрасневшую Корнелию, вцепившуюся пальцами в собственный витой локон, и, разом догадавшись, громко возмутился:       - Чушь какая! Корни, не слушай эти бредни. К тебе они не имеют абсолютно никакого отношения. И вообще – если уж они приехали в Великобританию, то пусть не лезут к нам со своими первобытными порядками и обычаями. У нас свободная страна! Сама знаешь кто… Тоже мне… Пуритане чёртовы!       На его вдохновенную тираду она ничего не ответила, но, обернувшись, Гарри увидел, что она покраснела и изредка поглядывает на него из-под трепещущих ресниц.       До самого конца урока Корнелия пребывала в лёгкой задумчивости, так что даже на замечания отца она реагировала с небольшим опозданием, будто пробиралась по дну торфяного болота в тяжеленном скафандре. Гарри хотел уже повторить свой пафосный монолог, непременно прибавив собственное мнение о том, что такие волосы, как у Корнелии, просто грешно прятать в косе, но, как оказалось, он горько ошибся, рассуждая о причинах её задумчивости.       - Поможешь мне оттащить котёл в туалет Плаксы Миртл? – спросила она, когда они вышли из кабинета защиты от Тёмных искусств.       Гарри, на ходу застёгивавший портфель, настороженно замер.       - Зачем тебе? – уточнил он, оглядываясь и проверяя, не слышит ли их кто-нибудь.       Повторив его осторожную оглядку, Корнелия за локоть подтянула его к ближайшему окну и, склонившись так, что её волосы защекотали Гарри шею, шепнула:       - Хочу сварить одно зелье.       - А название у этого зелья есть? – уточнил Гарри, заранее готовясь к сотне неприятностей. – Опять Оборотное?       Странно, но после этого довольно простого вопроса Корнелия смутилась.       - Нет, - шепнула она, заправляя волосы за ухо. – Это не Оборотное зелье… У него пока нет названия.       До Гарри не сразу дошла вся зловещая суть её слов, но, стоило призадуматься, как у него отвисла челюсть.       - Ты… Ты сама его придумала?       - Это яд на основе асклепида и полыни, - призналась она с плохо скрываемой гордостью. – Я долго работала над теоретической формулой и, как мне кажется, пора приступать к практике.       - Ты что, - уточнил Гарри, едва сдерживаясь, чтобы не заорать, - собираешься варить зелье, которое до тебя никто не варил?       - Что тебя смущает? – удивилась она, и Гарри придушённым шёпотом воскликнул:       - Это опасно, вот что! Ты никогда не работала с сильными ядами в одиночку и не знаешь, что из этого может выйти… Я понял, - поражённо кивнул он, осёкшись. – Это всё из-за Снейпа, верно? Ты делаешь это только для того, чтобы умаслить его!       Втянув голову в плечи, Корнелия смотрела строго перед собой, но, когда Гарри замолчал, она тихо выдохнула:       - Отчасти.       - Значит, я прав? – надавил Гарри, теряя терпение, и она, понимая, что дальнейший разговор не имеет никакого смысла, наконец подняла голову и отчеканила:       - Знаешь, не стоит. Я сама справлюсь. Прости, что побеспокоила.       Она повернулась с твёрдым намерением уйти, но Гарри схватил её за запястье и дёрнул, удерживая на месте.       - Нет уж! – прошипел он, видя, что к ним уже оборачиваются одноклассники. – Только попробуй сунуться к туалету Миртл без меня – я тебя саму в этот котёл засуну!       Вырвавшись и скрестив руки на груди, она высокомерно вскинула брови и ядовитым тоном осведомилась:       - С чего это ты проявляешь такой обострённый интерес к моим делам?       - Да потому что я люблю тебя, глупая!       Вскинув голову, она смерила его обескураженным взглядом, и Гарри с трудом подавил желание зажать рот ладонями. Он не так всё планировал, совершенно не так, но её глупость и самоуверенность просто вывели его из себя, вырвав признание в тот момент, когда оно было абсолютно не к месту.       - Давай дождёмся вечера, - предложил он, едва совладав с сорванным горлом и не зная, куда девать глаза от её прожигающего насквозь взгляда. – Я помогу тебе с котлом и покараулю у дверей. Долго твой яд варится?       - Почти три дня, - эхом откликнулась она, пытаясь заглянуть ему в лицо.       - Значит, за выходные успеем, - подытожил он, направляясь к поджидавшим у лестницы друзьям. – Идём.       - Гарри…       - Идём, Корни, - поторопил он и, не оборачиваясь, поспешил навстречу поднимающемуся по ступеням Джареду.       - Эй, Рэд! Ну что, отделался от своих дурмстрангских барышень?       - Иди ты, - раздражённо отмахнулся он. – Парней Грэйволф забрал с собой – сказал, сам проведёт по территории. И слава Мерлину! Представляешь, если бы за нами следом ходила толпа, ожидающая внимания Виктора Крама? Мы там на трансфигурацию не опаздываем?       Оказалось, что пока не опаздывают, но всё к тому идёт.       Быстро спустившись на второй этаж, друзья обнаружили, что перед кабинетом трансфигурации столпились слизеринцы. Находившийся в самой гуще одноклассников Блез Забини что-то вдохновенно рассказывал, размахивая в воздухе листком пергамента.       - Чего это он? – уточнил Уилл у стоявшей ближе всех Парвати.       - Получил автограф Крама – вот и хвастает, - вздохнула девушка, обменявшись коротким взглядом с Лавандой.       - Эй, Поттер! – крикнул Забини, заметив приближение Гарри. – Дать тебе посмотреть? Будешь знать, как подписывают пергамент настоящие чемпионы! Не то, что твой папаша!       - Очень смешно! – язвительно бросила Гермиона, бросившись наперерез Гарри, готовому ринуться в бой. – Блестяще, Забини!       - Дать тебе, Грэйнджер? – Он протянул Гермионе пергамент. – Ой, не дотрагивайся до меня. Я только что вымыл руки – видишь, какие чистые? Не хочу испачкаться о грязнокровку.       В этот момент Гарри не выдержал. Не отдавая себе отчета, он отодвинул Гермиону в сторону и выхватил из кармана волшебную палочку.       - Гарри! – предупреждающе воскликнула Гермиона. – Он того не стоит!       - Что ж, давай сразимся. – Забини невозмутимо вынул свою волшебную палочку. – Блэка здесь нет, защитить тебя некому. Начинай, если такой храбрый.       Долю секунды они смотрели друг другу в глаза и затем одновременно крикнули:       - Фурункулюс!       - Дантисимус!       Из палочек выскочили лучи, столкнулись на полпути и срикошетили: луч Гарри угодил в физиономию Гойла, луч Забини – в Гермиону. Гойл взвыл и схватился за нос, который покрылся огромными безобразными нарывами. Гермиона прижала ладонь ко рту и залилась слезами.       - Гермиона! – воскликнул Джаред и подскочил к ней. – Что с тобой?       Он с силой убрал её руку и негромко охнул.       - Дементор тебя поцелуй… - Уилл почесал в затылке и в поисках поддержки обернулся к Гарри, открывая прекрасный обзор на действие заклинания.       Зрелище предстало не из приятных. Верхние резцы у Гермионы, которые и без того выдавались, стали вдруг расти с ужасающей быстротой. Секунду-другую она походила на бобра, но зубы всё росли, перешагнули губу и уже достигли подбородка. Гермиона в ужасе их ощупала, и из груди у неё вырвался отчаянный вопль.       Подошедшие слизеринки тыкали в неё пальцем из-за спины Забини, кривляясь от едва сдерживаемого смеха.       - Энгоргио!       Довольно безобидное заклинание возымело неожиданное действие: ученический ранец, болтавшийся за плечами Забини, стал резко увеличиваться в размерах и вскоре отяжелел настолько, что опрокинул хозяина на спину. Собравшиеся вокруг ученики засмеялись, глядя, как Забини бешено сучит руками и ногами, стараясь вернуть себе вертикальное положение.       Обернувшись, Гарри увидел позади себя одну из дурмстрангских девушек, с толстой спускавшейся на грудь тёмно-русой косой. Ловким движением убрав палочку в рукав мантии, она подошла ближе и склонилась над Забини, которому никак не удавалось встать.       - Придержи язык, мальчик, - надменно сказала она, - иначе я применю заклятие пострашней, а у меня их в запасе много.       - Пусти! – крикнул он, краснея от натуги, но девушка лишь покачала головой:       - Сначала извинись. Я считаю до трёх. Раз…       Перестав извиваться, как уж, Забини скрестил руки на груди и пробормотал что-то вроде «Моя мать узнает об этом».       - Два, - сосчитала она и прибавила: - Не слышу…       - Извини меня, - чуть громче пробормотал Забини, но мучительница вновь осталась недовольна.       - Редуцио! – приказала она, и рюкзак вернулся к первоначальному размеру. – Вставай и повторяй за мной: прошу простить меня, госпожа… Как тебя зовут, дорогая? – обратилась она к Гермионе.       - Гермиона Грэйнджер, - ответил за неё Джаред.       - …госпожа Гермиона Грэйнджер, за то, что оскорбил тебя и честь твоей почтенной семьи в глазах одноклассников – ну же! И не забывай, насколько низким должен быть поклон, когда приходишь просить!       Отчеканив это, она пихнула Забини в затылок с неожиданной силой, и тот, согнув спину в странной пародии на поклон, принялся с запинками повторять всё, что ему велели.       - Молодец, малыш. Ну как, Гермиона, - обернулась она к друзьям, - прощаешь этого наглеца?       Прикрывая рукой зубы, которые уже дошли до воротника мантии, Гермиона с дрожью кивнула.       - Ну, вот и порешили. Тебе нужно к медикусу, дорогая, причём поскорее, - посоветовала она Гермионе, отбрасывая косу на спину, а после обратилась к окружавшим их ребятам: - Расходитесь, урок сейчас начнётся.       Забини, что-то злобно бормоча, первым убрался с места происшествия; вслед за ним спешили по своим делам прочие студенты, но все как один на ходу оглядывались на гостью из Дурмстранга, словно в любую секунду ожидали нападения со спины. Ей, судя по всему, не было до них никакого дела: подняв стоявшую у собственных ног сумку, она повесила её на плечо и степенно зашагала по своим делам, так ни разу и не обернувшись.       - Вот это девушка… - пробормотал Симус, глядя ей вслед.       - Слюной не захлебнись, - напутствовал Гарри и махнул рукой: - Пошли! Отведём Гермиону к мадам Помфри.       - А кто такой медикус? – переспросила Корнелия, и ей ответил Уилл:       - Шут его знает, Корни. Надеюсь, кто-то вроде целителя.       Мадам Помфри, осмотрев Гермиону, поспешила успокоить пострадавшую – заклятие легко нейтрализовать, разве что придётся провести пару часов в Больничном крыле. Усадив девушку на койку и обработав растущие зубы ярко-синим зельем из склянки, медсестра объявила:       - Сейчас зубы начнут постепенно уменьшаться. Вот Вам зеркало, мисс Грэйнджер, - она вручила ей маленькое зеркальце в кованой медной рамке и с длинной ручкой. – Следите за размером резцов и, как только они станут такими, как были, махните мне рукой. Договорились? Ну-ну, моя милая, не стоит, - прибавила она, когда Гермиона кивнула, вытирая слёзы. – Всё не так страшно, в конце концов.       Прошло, должно быть, не меньше получаса, прежде чем зубы Гермионы приняли обыкновенный вид, но она всё не спешила подавать сигнал мадам Помфри, думая о том, что, знай родители, что она волшебством уменьшает себе зубы, они остались бы очень недовольны. Но что такого? Ведь она волшебница и лечиться должна волшебными средствами. Даже Гарри себе зрение исправил – а она что, хуже? Подумаешь, убрала пару лишних миллиметров.       - Ну вот, совсем другое дело, - оценила мадам Помфри, заклинанием останавливая действие зелья. – Как Вы себя чувствуете, мисс Грэйнджер? Голова не болит?       - Нет, мадам Помфри, всё отлично, - заверила она, проведя языком по зубам, которые действительно стали меньше и были теперь приятно склизкими на ощупь.       - Отлично. Тогда я выпишу записку на имя профессора МакГонагалл, а Вы пока подождите здесь.       С этими словами довольная мадам Помфри скрылась в сестринской, а Гермиона осталась в Больничном крыле. Глядя в окно, она размышляла о том, что стоит найти девушку, заколдовавшую Забини – хоть она и из Дурмстранга, но, кажется, прекрасно говорит по-английски.       Внезапно её внимание привлёк шум в коридоре, а уже в следующую секунду дверь распахнулась, и в Больничное крыло стремительным шагом вошёл Антарес. За шиворот он тащил упирающегося Забини.       - Терри?! Что ты…       Не обращая внимания на её испуганное восклицание, Антарес доволок слизеринца до койки Гермионы и швырнул на пол – лишь теперь она заметила, что Забини связан.       - На колени, тварь, - прохрипел Антарес, доставая палочку. – Ну!       Скуля и извиваясь – говорить ему мешал кляп во рту, - Блез встал на колени и снизу вверх воззрился на Гермиону. В его глазах плескался даже не ужас, а совершенное непонимание ситуации – будто он не мог поверить, что всё это происходит именно с ним и взаправду, а не во сне.       Ткнув его палочкой в затылок, Антарес вырвал у него изо рта кляп и приказал:       - Теперь целуй. Целуй, если жить хочешь…       Пронзительно всхлипнув, Забини склонился с твёрдым намерением коснуться губами туфель Гермионы, но она отпрянула от отвращения.       - Терри, хватит! – крикнула она. – Отпусти его, сейчас же!       Вскинув голову, он смерил её недоверчивым взглядом и уточнил:       - Ты уверена?       - Уверена, - дрогнувшим голосом отчеканила Гермиона. – Отпусти его.       Опустив взгляд на взлохмаченную макушку Забини, Антарес схватил его за волосы и отшвырнул прочь от койки. Тот, скуля, дополз до двери и только там решился встать на ноги, после чего опрометью бросился прочь.       Вскочив на ноги, Гермиона хотела бежать следом за ним – сама толком не понимая, зачем, - но грудью в грудь налетела на Антареса и остановилась.       - Хватит! – воскликнула она, тряхнув головой. – Что ты сделаешь дальше – отсечёшь ему голову и бросишь к моим ногам?!       - Если захочешь, - жутковато усмехнулся Антарес, но она вдруг указала на него подрагивающим пальцем:       - Не смей перекладывать всю ответственность на меня… В твоих зверствах виноват лишь ты сам, Терри!       Он сощурился, и глаза его полыхнули недобрым огнём.       - Зверствах? Так ты это называешь… Ладно. Хорошо. Вот только подумай о том, что в следующий раз, когда рядом не окажется дурмстрангцев, в тебя могут запустить заклятием пострашнее.       - Дело не в дурмстрангцах, - отрезала Гермиона, удушливо краснея. – А в том, что ты сам уподобляешься Забини, Антарес.       Схватив её за предплечья, он приблизил лицо к её и отчеканил:       - Не смей меня стыдить, ты…       - Кто? – огрызнулась она. – Ну кто? Грязнокровка? Это ты хотел сказать?       - Нет, - ухмыльнулся он, выпрямляя спину и отступая на шаг. – Это хотела сказать ты. Хватит строить из себя жертву, Грэйнджер… Тебя давно уже никто не кусает.       Взглянув на неё ещё раз с выражением откровенной скуки на лице, он отвернулся и вышел из Больничного крыла так же быстро, как пришёл.