YES or YES?

      Чонин дернулся, внезапно проснувшись, и поёжился от холода. Повернулся в сторону окна, которое оставил открытым, и вздохнул, только после этого замечая звучащую мелодию звонка на своём телефоне где-то рядом. Пока старался быстрее прийти в себя, Чонин откопал телефон среди бумаг, и, как только ответил на звонок, резко оторвал телефон от уха — мама была в ярости.       — Нет, я тебя не игнорирую, — отвечал парень терпеливо сиплым голосом. — Нет, я просто не хочу говорить об этом. Это моя личная жизнь. Нет, я не буду тебе объяснять, что случилось. Прошу, просто прими это как факт.       После почти двадцати минут упрёков, Чонин сбросил звонок, несколько секунд слушая тишину.       Ещё было слишком рано, чтобы отправиться в кофейню на первом этаже за согревающим кофе, но так у него хотя бы имелось в запасе пару часов, чтобы подумать в одиночестве.       Зайдя на кухню, на пути к навесным шкафчикам Чонин ударился бедром об угол небольшого столика, раздраженно зашипел и открыл дверцу, понимая, что давно не пополнял личные запасы, — он быстро привык к обедам и ужинам вне офиса. Поэтому, закусив губу, Чонин позаимствовал с полки Чондэ пакетик чая, набрал в чайник воду, оставляя его греться, и застыл у окна, когда в коридоре послышались шаги.       Он не обратил на них внимания — слишком старательно пытался распутать клубок из своих необдуманных поступков, но, кажется, всё безуспешно. Концы длинной нити были завязаны в тугой узел. В голове до сих пор творился бардак.       Вопреки всему, это утро, которое Чонин хоть и встретил с тяжелой головой, дарило чувство отрешенности и временного освобождения от бремени вины и обиды. Они уже не ощущались такими яркими, скорее, оседали неприятным послевкусием, и Чонин знал, что со временем сможет отпустить.       — Вот ты где.       Парень удивленно обернулся, как только услышал знакомый мягкий голос, который волновал Чонина не меньше, чем его обладатель.       Чунмён натянуто улыбался — выглядел уставшим, словно этой ночью кроватью для него тоже служила твёрдая поверхность столешницы. Мужчина медленно подошёл к кухонному столу, оставил на нём кофе из Старбакс и засунул руки в карманы пальто.       — Заехал в круглосуточный. Подумал, что может быть тяжеловато без дозы кофеина после такой ночки.       — Спасибо, — всё, что смог выдавить из себя Чонин, который уже и не нуждался в чём-то согревающем — хватало этой неприкрытой заботы.       — Во всём разобрался? Или тебе чем-то помочь?       Чужие слова вкупе со взглядом были неоднозначными, с примесью беспокойства. Однако Чунмён знал, о чём говорил, — хитро и по-доброму улыбался уголком губ. Сомнения Чонина медленно таяли под натиском очарования мужчины, так привычно сменяясь лёгким ощущением счастья, которое на самом деле складывалось из вот таких мелочей. Это он любил в Чунмёне больше всего.       Чонин обреченно выдохнул, не в силах сопротивляться. Разве он мог не влюбиться в этого мужчину? У него изначально не было и шанса.       — И да, и нет, — ответил Чонин. — Я понял кое-что. — На фоне щелчком выключился чайник, и он скосил взгляд, стараясь не поддаваться собственной неуверенности. — Я устал решать всё в одиночку. Да и пока что мои решения не приводили ни к чему хорошему, — невесело добавил парень с горьким смешком после.       — Забудем о прошлом, — покачал головой Чунмён, и Чонин растерянно кивнул, только через пару мгновений понимая, что это всё — продолжения не будет. Чонин разочарованно поджал губы, потому что не это он ожидал услышать. — Я купил нам завтрак.       Чунмён и правда делал вид, что ничего не случилось, пока они сидели в его кабинете и разговаривали обо всём, кроме того, что касалось их отношений. Они будто снова были всего лишь коллегами, а Чонин всё никак не мог выбрать момент, чтобы наконец объясниться.       Он не мог уйти сегодня снова ни с чем, поэтому после непростого рабочего дня зашёл в кабинет к Чунмёну. Тот разговаривал с кем-то по телефону, и Чонин подошёл к стеллажу с папками и книгами, делая вид, что с интересом разглядывает корешки, но на самом деле он бесстыдно прислушивался к чужому разговору.       Чунмён, заметив его, быстро попрощался и потянулся, отчего-то довольно жмурясь. Чонин подавил в себе желание спросить, с кем тот разговаривал.       — Можно заказать ужин в офис. Составишь мне компанию? — Чунмён улыбался, явно находясь в приподнятом настроении — не то, что утром, и Чонин молча кивнул. — Как ты себя чувствуешь?       — Смотря для чего. Для ужина хорошо, — усмехнулся он, и Чунмён растянул уголки губ шире, снова обращаясь к телефону, чтобы сделать заказ.       Спустя час Чонин уже забирал у доставщика бумажный пакет с двумя коробочками, полными тайской еды, вынужденно выбираясь на улицу и ёжась от прохлады ранней зимы. Особенно ярко она ощущалась в одной рубашке и на голодный желудок.       Консьержка на входе неодобрительно покачала головой, причитая, что Чонин совсем себя не бережёт. А тот, привычно поблагодарив женщину за беспокойство и поклонившись, поспешил, насколько это позволял кажущийся более медленным, чем обычно, лифт, в пустой офис, а дальше и в кабинет директора, где его ждал Чунмён.       Тайская еда была невероятно вкусной. Впрочем мужчина почти всегда заказывал её только в одном ресторанчике. Особенно когда ужинать предстояло в компании — в такие моменты риск был неуместен.       Чонин с удовольствием оценил бы это, если бы не думал о своём, разместившись на другом конце дивана и даже не замечая, что почти не поддерживает разговор, отвечает односложно и смотрит отрешенно в испачканную соусом глубину коробки.       — Мне кажется или ты хочешь мне что-то сказать? — вопрос Чунмёна заставил его очнуться. Чонин потупил взгляд, неловко проглотил лапшу и вытер губы салфеткой.       — Не хочу портить аппетит, — ответил он, прочистив горло.       — Всё нормально.       — Даже не знаю, с чего начать. — Парень опустил коробку на свои колени и положил руку на подлокотник, пытаясь немного расслабиться. Он так много хотел сказать и спросить — и вот, когда настал подходящий момент, мысли спутались словно нарочно. — Я хотел поговорить о том, что случилось. Я ведь даже не рассказывал толком, что расстался со своей девушкой.       Чонин несмело из-под чёлки посмотрел на Чунмёна, и тот понимающе кивнул, закинув ногу на ногу.       — Я так и не смог ничего ей толком объяснить. Для меня эти чувства до сих пор ощущаются... необычно. — Чонин криво улыбнулся и опустил глаза, ощущая дискомфорт. — Вообще-то она хороший человек, и, наверное, мне стоит нормально извиниться…       — Прямо сейчас ты просишь у меня совета по поводу твоей девушки? Или мне показалось? — как бы Чунмён не старался, скрыть раздражение в голосе ему не удалось.       — Бывшей девушки, — поправил Чонин, поджимая губы, и, когда снова посмотрел на серьёзного мужчину, стойко выдержал на себе его тяжелый взгляд.       Он не мог соврать, что был удивлён такой реакции. И особенно тому, что теперь Чунмён даже не пытался скрывать своих чувств.       Чужая ревность льстила Чонину и одновременно ощущалась стеной. Будто они как и раньше, когда это действительно имело значение, не могли поговорить о Сечжу, обходили всё, что касалось девушки, стороной. Но это было. Сечжу была частью его жизни.       Они не могли вечно игнорировать её, и Чунмён наверняка знал это, но сопротивлялся. Должно быть, он ощущал себя уязвимым, и Чонин понимал его как никто. Словно это был он сам каждый раз, когда Чунмён открыто улыбался кому-то другому. Словно между ними не было и толики доверия.       — Зачем извиняться? Просто сделай выводы и иди дальше, — нехотя ответил мужчина. — Признай, что тебе это нужно лишь для собственного упокоения, но на самом деле к нему есть путь полегче — принятие. Да, ты наделал глупостей, но мы все их совершаем каждый день, вопрос в том, чему ты научился.       — Значит, отпустить?       — Да, — согласился Чунмён и поднялся на ноги, закидывая пустую коробку с палочками внутри в бумажный пакет. — А сейчас мне пора работать.       Чонин резко вынырнул из раздумий, встал вслед за Чунмёном и озадаченно нахмурился.       — Стой! И это всё?       — А что ещё? — устало выдохнул мужчина.       — Ты не хочешь обсудить всё то, что произошло между нами? — вышло слишком обиженно, и Чунмён вздохнул, опуская голову и засовывая руки в карманы брюк.       — Точно не здесь. Давай завтра, у меня? — Чонин кивнул, чувствуя внутри беспокойство из-за заметно быстро испортившегося настроения мужчины, но не теряя при этом решительности. — Но при условии, что ты идёшь домой. Хоть кто-то из нас должен сегодня отдохнуть.

****

      В тот вечер Чонин и правда поверил. С лёгким предвкушением от предстоящего разговора отправился в свой ужасно тесный номер и даже договорился с арендодателями о просмотре квартиры в Каннаме. А весь следующий день с волнением глядел на часы, ждал, пока рабочий день закончится, и Чунмён выполнит своё обещание, но снова случилась работа. По крайней мере, так было сказано самим Чунмёном, который всё время занимался каким-то индивидуальным заказом.       Чонин не придал этому особого значения. Однако, когда Чунмён не смог уделить ему время снова, а потом и вовсе оставил его мучиться в догадках и сомнениях на целые выходные, терпение Чонина медленно таяло в такт удаляющимся шагам мужчины, который пятничным вечером покинул рабочее место раньше всех. И даже не посмотрел на Чонина.       — Ты такой задумчивый, — заметила мама, которая всё-таки уговорила сына увидеться в воскресение, обещая не говорить о «той, кого нельзя упоминать». — Сразу видно, переживаешь. — Чонин глубоко вздохнул, сидя в окружении многочисленных блюд в столовой, где он когда-то наслаждался готовой едой на протяжении двадцати лет, и ловил себя на мысли, что чем реже он посещал родительский дом, тем сложнее было терпеть вмешательство в его личную жизнь. — Бедный. — Женщина похлопала его по спине и покачала головой. — Не забывай хорошо кушать, а то не сможешь работать.       Но может быть, и правда стоило хоть раз спросить совета матери, раз сам он каждый раз после своих решений чувствовал себя загнанным в угол?       — Ма, что если человек игнорирует тебя и не хочет обсуждать то, от чего зависят отношения с ним?       — Не называй меня так. Где твоё уважение? — протянула обиженно женщина и одарила Чонина лёгким подзатыльником — тот рефлекторно втянул голову в плечи. — Я была бы выше этого, — спокойно ответила она, на самом деле довольная тем, что Чонин нуждался в её совете. — Я себя не на помойке нашла, чтобы бегать за человеком, когда я уже сделала первый шаг.       Чонин вздохнул, сделал глоток имбирного чая, чтобы перебить во рту горечь обиды, и поморщился — то ли от терпкого вкуса, то ли от внутренней тревожности. Действительно, что он как тряпка?       Совет был прост в исполнении, и у Чонина даже получалось. Весь понедельник он старался думать только о работе, за исключением разговора с Чондэ на обеде, когда тот спросил, придёт ли Седжу на рождественскую вечеринку. Чонин заслуженно получил свою дозу поддержки после трагичного признания о том, что он снова одинок, — Чондэ доблестно вызвался сводить его в бар, несмотря на то, что была вероятность спать на матрасе всю неделю после. И Чонину теперь даже дышалось легче, но ровно до того момента, как они вернулись в офис.       Чунмён не выходил из своего кабинета до позднего вечера. И, когда рабочий день уже как час должен был закончиться, в офисе стали раздаваться стенания. Чунмён появился ещё полчаса спустя, натурально удивляясь тому, что никто ещё не ушёл. Чонин тихо фыркнул — директор Ким был подозрительно рассеянным.       И в то время, как Чунмён поспешно объяснял, что не было смысла жать, пока он уйдёт первым, Чонин чувствовал, как в его груди разрасталось недоверие, покрывая внутренности льдом.       Чонин долго убеждал себя пойти следом за своими коллегами, нервно барабаня пальцами по поверхности стола и провожая каждого сотрудника напряженным взглядом. У него вообще-то были свои дела: Чонин нуждался в хорошей уютной квартире, потому что стены отеля буквально давили на него. Ему был необходим отдых в конце концов.       Он не должен был быть таким навязчивым, но разве Чунмён не обещал ему?       Постучав в дверь, Чонин привычно дождался разрешения войти. Чунмён нашёлся около стеллажа. Он скидывал какие-то документы в витражную сумку и, похоже, собирался уходить.       Чонин, наблюдающий за чужими суетливыми движениями, поймал себя на том, что его вся эта ситуация немного пугала.       — Ты явно не в духе, — хмыкнул Чунмён, краем глаза замечая хмурого Чонина, которого только распаляла чужая издёвка. — Ты почему ещё здесь? Я, кажется, разрешил уходить. Если ждал меня, то зря — сегодня я занят.       Чонин старался сохранять спокойствие, сжимая ладони, хотя был готов взорваться. Он незаметно выдохнул, стараясь говорить непринуждённо:       — Почему ты всё время уходишь от разговора? — вышло, скорее, холодно.       — Тебе же нужно время. Ты сам сказал.       Чонин терпеливо выдохнул.       — Так это я виноват? — Чунмён перестал копаться в бумагах и опустил уголки губ, поддаваясь чужому настроению. — Не ты ли обещал, что мы сможем поговорить у тебя дома?       Вся эта ситуация раздражала Чонина. Он словно навязывался, оттого сам же бесился от своих действий и слов, одновременно злясь на безынициативное поведение Чунмёна. Но тот вдруг застыл, после нахмурился, некоторое время оставаясь задумчивым, и неожиданно громко хмыкнул, понимающе кивая, отчего складка между сведёнными бровями Чонина стала только глубже.       — Прости, — мужчина поджал губы и виновато улыбнулся, игнорируя едкий смешок из уст Чонина, который резко отвернулся. — Я забыл. Сейчас так много работы.       — Такое чувство, что это только мне нужно, и я тебя уговариваю. Я ходил за тобой на протяжении недели.       — Ты не говорил прямо, чего хочешь, — попытался оправдаться Чунмён и, опережая возмущение Чонина, добавил: — Да, ты сказал, но только в первый раз, про который я забыл. Всё это время я думал, что ты хочешь просто увидеться, — Чонин скрестил руки на груди, так и не повернувшись. Он чувствовал себя чересчур глупо. — Давай завтра, малыш? — Чунмён улыбнулся.       Глупая кличка резанула слух. Она звучала слишком неуместно. Чунмён никогда не называл его так и никогда не обращался к нему настолько неприкрыто снисходительно — будто пытался успокоить капризного маленького ребёнка, чтобы побыстрее избавиться и чтобы тот не путался под ногами.       Наблюдая за тем, как Чунмён закрывает сумку и берёт ключи со стола, Чонин думал, может быть, он и правда надоел ему? Стоило проверить.       Когда Чунмён молча двинулся к двери, Чонин порывисто шагнул навстречу, обхватил ладонями лицо мужчины и, обдавая приоткрытые от удивления губы горячим дыханием, отчаянно поцеловал, сразу же проникая языком в чужой рот.       Чунмён от такого напора попятился назад, к стеллажу с документами, кое-как отвечая на яростный поцелуй. Сумка с шумом упала на пол рядом, пока он цеплялся позади себя за полки и кусал жадные пухлые губы, оттягивая и посасывая нижнюю.       Чунмён приоткрыл глаза, как только услышал приглушенный стон, — Чонин опустил веки, прижался поцелуем к его щеке, вдыхая, и посмотрел почти безумным взглядом на мужчину в ответ. Спустился короткими поцелуями к подбородку, кусая бледную кожу, и провёл холодной рукой по чужой вздымающейся груди. Когда же несколько его пальцев скользнули между пуговицами под рубашку, Чунмён схватил его за запястье, останавливая.       Чонин продолжал рвано дышать в губы мужчины. Его тёмный взгляд становился более ясным, однако всё ещё жадно гулял по лицу Чунмёна, отмечая насколько легко бледная кожа розовела после его поцелуев.       Чунмён вытер припухшие губы тыльной стороной ладони и выдохнул, опуская голову.       — И что это было? — он поднял растерянный взгляд, встречаясь с таким же не менее растерянным. Чонин не сокращал расстояние между ними, настороженно следил за Чунмёном из-под отросшей чёлки, преграждая любой путь к отступлению руками по обе от мужчины стороны. — Чего ты хочешь? — добавил тот в чужие губы.       Единственное, чего хотел Чонин прямо сейчас, — Чунмёна, целиком и полностью.       — Хочу встречаться. Хочу, чтобы ты был только моим.       Собственные слова будоражили кровь, и Чонин почти перестал дышать, отчитывая удары взволнованного сердца. Он быстро прошёлся взглядом по дернувшемуся кадыку Чунмёна, и тот расслабленно откинулся спиной назад, в очередной раз вздыхая.       — Я должен быть уверен, что ты вдруг не сбежишь, посчитав, что эксперимент не удался.       Такое мнение о нём больно ударило по самолюбию, но Чонин проглотил обиду, решая, что виноват в этом сам.       — Я не могу сказать, что полностью принял то, что происходит со мной. — Честность была первым шагом на пути к восстановлению репутации. Чонин покачал головой и обхватил запястье мужчины, словно тот мог сбежать в любую секунду, продолжая опираться другой рукой о полку. — Но то, что происходит между нами, я принял давно. Мне было сложно изменить свою жизнь в один миг, но теперь всё иначе. Я хочу начать всё сначала, если и ты тоже...       Чонин несмело посмотрел на Чунмёна, но тот безжалостно хранил молчание, оставаясь серьёзным. Тогда Чонин потерянно выдохнул и отвёл жалостливый взгляд в сторону, краем гляза замечая дёрнувшиеся уголки губ мужчины. Чунмён низко рассмеялся и опустил голову, после чего кивнул несколько раз, одаривая Чонина успокаивающей улыбкой, и в следующую секунду, охнув от неожиданности, обнаружил себя в крепких объятьях.       Слыша обволакивающий медовый смех, чувствуя на спине чужие руки, Чонин растянул уголки губ, спрятал лицо на плече Чунмёна и буквально повис на нём. Тревога внутри совсем утихла, и Чонина отпустило — он сделал свободный глубокий вдох, заполняя лёгкие приятным до бабочек в животе запахом Чунмёна, и зажмурился от удовольствия. Растворился в этом моменте, когда он мог по праву считать себя кем-то более важным для этого мужчины, чем просто мальчик для коротких ни к чему не обязывающих встреч.       — Чонин-а, — ласково позвал его Чунмён. — Я, правда, очень рад, но мне нужно работать, иначе я ничего не успею.       Чонин стыдливо поджал губы и отстранился. Он не стал скрывать искреннее недоумение и вскинул брови, становясь похожим на провинившегося ребёнка. Чунмён склонил голову набок, готовый слушать и решать очередную проблему Чонина, а тот поджал губы, в очередной раз замечая усталый взгляд мужчины.       — Так ты действительно всю неделю был занят работой?       Почему это не казалось очевидным ему изначально? — Чонин был слишком занят своими беспочвенными подозрениями и ревностью.       — Да, я, кажется, так и сказал, — спокойно ответил Чунмён, хмурясь, после чего озвучил свою догадку: — Ты не веришь мне?       — Не в этом дело... — тихо протянул Чонин, опустил взгляд и через несколько секунд сопротивления своим реальным чувствам отрицательно дернул головой: — Да, вообще-то у меня есть с этим проблемы.       — Тебе не о чем беспокоиться. — Чунмён положил руку на его шею и мягко потянул на себя, оставляя на губах Чонина короткий поцелуй. Провёл языком от уголка рта к нижней губе и втянул её, с громким чмоком отпуская. Этого хватило, чтобы у Чонина перехватило дыхание. Чунмён продолжал удерживать его рукой, не разрывал зрительный контакт и прошептал, разнося мурашки по спине Чонина: — Я никогда и не собирался лгать тебе.       Взгляд мужчины был физически ощутимым, горячим, и парень сглотнул, запуская в карманы брюк внезапно вспотевшие ладони.       Чунмён усмехнулся уголком губ, наверняка довольный реакцией Чонина.       — Ты на машине?       — Нет, — еле слышно проговорил тот.       — Тогда я подброшу тебя.       Чунмён не дождался ответа, и Чонин проводил его взглядом до двери. Теперь всё будет иначе.