Сезон охоты

      Новость о том, что Антарес МакКиннон-Блэк, хогвартский чемпион, отец незаконнорожденного ребенка Дианы Гордон, человек, чуть не отправивший на тот свет Драко Малфоя и Ника МакКейна, и абсолютный рекордсмен по числу отработок у Филча, встречается с Гермионой Грэйнджер, имела эффект разорвавшейся навозной бомбы.       Некоторое время Корнелия и Мораг честно пытались заткнуть рты извечным факультетским сплетницам Лаванде и Парвати, пытаясь оградить брата и подругу от излишнего внимания, но вскоре махнули рукой - в первую очередь потому, что и Гермиона, и, тем более, Антарес были слегка невосприимчивы к слухам.       - Поверить не могу, что они вместе! – не выдержал Симус, в очередной раз наблюдая, как Антарес и Гермиона выходят к завтраку, крепко держась за руки. – Вот так, ни с того, ни с сего…       - Очень даже «с того», - со знанием дела заявила Корнелия, подкладывая Гарри тостов. – Они год уже друг к другу неровно дышат. Опять ты, Финниган, пропустил всё самое интересное.       - Да уж, дела… - Уилл почесал в затылке и усмехнулся. - Пример, достойный подражания.       При этом он так пристально посмотрел на Мораг, что та поспешно уткнулась в собственную тарелку с овсянкой и не поднимала глаз очень долго.       Как обычно, пришла почта. Отложив несколько писем с красным штемпелем "Проверено Министерством магии", Гермиона развернула свежий номер "Ежедневного пророка" и поперхнулась, забрызгав всю первую страницу тыквенным соком.       - Что там? - забеспокоился Гарри. - Очередная статья от Скитер?       Заглянув через плечо остолбеневшей Грэйнджер, Симус неловко икнул и покачал головой:       - Не-а... Это не от Скитер, а о ней самой.       Медленно кивнув, Гермиона опустила газету на столешницу, так что стал виден кричащий заголовок "РИТА СКИТЕР АРЕСТОВАНА".       Присмотревшись к передовице, Антарес разочарованно вздохнул:       - Если бы я знал, что статья выйдет сегодня, я бы подготовился.       Смерив друга взглядом, Гарри внезапно понял, что Блэк вовсе не выглядит удивлённым - скорее, странно довольным. Очевидно, к такому выводу пришёл не только Гарри.       - Как, мать твою волшебницу, ты это сделал?.. - выдохнул Симус, глядя на старшего товарища влюблёнными глазами.       - Почитай в газете, - посоветовал Антарес, подливая себе кофе, - там всё подробно описано.       - Мне вот тоже интересно услышать всё из первых уст, - сообщила Корнелия, надменно приподняв брови.       Сдавшись под направленными на него пристальными взглядами, Антарес облокотился о столешницу и скучающим тоном сообщил:       - Я поговорил с отцом, и они с Вэррон крепко взялись за эту Скитер. Правда, для пущей эффективности пришлось подключить мисс Тиммс...       - Агату? - поразился Гарри. - Папину Агату?       - Именно. Главное достоинство Агаты Тиммс в том, что она может при желании становиться практически незаметной - неоценимое качество для любого секретаря. Так вот она - с ведома Джеймса, разумеется, - понаблюдала за Скитер и выяснила массу интересных подробностей личной жизни нашей обожаемой репортёрши... Например то, что в данный момент она нежно сожительствует с неким джентльменом по фамилии Локонс.       - Что?! - хором завопили Гарри, Уилл и Джаред, а Мораг, не веря своим ушам, переспросила:       - Златопуст Локонс?       Антарес мечтательно вздохнул:       - Да, да... Незабвенный профессор, победитель ирландского привидения и автор доброго десятка книг. В одной из своих книг, кстати, мистер Локонс подробно описывает победу над оборотнем из Вага-Вага, но лично я знаю одного оборотня, с которым он так и не смог справиться.       Взгляды всех друзей, как по команде, обратились к Джареду, который в ответ лишь усмехнулся.       - И тут на сцену выходит третий Мародёр, - догадался он.       Антарес указал на него длинным пальцем:       - В точку. Римус потолковал с нашим общим другом и узнал много любопытнейших вещей из биографии мисс Скитер. Например то, что она является незарегистрированным анимагом.       В этот раз не было восторженных возгласов или дружного аханья - над гриффиндорским столом повисла такая тишина, что воздух, казалось, можно было ковшом черпать.       - Как?.. - выдохнула Гермиона сквозь прижатые к губам ладони.       - Именно так она и добывала свои сведения, - объяснил Антарес, не в силах сдержать улыбку триумфатора. - Превращаясь в жука. Так что теперь ей по доносу Локонса занимается Отдел незаконного применения магии. Вэр сказала, ей грозит до десяти лет Азкабана и кругленький штраф.       Поднявшись на ноги, Уилл громко отрывисто похлопал в ладоши, и вскоре к нему, вскочив со скамьи, присоединились все друзья.       - Чёрт, Терри, я тебя обожаю! - выпалила Гермиона, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.       Он в ответ лишь ухмыльнулся и обнял её за плечи.       - Вот значит, какими методами нужно было пользоваться, чтобы вырвать у тебя признание, - отметил он, и Гермиона покраснела, но на этот раз отстраняться не стала.       Казалось, день, начавшийся подобным образом, не может быть прекраснее. Однако для Корнелии сюрпризы на этом не закончились.       Она как раз закончила расчищать собственное рабочее место после варки Бодроперцового зелья, когда Снейп негромко окликнул её:       - Мисс Блэк, после занятия задержитесь.       Смутно догадываясь о теме предстоящего разговора, она адресовала Гарри успокаивающий взгляд, после чего дождалась, пока закроется дверь за выходившим последним Симусом и поднялась за кафедру.       В кабинете Снейпа она села в предложенное кресло и принялась терпеливо ждать, всем своим видом наглядно демонстрируя, что нет на свете девушки послушнее и смиреннее.       Заняв место за столом, зельевар помедлил, а после, смерив ученицу равнодушным взглядом, сообщил:       - Я внимательно изучил изготовленный Вами состав и сделал кое-какие выводы.       - Могу я узнать, какие именно, профессор? - уточнила Корнелия, когда молчание затянулось.       Снейп в ответ коротко хмыкнул.       - Работа неумелая, топорная... но не лишённая потенциала, - признал он, заставив Корнелию поднять брови. Она и не чаяла получить от зельевара столь высокой похвалы.       Между тем Снейп, сложив перед собой руки и слегка переплетя костлявые пальцы, продолжал:       - Вам известно, что через три недели стартует Международная олимпиада по зельеварению?       - Не уверена в сроках, но я об этом слышала, - кивнула Корнелия, у которой всё внутри замерло от радостного предчувствия.       - Как мне известно, - поделился информацией Снейп, - Хогвартс не принимал участия в данном мероприятии со времён окончания Второй мировой войны. И я подумал - отчего бы не возродить старую-добрую традицию? Если уж Турнир Трёх Волшебников вновь проходит после столь длительного перерыва.       Сердце Корнелии пропустило удар.       - Вы хотите, чтобы я участвовала, сэр? - уточнила она, и Снейп с сомнением кивнул.       - Думаю, Вы не в состоянии угробить мою репутацию зельевара, - оценил он.       Первым делом визжащая от восторга Корнелия поделилась потрясающей новостью с Гарри, после чего они вместе отправили патронуса Марлин, рассудив при этом так, что миссис Блэк скорее согласится на участие Корнелии в Олимпиаде, чем её супруг. Что ж, расчёт Корнелии оказался максимально верен - Марлин, поздравив дочь с грандиозным успехом, дала добро на отправление и обещала при необходимости лично сопровождать дочь и её наставника, если только это разрешают правила Олимпиады.       Что до Сириуса, то его реакция была более чем предсказуема.       Когда Корнелия после обеда поднялась в кабинет отца, то ещё из коридора услышала его возмущённый голос. Толкнув дверь класса, она увидела стоявших по разные стороны кафедры Сириуса и Снейпа, каждый из которых глядел на своего визави с ничем не прикрытой неприязнью.       Коротко кашлянув, чтобы заявить о своём присутствии, Корнелия вошла и на пределе доступной ей вежливости осведомилась:       - Вижу, пап, ты уже в курсе предложения профессора Снейпа?       - В курсе, - рыкнул Сириус, даже не взглянув на неё. - Это дело решённое, Корни, и ты никуда не поедешь.       Снейп обернулся к ней и указал на первую парту в среднем ряду:       - Сядьте, мисс Блэк.       - Знаешь, Снейп, - огрызнулся Сириус, - я бы предпочёл, чтобы ты не командовал моей дочерью.       Бледное лицо Снейпа некрасиво потемнело. Посомневавшись, Корнелия села, куда было велено, и снизу вверх воззрилась на мужчин с интересом.       - Предполагалось, что мы поговорим с глазу на глаз, Блэк, - сказал Снейп с кривой усмешкой, - и это будет разговор двух цивилизованных волшебников, но ты...       - Корнелия - моя дочь, - громче прежнего сказал Сириус.       - О, я об этом прекрасно помню, - прошипел Снейп ещё тише и ядовитее. - Этот досадный факт, знаешь ли, заметен невооружённым глазом. А ещё заметнее то, что у твоей, как ты выражаешься, дочери - талант к зельеварению, причём такой, который оставляет Лили Эванс далеко позади.       Говоря так, он запустил руку в складки мантии и извлёк на свет крохотный пузырёк, на дне которого Корнелия разглядела остатки своего зелья.       - Этим ядом, - зло отчеканил Снейп, - можно отравить даже великана. Я несколько месяцев бился над тем, чтобы подобрать противоядие. Конечно, я сам взял бы компоненты в других пропорциях, но потенциал огромен - только такой упрямый осёл, как ты, может этого не понять.       - Послушай, ты...       - Как бы то ни было, - продолжал Снейп, - я уже переговорил с профессором Дамблдором о возможности моей командировки для сопровождения мисс Блэк, и он руками и ногами за данное мероприятие.       - Он чокнулся, - выплюнул Сириус, стискивая кулаки. - Чтобы я позволил Корнелии... Мне плевать, что Дамблдор считает тебя, Снейп, исправившимся. Я тебя лучше знаю!       - Да неужели?..       - Папа! - громко окликнула Корнелия.       - Да я скорее умру, чем отпущу мою дочь с тобой, Нюниус! – рявкнул Сириус, выхватывая палочку.       Снейп со своей стороны сделал то же самое, но Корнелия успела раньше; вскочив на ноги, она выкрикнула:       - Протего!       Мощный щит поделил кафедру надвое. Покачнувшись, Сириус смерил дочь оторопелым взглядом, но она, подойдя ближе, нарочито спокойно откликнулась:       - Очень жаль, папа, потому что мама уже согласилась. Видимо, для неё моё будущее значит немного больше давних школьных распрей.       Взглянув на дочь, Сириус обомлел - не мог поверить, что его лапочка Корни способна разговаривать с ним в таком тоне. Она никогда с ним не спорила. Ни разу.       - Корни...       - Прости, пап, - вздохнула она с искренним сожалением. - Мне это правда нужно. Ну что я ещё могу, кроме зелий? А тут... вроде бы, у меня получается.       - А как же Антарес? - решил он воспользоваться запрещённым приёмом. - Неужели ты оставишь его без поддержки?       - У Терри теперь есть Гермиона, - объявила она, чем вызвала хмыканье Снейпа и удивлённый вздох отца. - Он не пропадёт.       - А Гарри? Неужели оставишь его?       Закусив губу, она на мгновение замялась, но всё же мужественно откликнулась:       - Мне будет непросто, но я справлюсь. И Гарри справится. В конце концов, то, что мы встречаемся, вовсе не означает, что у нас не может быть собственных интересов. А я... Я не хочу, чтобы меня всю жизнь знали только как дочь Сириуса Блэка, - призналась она и с непередаваемой ноткой тщеславия прибавила: - У меня слишком красивое имя, чтобы его замалчивать.       Коротко вздохнув, Сириус обнял её, прижав к груди. В глубине души он понимал, что дочка права - сам ведь купил ей на семилетие первый справочник магических растений и грибов, потому что невозможно было слышать её обиженный крик: "Папочка, ну я вот это вот хочу! Ты что, меня совсем не любишь?" Конечно, любил. И будет продолжать любить, что бы ни случилось. Как бы ни бранился, как бы ни бушевал, Сириус Блэк всё же был хорошим отцом. А потому теперь он лишь вздохнул, уткнувшись носом Корнелии в макушку, пытаясь хорошенько запомнить её запах, теперь уже напрочь лишённый молочных ноток, присущих маленьким детям.       - Если что понадобится, - глухо произнёс он, с неимоверным трудом заставив себя взглянуть на Снейпа, - для Олимпиады... Ну там, золотые котлы...       Зельевар в ответ лишь скривился:       - Какая пошлость... - но взял себя в руки и благодарно кивнул: - Ничего не нужно. Котлы предполагаются стандартные, из олова, а все ингредиенты есть в наличии в моём хранилище. Если чего-то не хватит - выпишу из аптеки, время пока позволяет.       - Нет уж, ты позволь мне заплатить, - рыкнул Сириус, плотнее сомкнув руки вокруг плеч Корнелии. - Это всё-таки мой ребёнок, и вкладываться в её будущее - мой святой долг и обязанность. Так что, лапочка, в субботу отправимся в Косой переулок за новым котлом, - объявил он и, посомневавшись, прибавил: - И парой-тройкой новых мантий.       - Пап... - прошептала она, подняв на него заслезившиеся глаза, и крепко обняла, все ещё не в силах поверить, что решилась на это противостояние и в то, что в конечном счёте одержала верх.       Когда она закончила пересказывать друзьям диалог между двумя профессорами, Гарри заметно погрустнел.       - Значит, теперь ты уедешь? - уточнил он, даже не пытаясь скрыть горечь в голосе.       - Гарри... Всего на пару недель! - успокоила Корнелия, прижав ладонь к его щеке. - Снейп говорит, Олимпиада проходит в три этапа - нужно будет сварить яд, противоядие и авторский состав. Между этапами - по три дня на подготовку. Ну же, не хмурься!       - Я не хмурюсь, - огрызнулся он и неимоверным усилием воли расслабил собравшийся в гармошку лоб. - Просто... Не хочу, чтобы ты уезжала, тем более с этим...       Встав удивительно ровно и не глядя ни на кого из друзей, Корнелия тихо заметила:       - Знаешь, Гарри, это нечестно. Ты можешь сколько угодно времени проводить на поле для квиддича, в то время как мне не остаётся ничего, кроме как быть рядом с тобой. Но я тоже хочу чего-то добиться. Ты, наверное, не понимаешь, но у меня могут быть какие-то интересы помимо тебя.       Немало уязвлённый её словами, Гарри отвернулся к стене.       Смерив влюблённых тоскливым взглядом, Уилл тихонько хлопнул Симуса по плечу и заметил:       - Ладно, мы на прорицания опаздываем. Вы, как придёте в себя, дайте знать, ладно?       - Во дают, - заметил Симус, когда они отошли на приличное расстояние и принялись подниматься по лестнице. - Сначала Терри с Грэйнджер, а теперь и эти двое туда же!       - Любовь - как чума, - философски изрёк Уилл, оборачиваясь на ходу. - Стоит заболеть одному - и она выкосит всех.       Подкрутив ему пальцем у виска, Симус хмыкнул и первым свернул к Северной башне, где располагался кабинет прорицаний.       В коридорах из высоких окон на пол и стены падали широкие полосы золотистого солнечного света. Небо было такое голубое, будто его покрыли эмалью.       - Вот увидишь, сегодня мы сваримся в классе: и без того жарко, а у Трелони ещё вечно горит камин, - пообещал Симус.       Мальчики поднялись к площадке, с которой начиналась приставная серебряная лестница в класс профессора Трелони, и тихо пробрались в класс.       Финниган оказался прав: в классе было жарко, как в раскалённой духовке, а Трелони ещё, по обыкновению, подбрасывала в огонь ароматические травы, и в горячем воздухе теперь стоял приторный дурман. У Уилла почти сразу закружилась голова. На минутку профессор Трелони отвернулась, чтобы отцепить шаль от светильника, и Уилл, улучив момент, потянулся к занавешенному окну, приоткрыл его и сел обратно в кресло. Лицо теперь приятно обдувало свежим ветерком, однако и это не сильно помогало.       - Детки мои! - Трелони села в кресло с подголовником и обвела взглядом класс. Толстые очки увеличивали её глаза, и от этого у нее был очень странный вид. - Мы с вами почти уже прошли предсказания по расположению планет. Однако как раз сегодня Марс занял на небе весьма интересное положение, и для нас с вами это замечательная возможность изучить его влияние на судьбу. Я погашу свет, а вы поглядите, пожалуйста, сюда...       Учительница взмахнула волшебной палочкой, и светильники погасли, комнату освещал теперь только огонь от камина. Трелони достала из-под своего кресла модель солнечной системы под стеклянным куполом. В центре, как и полагается, сияло солнце, вокруг солнца в воздухе вращались девять планет, а вокруг планет - их спутники. Уилл со скукой глядел, как Трелони показывает особый угол, под которым Марс сошёлся с Нептуном. Запахи ароматных трав переливались над его головой как чудесная радуга, в лицо веял легкий ветерок...       - Я весьма разочарован, мой юный друг.       Уилл оглядел тёмную детскую, яростно моргая, чтобы глаза привыкли к отсутствию света. Пламя в камине едва тлело, и в его неясных отсветах на полу двигались две тени; одна из них принадлежала огромной змее, а другая - совсем молодому человеку с копной соломенно-жёлтых волос. Над ними, покачивая палочкой, будто тюремный надзиратель стоял уже знакомый Уиллу слуга Тёмного Лорда, и теперь его светло-голубые глаза метали яростные молнии.       - Тебе было поручено простейшее задание, Барти, - вкрадчиво произнёс он, поведя палочкой, и человек поднялся с ковра, будто его потянули вверх невидимые нити - вроде тех, на которых кукловод удерживает свою марионетку. - Нужно было всего лишь пробраться в Хогвартс и убить мальчишку. Я с самого начала был против затеи господина с Турниром Трёх Волшебников и четвёртой школой - слишком пафосно, слишком много внимания привлекает элементарная акция... Но так пожелал Тёмный Лорд, и я подчинился. Но ты, Барти... Ты умудрился напортачить даже в идеальном плане нашего господина...       - Нет... - задыхаясь, прохрипел Барти; по лицу его текли слёзы, он едва мог говорить. - Нет, мистер Грэйволф...       - Моли Мерлина, Моргану и всех основателей, чтобы господин не узнал о твоём проступке, - отчеканил мучитель и приказал: - Круцио!       Барти завизжал как резаный, его тело судорожно подёргивалось, но он, распятый на волшебной кресте, не мог даже закрыться.       Опустив палочку, тот волшебник, что пытал его, холодно отчеканил:       - Ты был дураком, но всё обошлось.       - Мистер Грэйволф... я так рад... простите... Я сделаю... Я сам, сам убью мальчишку!..       - Нет! - отрезал он и протяжным шипением подозвал змею. Та подползла и обвилась вокруг его ног, высунув трепещущий раздвоенный язык. - Теперь ты будешь исполнять только мои приказы, иначе распрощаешься с жизнью в желудке Нагайны. Круцио!       Закрыв уши ладонями, чтобы хоть как-то отгородиться от ввинчивающегося в голову крика, Уилл едва услышал, как Грэйволф произнёс:       - Тебе больно, мой мальчик? Это - лишь малая часть того, что тебе придётся испытать, если ты вновь подведёшь нашего господина. И запомни, что я тебе скажу - ты не убьёшь пока мальчишку Лонгботтомов. С этого дня у тебя новая цель... Но прежде мы проверим, хорошо ли ты усвоил урок...       - Нет... Мистер Грэйволф... Аласер... Нет, пожалуйста...       - Круцио!       Барти закричал так, будто каждая клеточка его тела горела, его крик оглушил Уилла, и кроме этого крика он ничего не слышал. Голову пронзила резкая боль, и Уилл тоже закричал...       - Уилл, очнись! Уилл!       Он открыл глаза, пытаясь отдышаться. Он лежал на полу в классе профессора Трелони, прижав ладони к лицу. Голова раскалывалась, больно было до слёз. Одноклассники обступили его кольцом, Симус стоял рядом на коленях и испуганно глядел на него.       - Э-э-эй, приходи в себя! - потребовал он и, протянув руку, помог Уиллу сесть. - Ты как, порядок?       - Разумеется, он не в порядке! - сказала взволнованная профессор Трелони. Её огромные глаза с интересом глядели на Уилла. - Что с Вами случилось, Арлингтон? Вы что-то увидели? Какое-то предостережение? Что же?       - Ничего, - ответил Уилл и сел на полу, спиной оперевшись о ножку ближайшего кресла. Вцепившись пальцами в собственные колени, он с прискорбием отметил, что его колотит крупная дрожь. Он потёр затёкшую шею и понял, что каким-то образом умудрился разодрать рубашку.       - Вы катались по полу и держались за голову. Я знаю, Арлингтон, что это значит, - многозначительно произнесла Трелони. - Уж я-то в этом кое-что понимаю...       Вскинув голову, Уилл ответил ей яростным взглядом.       - Лучше я пойду покажусь мадам Помфри, - отчеканил он и при помощи Симуса, опираясь свободной рукой на кресло. - Голова раскалывается.       - Детка моя, на Вас явно подействовали вибрации ясновидения моей комнаты. Если Вы уйдете, то лишитесь возможности увидеть...       - Я хочу видеть только средство от головной боли! - рявкнул Уилл и с силой распрямил спину, так что стоявшая ближе всех Лаванда отшатнулась.       - Ты сам-то справишься? - обеспокоенно шепнул Симус, провожавший его до выхода из класса. - Если ты вдруг с лестницы сверзишься...       - Я в порядке, - заверил он и прибавил чуть мягче, чем до этого: - Иди, встретимся на перемене.       Подхватив рюкзак, он пошёл к люку, но на полпути обернулся. У профессора Трелони был такой огорчённый вид, будто её лишили последней радости в жизни.       Спустившись по лестнице, он вышел в центральный коридор и остановился у открытого окна, пытаясь отдышаться и разгадать, что же всё-таки произошло. Раньше подобные видения посещали его только во сне... Может, он просто задремал? Но гораздо сильнее причин его интересовало содержание привидевшегося ему.       Аласер Грэйволф. Уилл слишком быстро соображал, чтобы не догадаться, что мужчина, пытавший несчастного Барти - его отец. Убийца мамы... Аврора сказала, что он жив, но Уилл и подумать не мог, что столько лет спустя слуга вновь примкнёт к своему господину.       Тряхнув головой, он поправил сумочный ремень на плече и решительным шагом направился в Больничное крыло. Сон это был или нет, а голову будто пытались вскрыть консервным ножом.       Мадам Помфри нигде не было видно, и Уилл, посомневавшись, постучался в сестринскую.       Сквозь приоткрытую дверь он увидел Адаре; стоя у стола, она раскладывала выстиранные бинты по стопкам. Обернувшись на стук, она обрадованно выдохнула:       - Уилл!.. - но тут же смерила настороженным взглядом его бледное лицо и переспросила: - Великий Дракон, что с тобой стряслось?..       - Можно с тобой поговорить? - уточнил он, неловко замявшись на пороге.       Адаре кивнула и поспешила отложить бинты, но Уилл суматошно взмахнул рукой:       - Нет, не надо! Продолжай, я... Я просто посижу рядом, ладно?       - Конечно.       Некоторое время он молчал, наблюдая за неспешными точными движениями её рук и с удивлением отмечая, что они с Адаре очень похожи - называть её сестрой у Уилла пока что не очень получалось. Но странным образом те краски, из которых складывался его собственный образ, в ней становились более тёмными, будто приправленными лёгкой горчинкой, чуть приметной тенью, придававшей повороту её головы почти трагический вид.       - Адаре... - окликнул он, и она тихонько замычала, показывая, что слушает. - А твой... наш отец... Аврора сказала, что он жив.       Отложив последний моток бинтов, она легко опёрлась ладонями о столешницу и, взглянув на него поверх плеча, кивнула.       - Его разыскивают за убийство мамы, - объяснила она, садясь рядом с ним на низкую скамью. - Тогда... Я плохо помню, что было, но дедушка говорил, что отец практически сразу исчез. Откровенно говоря, на него нашлось довольно много статей. Понимаешь, он был невыразимцем... Служил в Отделе тайн, - объяснила она, перехватив полный непонимания взгляд Уилла. - Никто не знал, чем точно они занимались, но, насколько я поняла, не все из разработок были законными. Он в бегах с весны восемьдесят первого, но...       Она осеклась, густо покраснев, но всё же справилась с собой и призналась:       - Он до сих пор поздравляет меня с днём рождения. Каждый год, двадцать второго августа приходит открытка и какая-нибудь безделушка вроде заколки или серёжек... - Она рассеянно тронула мочку собственного уха, украшенную мелким бриллиантом серёжки-гвоздика и вдруг грустно усмехнулась: - Звучит жутковато, правда? Пока была жива бабушка, она часто рассказывала о том, как сильно отец любил меня, но мне в это не слишком верится. С её слов всегда выходило, что он - ангел во плоти.       - А как считаешь ты? - спросил Уилл, которого от услышанного пробрал озноб.       Адаре пожала плечами.       - Я слабо в это верю, - призналась она, - да и думать об этом не слишком хочется. Я знаю, что меня любят мой дедушка и брат, знаю, что невестка меня не особо жалует, но это ничего.       Опустив взгляд на собственные руки, Уилл помолчал, а после тихо повторил:       - Значит, двадцать второго августа... Пытаюсь запомнить, - объяснил он, заметив обращённый к нему взгляд Адаре, полный недоумения. - Нужно же будет поздравить тебя с днём рождения, в конце концов! А мой - пятнадцатого апреля... Хотя, ты это, наверное, и так знаешь, - прибавил он с усмешкой и осёкся, когда Адаре вдруг испуганно вздохнула, прижав ладони к губам.       - Но... Ты же родился двадцать третьего июля, - прошептала она и покраснела так, будто её в кипяток сунули.       Сказать, что Уилл удивился - это ничего не сказать. На секунду ему показалось, будто у него в голове устроили ядерный взрыв, но он быстро взял себя в руки и постарался убедить себя в том, что в этой истории не стоит удивляться совершенно ничему.       - Год хотя бы был восьмидесятый? - уточнил он с горьким смешком.       Не сводя с него испуганных глаз, Адаре медленно кивнула.       - Я... Я хочу тебе показать кое-что, - произнесла она и, достав палочку, запечатала дверь. - Это... Думаю, тебе нужно это увидеть.       Уилл не видел причин спорить с ней и теперь спокойно наблюдал, как она подошла к стоявшему у стены зеркалу на когтистых лапах и остановилась. Приставив палочку к собственному виску, она закрыла глаза и медленно потянула палочку в сторону. Как заворожённый, Уилл наблюдал, как вслед за остриём палочки тянется толстая серебристо-белая нить.       - Говорят, что зеркала хранят воспоминания лучше омутов, - поделилась Адаре, удерживая собственную память на палочке. - Они хотя бы не лгут.       Взмахнув рукой, она набросила воспоминание на гладкую поверхность, и оно медленно поползло вниз, заволакивая зеркало целиком до тех пор, пока отражавшаяся в нём сестринская не пропала. Вместо неё Уилл увидел по ту сторону светлую комнату, в дальнем конце которой столпились вокруг места какие-то люди.       - Пойдём со мной, - позвала Адаре, протянув ему руку.       Подойдя к сестре, Уилл наклонился так, чтобы коснуться холодного стекла лбом.       Они тотчас же оказались в комнате внутри зеркала - точно такой, какой её помнила Адаре. Несмотря на то, что окружающее пространство было попросту громадным, взгляд Уилла был прикован к пространству между двумя высокими окнами, где стоял пеленальный столик и пара кресел. В одном из них сидел темноволосый мальчик лет восьми - не сразу, но Уилл догадался, что это Генри. Очевидно, замашки аристократа были присущи его брату даже в юном возрасте - это было видно даже по тому, как он держал спину, вольготно опустив тонкие руки на кресельные подлокотники.       Рядом с братом была и Адаре - совсем крошка, она вертелась вокруг столика, то и дело поднимаясь на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть лежавшего на расстеленном одеяльце малыша. С неукротимым спазмом внутренней дрожи Уилл понял, что этот ребёнок - он сам.       Наперёд зная, что увидит, он поднял голову и всмотрелся в лицо собственной матери.       Она выглядела теперь немного иначе, чем в его видениях - должно быть, на пару фунтов потяжелее, ещё не справившаяся с отёчностью после недавних родов, но даже теперь под её кожей угадывалось чуть приметное молочное свечение, делавшее её лицо по-настоящему прекрасным. Уилл понимал, что такой он, скорее всего, её и запомнит - тёмным ангелом, склонившимся над колыбелью, готовой зубами загрызть любого, кто посмеет тронуть её детей.       - Вот и ваш братик, - негромко представила она, - Уильям Френсис Грэйволф.       - Мамочка, а как его называть? – спросила маленькая Адаре, широко распахнутыми глазами глядя на сучившего ручками младенца. – Если у него два имени – какое же нам выбрать?       - А как бы тебе хотелось, чтобы его звали? – улыбнулась Арвин, погладив дочь по голове.       Девочка задумалась, а после решительно объявила:       - А можно, я буду звать его Фрэнки?       - Фрэнки? Хорошо, - разрешила она. – Как скажешь, доченька.       - А он теперь всегда будет с нами жить? - уточнил Генри, снизу вверх глядя на мать.       - Разумеется, всегда, - кивнула она, и тогда мальчик поднялся с места и с коротким вздохом сообщил:       - Я ему тогда свой меч подарю.       - Нет, я! - обиженно завопила Адаре. - Это я ему первая подарок сделаю! Генри, не вредничай!       Негромко переругиваясь, старшие дети скрылись где-то за границей воспоминания, а Уилл подошёл ближе, едва борясь с желанием протянуть руку и коснуться матери хотя бы так.       Улыбаясь, Арвин поцеловала крохотные пяточки, и малыш зашёлся от счастливого серебристого смеха, как способны смеяться лишь маленькие дети. Она провела ладонью по тугому животику сына, по шёлковому плечику и почувствовала, как бьётся под пальцами быстрое живое сердечко.       - Скоро-скоро, счастье моё, - пообещала она, шепча, как заклинание. – Подрасти ещё немного – и ты станешь самым сильным. Будешь добрым, будешь отважным… А пока я о тебе позабочусь. Маленький мой, никому тебя не отдам…       Подняв сына на руки, она бережно сжала его в объятиях, боясь сделать больно и ещё больше боясь отпустить. Даже с расстояния Уилл услышал, как она поёт:       - Жил-был горбун на горбатом мосту,        Монетку нашёл он в горбатом лесу,        Купил себе кошку с огромным горбом –        С тех пор они счастливо жили вдвоём.       - Мама… - позвал он, делая шаг вперёд.       Она обернулась, будто в самом деле услышала его, и улыбнулась той улыбкой, которую он много раз видел у Адаре.       Он сам не понял, как вновь оказался в сестринской Хогвартса, и теперь, глядя на собственное отражение в гладкой поверхности зеркала, в который раз убедился в том, что глаза у него мамины.       Утерев отчаянно мокрые глаза, Адаре окликнула:       - Уилл... Я понимаю, никто в здравом уме не пожелает себе такой семьи, как наша, - призналась она, качая головой. - Но я просто хочу, что бы ты знал - как бы ни повернулась жизнь, у тебя есть я. И ты всегда можешь поделиться со мной...       Она не договорила, потому что Уилл вдруг порывисто обнял её, сдавив руками так, что она охнула. Едва сдержав прерывистый всхлип, Адаре ласково погладила его по волосам и шепнула, пытаясь успокоить:       - Тише, маленький, тише, хороший мой... Я с тобой...

***

      Корнелия уехала из Хогвартса на последней неделе мая. Неожиданно для себя Антарес, который всеми силами поддерживал её участие в Олимпиаде, вдруг почувствовал себя покинутым; всё-таки его сестрёнка, какой бы язвой ни была, всегда была на его стороне, пусть даже он того не заслуживал, а потому её поддержка была бы сейчас очень кстати. Должно быть, больше всего в предстоящем испытании его пугала неизвестность, а потому оставалось лишь смиренно дожидаться дня "икс".       В пятницу тридцатого мая после урока трансфигурации МакГонагалл попросила его задержаться.       - Сегодня в девять часов вечера Вам надо будет пойти на поле для квиддича, мистер МакКиннон-Блэк, - сообщила она. - Там мистер Брум объяснит Вам и другим участникам, что вас ждёт в третьем туре.       - Кому-то кроме чемпионов можно присутствовать? - поинтересовался Антарес и объяснил: - Я хотел бы пригласить отца.       - Разумно, - оценила деканесса и, поправив очки на костистой переносице, прибавила: - В конце концов, мы, как принимающая сторона, вправе выдвигать свои условия... В таком случае, мы с профессором Грэйволфом также будем присутствовать. Я так или иначе планировала сопровождать мистера Лонгботтома.       Антарес хотел было поинтересоваться, где пропадает настоящая бабка Невилла, но вовремя передумал.       В половине девятого он заглянул за отцом, и вдвоём они отправились на стадион.       - Как Корни? - спросил Антарес, когда они вышли из замка.       - Хорошо, - стиснув зубы, откликнулся Сириус. - Сегодня прислала патронуса - её поселили вместе с девчонкой из Дублина, которая ковыряет в носу.       Коротко хмыкнув, Антарес невольно пожалел сестрёнку, всегда бывшую удивительно брезгливой во всём, что не касалось ингредиентов для зелий.       - А что многоуважаемый профессор Снейп?       - Не шалит, - коротко откликнулся Сириус и угрожающим тоном прибавил: - Пусть только попробует... Есть теории, что будет в третьем испытании?       - Ни единой, - признался Антарес, сунув руки в карманы.       - Сохатый всё твердит о подземных ходах, но мне кажется, что это было бы слишком просто.       - Ты серьёзно? - хмыкнул он, оглянувшись на отца, и Сириус в ответ ухмыльнулся.       Они прошли тёмной лужайкой к стадиону и вошли через арку в трибунах. Сириус первым увидел площадку и остановился как вкопанный.       - Какого... - с возмущением выдохнул он.       Площадка для квиддича всегда была ровная и гладкая, а теперь на ней выстроили длинные низенькие стены, которые шли во всех направлениях и пересекали друг друга.       - На кой чёрт здесь живая изгородь? - поразился Антарес.       - Эй, идите сюда! - окликнул Блэков Альфред Брум.       Он стоял в самой середине площадки, а с ним Адаре, Флёр и Невилл. Антарес с отцом пошли к ним, перешагивая через стены живой изгороди. Ему сразу бросилось в глаза то, что Флёр пришла одна, в то время как Адаре сопровождал профессор Грэйволф, а за спиной Невилла, как и обещала, стояла профессор Макгонагалл.       - Ну, что скажете? - довольный собой, спросил Брум, едва только Антарес и Сириус перебрались через последнюю стену. - Здорово растёт? Глядишь, через месяц футов в тридцать вымахает! Молодец Хагрид, это он посадил... Ну что, поняли, что это такое?       - Лабиринт, - первой догадалась Адаре.       - Точно, лабиринт! Так что, третье задание простое. Кубок Трёх Волшебников поставят в центре. Кто первый до него дотронется, тот и выиграл.       - Надо просто проходить лабиринт? - удивилась Флёр.       - Тут будут препятствия, - потёр руки Брум, раскачиваясь на пятках. - Хагрид приготовит всяких волшебных существ... и заклятия тоже будут... ну и всё такое прочее... Первыми в лабиринт войдут те, у кого больше очков. У каждого из вас будет возможность победить, всё зависит от того, как вы справитесь с препятствиями. Что, здорово?       - Выше всяческих похвал, Альфред, - заверил Сириус с кислой ухмылкой.       Антарес сделал пару шагов вдоль одной из стенок лабиринта, приглядываясь к растению, составлявшему изгородь. Он не был силён в травологии, но ему показалось, что из земли произрастает какое-то подобие дьявольских силков.       - Как думаешь, что это будет? - спросила Адаре, подходя к нему. - Что за магические существа?       - Думаю, какое-нибудь очередное блеющее чудо вроде соплохвостов, - предположил он. - Страшно, Грэйволф?       - Страшно так, что ноги стынут, - призналась она. - Не думала, что всё будет настолько... масштабно, - определилась она со словом, поведя вокруг себя руками.       - Я тоже не думал, - признался Антарес.       - Адаре! - окликнул внучку Грэйволф. - Я возвращаюсь на корабль. Не задерживайся тут.       - Хорошо, дедушка, - отозвалась она, с улыбкой махнув рукой.       Антарес лишь тихо хмыкнул.       - Я смотрю, тебе теперь дают куда больше свободы, - ответил он в ответ на недоумённый взгляд Адаре.       - Да... - протянула она, задумчиво усмехнувшись. - Очевидно, дедушка наконец понял, что мне можно верить.       - Тебе - да, - без сомнений кивнул Антарес, - а вот Джареду я бы так безоглядно на его месте не доверял... Брось, не смущайся, - отмахнулся он, когда она густо покраснела. - Я рад, что у вас с Рэдом всё сложилось. Ты мне нравишься, Адаре. Он тебя заслужил.       Коротко улыбнувшись, она отвела глаза и призналась:       - Мне иногда кажется, что это я его не заслужила. Он такой хороший.       - Да, Джаред... Он такой, - согласился он. - Проводить тебя к кораблю?       Обернувшись на шорох сминаемой шагами травы, Адаре кивнула на приближающегося к ним Джареда и улыбнулась:       - Меня проводят.       Подойдя ближе, Синистра обнял Адаре за талию и коротко поцеловал в щёку, после чего дежурным тоном осведомился:       - Ну что, выходим на финишную прямую?       - Не пытайся изобразить вежливый интерес, - с усмешкой посоветовал Антарес. - Я пойду, а вы воркуйте, голубки.       Сунув руки в карманы, он направился прочь со стадиона сквозь стремительно сгущающуюся темноту, но, дойдя до крыльца, всё же оглянулся, с высоты глядя на расстилавшуюся перед ним школьную территорию. Где-то здесь погиб Регулус и едва не погибла Мораг. Теперь на месте загона с келпи замер зловещей тенью корабль Дурмстранга, а Антарес смотрел на тёмную воду и думал лишь о том, сколько ещё тайн хранит это озеро, свидетелем скольких драм и трагедий оно стало за годы, прошедшие с основания школы. Сердце сжалось от недоброго предчувствия, но он не дал себе времени задуматься о причинах и стремительным шагом вернулся в замок.       Когда он закончил пересказывать информацию о лабиринте Авроре и патронусу, предназначавшемуся матери, время давно перевалило за полночь. В Общей гостиной, когда он вернулся, было тихо и безлюдно, и по углам стелились дрожащие тени от каминного пламени.       - Получил последние напутствия от МакГонагалл?       Обернувшись на голос, Антарес увидел на диване в углу Гермиону; она полулежала, вытянув ноги во всю длину сидения и опираясь на боковой подлокотник, а на коленях у неё была раскрытая книга.       - Получил, - кивнул он, подходя ближе. Сев рядом, он осторожно переложил её ноги себе на колени. - Она переживает, кажется, даже больше меня.       - Ты сам, что же, - удивилась она, - ни капельки не волнуешься?       Он молчал, задумчиво теребя и сминая в пальцах край её лёгкого платья, заставляя Гермиону вздрагивать каждый раз, когда его пальцы касались кожи у неё на колене.       - Не знаю, - наконец признался он, коротко вздохнув. - Я просто хочу, чтобы всё скорее закончилось.       - А как же вечная слава и мешок галеонов? - усмехнулась она, откладывая книгу на пол рядом с диваном.       Антарес хмыкнул в ответ:       - Во-первых, тысяча галеонов - это далеко не мешок. А во-вторых, - прибавил он, проведя ладонью по её щеке, - свой главный приз в этом соревновании я уже получил.       Улыбнувшись её смущению и тому, как она отвела глаза, Антарес вдруг охлопал карманы и извлёк из правого небольшую коробочку - Гермионе показалось, что это та самая, что забрал у неё рождественским утром Джаред.       Её сомнения подтвердились, когда Антарес протянул ей футляр на раскрытой ладони.       - Не хочешь открыть свой рождественский подарок? – уточнил он.       Посомневавшись, она всё же приняла коробочку и раскрыла. Внутри оказался золотой кулон на длинной цепочке. Подрагивающими пальцами достав подвеску из углубления, Гермиона подняла её на уровень лица и внимательно осмотрела. Камень был огранён в форме капли крови и сиял мягким рубиновым светом.       - Это гранат, - объяснил Антарес, наблюдая за ней с видимым удовольствием. - Камень благородных дам.       Смерив его взглядом, Гермиона хотела было сострить на этот счёт, но передумала.       - Надень его мне, - попросила она.       Раскрыв замок, Антарес обвил руки вокруг её шеи, чтобы повесить украшение, но, хотя справился с этим в считанные секунды, не спешил убирать ладони, нежно скользя по тонкой горячей коже.       - Терри... - окликнула она, предупреждая, но он лишь отрывисто качнул головой.       - Не бойся, - шепнул он и коротко поцеловал её. - Я попрошу тебя кое о чём и хочу, чтобы ты сейчас слушала меня очень внимательно, ладно? - Гермиона с заминкой кивнула, и он, глядя ей прямо в глаза, с расстановкой проговорил: - Я плохо владею собой, когда ты рядом, поэтому я прошу тебя немного помочь мне. Если я вдруг сделаю что-то, что тебе не понравится или напугает, ты должна сразу же мне сказать об этом... Я не хочу причинять тебе боль, - признался он, опустив глаза, но Гермиона вдруг прижала ладони к его щекам, заставляя поднять голову и посмотреть на неё.       - Всё в порядке, - заверила она, - правда... Я просто... не привыкла, чтобы кто-то прикасался ко мне так, как это делаешь ты.       - Тогда останови меня, - напомнил он, не понимая, почему она так покраснела.       - В том-то и дело, - прошептала она, трепеща ресницами, - что я не уверена, хочу ли я, чтобы ты останавливался.       Криво усмехнувшись, он притянул её к себе, оставляя короткие поцелуи на лбу и щеках, уже не чувствуя выжигающей нутро страсти; хотелось лишь обнять её ещё крепче, утопить в нежности, спрятать ото всех и никому никогда не отдавать.       - Если тебе нужно время, чтобы привыкнуть, - прошептал он так, что она едва услышала, - у тебя есть это время. Столько, сколько потребуется, - прибавил он прежде, чем она успела задать очередной вопрос.       С трудом распрямив спину, Гермиона села ровно, по-прежнему оставаясь в его руках. Некоторое время она смотрела на Антареса настолько пристально, что между бровей пролегла лёгкая складочка, но, не успел он забеспокоиться, как она робко улыбнулась и выдохнула:       - Я тебя люблю...       Посмотрев ей в глаза так, будто пытался высмотреть в их золочёной глубине подвох или наоборот, подтверждение этих слов, он вновь поцеловал её, легко, едва касаясь, и без сомнений шепнул:       - Я тоже тебя люблю, девочка.       Уткнувшись носом ему в плечо, она ненадолго затихла, но всё же окликнула:       - Терри?..       - Что?       - И ты что, больше не будешь называть меня Грэйнджер?       Удивлённый и немало позабавленный её вопросом, он уточнил:       - А тебе бы этого хотелось? - Посомневавшись, она смущённо кивнула, и тогда он с тихим смешком исправился: - Я люблю тебя, Грэйнджер.