Сезон охоты

      Четыре с половиной часа спустя Антарес, Гермиона, Гарри и Корнелия сидели в кабинете профессора Дамблдора и ждали, когда же их наконец отпустят. Кроме них в кабинете также присутствовал сам директор, профессор МакГонагалл, Сириус, Вэррон и прибывший в срочном порядке и в сопровождении мракоборцев, которых Антарес не знал по именам, Руфус Скримджер - словом, было сразу понятно, что дело серьёзное.       - Давайте ещё раз, мисс Блэк, - попросил глава управления, постукивая карандашом по столу и не поднимая глаз от пергамента с текстом допроса, - пробежимся по ключевым моментам. Где вы обнаружили тело Бартемиуса Крауча-старшего?       Чуть слышно кашлянув, она покосилась на отца и откликнулась:       - В лесу. Ярдах в сорока от хижины лесничего, если точнее.       - Вы были с мистером Поттером, так? - уточнил Скримджер.       - Верно. Терри... Мистер МакКиннон-Блэк и мисс Грэйнджер появились позже.       - Расскажите подробнее о том, как вы с мистером Поттером нашли тело, - попросил он, но внезапно в процедуру допроса вмешалась Вэррон.       - Не думаю, чтобы это было необходимо, мистер Скримджер, - заметила она, не сводя обеспокоенного взгляда со склонённой макушки Корнелии. - Показания записаны - стоит ли снова мучить девочку?       Подняв голову, Корнелия вновь оглянулась на отца и возразила:       - Всё в порядке, мисс МакГонагалл. Я могу повторить, если это необходимо для следствия. Мы с мистером Поттером были недалеко от опушки, когда услышали крик, - произнесла она, обернувшись к Скримджеру. - Мы решили проверить, не нужна ли помощь, и пошли туда, откуда доносился шум, но не успели отойти далеко и столкнулись с мистером МакКиннон-Блэком и мисс Грэйнджер. Они тоже слышали крик, но никого не видели. Мисс Грэйнджер применила заклинание Гоменум ревелио, но чары никого не обнаружили. Тогда мы просто пошли вглубь леса и Гарри... Мистер Поттер, - поспешно исправилась она, - обнаружил тело мистера Крауча. Я планировала приступить к реанимации, но мистер МакКиннон-Блэк сказал, что уже поздно.       Переглянувшись со стоявшим у дверей Сириусом, Скримджер вновь обратился к школьникам:       - Остальные сказанное подтверждают?       - Подтверждаем, - кивнул Антарес на правах самого старшего.       - Последний вопрос - что Вы, мисс Блэк, делали с мистером Поттером в лесу?       Корнелия покраснела так, что волосы начали отливать розовым, и Сириус не выдержал.       - Довольно, Руфус, - одёрнул он, подходя ближе. - Это всё-таки моя дочь. Она несовершеннолетняя, и я не разрешаю ей отвечать на последний вопрос.       - Как угодно, Сириус. - Скримджер пожал плечами и сделал пометку в протоколе.       Дверь кабинета распахнулась так, что ахнула об стену и отскочила, и внутрь вошёл Грэйволф.       - Господа... и дамы, - слегка кивнул он в сторону обеих МакГонагалл. - Кажется, у нас проблемы. Я хочу заявить о пропаже директора Каркарова.       - Как - о пропаже? - не понял Сириус, и Грэйволф терпеливо объяснил:       - Мы с госпожой Островской только что были в его каюте. Судя по царившему там разгрому, директор покинул Хогвартс в страшной спешке... либо его уволокли силой, - прибавил он, оглядываясь на профессора Дамблдора. - Я так думаю, Дамблдор, что Каркаров точно знает, кто убил Крауча - потому он и сбежал.       Директор бросил на него испытующий взгляд, а после обернулся к студентам:       - Подождите здесь. Осмотр территории не займет много времени.       - Уверены, что можно оставлять их здесь одних, профессор? - уточнил Скримджер, с сомнением покосившись на студентов, но Дамблдор лишь беспечно взмахнул рукой:       - Будет Вам, мистер Скримджер! Ну что может случиться за время нашего отсутствия?       Все взрослые вышли из комнаты и затворили за собой дверь. Прошла минута-другая, и вскоре их шаги стихли на лестнице.       Откинувшись на спинку кресла и вытянув ноги, Антарес с наслаждением потянулся.       - Который час? - поинтересовался он, закидывая руки за голову.       Корнелия сверилась с наручными часами:       - Половина первого. Как думаете, куда запропастился Каркаров? И вообще, почему он сбежал?       - Может, он испугался, что тот, кто убил Крауча, придёт и за ним? - предположила Гермиона. - Но это не отменяет вопроса о том, кто его всё-таки убил.       Гарри в ответ коротко хмыкнул:       - Кандидатов у нас - хоть другим отсыпай. Один бывший Пожиратель сбежал, двое осталось... Хотя, постойте... Они ведь не бывают бывшими! - повторил он любимую присказку Сириуса и, наклонившись вперёд, потёр виски.       Поднявшись из кресла, Корнелия медленно прошлась по кабинету, оглядывая портреты прежних директоров и директрис Хогвартса, мирно посапывавших в своих рамах, и остановилась перед полками. На самой верхней лежала старая залатанная Распределяющая шляпа.       - Как думаешь, - спросила Корнелия, на слух определив, что Гарри подошёл к ней, - если бы я снова надела её... Шляпу. Она бы отправила меня на Слизерин?       - Конечно, нет, - возразил он, со спины обняв её за плечи. - Потому что такой храброй девушки, как ты, я ещё не встречал.       Польщённо улыбнувшись, она повернула голову и коротко поцеловала его в щёку.       - Простите, что мешаю, - со смешком напомнил о себе Антарес, - но мы тут по делу.       - Ты совершенно не мешаешь, - откликнулась Корнелия и, повернувшись, состроила брату рожицу.       - Я ещё спрошу, что ты делал с моей сестрой ночью в лесу, Поттер, - в шутку пригрозил Антарес, на что Гарри спокойно откликнулся:       - Мы любовались луной и целовались. А вы сами-то что там делали?       В этот момент было не понять, кто покраснел сильнее - Гермиона или Корнелия. Но, по счастью, Гарри не требовал моментального прямого ответа; взгляд его вдруг стал донельзя сосредоточенным и был направлен в одну-единственную точку позади Антареса.       - Что это блестит? - спросил он, подходя ближе.       Друзья обернулись и посмотрели туда, куда он указывал. Чёрный шкафчик на подставке был неплотно закрыт, и из щёлки падала мерцающая полоска света.       Протянув руку, Гарри взялся за дверцу и потянул на себя.       - Гарри... - окликнула Гермиона, косясь на дремлющие портреты. - Гарри, нельзя так делать!       Но он уже раскрыл шкафчик и увидел внутри неглубокий каменный сосуд, опоясанный по краю резными письменами и символами. От содержимого исходило яркое серебристое свечение и казалось, будто оно непрерывно двигается.       - Омут памяти, - догадалась Корнелия и объяснила удивлённо глядевшей Гермионе: - У нас дома тоже стоит такой. Остался от прапра... В общем, от Сириуса Блэка Второго.       Подойдя к другу, Антарес достал палочку и коснулся содержимого Омута. Непонятное вещество стало быстро вращаться, и вскоре молочно-белая поверхность стала прозрачной, как стекло. Сунув голову в шкафчик, Гарри заглянул в сосуд. Дна не было - вместо него где-то глубоко внизу открылась огромная комната, как будто он смотрит в круглое окно, находящееся у нее в потолке. Комната эта - а вернее, целый зал - была скудно освещена лишь факелами, развешанными по стенам. Вдоль стен до самого потолка амфитеатром поднимались скамьи, заполненные волшебниками и волшебницами, а посредине стояло четыре пустых кресла, с подлокотников которых свисали цепи.       Внезапно в проходе между скамьями открылась дверь, и в зал вошли три мракоборца. Следом просочились четыре или пять дементоров. Все они сопровождали нескольких заключённых.       - Дементор меня поцелуй... - прошептал Антарес, упираясь ладонями в края Омута. - Это Регулус.       Он безотчётно наклонился над Омутом, но неожиданно Гермиона вцепилась ему в плечи:       - Стой! Антарес, ты не можешь... Это - Омут Дамблдора! Это всё равно, что копаться в памяти директора!       - Там мой дядя, - отрезал он. - И я уверен, Корнелии тоже бы хотелось взглянуть на то, как его осудили за то, чего он не делал. Если бы позволяло время, я и Мораг бы сюда привёл.       Упоминать Мораг было, в общем-то, немного нечестно, но этот приём сработал, и Гермиона отступила.       - Так ты с нами? - уточнил Антарес самым невинным тоном, протягивая ей руку.       - Кто-то должен остаться и проследить за тем, чтобы вас не застукали, - откликнулась она, глядя в сторону.       Втроём встав вокруг Омута так, чтобы можно было опустить лицо в воспоминания, Гарри, Корнелия и Антарес погрузились в молочно-белую пучину памяти.       Кабинет Дамблдора вдруг покачнулся, и Гарри полетел головой вперед внутрь сосуда. Когда он, с усилием моргнув, открыл глаза, они с Корнелией сидели на верхней скамье рядом с профессором Дамблдором в том самом зале, который только что разглядывали сверху. Антарес уже бежал по ступеням вниз - туда, где преступников приковывали к креслам.       Гарри огляделся внимательнее. Зал, без сомнения, находился под землей. Скорее, это был не просто зал, а что-то вроде огромного подземного каземата. На стенах не было ни картин, ни украшений, только ряды скамеек, поднимающиеся вверх, чтобы каждый видел кресла с цепями. Гробовую тишину нарушали судорожные всхлипы тоненькой хрупкой волшебницы, сидевшей по другую сторону от Дамблдора.       Обвиняемых было четверо: по обеим сторонам от Регулуса в креслах сидели ещё худощавый мужчина с подёргивающимися губами и женщина с тяжёлыми веками и короной блестящих чёрных волос; она сидела в кресле как на королевском троне, оглядывая зал и собравшихся в нём волшебников с таким презрением, будто они недостойны даже поцеловать кончик её туфли.       Корнелия, которая также приглядывалась к заключённым, тихо ахнула:       - Беллатриса! Это... папина кузина, - объяснила она, на мгновение обернувшись к Гарри. - Точно, это она! Мама говорила, их судили в один день! Значит, рядом с ней Рабастан Лестрейндж, а вот этот, должно быть, Барти Крауч-младший.       Она указала на юношу с левого края. Гарри понимал, что ему не исполнилось и двадцати пяти, но выглядел он даже младше Регулуса Блэка - соломенные волосы рассыпались по лицу, молочно-белая кожа в веснушках, всё тело сотрясает дрожь.       Сидевший в первом ряду человек поднялся на ноги, и Гарри узнал мистера Крауча. Лицо главы Отдела сотрудничества, когда он посмотрел на заключённых, исказила лютая ненависть.       - Вас доставили в Совет по магическому законодательству, - громко и ясно произнёс он, - чтобы вынести приговор. Вы обвиняетесь в преступлении, гнуснее которого...       - Отец! - крикнул светловолосый юноша. - Отец... Пожалуйста!..       -... этот зал ещё не слышал. - Крауч повысил голос, чтобы заглушить крики сына. - Мы выслушали свидетельства, доказывающие вашу вину. Вы все обвиняетесь в том, что проникли в дом Поттеров и подвергли Джеймса и Лили Поттеров заклятию Круциатус, после чего убили Лили Поттер.       - Отец, я в этом не участвовал! - ещё громче крикнул прикованный к креслу юноша. - Клянусь тебе! Не отправляй меня опять к дементорам...       - Присутствующий среди вас Регулус Блэк также обвиняется в том, - надрывал голос мистер Крауч, - что убил тринадцать маглов и волшебника Питера Петтигрю, попытавшегося помешать его планам по нападению на Поттеров. И я прошу присяжных...       - Мама! - воскликнул юноша. Хрупкая маленькая волшебница, сидевшая рядом с директором, забилась в рыданиях. - Мама! Останови его! Мама, это не я, клянусь, это не я!       - И я прошу присяжных, - крикнул Крауч во всю силу легких, - тех, кто как я, считают пожизненный срок в Азкабане заслуженным наказанием, поднять руки.       Внезапно Регулус, до этого сидевший очень тихо, жутковато рассмеялся.       - А сдаётся мне, мистер Крауч, - произнёс он, поднимая голову и оглядывая присутствующих в зале, - что наша компания является слегка... неполной. К примеру, я не вижу кресел для Розье и Руквуда, которые также присутствовали в доме Поттеров в ту ночь.       Это было попадание в яблочко - Гарри сразу это понял. Зрители взволнованно зашептались.       - Руквуд? - переспросил Крауч, кивнув волшебнице, сидевшей скамейкой ниже. Та принялась быстро что-то записывать. - Август Руквуд из Отдела Тайн?       - Именно, - подтвердил Регулус, насмешливо дёрнув бровями.       - Эван Розье признан невиновным, - объявила рыжеволосая волшебница с тяжёлой челюстью, в глаз которой был вставлен сверкающий монокль.       - Так и есть, - подтвердил Крауч. - Оправдан по всем статьям. Что до Руквуда... Хорошо, Блэк. Кто ещё?       - В ту ночь в Годриковой Лощине не было никого больше, - откликнулся Регулус, обшаривая зал горящими глазами. - Что до других имён... Думаю, все уже в курсе о подвигах Аласера Грэйволфа. Кто у нас там ещё выжил после бойни под Кардиффом?.. Джонатан Эмерстон, к примеру. Помнится, они с Руквудом и Грэйволфом когда-то были коллегами. Это Эмерстон помог прикончить МакКиннонов. С ним были Трэверс и Мальсибер, любитель Круциатуса...       - Довольно, Регулус! - гневно крикнула Беллатриса, обернувшись к кузену и яростно встряхнув волосами. - Не унижай себя доносом на тех, кого ты называл братьями!       - Не смей орать на меня, ты, грязная шлюха! - рявкнул Регулус в ответ, но она уже обернулась к присяжным и зловеще взвыла:       - Темный Лорд вернётся, Крауч! Можете запереть нас в Азкабане! Мы и там будем ждать его! Он освободит нас и осыплет милостями... Мы одни остались ему верны!       Присяжные единогласно поддержали обвинителя. Зрители захлопали, только на их лицах вместо восторга застыло выражение мрачного торжества. Крауч-младший, срываясь на визг, крикнул:       - Мама, нет! Я не делал этого, не делал! Я ничего не знал! Не отправляйте меня туда!       Дежурные мракоборцы и дементоры обступили узников, едва упали сдерживавшие их цепи.       - Нет! Регулус! Стойте!..       Оскальзываясь на слишком узких ступенях, вниз из верхнего ряда сбежала и бросилась к арестантам совсем юная темноволосая волшебница в пурпурной мантии, отороченной мехом. Но ей не дали даже приблизиться к парившим дементорам; метнувшись ей наперерез, её за талию перехватил сидевший в первом ряду волшебник, в котором Гарри лишь мгновение спустя узнал Сириуса.       При первых же звуках её панического крика с Регулуса будто сорвали маску, и он завопил:       - Кира! Кира, уходи отсюда! Уходи!       Со скамей неслись насмешливые выкрики, многие вскочили на ноги. Беллатриса быстрым шагом вышла из зала, а Барти Крауч всё продолжал неравную борьбу.       - Я твой сын! - крикнул он, бросив умоляющий взгляд на старшего Крауча. - Я же твой сын!       - У меня нет сына! - Голос Крауча перекрыл все остальные звуки, глаза почти вылезли из орбит. - У меня нет сына! - повторил он.       Худенькая волшебница захлебнулась рыданиями и обмякла без чувств. Крауч, казалось, этого не заметил.       - Уведите их! - крикнул он дементорам, брызжа слюной. - Уведите немедленно, и пусть они там сгниют!..       Зал заседаний пропал, и на его месте тут же возник кабинет Дамблдора. Гарри не сразу понял, что происходит, но, оглядевшись, понял, что это ещё одно воспоминание. И у его уверенности была всего одна причина - в кресле, которое совсем недавно занимала Корнелия, сидела, укачивая рыдающего младенца, его мать.       Он не сразу понял, что кабинет полон народа - кроме него самого, полугодовалого карапуза, и мамы, здесь был и Джеймс Поттер; сидя рядом с женой, он стискивал её колено так, что пальцы побелели. За креслом друга стоял Сириус Блэк, и его лицо, ещё совсем молодое, было искажено сильнейшим беспокойством. У окна, чуть поодаль от бывших учеников, стоял Гарри Грэйволф, а сам хозяин кабинета, поводя палочкой, извлекал из Омута памяти очередное воспоминание.       Над чашей выросла фигура, закутанная в многочисленные шали; её глаза за мощными линзами очков казались огромными. Не отрываясь от чаши, фигура начала медленно вращаться. Но когда Сивилла Трелони открыла рот, в кабинете раздался не её обычный голос с таинственными, словно бы неземными интонациями, а грубый и хриплый:       - Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда... рождённый на исходе седьмого месяца... и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы... И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой... тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родился на исходе седьмого месяца...       По-прежнему медленно вращаясь, фигура профессора Трелони погрузилась обратно в серебристую массу и пропала.       В кабинете воцарилась мёртвая тишина, прерываемая лишь недовольным кряхтением маленького Гарри.       - Это не может быть Гарри, - наконец очень тихо произнесла Лили. - Это невозможно.       - Вовсе необязательно речь идёт о вашем с Джеймсом сыне, - согласился с ней Грэйволф, подходя ближе. - Под условия, озвученные в пророчестве, подходят сразу три мальчика - Гарри, сын Лонгботтомов...       - И Фрэнки, - закончил Джеймс, глядя на него. - Арвин знает?       - Ещё нет. - Профессор защиты отрывисто качнул головой. - Профессор Дамблдор решил сначала сообщить вам...       - И очень зря, потому что это пророчество не о нас! - рявкнула Лили, поднимаясь на ноги и отходя как можно дальше от Омута памяти, словно, если она будет держаться на достаточном расстоянии, беда обойдёт её семью стороной. - Пусть этот безносый только сунется к моему ребёнку - я его в Преисподнюю, в самый ад загоню!       - Лилс, успокойся...       - Не успокоюсь! Потому что пришедших убить нужно убивать, Сириус! – выкрикнула она и отвернулась, укачивая плачущего сына.       Двигаясь будто под водой, с секундным отставанием от действительности, Гарри подошёл к ней и внимательно всмотрелся в лилейно-белое от страха лицо. Неизвестно как, но он понял, что она боялась вовсе не за себя – да и наплевать на себя, в общем-то… Но то, как она сжимала ручку маленького Гарри, как не могла оторвать губ от его пахнущей топлёным маслом макушки, говорило громче слов.       Раньше он никогда не задумывался о том, любила ли его мама или нет. Теперь он точно знал ответ.       - Если враг не сдаётся, - задумчиво произнёс профессор Грэйволф, - он погибает. На чьей стороне будете Вы, миссис Поттер?       Подняв на него отчаянно мокрые глаза, Лили медленно кивнула.       Кабинет вокруг медленно растаял. На мгновение воцарился мрак, Гарри сделал медленный кувырок, приземлился прямо на ноги и опять очутился в кабинете директора Хогвартса. Перед ним в шкафчике серебристо поблескивал каменный сосуд, а рядом стояла Гермиона.       - Гарри, на тебе лица нет, - обеспокоенно шепнула она. - Что, ради Мерлина, вы там увидели?       - Много чего, Грэйнджер, - откликнулся Антарес, закрывая шкафчик и проводя ладонью по лицу, будто пытаясь стереть липкую плёнку воспоминаний. - Не знаю, как вы, а я здесь больше не останусь. Если я кому-то понадоблюсь, Джаред знает, где меня искать.       Не прибавив ни слова, он зашагал прочь из кабинета. Гермиона, замявшись на секунду, отправилась следом.       Коротко вздохнув, Корнелия хотела последовать за братом и подругой, но прежде обернулась к Гарри и, смерив его настороженным взглядом, вкрадчиво спросила:       - Как ты?       Подойдя к ней, Гарри порывисто обнял её за талию и прижался к губам с таким отчаянием, что она ответила лишь после короткой заминки.       - Гарри... - выдохнула она, разорвав поцелуй. - Что...       - Я же говорил, что поцелую тебя в кабинете директора, - напомнил он, лукаво усмехнувшись. - А слово своё я привык держать.       Коротко закатив глаза от такой подачи, Корнелия тихо рассмеялась и вновь потянулась к нему.

***

      Отхлебнув ещё обжигающего кофе из глубокой чашки, Антарес отставил её на подоконник и посмотрел в окно. С самого утра так лило, что струи косого дождя размывали землю под ногами. Вдвойне приятно было отсиживаться в тепле и уюте, глядя на разбушевавшуюся стихию сквозь залитое водой стекло.       Под лёгкими шагами скрипнули ступеньки. Из детской спустилась Роза; на ходу она просовывала руки в рукава тёплого халата.       - Уснула, наконец, - со вздохом сообщила она, подходя к разделочному столу у раковины и отрезая тонкий ломтик хлеба. – Тебе бутерброд с маслом или джемом?       Антарес взглянул на неё поверх плеча, слабо улыбаясь собственным мыслям, и она догадалась:       - Немного масла, немного джема.       - И кофе – чёрный, как моё имя, - прибавил он, садясь к столу.       Согласно кивнув, Роза поставила турку на огонь и принялась варить свежий кофе, попутно рассказывая о том, что её старшая, пятилетняя Эмили, совсем недавно переболела драконьей оспой.       - Ты ведь уже болел? – поинтересовалась она, помешивая душистое варево взмахами палочки. – Не хотелось бы тебя заразить.       Детей у Розы уже двое, но фигура такая же, как и в семнадцать, даже ещё лучше – она сама рассказывала, что до замужества была тощей, как цыплёнок. Муж у Розы тоже имелся, а потому Антарес был абсолютно спокоен: даже если встретит отца в лавке зелий, она не расскажет, что он частенько бывает здесь. Именно сюда он пришёл ночью после памятной ссоры с Джаредом - просто потому, что хотел забыться, на ком-то выместить съедавшее его свирепое желание, и Роза для этих целей подходила идеально, ведь на её месте можно было представить кого угодно.       Ей невыгодно было болтать о собственном любовнике, поэтому он обыкновенно рассказывал Розе практически всё, за исключением совсем уж страшных тайн, которые она, колдунья-недоучка, просто не могла понять.       - Ты так и не рассказал мне о своей девочке, - попеняла она, ставя на плиту сковородку. – Какая она?       Он задумался, откинувшись на плетёную спинку стула и глядя в окно.       - Она красавица, - сказал он наконец, усмехнувшись точности подобранного слова. – Тёмные волосы, золотые глаза… Не карие, а золотые, понимаешь?       - А лет ей сколько?       - Пятнадцать. В сентябре будет шестнадцать.       Роза отвернулась от плиты, забыв перевернуть блинчик.       - Такая молоденькая? – поразилась она. – Неудивительно, что она испугалась, когда ты полез к ней с поцелуями. Терри, она же сущее дитя!       - Она не дитя, - возразил он. – Я ведь рассказывал, насколько она необыкновенная…       - Да что с того, что она семи пядей во лбу! – Роза закатила глаза, но тут на сковородке подозрительно зашипело, и она бросилась снимать блины. – Это не значит, что она должна быть жрицей любви.       - Конечно, нет! Она не такая.       - Именно, - поддержала Роза. – Судя по твоим рассказам, мать вряд ли научила её общению с мужчинами. А ты, прости уж, бываешь чересчур горяч, - она усмехнулась, - я-то знаю. Твой напор кого хочешь может испугать, не то что такую девочку.       Об этом Антарес раньше не задумывался. Ему невольно вспомнилась ночь после второго испытания, когда они с Гермионой впервые за долгое время остались наедине. Что, если бы не убили Крауча? Как далеко он бы смог зайти? Смысла врать самому себе не было – так далеко, как только возможно.       Чтобы хоть чем-то занять мысли и руки, он подтянул к себе лежавший тут же номер "Ведьминого досуга" и без особого интереса пролистал.       - Мерлин, как ты читаешь эту нудятину? - вздохнул он, с усмешкой покосившись на Розу, на что она искренне возмутилась:       - Это хороший журнал! Здесь толковые рецепты, да и статьи Скитер о знаменитостях иногда бывают интересными.       Антарес внутренне напрягся. Разумеется, его известность после Турнира не была такой, как у нового барабанщика "Ведуний", но всё же...       Дождавшись, пока Роза отвернётся, он раскрыл оглавление и без труда обнаружил указание на заметку авторства Риты Скитер, озаглавленную "Разбитое сердце чемпионки: что скрывает Флёр Делакур?"       Полный недобрых предчувствий, он открыл нужную страницу и с прискорбием убедился в том, что это не просто колонка - статья, сдобренная тройкой фото, занимала целый разворот.       Скрепя сердце, он склонился над столешницей и начал читать:       Все мы вот уже несколько месяцев с интересом следим за развитием отношений двух чемпионов Турнира Трёх Волшебников - представителя Хогвартса Антареса МакКиннон-Блэка и прекрасного французского цветка, студентки Академии магии "Шармбатон" Флёр Делакур.       Дальше шло поимённое описание всех достижений Флёр, краткий экскурс в её безоблачное детство в Грассе (хотя Антарес точно знал, что родилась и ходила в начальную школу она в Люксембурге), но в целом описание довольно безобидное, чего нельзя было ожидать от Риты Скитер. Но вот Антарес перевёл глаза на вторую страницу, и его сердце пропустило удар - пытливый взгляд выхватил из текста статьи имя "Гермиона Грэйнджер".       Схватив газету, он прочёл, едва шевеля губами:       - "Мисс Грэйнджер родилась в семье маглов; это простая, но амбициозная девочка. Её очевидно тянет к знаменитостям - до сих пор в числе поклонников Гермионы Грэйнджер числились единственный сын триумфатора прошедшего Чемпионата мира по квиддичу Джеймса Поттера Гарри, а также сын заместителя главы Отдела магического транспорта Седрик Диггори.       А непостоянная мисс Грэйнджер продолжает играть чувствами обоих мальчиков, на этот раз наметив себе новую жертву - всеобщего любимца Антареса МакКиннон-Блэка. При этом её, похоже, вовсе не волнует, что для достижения целей пришлось вклиниться в уже существующую пару, расторгнув союз двух практически женатых людей.       Трудно сказать, чем так привлекательна мисс Грэйнджер. Нельзя сказать, чтобы она была красива - скорее всего, причина симпатий к ней кроется в чём-то ином.       - Она просто страшилище, - говорит о ней Пэнси Паркинсон, привлекательная студентка четвёртого курса. - Но она умна, и ей вполне по силам сварить приворотное зелье. В этом-то, я думаю, всё и дело.       Приворотные зелья запрещены в школе «Хогвартс», и Альбус Дамблдор, без сомнения, заинтересуется причиной такого успеха своей студентки. А доброжелателям Флёр и Антареса остается только надеяться, что в ближайшее время наши голубки помирятся".       Коротко рыкнув, Антарес с отвращением отпихнул от себя журнал.       - Роза, - позвал он. Она обернулась. – Мне нужно в Хогвартс.       - А как же блинчики? – удивилась она. – Ты же сам просил.       - Прости, но нет. В другой раз.       С пониманием кивнув, она выключила плиту, а после подошла к Антаресу и ласково погладила его по щеке. Ладони у неё были широкие, тёплые, чуточку шершавые от постоянной работы по дому.       - Ты больше не приходи, - посоветовала она с мягкой улыбкой на губах. – Я не запрещаю, всегда буду тебе рада, но лучше не надо. Возьми свою девочку в жёны, посели в старом доме на берегу озера и пусть нарожает тебе мальчишек.       - Почему не девочек?       - Нет, тебе мальчишки лучше подойдут, - заверила она, доверчиво глядя на него снизу вверх. - Наследники. Намаешься ты с девчонками, помяни моё слово.       На этот раз Антарес не стал спорить.       Выйдя под дождь, он набросил на голову капюшон плаща, но всё же не утерпел и оглянулся на окна дома. Во втором этаже маячил крохотный силуэт – он догадался, что это была маленькая Эмили.       Утром в Большом зале царила привычная суматоха. Прилетели совы и принесли почту. Гермиона нетерпеливо приглядывалась к кружащим над головами птицам.       - Письма от поклонника ждёшь? – подколол её Симус.       - Да нет, просто я подписалась на «Пророк», - откликнулась она. - Надоело все новости узнавать от одноклассников, а так... Предупреждён - значит, вооружён.       - А Рита Скитер в курсе, что ты вышла на тропу войны? - уточнил Джаред, но Гермиона лишь гневно зыркнула на него и ничего не ответила.       - Гляди-ка, эта к тебе, - указала Корнелия на спускающуюся к гриффиндорскому столу бурую сову. - И вот эта вроде бы...       Вслед за бурой совой прилетели четыре сипухи, большая серая сова и неясыть.       - Ты что, сразу на все газеты и журналы подписалась? - удивился Гарри и едва успел схватить бокал Гермионы: совы стали толкаться на столе, потому что каждая желала доставить своё письмо первой, и бокал чуть не сшибли.       - Да что же это...       Гермиона взяла письмо у серой совы, распечатала и стала читать.       - Ну, это уж! - пролепетала она, удушливо краснея.       Заглянув ей через плечо, Мораг громко прочитала:       - "Ты - гадкая девчонка. Убирайся к своим маглам"... Вы только посмотрите! - обратилась она к друзьям. - Кто-то, кажется, Агаты Кристи перечитал.       Гарри взял письмо у неё из рук и увидел, что оно составлено из букв, вырезанных, должно быть, из «Пророка» и наклеенных на лист бумаги.       - Они все такие! - растерянно воскликнула Гермиона, распечатав все остальные письма. - «Не смей трогать Антареса!»... «Они с Флёр будут счастливы»... Ай!       Гермиона раскрыла последний конверт, и ей прямо на руки полился жёлто-зелёный кисель с сильным запахом бензина, так что по коже тут же пошли жёлтые, как от ожога, пузыри. Гермиона попыталась стереть ядовитый сок с рук салфеткой и заплакала от боли - кожа покрылась язвами и распухла, словно Грэйнджер надела толстые бугристые перчатки.       Джаред тут же вскочил на ноги.       - Бегом в Больничное крыло! Пойдём-пойдём, - ласково поторопил он, помогая Гермионе подняться со скамьи. - Не плачь, сейчас тебе помогут.       Придерживая за плечи, он быстро вывел Гермиону из Большого зала. Гарри осторожно подцепил конверт вилкой и принюхался.       - Похоже на гной бубонтюбера, - подытожил он и отбросил конверт в сторону. - Я ведь предупреждал - не стоит заедаться со Скитер!       - Спорить готова - это всё из-за статьи в "Ведьмином досуге". - Мораг покачала головой. - Лаванда сегодня зачитывала Парвати избранные места из статьи - Гермиона там представлена просто роковой разлучницей, насколько я уяснила.       Испустив злобный рык, Корнелия резко поднялась на ноги.       - Куда ты?       - К Антаресу, - огрызнулась она. - Пусть посмотрит, что он натворил!       Антарес примчался к дверям Больничного крыла, где уже собрались все друзья, через десять неполных минут, но ещё в коридоре натолкнулся на неожиданное препятствие в лице Адаре.       - Погоди, - предупредила она, ласково взяв его за руки и отводя в сторону от поджидавших ребят. - Не бойся, с ней всё в порядке. Немного ожгло руки, но шрамов не останется...       - А вот здесь?.. - прошипел он, яростно ткнув себя кулаком в грудь. - Здесь тоже шрамов не останется, Дэйр? Это всё моя вина...       - Так и есть, - подтвердила Корнелия, безжалостно сверкнув глазами. - Это ведь из-за тебя она облила Скитер пивом!       - Что?..       У него был настолько недоумённый и беспомощный вид, что Корнелия невольно сжалилась над братом и, сдерживая голос, объяснила:       - Мы столкнулись с ней в "Трёх мётлах" - Гермиона, Гарри и я. Скитер начала проходиться по тебе - ну, по поводу ареста мамы и вообще... И Гермиона не вытерпела и плеснула ей сливочным пивом в лицо. А теперь Скитер, видимо, нашла возможность отыграться.       Выслушав всё это, Антарес отвернулся и обхватил голову руками, уперевшись локтями в высокий подоконник. Он вздрогнул, когда ему на плечо опустилась ласковая тяжёлая ладонь.       - Послушай, - вкрадчиво попросила Адаре. - Я знаю, что тебе сейчас тяжело. Ситуация эта стыдная и вообще не должна была произойти. Но, раз уж теперь сказанного не воротишь, возьми себя в руки и поступай, как и положено мужчине. Пойди туда и успокой её.       Опустив голову и прижавшись лбом к ледяному каменному подоконнику, Антарес несколько раз медленно выдохнул, пытаясь хоть немного успокоиться.       - Рэд, - окликнул он, поднимая голову и сосредоточенно глядя в окно, - можно попросить тебя... Найди отца и постарайся ему объяснить, что произошло. Нужно организовать проверку всех писем, приходящих на имя Гермионы в Хогвартс, и тех, что доставляют домой Грэйнджерам. Кто знает, что ещё придёт этим полоумным в голову, - прибавил он, поворачиваясь к друзьям, и Джаред строго кивнул:       - Сделаю. А ты иди. Ты сейчас нужен ей.       Подавленно кивнув, он несколько секунд пялился себе под ноги, а после пригладил волосы и решительным шагом направился в Больничное крыло.       Гермиона сидела на койке, слегка покачивая недостающими до пола ногами, и терпеливо позволяла мадам Помфри обрабатывать её руки противоожоговой мазью.       - Мистер МакКиннон-Блэк, - окликнула медсестра, на мгновение обернувшись ко входу, - мисс Грэйнджер пока не принимает посетителей. Дождитесь, пока она вернётся на занятия.       - Простите, мадам Помфри, но я не уйду, - оповестил он, тщетно пытаясь встретиться глазами с Гермионой.       Наложив бинтовые повязки, мадам Помфри смерила его странно понимающим взглядом и, поколебавшись, всё же разрешила:       - Хорошо. Только не беспокойте руки резкими движениями. Мисс Грэйнджер, Вы не возражаете?       Гермиона в ответ лишь прикусила губы и покачала головой.       Забрав с собой разложенные на тумбе медикаменты и зелья, мадам Помфри скрылась в сестринской, а Антарес медленно приблизился к Гермионе и остановился на расстоянии вытянутой руки от неё.       - Очень больно?       - Нет, - откликнулась она прерывающимся шёпотом.       Медленно опустившись на койку рядом с ней, Антарес тяжело вздохнул, не зная, что сказать, как исправить то, что произошло исключительно по его вине, но внезапно Гермиона тихо окликнула его:       - Терри... Ты поцеловал меня тогда в лесу... Почему?       - Потому что мне очень этого хотелось, - признался он, как заворожённый глядя на её забинтованные пальцы.       - И что – больше не хочется?       Смерив её удивлённым взглядом, он протянул руки и обнял Гермиону, почти ожидая, что она взбрыкнёт, вновь оттолкнёт его, но внезапно с приступом радостной боли почувствовал, как она прижалась к нему, неловко обхватив онемевшими руками.       - Вот здесь твоё место – поняла? – строго, но вместе с тем удивительно ласково объявил он. – Ты всегда у меня на груди, Грэйнджер...       - Гермиона, - напомнила она и, не сдержавшись, тихо всхлипнула.       Ничего не ответив на порицание, он прижался губами к её виску и закрыл глаза, дыша ровно и так глубоко, словно хотел навсегда запомнить её запах, по которому он мог найти её даже в темноте огромного дома на площади Гриммо.       - Прости меня, - прошептал он, дыханием опаляя ей лоб. – Я всё исправлю.       Отстранившись, Гермиона села ровно и посмотрела на него с таким отчаянием, что он едва не вздрогнул.       - Я тебя ей не отдам... - прошептала она, медленно качая головой.       Спокойно улыбнувшись одними губами, Антарес обеими руками пригладил ей волосы, заправляя мягкие пряди за уши, и нежно провёл большим пальцем по её щеке.       - Сам не дамся, - заверил он и легко прижался к её губам.