Рубин и Янтарь

НЕ БЕЧЕНО

Лишенная огня, ночь наполнилась ожившими страхами, и оттого Сирил, на ощупь добравшись до своей пещеры, так и не лег в приготовленную постель. Известие о пришедшей в Четыре долины смерти и непроглядный мрак каменных стен вновь пробудили воспоминания о заключении во тьме Ордена, и юноше, будто наяву, привиделись окружившие его мертвецы. Невольно поежившись, он вышел в галерею и, прикоснувшись ладонью к шершавому камню стены, некоторое время просто слушал размеренный шум дождя и затихающие раскаты грома, но беспокойство не уходило. Вздохнув, Сирил помедлил еще мгновение, но не желая никого будить, не спеша направился в сторону купальни. «Скоро все закончится… - убеждал он себя, тщетно всматриваясь в практически осязаемый влажный сумрак. – Еще один день и ночь. А после мы, наконец, покинем это место…» Внутри по-прежнему звенела пустота, недовольство собой и бесконечное сожаление об упущенном шансе, но теперь к ним примешивалось растущее нетерпение и желание как можно скорее отправиться домой. Слишком много разбитых надежд, слишком сильно все вокруг напоминало Сирилу о его неудаче. «Если бы не эта ошибка…» - забывшись, беззвучно повторил он, но тотчас же одернул себя и, желая освободиться от тяготивших его раздумий, поспешно вошел в пещеру с бассейном. Здесь даже без огня все же было светлее, а серый сумрак ночи изредка разрывали отблески удаляющейся грозы. Немного привыкнув к темноте и справившись со своими страхами, юноша несколько раз обошел неглубокую купель и в конце концов устроился на ступенях, ведущих в сад, прислонившись спиной к массивной колонне. Журчание убегающего в сад ручья убаюкивало, перекликаясь со звенящими каплями дождя, камни еще не расстались с дневным теплом, и вскоре Сирил сам не заметил, как задремал, проснувшись лишь от первых лучей проглядывающего сквозь висящую на небе дымку солнца. За завтраком юноша молчал и, пребывая в своих мыслях, почти не прислушивался к вялотекущему разговору мага и индуса, обсуждавших предстоящий Белый пир и то, что может потребовать от них Наследник и его гости. Впрочем, им не пришлось долго гадать - когда драконы-слуги молчаливо забрали подносы с опустевшими тарелками, в гостиную вновь вошел Сваран, в сопровождении служанки и двух вооруженных гвардейцев. Взволнованно выслушав старого дракона, Серадж обернулся к друзьям: - Он говорит, что каждый из присутствующих на Белом пире будет облачен в белое – это дань их традициям и знак их великой скорби. Наследник повелел чтобы мы оделись соответствующим образом. Если среди наших вещей нет ничего подходящего, женщина, что пришла вместе со Свараном, измерит наш рост и принесет нам местную одежду. А точнее пару кусков белой ткани, - едва заметно улыбнулся Серадж, переведя взгляд на мгновенно нахмурившегося Эвона, - чтобы обмотать ей бедра, ведь белая рубашка в отличие от белых бриджей найдется у каждого из нас. Кивнув, Сирил сперва подумал о своем белом костюме, что по незнанию надел на тот пир, когда впервые наяву увидел Равиндру, но эта одежда отныне напоминала лишь о постигшем его поражении, и от того юноша мысленно покачал головой. В конце концов, он попросил индуса передать свое желание воспользоваться предложением Сварана, а также приготовить местную одежду для Гилберта. Эвон, ненадолго задумавшись, попросил о том же, и только сам Серадж, что-то озвучив Сварану, пояснил друзьям, что у него найдется серебристо-белая туника, дхоти и широкий пояс. Старый дракон утвердительно склонил голову, и пришедшая с ним женщина, сняв мерки, с поклоном покинула пещеру. - Она принесет вам одежду и поможет в нее облачиться, - произнес напоследок Сваран, откидывая синий полог. – Вы должны быть готовы к закатному часу – тогда я приду вновь. До самого вечера Сирил практически не разговаривал с друзьями и, гуляя по влажному саду, считал оставшиеся до отъезда часы. Серадж, устав от общества мага, вскоре удалился в свою спальню в сопровождении Сандипа, а Эвон, остался дремать, расположившись на одной из каменных скамей гостиной. Когда же солнце, из-за облаков превратившееся в расплывчатое пятно, постепенно начало клониться к западу, в гостиную в сопровождении еще пары слуг вернулась драконица-служанка с небольшой плетеной корзиной, в которой лежали широкие полосы тонкой белой ткани. Подошедший Серадж поблагодарил ее и, отпустив, сам помог своим спутникам завязать принесенную ткань поверх нижнего белья наподобие широких штанов. Взглянув на собственную работу, он удовлетворенно крякнул и с ухмылкой сообщил юноше и магу, что для полноты картины им не хватает только сменить рубашку на такой же местный крой. Сирил, ощущая себя крайне глупо, попытался было что-то возразить, Эвон же терпеливо промолчал, ответив Сераджу лишь мрачной улыбкой. Постепенно небо залили закатные краски, а ненадолго прекратившийся дождь с новой силой застучал по каменному своду, заглушая шорохи и шаги. Незаметно в пещеру вернулся Сваран, в этот раз облаченный в белую ткань, закрепленную на плечах и перетянутую широким серебряным поясом. Помимо непривычного одеяния, юноша сразу же заметил и еще одну необычную деталь. Испещренный морщинами лоб старого дракона делила пополам широкая белая полоса, проведенная от волос до переносицы. Такие же вертикальные полосы были нанесены на лица сопровождающих его гвардейцев. Окинув путешественников придирчивым взглядом, Сваран кивнул и велел им идти за собой. Снаружи их встретили облаченные в белое слуги, сжимавшие в руках шесты с тентом. Войдя под него и возглавив процессию, Сваран уверенно направился вперед. Вопреки ожиданиям Сирила, сегодня старый дракон повел их не в ту пещеру, где Наследник давал первые три пира. И пусть начало пути показалось юноше знакомым, вскоре он абсолютно потерял направление и, вынырнув из собственных мыслей, начал с легким интересом смотреть по сторонам. Несколько горизонтальных переходов и два крохотных каменистых пятачка, в центре одного из которых росло огромное старое дерево, оплетенное лианами. Подъем, а затем спуск по грубым, вырубленным прямо в толще скалы ступеням. Еще один подъем и круглая каменная площадка под открытым небом. Пройдя ее насквозь, путешественники вслед за Свараном вступили в очередной переход с низким необработанным сводом, с противоположной стороны которого раздавался мерный гул барабанов. Немного не дойдя до выхода, Сваран остановился и, указав на серебристо-серый тканный ковер, покрывающий каменный пол, вновь обратился к Сераджу. - Он просит нас снять обувь и чулки, - пояснил индус, обернувшись к спутникам, - точнее, он сказал, что за переходом находится лестница, которая приведет нас в нужное место, но по ее ступеням можно ступать, только будучи босым. Кивнув, Сирил разулся и, привыкая к новым ощущениям, сделал несколько робких шагов по ковру. Вслед за ним с обувью и чулками нехотя расстались маг и О’Брайн. Удовлетворенно склонив голову, Сваран жестом отпустил слуг, несших тент, а после бросил несколько слов гвардейцам. Стражи молчаливо перестроились, и уменьшившаяся процессия продолжила путь. За переходом каменный свод резко пошел вверх, куда устремились и по меньшей мере полсотни широких каменных ступеней, подсвеченных горящими факелами. Камень непривычно холодил босые стопы, а подъем показался юноше бесконечным, но вот бой барабанов стал громче, и путешественники, ступив на последнюю ступень, снова оказались под открытым небом. Прямо перед ними лежала каменная тропа, ведущая к почти вертикальному склону, вход в который представлял собой целый ряд огромных каменных колонн, вырастающих из небольшого возвышения в пару ступеней, и врастающих в частично обработанный свод. Над тропой уже был предварительно натянут тент, а вдоль нее с двух сторон горели плюющиеся и фыркающие из-за дождя факелы. Под сводом, поддерживаемым колоннами, старый дракон вновь остановился, и Серадж, выслушав его, задумчиво сообщил компаньонам, что теперь их просят принять на себя знак скорби – белую полосу, подобную той, что была нанесена на лоб Сварана, слуг и гвардейцев. Едва старик замолчал, как к путешественникам с поклоном приблизилась пожилая женщина, ожидавшая до этого в тени колонн. В руках она держала небольшую глиняную плошку, наполненную белой краской. Покорно склонив голову, Сирил дождался, пока драконица легко нанесла на его кожу вертикальную полосу, а после задумчиво взглянул на своих спутников. Эвон нахмурился, но также терпеливо подставил лоб, Серадж выглядел взволнованным и всю процедуру бросал по сторонам напряженные взгляды, и только Гилберт сохранил внешнее спокойствие, неотрывно глядя на юношу. Закончив, женщина вновь поклонилась и отошла, а Сваран, отпустив теперь и гвардейцев, вывел путешественников во внутренний каменный двор. Представляющий собой квадратную площадку, со всех сторон заключенную в отвесные скалы, он походил на гигантский каменный колодец с небольшим круглым возвышением в центре. Здесь, во дворе, тревожный бой барабанов зазвучал совсем близко, но Сирил даже не пытался понять, где же находятся музыканты. Вместо этого юноша с удивлением рассматривал толстый слой копоти, покрывавшей все вокруг. Скалы, колонны, служившие входом в каменный мешок, колонны с трех других сторон, и даже растрескавшийся пол казались черными и будто пропитались насквозь неуловимо витающим в воздухе запахом гари. «Что это за место?» - отстраненно подумал юноша, прежде чем вслед за Свараном, обойдя круг в центре, прошел новый ряд колонн и оказался в длинном и узком туннеле. И пусть до них по нему прошли уже сотни ног, даже здесь стопы неприятно липли к полу из-за вездесущей копоти. Впереди явно слышались многочисленные голоса и виднелись отблески факелов, и вскоре, немного не дойдя до конца, Сваран покинул путешественников, как и прежде, велев им входить в зал, лишь когда об их приходе объявит сенешаль Наследника. На миг пришедшее волнение быстро покинуло его, стоило Сирилу вспомнить о последних словах Равиндры, и от того юноша понуро склонил голову и до боли стиснул побелевшие пальцы. «В этот раз нас ничего не ждет. Я проиграл… - напомнил он себе, плотнее сжав губы. – Никаких глупостей. Еще немного и мы поедем домой». Шумно выдохнув, он замер и очнулся только, когда его окликнул стоявший по правую руку Серадж: - Нас зовут, Сирил, пойдемте, - напряженно произнес он. Зал, куда вошли путешественники, представлял собой огромную квадратную пещеру и целиком располагался внутри скалы. Высокий вырубленный свод терялся в тенях, шершавые стены лишь отчасти были выровнены резцом, а с каждой из трех сторон виднелись глубокие галереи, отделенные от основного пространства такими же как на входе массивными колоннами. Каменный пол, выложенный плитами с растительным орнаментом, покрывали тонкие серебристо-серые ковры. Здесь было жарко и очень душно, пахло горящим маслом, а ожидающие внутри гости сидели за низкими столами, расставленными по всему залу, в том числе и в галереях. Невидимые музыканты продолжали бить в барабаны и порой дополнять невеселый ритм заунывными звуками какого-то духового инструмента. В пещере не было даже импровизированного трона. Вместо него в центре зала располагалось небольшое, в одну ступень, возвышение в форме круга, на котором обиняком от остальных гостей стояло несколько деревянных кушеток и отдельных столов. За одним из них расположился Равиндра с семьей и Знающий. Почти все мужчины в зале были обнажены по пояс, на их лица также были нанесены вертикальные полосы, а плечи до самой груди и вовсе были целиком окрашены белой краской. Подобные полосы, проведенные под глазами через нос, рассекали и лица женщин, чьи волосы сегодня были убраны и скрыты белой тканью, являющейся частью их простых лишенных украшений платьев. Едва войдя в зал, Сирил услышал шепот и недовольные восклицания собравшихся, а робко подняв голову после поклона, кожей ощутил холодный, наполненный презрением взгляд Рамеша, что в этот раз сидел на том же возвышении за соседним с Равиндрой столом. Рядом с Рамешом восседала и его семья – старуха-мать, гневно бросившая что-то при появлении Сирила и его компаньонов, молодая надменная женщина, двое юношей и четверо девушек. - Чужеземец, отмеченный Владыкой, - невозмутимо произнес Наследник, одарив Сирила долгим задумчивым взглядом, - я приветствую тебя на Белом пире. - Благодарю, Ваарис, - тихо ответил Сирил и, не желая привлекать к себе излишнего внимания, вновь склонил голову. – Я и мои спутники разделяем вашу скорбь в этот темный час. - Займи приготовленное тебе место, - немного помолчав, перевел Серадж, бросив взгляд на Сварана, что приблизившись, указал им на один из столов, подле возвышения, - а после, - несколько удивленно прибавил индус, явно сомневаясь в последних словах Равиндры, – я позову тебя вновь. «Он позовет меня, но зачем?» - затлел в груди огонек беспокойства, но внешне юноша ничем не выдал его и, поклонившись в третий раз, как можно спокойнее произнес: - Да, Ваарис. Кое-как поджав ноги и устроившись на низкой кушетке, Сирил, пытаясь развеять свою тревогу, решился взглянуть на Лалита, как и прежде сидящего вместе с братом подле своей матери, но младший принц, похоже, не замечал его и, склонив голову, казалось был полностью погружен в свое горе. Переглянувшись с ничего непонимающим магом и взволнованным индусом, юноша еще несколько поерзал на месте, но в конце концов, лишь поглубже вздохнул. «Ничего. Скоро все закончится. Скоро…» Равиндра властно поднял ладонь и, поднявшиеся при появлении Сирила и его компаньонов, шепотки гостей постепенно стихли. После Наследник встал и, обведя собравшихся взглядом, неспеша заговорил. Серадж, наморщив лоб, принялся за перевод: - Смерть Ранакха стала для нас всех тяжелым испытанием. Он правил долго и мудро. Прожил полный драконий век и принес процветание нашему клану. Наши богатства десятикратно умножились. В каждой из Четырех долин был построен большой город. Со смертью моего отца умер и целый мир – старый мир. Ему на смену должен прийти новый… Он говорит сейчас особым слогом, - торопливо пояснил Серадж, сделав небольшую паузу. – Полагаю, это некие традиционные слова, что принято произносить в подобном случае. - Я рад, - продолжил между тем Равиндра, - что прежде чем отец оставил нас, он дождался приезда своей сестры и ее сына. Итак, сегодня здесь все, кто будет решать, кто возглавит новый мир и новый век клана. Замолчав, Равиндра обернулся к одному из тут же поднявшихся приближенных, что, подойдя к Наследнику, с поклоном вложил в его руку некий небольшой предмет. Равиндра кивнул и перевел взгляд на вход в зал, откуда под непрекращающийся бой барабанов, в пещеру безмолвно вошла процессия из одиннадцати человек. Две группы по пять мужчин, выстроившись с двух сторон, сопровождали старую женщину, идущую в центре. В руках старуха с явным трудом несла объемный сверток из белой ткани, часть которой волочилась по полу. Сойдя с возвышения, Наследник сделал несколько шагов навстречу вскоре остановившейся процессии. Двое мужчин из свиты старухи помогли ей развернуть сверток, и глазам удивленного Сирила предстал живой абсолютно белый павлин. Крылья, лапы и клюв птицы были плотно связаны, а длинным шлейфом оказался его сложенный хвост. Бьющегося павлина положили на землю и в руках Равиндры блеснул нож. Мгновение и спеленутые ранее куском ткани крылья оказались на свободе. Барабаны стихли. Наследник поднял павлина над головой, и, не спеша освобождать его лапы и клюв, вновь обратился к собравшимся: - Это сама смерть в облике священной птицы, - торопливо перевел Серадж, напряженно вслушиваясь в непривычно резкую гортанную речь Наследника. – Она явилась к нам прошлой ночью и будет ходить среди нас сегодня, напоминая о том, откуда мы все пришли и куда мы все уйдем. Завтра на рассвете Смерть покинет этот мир через огонь на погребальном костре моего отца. «Погребальный костер… Так вот откуда копоть…» - догадался Сирил, неотрывно глядя на Наследника, что, ловким движением срезав веревку с лап и клюва павлина, высоко поднял истошно закричавшую птицу над головой, а после резко подбросил вверх. Захлопав крыльями, павлин приземлился на пол. Издав особо громкий вопль, он ошарашенно потряс головой и, настороженно оглядываясь, начал бродить по залу. Под возобновившийся бой барабанов Наследник вернулся на свое место и властно поднял ладонь - застывшие в ожидании слуги, засуетившись, начали разносить еду. Все блюда и напитки в этот раз также были белыми – рис с белым мясом какой-то птицы, белая речная рыба, мягкий белый сыр, молоко и простая вода. Вместо десерта подали кисло-сладкие фрукты с беловатой мякотью, начиненной мелкими черными косточками. Улучив момент Сирил, переглянувшись с встревоженным Эвоном, спросил у Сераджа, не слышит ли он чего-то любопытного из разговоров сидящих в зале гостей, но индус шепотом признался, что вот-вот потеряет сознание из-за стоящей духоты и среди всего этого невнятного гвалта он может разобрать только общее недоумение и недовольство по поводу их присутствия. Вздохнув, юноша сам потряс стремительно тяжелеющей головой и, продолжая гадать, зачем же Наследник хочет позвать его, вновь робко взглянул на Лалита. Однако младший принц, как и прежде не смотрел на него, а переговариваясь со своим старшим братом, бросал неодобрительные взгляды на сыновей Рамеша. После смены блюд, к путешественникам вернулся Сваран и, прошептав что-то Сераджу, усиленно трущему виски, отошел к одному из соседних столов. - Сирил, вам надо быть готовым - нас с вами скоро позовут, - тихо пояснил индус, невольно вздрогнувшему юноше. – Я, как и прежде буду переводить вам, если, конечно, - невесело пояснил он, - вообще дойду. Юноша кивнул, как и индус, ощущая начинающееся головокружение и нестерпимое желание оказаться на свежем воздухе. Переведя взгляд на такого же раскрасневшегося и покрывшегося испариной от духоты мага, он понизил голос и потерянно признался: - Я не представляю, что нам ждать. И не знаю, что мне делать. Неужели, он изменил свое решение? - Я так не думаю, - ободряюще произнес Эвон. – Но в любом случае, не делай глупостей и будь осторожен. Гадать, что он от тебя хочет бесполезно, но все же, я почти уверен, что нам ничего не грозит. - Надеюсь, ты прав, - задумчиво кивнул юноша. Деловито снующие слуги успели сменить блюда еще раз, когда, провозгласив что-то, что так и не смог понять и перевести окончательно сраженный духотой Серадж, Равиндра поднял третий кубок, и выразительно взглянув на Сирила, сделал знак Сварану. Старый дракон незамедлительно подошел к Сераджу и велел им идти. Весь небольшой путь до стола Равиндры, юноша чувствовал множество злых взглядов, а в зале вновь послышался гул и недовольный ропот собравшихся. Но вот барабаны смолкли. Равиндра встал и, призвав всех к тишине, продолжил начатую ранее речь: - Завтра на рассвете тело моего отца будет возложено на погребальный костер и к закату Живые огни полностью обратят его в прах. После же, когда я и мои сыновья, поднявшись над долиной, развеют по ветру то, что останется, будет произнесено Слово, - сделав ударение на последнем звуке с трудом перевел Серадж. – Многие из вас еще юны и для вас это будет первое Слово. Те же, кто слышали прошлое Слово, помнят, что им было имя моего отца – Ранакха из Синих Павлинов – правителя Пяти долин. Я – единственный его сын и законный наследник, и Словом после завтрашней ночи должно стать мое имя. Равиндра замолчал, но почти в то же мгновение, с вызовом взглянув на него, что-то резко бросил Рамеш, и несколько драконов, сидящих за ним и Равиндрой вскочили со своих мест и также обменялись гневными репликами. Нахмурившись, Серадж некоторое время просто озадаченно слушал выкрики и напряженный спор сторонников Равиндры и Рамеша. Но вот на его лице отразилось понимание и, склонившись к Сирилу, индус торопливо зашептал: - Похоже, кузен Наследника только что открыто выразил сомнения в том, что он и те, кого он привел за собой, а также семьи, живущие под «его крылом», как он выразился, скажут именно это Слово. Те, кто поддерживают Равиндру упирают на то, что Рамеш не может и помышлять о том, чтобы стать наследником, он всего лишь сын сестры - не брата. Сторонники же Рамеша говорят, что у него синяя "кожа", пять пальцев и чистая кровь – она не разбавлена наполовину иноземной, да еще и к тому же весьма сомнительного происхождения. Выкриков становилось все больше и больше. Все новые драконы поднимались со своих мест, а вскоре к спору присоединились и женщины. Только Равиндра и поднявшийся за ним следом Рамеш молчаливо стояли друг напротив друга, с холодным спокойствием взирая на соперника. Наконец, Равиндра обернулся к своим сыновьям. Оба принца кивнули и, подняв ладонь в третий раз, Наследник громко и четко проговорил короткую фразу. Спорщики нехотя замолчали и постепенно в зале воцарилась напряженная тишина. В этой звенящей, наполненной сомнениями тишине особо отчетливо прозвучал новый резкий вопль белого павлина, подошедшего совсем близко к столу Наследника, и голос Рамеша, что, произнеся несколько резких отрывистых фраз, с презрением взглянул на внутренне похолодевшего Сирила. Облизнув губы, Серадж вновь зашептал: - Он спрашивает Равиндру – зачем мы здесь? После всего… после… того фарса, что был во время испытания. Говорит: «Неужели, ты все еще надеешься убедить семьи, что Владыка покровительствует тебе? Настолько не уверен в собственном праве, что используешь чужеземцев, да еще из рода людей…» По-моему, он употребил какое-то нелицеприятное слово. Равиндра терпеливо промолчал, позволяя Рамешу договорить, и тот, слегка прищурив глаза, продолжил свою сумбурную речь, а Серадж, поглубже вдохнув спертый воздух, медленно перевел: - Я не удивлен тому, что ты привечаешь людей. Ты – сын своей матери. Этой иноземной ведьмы. Все знают, что она любила путаться с эээ… недостойными северянами, - нервно сглотнул индус. – Из-за нее наш народ ослаб, позабыл о заветах предков и потерял плодородную долину. Так что я не стану спрашивать почему они все еще живы, почему они все еще в наших Долинах. Спрошу лишь – по какому праву они находятся Здесь, какое отношение они имеют к нашему горю? Серадж замолчал, а в зале послышался одобрительный шепот. Множество злых взглядов вновь пронзили стоящего на возвышении Сирила, и юноша едва справился с порывом сжаться и как-то закрыться от них. Равиндра усмехнулся и, опустившись на свое место, медленно заговорил: - Твое любопытство будет удовлетворено. Однако нетерпение – не лучшая черта для того, кто желает занять трон Четырех долин. Ты узнал бы ответ на свой вопрос так или иначе. Но раз ты сам заговорил об этом, я отвечу сейчас, и тем самым усмирю гнев собравшихся. Ты сказал об испытании. Оно было нужно, чтобы понять замысел Владыки. Нам всем следовало узнать, кто этот человек – Его посланник или… - внезапно замолчал Серадж и, широко раскрыв глаза, ошарашенно уставился на Сирила. Равиндра невозмутимо продолжал говорить, и потому индус, точно отогнав наваждение, резко встряхнул головой и поспешил вернуться к переводу: - С незапамятных времен, когда мой отец еще не привел наш народ в Пять долин с юга, существовал обычай погребения, который мы чтим и по сей день. Он был неизменным много веков, но по воле моей матери важная его часть была забыта. Наследник замолчал на пару мгновений и, развернувшись к Сирилу, поднял тяжелый кубок, что протянул ему его старший сын. В зале повисла мертвая тишина и, замерев в ожидании, все присутствующие, включая занявшего свое место Рамеша, теперь неотрывно глядели на Равиндру. Серадж перевел дух и вновь облизнул пересохшие губы: - Этот человек, неся знак Владыки, вошел в мой дом в цвете смерти и, тем самым, определил свою судьбу. Я встретил его как гостя и окружил почетом. Он - дар Индры. Через него Владыка напомнил нам о забытом, и потому сегодня он здесь. В старые времена наши предки возлагали на погребальные костры особые дары. Так и я, - запнулся Серадж, и потерянно продолжил, едва заметно пошатнувшись, - почту старую традицию и в пример им возложу на костер отца подобный особый дар. Еще не до конца понимая, куда клонит Наследник, Сирил ощутил поднимающийся из глубины неосознанный страх и в отчаянии огляделся. Все происходящее походило на сон. Время внезапно замедлилось, а кровь прилила к налившейся свинцом голове и застучала в висках. - На рассвете этот человек выполнит свое предназначение, - отсалютовав кубком юноше, продолжил Равиндра, не сводя с него темных непроницаемых глаз. - Он взойдет на костер и проводит моего отца в Страну Теней, как это делалось сотни и сотни дождей, до тех пор, пока в Пять долин не прибыла моя мать… - едва слышно прошептал Серадж, прежде чем его глаза закатились, и он, потеряв сознание, мешком осел на пол. «Серадж, что с вами?» – попытался было окликнуть и подхватить индуса юноша, но дрожь пробила все его тело, а судорога свела побелевшие губы, не позволяя выдавить ни звука. Все вокруг застыло, и только слова Наследника гулким эхом продолжали звучать в его голове. - Что у вас там происходит? – послышался позади взволнованный голос Эвона. – Хозяин, все в порядке? – вторил ему О’Брайн. - Мы не слышали, что вам переводил господин Сингх… По залу прокатился одобрительный ропот, только Рамеш недовольно обвел глазами своих сторонников и, склонившись к матери, что-то быстро зашептал ей. «Бежать?!» - билась в голове одна единственная мысль, но Сирил не в силах даже обернуться к спутникам, застыл в ужасе и, как завороженный, не отводил глаз от лица Равиндры, читая на нем свой смертный приговор. Незаметно к юноше приблизились гвардейцы и, остановившись подле, замерли в ожидании. Сделав глоток из кубка, Равиндра поставил его на стол и, бросив беглый взгляд на лежащего Сераджа, вновь пристально посмотрел на Сирила. Сильно коверкая слова, он обратился к юноше на английском: - Ты идти огонь сам – они, - жестом указал Наследник на Сераджа и вскочивших со своих мест Эвона и О’Брайна, - жить. Покинут Четыре долины. Нет – идти огонь с тобой. Что ты сказать, чужеземец? - Да, о чем он говорит?! Хозяин, Сирил, что им от вас нужно?! – раздавались так близко голоса самых дорогих для него людей, но юноше казалось, что в этот миг их разделила непреодолимая стена. Ответ пришел в ту же секунду и, Сирил, приложив неимоверное усилие, разжал побелевшие губы и выдавил его из себя: - Я сам войду в пламя. Такова воля Владыки. - Да. На все воля Владыки, - удовлетворенно склонил голову Равиндра и, взглянув на Рамеша, что-то сказал ему. Рамеш бросил несколько слов в ответ и недоверчиво уставился на Сирила. Наследник, вновь обратившись к юноше, произнес: - Повторяй. Все слушать. «Да, Ваарис» - хотел было ответить юноша, но не сумел и лишь молча качнул головой. - Nān ennettanne tīyil pēākuṁ. Lēārḍ iṣṭaṁ.* С трудом повторив непривычные звуки, Сирил почувствовал волнение, нарастающее в зале. Ладони гвардейцев легли на его плечи и настойчиво направили его. - Куда они вас ведут?! Да что, черт возьми, происходит?! – послышались уже не на шутку встревоженные голоса мага и слуги, что, судя по звукам, уже пытался прорваться сквозь подошедших к ним гвардейцев. - Оставайтесь на месте – вам ничего не грозит! – на миг обернувшись, крикнул Сирил и, более не видя и не чувствуя ничего, покинул залитый огнем зал. *** Ничего не понимая, Эвон беспомощно озирался по сторонам, изо всех сил стараясь сохранить ясность сознания, которое было готово покинуть его с минуты на минуту из-за невыносимой духоты. «Что происходит?! Куда его повели?! Что будет с нами?! Серадж!» Двое гвардейцев под руководством Сварана, подхватив бесчувственного индуса, потащили его к выходу из зала. Другая группа вооруженных драконов уже приближалась к магу, а еще трое пытались утихомирить О’Брайна, что, будто обезумел и пытался пробиться сквозь них, не обращая внимания на острия направленных на него копий. Зал взволнованно гудел. Поднявшись, что-то вновь провозгласил Равиндра, но Эвон, не разобрав ни слова, лишь отчаянно пытался понять, что предпринять. Он попробовал было образумить О’Брайна, что уже успел разбить одному из драконов лицо, но слуга, казалось, не слышал его. Еще мгновение и их разделили подошедшие гвардейцы. Сразу несколько черных рук легли на плечи мага и настойчиво потянули за собой. Возмущенно дернувшись, Эвон попытался было сбросить их, но в то же мгновение рядом с его лицом и грудью блеснули острые бронзовые наконечники, не позволяя даже помыслить о побеге. Чертыхнувшись, маг поглубже вдохнул и, отдавшись на волю судьбы, молчаливо последовал за стражами. Последнее, что успел увидеть Эвон, прежде чем ведущие его гвардейцы нагнали тех, что тащили уже потерянно озирающегося Сераджа - О’Брайна оглушили древком копья и поволокли в противоположную от основного входа галерею. *** Он медленно приходил в себя, пытаясь осознать, где он и что происходит. Рядом раздался чей-то знакомый голос, а затем и еще один, но они звучали приглушенно, словно сквозь толстое одеяло. Внезапно выкрики стали громче. Прибавился звук борьбы. А затем он понял, что его куда-то ведут, а точнее тащат. - Серадж! – настойчиво прозвучало над самым ухом и, индус, сморгнув пару раз, с ужасом уставился на Эвона, торопливо идущего рядом в сопровождении нескольких вооруженных драконов: - Его сожгут! Сожгут!!! – быстро выдохнул он, разом припомнив все, что предшествовало небытию. - ЧТО?! – побелев лицом, воскликнул маг. – Сирил…? – с нарастающим страхом протянул он, болезненно-жадно всматриваясь в лицо индуса. Под этим тяжелым, молящим взглядом Сераджа пробил озноб. Невольно опустив голову, индус, как никогда, пожелал вернуться в небытие только бы не говорить то, что должен: - Наследник сказал, что Сирила… сожгут… завтра… на погребальном костре… Оступившись и едва не упав, маг продолжил идти, лишь получив ощутимый тычок в спину от ведущих их гвардейцев. Его глаза погасли, а дыхание сбилось. Широко раскрывая рот, будто выброшенная на берег рыба, он бессвязно забормотал, потерянно глядя по сторонам: - Но… Волосы… Посланник Владыки… Они называли его Посланником! Посланником – ты же сам так говорил!!! Подошедший Сваран велел замолчать, и за всю дорогу никто из них более не произнес ни слова. Лицо мага застыло и, не отражая ничего - ни надежды, ни страха, ни боли, казалось неживым. Серадж же раз за разом мысленно возвращался ко всему, что произошло на пире, и беззвучно на все лады повторял слова Равиндры, пытаясь проверить пришедшую ранее мысль: «Avan ārāṇ - Divya dūtan athavā Divya sandēśaṁ…» «Кто он – посланник Владыки или…» Потерянное ранее ударение встало на свое место, и холод пробрал все его тело. Путь по бесконечным каменным переходам подошел к концу и, поднявшись по последней широкой лестнице, вырубленной внутри скалы, Серадж осознал, что стражи привели их обратно в покои Сварана. За синим пологом мага и индуса уже ожидали Джек и Сандип, что удивленно уставились на сопровождающую их хозяев процессию. Однако ни маг ни индус не удостоили их объяснениями. Обратившись к Сераджу, Сваран не велел никому из них покидать гостиную, а после отдав распоряжения страже, вышел прочь. Двое гвардейцев встали у выхода из пещеры, еще двое заняли место у прохода к спальням, а оставшиеся скрылись в саду. Впрочем, Серадж, даже не взглянул на них. Усевшись на каменную скамью напротив безмолвного, застывшего как статуя мага, индус лишь бессильно склонился вперед и обхватил голову руками. «Это моя вина! Моя ошибка! Ошибка! Все это время… Посланник Владыки… Я идиот!!!» *** Гилберт открыл глаза, но почти ничего не изменилось. Вокруг по-прежнему было темно, ощущалось дуновение ветра, а в воздухе висела сырость. Насквозь мокрая рубашка надулась пузырем и прилипла к телу, и от того мужчину невольно пробил сильный озноб. С трудом поднявшись на ноги, Гилберт протяжно застонал, в то же мгновение согнувшись от нестерпимой боли. Болели вероятно, треснувшие ребра, саднило разбитое лицо, теплой струйкой стекала кровь по рассеченной скуле. Но вместе с пробуждением вернулась и другая боль, та, что мгновенно заставила позабыть об избитом теле. - Хозяин! Сирил! – раненым зверем прокричал, а точнее провыл Гилберт, ощущая до предела натянутую связь с демоном рода. Демон и собственная практически отеческая любовь к юноше заставили мужчину на ощупь добраться до каменной стены своей темницы и попытаться найти хоть какую-то дверь. Он без устали водил руками по шершавым влажным стенам, стучал кулаками по холодным камням, но все было напрасно. Наконец, тяжело дыша, Гилберт осел на пол. Глаза немного привыкли к окружающей темноте, и мужчина начал различать смутные очертания камней. Теперь не было сомнений, что его бросили в глубокий каменный мешок, куда с трудом проникал только призрачный свет скрытого тучами ночного неба. По одной из стен округлой пещеры сочилась вода, а единственный выход был где-то очень высоко. Осознав это, мужчина вновь отчаянно завыл. Демон рода звал его, бесконечно шептал о смертельной опасности, нависшей над хозяином, и слуга, ломая ногти и обдирая пальцы, безуспешно пытался вскарабкаться по одной из стен до тех пор, пока не упал в изнеможении. Сейчас он слабо осознавал себя, будучи во власти создания, что неразрывно связывало его с Сирилом вот уже много лет. Демон заставил его бросится на вооруженных гвардейцев. Наделил бесстрашием и притупил боль, но все же он не мог дать ему крылья чтобы покинуть ненавистную тюрьму. Гилберт давно потерял счет времени. Вставая и пробуя снова, он бился о стены, а после снова падал без сил. Ничего не происходило. Никто не отвечал на его крики и мольбы. Но вот камни вокруг начали сереть, а над головой постепенно посветлело. Очень медленно над долиной поднималось солнце, заливая небо алыми красками зари. Когда же огненный диск поднялся настолько, что несколько лучей проникли в глубину пещеры и коснулись лежащего на полу Гилберта, мужчина резко вскочил на ноги и издал особенно громкий и протяжный вопль. Демон внутри забился в агонии, показавшейся мужчине бесконечной. Но внезапно все оборвалось, и Гилберт не в силах пошевелиться лишь в ужасе распахнул глаза. Родовой демон молчал, а нити, что годами связывала его с хозяином больше не существовало... - Си-и-и-рил!!! – упав на колени, в отчаянии закричал Гилберт.