Страхи, ленты, ученики

Р-раз — и лента памяти вьется вверх, почти задевает кроны дерева. Тонкое лезвие косы смерти рассекает кадры, и те опадают, сворачиваются змеями у ног, лениво ворочаются, пока не растворятся в воздухе. Стажер — толковый парень — зажимает косу локтем и ставит пометку в книге смерти. "Завершено". Первая жатва, а ему ничего не нужно напоминать. Всё таки Эрику повезло. Девчонка Грелля прекрасна в поле, но совершенно беспомощна в любой бумажной писанине. Старик с соседнего отдела наоборот (Эрику уже не раз жаловалась Энн) – едва хватает перерезать ленту памяти, но отчетность делает чуть не за весь этаж. — Еще две, - стажер оборачивается. Эрик снова забыл, как его по имени. — Ист-Энд. Шагает и растворяется в воздухе. Чтоб его, куда спешит? Найти его оказывается не трудно (хотя Эрик все же предпочел бы, чтобы тот наконец вспомнил, что на жатве не один, и сбился с бешеного темпа) – парень приник к окну. До смерти еще почти полчаса - они не могут войти. Слуга Смерти способен попасть за порог в двух случаях: если его туда пригласят, либо если в доме умрет человек. Странная данность их существования. — Куришь? Несколько секунд стажер вглядывается в мутно стекло, а потом принимает из его рук зажигалку. Та вхолостую плюется искрами. Стажер достает спички, прикрывает ладонью огонек от ветра. Руки у него подрагивают – первая жатва. — Вам их не жалко? — вот ведь. Лучше бы "толковый парень" едва мог удержать косу или с трудом складывал в голове два и два. — Ни разу не хотелось оставить кого-то в живых? — Нет, — Эрик не эксперт по моральным терзаниям стажеров. — И тебе не должно быть. Парень снова приникает к окну. Эрику это не нужно, ему хватает скупых строчек в книге смерти: Мэри Смит, 11 лет, чахотка. — Артур... — Алан. Алан Хамфриз, сэр. — поправляет его стажер. — Алан, подожди меня здесь. Я сам ее заберу. Алан кивает, но все равно проскальзывает вслед за ним в дом и застывает за спиной. — Интересно, что они чувствуют? О чем думают в последние минуты? Эрик оборачивается и успевает уловить в глазах Алана какой-то болезненное сочувствие, ненужное, ненормальное для слуги смерти. С ним придется трудно.