Лучше поздно, чем никогда

Они возвращаются в Облачные Глубины еще до обеда. Цзинъи отказывается от трапезы, заявляя об усталости и необходимости уложить A-Ю спать. Сычжуй обещает принести ему что-нибудь поесть, но тот почти отмахивается от него, когда вспоминает, что им все еще нужно поговорить вместе. В конце концов он пообещал Старейшине Вэю, что это будет решено сегодня. Положив A-Ю на кровать, Цзинъи садится на краю и начинает поглаживать его волосы, напевая колыбельную, которую Сычжуй сочинил для A-Ю на его первый день рождения. Это нежная песня, легко запоминающаяся и полная невыразимой тоски, которую Цзинъи не может вполне передать. Может быть, это потому, что никто не пел колыбельные ему раньше, поэтому он не знает, что именно заставляет колыбельную звучать как нужно. Иногда Цзинъи сочиняет что-то, чтобы спеть, когда ему кажется, что ему есть что сказать А-Ю, но не может произнести вслух. Хотя колыбельная не подарок для Цзинъи, она больше всего подходит ему сейчас. Он использовал ее больше, чем любые другие вещи, которые Сычжуй подарил или дал ему за последние три года. За исключением, может быть, нефритовой заколки, которую он использует для своих волос каждый день. И, если уж он честен, колыбельная и A-Ю — единственные две вещи Сычжуя, что Цзинъи хочет взять с собой, когда он уйдет. Все остальное — слишком болезненное напоминание о том, что этот брак был без любви. A-Ю засыпает к тому времени, когда Сычжуй возвращается с едой, для которой, как считает Цзинъи, у него аппетита нет. «Как поживает A-Ю?» Цзинъи проводит рукой по щеке A-Ю. «Спит», — тихо говорит он. — «Мы утомили его сегодня». Сычжуй присоединяется к нему на постели, поглаживая рукой щеку A-Ю. Это опять такой момент, что Цзинъи любит и ненавидит одновременно, потому что все в нем идеально, за исключением того, что его муж не любит его. «Я рад, что ему так понравилось. Хорошей идеей было собрать стебли лотоса вместе.» «Я хотел дать ему хорошее воспоминание о нас вместе», — говорит Цзинъи, и смотрит на бабочку, что крепко сжата в крошечных руках А-Ю. И, конечно же, Цзинъи также хотел дать это хорошее воспоминание и себе. «Мы провели слишком много времени с ним по одиночке». Пока Цзинъи набирается смелости, чтобы наконец сказать то, что нужно, они некоторое время сидят молча; их руки обхватывают лицо А-Ю, пальцы едва ли не касаются, только волосы немного соприкасаются друг с другом. Вот на что был похож весь этот брак. Всегда так близко, но всегда «не трогай». «Цзинъи-» «Сычжуй-» Их лица поднимаются, чтобы встретиться с открытыми ртами в серединах предложений. Затем губы Сычжуя расслабляются в улыбке. «Ты первый, Цзинъи.» Часть Цзинъи хочет, чтобы Сычжуй говорил первым, потому что выражение лица юноши, кажется, указывает на то, что он хочет что-то сказать. Мягкое, нежное, и являет собой одно из немногих моментов, которые Цзинъи хотел бы иметь в своем сердце, когда ночи необычайно холодны. Но остальная часть его знает, что если он позволит Сычжую сказать то, что ему хочется, решимость Цзинъи рухнет. Поэтому он говорит первым. «Сычжуй. Я больше не хочу этого делать.» «Что делать?» — мягко спрашивает Сычжуй, все еще лаская лицо А-Ю. Цзинъи широко обводит руками по всей комнате. По кровати, где их запахи прилипают к сторонам, но никогда не смешиваются в середине. По комоду, полному подарков от Сычжуя, которые Цзинъи никогда не использовал. На ширму, которая разделяет их каждое утро, когда они одеваются. Недовольство, которое хранится на каждом предмете мебели, выбранном только из-за его функциональности, а не потому, что кому-то из них оно понравилось: «Это. Все. Я больше не хочу быть замужем за тобой.» Сычжуй замирает. Затем он медленно говорит: «Я сделал что-то не так?» Цзинъи хочет заплакать. Что не сильно отличается от его желания в любой другой день их брака, если быть честным. «Что-то? Все не так. Никто из нас не счастлив. Мы храним все это только ради А-Ю.» «Ты не видишь себя счастливым со мной когда-нибудь?» — спрашивает Сычжуй, вместо того, чтобы дать ответ Цзинъи, который он и хочет и боится услышать. — «Я знаю, что ты не счастлив сейчас, и я знаю, что ты не хотел выходить за меня замуж, но разве это невозможно для нас — быть счастливыми вместе?» Что Сычжуй говорит? Он хочет остаться в браке с Цзинъи, хотя причины, почему он и Цзинь Лин должны быть разделимы, теперь нет? «Теперь, когда ты больше не действующий лидер ордена, единственное, что я вижу, — это то, что этот брак будет распадаться еще быстрее.» — честно говорит ему Цзинъи. «Но сейчас у меня больше времени из-за этого. Я могу провести его с тобой и A-Ю. Мы можем кормить кроликов вместе каждое утро. Мы можем брать A-Ю с нами в город КайИ каждые выходные.» Ох. Конечно, это все из-за А-Ю. Это всегда из-за А-Ю. Видя, как сильно Сычжуй все еще пытается сохранить их вместе из-за обязательства в виде А-Ю, Цзинъи хочет отвести взгляд. Так он и делает. Он фокусируется на подъеме и падении груди A-Ю, когда он дышит, на его крошечной руке, когда A-Ю делает движение будто бы он поймал кого-то. «Это все, что ты хочешь сделать? У тебя так много времени. Ты можешь отправиться в Ланьлин, и никто не остановит тебя, но вместо этого ты хочешь покормить кроликов Хань Гуан Цзюня и отправиться в город КайИ?» «Зачем нам ехать в Ланьлин? Что бы мы вообще там делали?» — удивленно спрашивает Сычжуй. Истерично, не контролируя себя и отпуская свою моральную дисциплину, Цзинъи думает: «Вопрос не в том, что мы собираемся делать, а в том, что ты собираешься делать. И я уже знаю ответ.» Великий дядя Лань Цижэнь заставил бы его переписать правила раз десять за эту грубую мысль, если бы он узнал о ней, но на самом деле, этот брак был достаточным наказанием за это. «Цзинъи, что не так? Я думал, что сегодня все шло хорошо», — продолжает Сычжуй, и Цзинъи, должно быть, обманывает себя, потому что лицо Сычжуя выглядит так, как будто его сердце разбили. «Пожалуйста, скажи мне. Если это что-то, что я сделал, я могу это исправить.» «Если бы ты сделал это с Цзинь Лином три года назад, мы бы не оказались в таком затруднительном положении», — с горечью упрекает его Цзинъи, но тут же мысленно забирает свои слова обратно, потому что именно эта ошибка дала ему A-Ю, и его-то Цзинъи не собирается бросать ни в коем случае. В конце концов, Цзинъи говорит: «Уже слишком поздно. Ты не можешь это исправить. И это не только твоя вина». Потому что так и есть. Сердце хочет того, что хочет, и Цзинъи никогда не был частью будущего, которого Сычжуй хотел для себя три года назад. Во всяком случае, это вина Цзинъи — напиться той ночью. «Или ты нашел кого-то, кого полюбил? И теперь, когда тебе не нужно оставаться в браке со мной, чтобы сохранять мою репутацию действующего лидера ордена, ты хочешь прекратить этот брак?» — тихо роняет Сычжуй. Как Сычжуй придумал эту нелепую идею? Что Цзинъи нашел кого-то еще? Он не видит, что единственная причина, почему Цзинъи тратил все то время впустую — он хотел, чтобы Сычжуй полюбил его? Проблема Ланей двойная: они влюбляются сильно лишь один раз и только один-единственный раз; и когда они пьяны, они преследуют эту любовь безоговорочно. Даже если Сычжуй не Лань по крови, он должен быть слепым и тупым, чтобы не знать этого, видя окружающих его людей в Гусу. И, так как Сычжуй не является ни слепым, ни тупым, Цзинъи действительно не знает, откуда у того появилась такая идея. Разве брак с Цзинъи сделал его более глупым? Цзинь Лин же говорил, что глупость Цзинъи заразна… Может быть, Цзинъи не тот человек, чтобы вести этот разговор с Сычжуем. Возможно, ему следовало сначала поговорить с Цзинь Лином и позволить тому поговорить с ним. Это спасло бы Цзинъи от этой ужасно неловкой ситуации, когда он пытается ударить свое собственное сердце, но его глупый, самоотверженный, морально честный муж не позволяет ему. Причины, по которым он делает это, вероятно, сочетание обязательства, праведности, долга и A-Ю. «Никого нет. Во всяком случае, у меня», — говорит Цзинъи и, наконец, поднимает глаза, чтобы встретиться глазами с супругом. «Но Сычжуй, посмотри на меня. Я не Цзинь Лин. Единственная вещь в этом браке, о которой ты не жалеешь, это A-Ю. Я не могу смотреть, как ты будешь представлять меня Цзинь Лином еще три года.» Сычжуй выглядит потерянным. «Но я не хочу, чтобы ты был Цзинь Лином. Что не так? Цзинь Лин сделал что-нибудь?» Цзинъи давится резким смехом на полпути к рыданиям. «Ты думаешь, что я тупой? Продолжаешь давать мне дорогие золотые украшения, которые я не буду носить и никогда не видел на себе даже в мечтах. И даже когда ты даешь мне что-то, что может быть полезно, это все еще золотое и дорогое. Я когда-либо владел золотом или дорогими вещами? Ты знаешь меня с трех лет. Почему ты даришь мне что-нибудь дорогое и бесполезное каждый раз, когда ты знаешь, что у меня есть привычка иметь лишь нужные вещи? Сычжуй, я не Цзинь Лин. Я никогда не буду Цзинь Лином. Если ты так сильно хочешь жениться на Цзинь Лине, что даже не думаешь обо мне, когда что-то покупаешь для меня, почему ты так стараешься удержать нас вместе?» «Это не так!» — протестует Сычжуй. — «Разве ты не говорил о том, как бы хотел жениться в экстравагантном золоте? Наша свадьба была срочной и небрежной, и мы использовали то, что Хань Гуан Цзюнь и Вэй Усянь использовали на своей. Я хотел сделать это для тебя. И не имеет значения, если ты потеряешь какой-либо из подарков. Я всегда могу заменить их. Я просто не хотел, чтобы ты жалел, что женился на мне.» «Но теперь я не единственный, кто сожалеет об этом браке, не так ли? Сычжуй, я знаю, что я не тот, кого ты хочешь. Я не буду лгать себе об этом.» — Цзинъи встает и подходит к комоду, вытаскивает из него нежную золотую заколку. Он бросает ее в Сычжуя. «Даже если ты имеешь в виду все это, я все еще могу распознать мотив «Искр среди снега» (прим.переводчика: «Сияние среди снегов» — сорт изысканного белого пиона, являвшегося клановым узором Ордена Ланьлин Цзинь. Но на английском это вообще-то Sparks Amidst Snow, поэтому и такой перевод) на некоторых украшениях. Может быть ты случайно одурачил себя. Я не хочу быть заменой Цзинь Лина больше.» Это оно. Доказательства прямо перед глазами Сычжуя. Он больше не может притворяться, что это ложь. Он должен согласиться аннулировать их брак сейчас. Цзинъи не знает, как долго он сможет еще продержаться прежде чем начнет плакать. Но вместо этого Сычжуй говорит: «Ты не-». «Я не что?» «Замена Цзинь Лина». Цзинъи не может заставить себя даже посмотреть на Сычжуя. Почему он такой упрямый? Разве не может просто признать, что допустил ошибку, женившись на Цзинъи, и освободить их обоих от этого несчастливого брака? «Ты слепой? Пионы «Искры среди снега» вырезаны там. Это было явно предназначено для Цзинь Лина.» «Я помню последний раз, когда я давал тебе что-то с изображенным на нем «искры среди снега», — говорит Сычжуй, подойдя к Цзинъи. — «Это было более двух лет тому назад.» «Какая разница?» — шепчет Цзинъи. — «Вчера или два года назад — все по-прежнему. Это все еще цветок Цзинь Лина на чем-то, что, как ты сказал, должно быть для меня.» «Разница в том, что два года назад я все еще хотел, чтобы ты был Цзинь Лином. Ты не ошибаешься, и мне жаль, что я не видел тебя таким, какой ты был. Но Цзинъи», — продолжает Сычжуй, беря одну из рук Цзинъи в свою, — «Я больше не хочу этого». Нет. Нет. Сычжуй не может сделать это с ним сейчас. «Но сейчас — не два года назад, и ты все равно не дотрагиваешься до меня. Ты всегда убеждаешься, что А-Ю между нами. Каждое утро за завтраком, каждую ночь в постели.» «Я прикасаюсь к тебе сейчас, не так ли?» Цзинъи не может вспомнить, когда он в последний раз был тронут Сычжуем до сегодняшнего дня. Вероятно, это была ночь, когда А-Ю был зачат. «Это потому, что ты боишься, что я сбегу». «Я всегда боюсь, что ты убежишь». «О, это правильно. Ты беспокоишься, что я возьму А-Ю с собой, не так ли?» Их сын — единственная причина почему Сычжуй женился на нем, в конце концов. «Цзинъи, не будь упрямым». «Я упрямый? Это ты упрямый! Сычжуй, я не хочу, чтобы ты продолжал заставлять себя быть в этом браке. Я не хочу, чтобы мы притворялись счастливыми и дальше. Я хочу быть на самом деле счастливым. Если мы только делаем друг друга несчастными, тогда я не хочу продолжать быть замужем за тобой». Сычжуй долго молчит. Конечно, теперь он должен наконец увидеть все эти вещи. «Я заметил, » — начинает медленно говорить Сычжуй, и Цзинъи с ужасом понимает, что ночь еще не окончена, — «Что хотя ты и дал мне много причин, почему несчастен и почему мы должны аннулировать этот брак, ты никогда не говорил, что не любишь меня». «Прекрати», — говорит Цзинъи расстроенный и раздраженный. Сычжуй пытается заставить его чувствовать себя еще хуже? — «Все это знают. Но это ничего не меняет. На самом деле, это заставляет меня хотеть прекратить этот брак даже больше». Сычжуй выглядит, как будто он был поражен молнией. «Что?» «Я люблю тебя», — говорит Цзинъи. На самом деле это почти облегчение. Он провел эти последние три года, стараясь быть не слишком очевидным, чтобы не сделать Сычжую неудобно, но если это то, что требуется, чтобы Сычжуй увидел причину, тогда Цзинъи скажет это. Юноша будет кричать из главных ворот об этом, если понадобится. Великий дядя Лань Цижэнь не может назначить наказание хуже, чем то, что создает Цзинъи сам себе сейчас. — «Я даже не знаю, почему всё еще люблю тебя. Ты больше не похож на Сычжуя, в которого я влюбился. Тому Сычжую на самом деле нравилось проводить время со мной. Но тем не менее я все еще люблю тебя.» Сычжуй по-прежнему выглядит ошеломленным: «Я этого не знал». «Что значит «Я этого не знал»? Ты думаешь, я бы переспал с тобой, если бы не любил?» «Цзинъи, я думал, что ты ненавидишь меня. Я думал, что, конечно же, ты не можешь любить меня после того, что я сделал. Я воспользовался тобой. Я вложил в тебя А-Ю в то время, когда ты мог бы делать все, что хотел, не заботясь о ребенке. Я действительно думал, что ты ненавидишь меня. Я думал, что ты не хотел, чтобы я трогал тебя — так я и не делал этого.» «Я думал, ты не хочешь трогать меня! Я по происхождению Лань — ты не мог воспользоваться мной, когда я пьян, даже если бы захотел. Ты был пьян в тот вечер, и я украл тебя у Цзинь Лина. Я не собираюсь прикасаться к тебе снова, пока ты не скажешь мне, что я могу сделать это.» «Можешь не упоминать Цзинь Лина снова?» «Цзинь Лин — единственная причина, по которой я с тобой разговариваю!» «Я не хочу, чтобы Цзинь Лин больше участвовал в этом разговоре!» — взрывается Сычжуй, но только достаточно тихо, чтобы не разбудить А-Ю. «Почему бы и нет? Этот разговор о Цзинь Лине! Ты сказал, что перестал хотеть, чтобы я был Цзинь Лином более двух лет назад, тогда почему ты берешь меня и A-Ю в Юньмэн на нашу годовщину? Сборка лотосов была тем, что ты делал с Цзинь Лином — почему ты думаешь, что это будет уместно для НАШЕЙ годовщины? Ты даже посмотрел на меня только когда A-Ю начал суетиться.» «Но ты сказал, что тебе понравился вид», — тихо говорит Сычжуй, почти смирившись. «Когда?» — Цзинъи не помнит, чтобы высоко ценил озеро лотосов, до сегодняшнего, когда ему удалось украсть несколько почти идеальных моментов со своей семьей. «Когда мы были подростками. Однажды мы пошли вместе с… с Цзинь Лином и на обратном пути ты сказал, что ты восхищаешься видом. Я подумал, что мы могли бы сделать это вместе на нашу годовщину, так как ты, похоже, ненавидел все остальное в нашем браке. Я не осознавал, что ты подумал об этом так. Если бы я знал, я бы не…» «Ты помнишь?» — Цзинъи только и сказал те слова, чтобы заставить Сычжуя перестать задавать вопросы. Он не думал, что Сычжуй отнесется к этому серьезно. «Ты мой лучший друг, конечно же, я помню». «Знаешь, мне было наплевать на вид, » — признается Цзинъи. — «Я сказал это только потому, что настоящим ответом на то, что ты спросил, было лишь попыткой не обращать внимания на тебя и Цзинь Лина.» Сычжуй думал о Цзинъи, когда принимал решение на их годовщину поехать собирать лотосы? Разве Сычжуй в действительности не хотел, чтоб Цзинъи был Цзинь Лином в течение последних двух лет? Он пытался сделать счастливым не только А-Ю, но и Цзинъи? Может ли Цзинъи в это поверить? Сколько у них недоразумений, накопленных с тех пор, как они зачали A-Ю? «Но сегодня-» «Я просто хотел иметь возможность побыть наедине с тобой и А-Ю. Я не знал, куда еще мы могли бы пойти.» «Зачем?» «Что зачем?» «Я могу понять, что ты планировал этот разговор. Почему ты захотел побыть наедине с нами, когда собирался попросить разрушить нашу семью сегодня вечером?» «Именно потому, что я намеревался провести этот разговор, я хотел бы иметь одно хорошее воспоминание о нашей семье прежде, чем я прикончу ее. Я не хочу, чтобы боль была единственной вещью, которую я запомню в этом браке.» Что-то мерцает в глазах Сычжуя. «Это не должно быть только одно хорошее воспоминание», — быстро говорит он. «О чем ты говоришь? Это единственное хорошее воспоминание. Больше ничего нет.» «Не теперь.» «Что?» «Цзинъи, поправь меня, если я ошибаюсь, но ты говоришь, что на самом деле не хочешь забыть о нас? Что даже сейчас ты думаешь, что в этом браке есть что-то, что можно спасти?» «Хорошие моменты есть, но их недостаточно. Все остальное слишком болезненное. Я не хочу оставаться в браке, который так болезненен для меня. Сычжуй просто отпусти-» «Тогда давай создадим новые воспоминания!» — перебивает Сычжуй, хватая за руку Цзинъи. — «Завтра, следующую неделю, весь следующий год, давай будем делать лучшие воспоминания! Во многом наш брак не был хорош потому, что мы продолжали неправильно понимать друг друга. Мы не привыкли быть такими.» «А как же Цзинь Лин?» «Я же говорил, что дело не в нем! Уже два года как. Я поговорил с Цзинь Лином тогда и мы договорились, что это было бы несправедливо по отношению к тебе, если бы я продолжал пытаться видеть его в тебе. Прошло два года.» «Ты был с ним в течении долгого времени.» «Но он не тот, с кем я сейчас пытаюсь построить жизнь. Цзинъи, я действительно хочу, чтобы этим человеком был ты.» «Ты думаешь так только из-за A-Ю. Я тебе даже раньше не нравился.» «Ты же был моим лучшим другом! По какой-то причине я уверен, что смогу найти еще больше вещей в тебе, чтобы полюбить.» «Я больше не позволю себе грустить», — настаивает Цзинъи, но его решимость сейчас так слаба, что следующий удар может стать смертельным. — «Я собираюсь делать то, что захочу, чтобы быть счастливым. Я тоже хочу, чтобы ты делал то, что хочешь и был счастливым.» «Я знаю. И я хочу видеть тебя счастливым. Я не соглашусь ни на что меньшее. Ты мог бы втянуть меня в то, что заставит Лань Цижэня наказать нас обоих как детей, и мне было бы все равно, пока ты снова счастлив. Цзинъи, дашь ли ты мне шанс влюбиться в тебя, как в мать моего ребенка и как в себя самого?» Надежда на лице Сычжуя почти ослепляет. Это не то, как Цзинъи видел этот вечер. Он должен сказать нет. Он действительно должен. Цзинъи открывает рот и… Он говорит да. *** В эту ночь перед сном все по-другому. Цзинъи, расчесав волосы, снимает одним движением нефритовую заколку и кладет ее на комод. Его глаза, задержавшись на ней, замечают, что на ней вырезаны облака, а не пионы. Может быть поэтому ему она и нравится больше всего на свете. Тот факт, что заколка из нефрита, а не золота, тоже содействует этому. Цзинъи и Сычжуй по-прежнему ложатся на противоположные стороны кровати. A-Ю всё также между ними. И все так же Цзинъи ждет каких-либо перемен этой ночью. Сычжуй переворачивается и протягивает руку, чтобы его рука, парящая над А-Ю, неуверенно остановилась над талией Цзинъи. Он спрашивает: «Могу ли я обнять тебя?» «Хочешь ли ты?» «Я хотел бы узнать, какого это — хотеть этого», — говорит ему Сычжуй. Это не «Да», но это больше, что было у Цзинъи в течение трех лет. Цзинъи приближается к A-Ю и Сычжую, направляет руку юноши себе на талию. Затем, чувствуя себя немного более смело, он опускает руку на изгиб локтя Сычжуя. «Хорошо.» Некоторое время после этого они лежат молча. Цзинъи слишком взволнован событиями этого дня и слишком переживает, что это лишь сон. Сычжуй… Кто знает, что думает Сычжуй. Цзинъи понимал его неправильно в течение последних двух лет. Он не хочет пытаться понять что-то больше. «О, ты все еще носишь бабочку». «Какую бабочку?» Рука Сычжуя отнимается от бедра Цзинъи, чтобы коснуться чего-то рядом с его ухом. «Вот эту.» О. Цзинъи совершенно забыл об этом. «Если я уберу ее, ты перестанешь прятаться за волосами?» «Я не прячусь за волосы», — протестует Цзинъи и отмахивается от руки Сычжуя. Он выдергивает бабочку из волос, кладет ее на стол рядом с кроватью и вызывающе заправляет пустоту за ухо. «Вот.» Сычжуй не столько смеется, сколько буквально содрогается от веселья. Цзинъи находит это зрелище таким болезненно-сладко знакомым. «Ты делаешь это. Все время. Меньше, когда ты с A-Ю, но все время со мной. Раньше ты так не делал.» «Ну, я не был женат на ком-то, кто предпочел бы жениться на ком-то другом.» Сычжуй проводит пальцем по щеке Цзинъи, которая обычно прикрыта челкой. Затем, гладя макушку головы Цзинъи, он шепчет с улыбкой, что Цзинъи не видел годами: «Сейчас ты тоже не.» Несмотря на боль последних трех лет, Цзинъи хочет поверить в это. Он хочет верить в Сычжуя. Цзинъи засыпает, слушая Сычжуя, поющего колыбельную, сочиненную для A-Ю ему. Он не понимал раньше, что Сычжуй пел это о нем. Сычжуй поет о сожалениях и новых начинаниях, об умении любить того, с кем ты. «Может быть, эта колыбельная должна была стать подарком и для меня тоже», — думает Цзинъи закрывая глаза.