Рубин и Янтарь

НЕ БЕЧЕНО

Носилки подрагивали и покачивались в руках слуг в такт их шагам, но Сирил, порой морщась от боли, смотрел лишь на окрашенные заходящим солнцем склоны и стремительно темнеющее небо, ненадолго освободившееся от туч. Вокруг парило и легкая дымка, дрожа, поднималась от земли, смягчая очертания тонущих в ней скал и предметов. Ночь еще не вступила в свои права, но в воздухе явно ощущалось ее дыхание – звуки дня постепенно замирали, сменяясь вечерними шорохами и стрекотанием насекомых. Впереди, в окружении гвардейцев шел Сваран, уверенно указывая путь, и вскоре Сирил понял, где назначил встречу новый правитель Четырех долин. Несколько подъемов и переходов и вслед за старым драконом носильщики замерли на просторной каменной террасе с массивными прямоугольными лежанками, слегка влажными из-за прошедшего недавно дождя. Подле одной из них в бронзовой курительнице тлели зажжённые благовония, а на самой плите, как и в тот день, когда Равиндра впервые удостоил их встречи, в угасающих лучах солнца лежал сине-зеленый дракон, облаченный в просторную богато расшитую опалами тунику. По знаку Сварана носильщики аккуратно опустили шесты с креслом на землю и с поклоном удалились. Сам же Сваран, отослав после гвардейцев, дождался указания дракона и также с глубоким поклоном оставил Сирила и Равиндру одних. Некоторое время крылатый ящер молчаливо рассматривал юношу и по его темным нечеловеческим глазам было невозможно определить, о чем он думает, но вот мелодично звякнули кольца, украшающие роговые наросты - Равиндра чуть пошевелился и, приоткрыв зубастую пасть, произнес: - Ты слушать меня. Молча склонив голову, Сирил чуть глубже вдохнул, но так и не сумел побороть страх и волнение. - Владыка желать ты жив. Ты – чудо. Знак власти. Его голос. Посланник, - наконец, медленно проговорил дракон, чуть прищурив глаза. «Посланник? Теперь он верит?» - чуть отступил сдавливающий горло страх. – Но камень… Как он поступит с камнем?» - едва заметная дрожь пробила все его тело. - Владыка дать Катуртха рани тебе. Он желать – ты владеть. «Отдаст!» - на миг замерло сердце в груди юноши, однако дракон не спешил продолжать свою мысль. Подняв голову к небу, он несколько мгновений неотрывно смотрел на еще полупрозрачный диск луны, едва проступивший в багровеющем закатном небе. Наконец, он вновь взглянул на юношу: - Лицо матери – круг. Кожа – свет. Отец назвать мать – Луна. Дарить Катуртха рани. Твой человек ранить ее. Семьдесят и семь раз. Ты – платить. Прерывисто вдохнув, Сирил замер и со страхом уставился на Равиндру. - Память, - не мигая продолжил дракон, не сводя глаз с юноши. – Луна за рану. Я отдать Катуртха рани - ты отдать семьдесят и семь лун. - Что? - не сдержавшись, выдохнул Сирил. - Ты остаться здесь – я отдать, - медленно повторил Равиндра, вновь бросив взгляд на наливающуюся медью луну, - ты уйти – я отпускать. Целый поток мыслей буквально обрушился на юношу, не позволяя вздохнуть. Ладони стали влажными, а по спине прошел мороз. Опустив голову, Сирил попытался справиться с замешательством, что буквально душило его множеством невысказанных вопросов и предположений, но оно лишь непрестанно росло. - Что будет со мной, если я останусь? – наконец, глухо произнес он, все еще не в силах взглянуть на дракона и принять его слова. – Я буду пленником? - Ты – знак власти. Ты быть рядом, - приподняв одно из крыльев, Равиндра указал когтем на себя. – Ты жить почет. Ты свобода внутри Четыре долины. - А мои спутники? – с трудом прошептал он, уже не скрывая дрожь. - Они – уйти, - твердо произнес дракон. - Но… - потерянно проговорил Сирил. – Могут ли они ненадолго остаться? Я все еще не могу ходить. Я не знаю языка... Мне нужна их помощь! - Одну луну. После – уйти. - Но если я хочу отнести камень в храм Владыки? Или взять только на время, а после вернуть вам? - неуверенно пролепетал юноша. - Два пути. Ты остаться или уходить. - Повелитель… - с мольбой вновь начал Сирил, но все же взглянув на дракона, осекся и надолго замолчал. - Мне… нужно… подумать, - наконец, едва слышно выдавил он, уже зная, что выберет. Разве мог он поступить иначе после всего… - Ты дать мне ответ утром. Один ответ. Остальные – знать, что ты решить. Знать – я не держать тебя. - Да, Повелитель… - стараясь не тревожить больную руку, осторожно поклонился Сирил. Качнув головой, дракон замер и еще несколько бесконечных мгновений молчал, глядя одновременно на Сирила и сквозь него. Где-то раздались крики павлинов, а вот вдали мелькнули силуэты пары пролетающих птиц. Когда же лунный диск в пламенеющем закатном небе окрасился в насыщенный оранжевый цвет, Равиндра отвел взгляд и, вытянув шею, медленно произнес: - Ночь исцелить тебя. Ты не видеть огонь сегодня. Ты видеть ее, - чуть понизив голос закончил он. Носилки вновь покачивались в руках слуг, но сейчас юноша, кривясь от боли, даже не пытался смотреть по сторонам. В груди полыхал настоящий огонь, а на губах он ощущал только горечь. Она же плескалась в пустых глазах и жгла опустошенное сердце. Он добился своего... «Я мечтал об этом. Всю сознательную жизнь, едва услышав о рубине лорда Блэквуда. Все его знания. Воспоминания о том дне. А теперь еще и жизнь Сераджа, - больно кольнуло внутри. – Жизнь… Я прошел так много! Я заплатил! Сквозь это адское пламя. Потерял руку, дар, Грифона! И выторговал лишь этот разговор?! О, Триединый, неужели, я отдал недостаточно?! Неужели, этот проклятый камень стоит дороже?! Да и стоит ли? Всех, всего. Стоит ли он… потерянной жизни?» - вновь уцепился он за эту мысль и мрачно усмехнулся. «Вот о чем говорил Кроу…» Огонь был лишь испытанием перед тем выбором, что сейчас предстоял ему. «Обретете камень – потеряете жизнь…» Внезапно он задрожал, вспомнив последний вечер в доме Эвона перед отъездом. Провидец был не в духе и надолго задержался у дверей, безуспешно поправляя дорогую шляпу, украшенную пышным страусиным пером: «А вы, господин Гейтс, не ошибитесь с выбором, тем самым, что вам предстоит, когда вы найдете камень, и… прощайте». «Прощайте… Он знал, что я выберу. Знал, что после всего я не смогу повернуть назад. Еще до того, как я отправился сюда, он знал, что мы не увидимся много лет… О, Триединый!» Обхватив себя левой рукой, Сирил с трудом сумел унять дрожь, в этот миг, как никогда ясно понимая: Равиндра отдаст ему камень, но вместо торжества, что он предвкушал несчетное число раз в своих мечтах об этом дне, он чувствовал одно лишь разочарование. *** В гостиной Сварана его встретили взволнованные спутники, а мгновенно подошедший О’Брайн помог юноше покинуть носилки и устроиться на одной из каменных скамей. Обратившись к Сераджу, старый дракон передал, что вскоре будет подан ужин, а после вышел из пещеры, но несмотря на вопросительные взгляды компаньонов, Сирил не спешил начинать этот тяготивший его разговор. Все внутри переворачивалось от одной мысли, что ему придется расстаться с ними. Продлить этот момент. Хотя бы ненадолго. Взглянув в их напряженные лица, юноша, как смог улыбнулся: - Сегодня ясное небо и удивительно яркая луна, - невпопад проговорил он, не в силах отогнать изводившие его мысли. – Может, мы поужинаем в саду? А после… я передам вам слова Равиндры. - Как скажете, Сирил, - кивнул Серадж, озадаченно переглянувшись с Эвоном, - такие разговоры, и впрямь, лучше ложатся на сытый желудок. Нехотя оставив Сирила, О’Брайн захватил пару масляных светильников и вместе со слугой Эвона удалился в сад, а после юношу и мага ненадолго оставил и индус, уйдя переодеться. Пересев к полулежащему Сирилу, Эвон пытливо взглянул ему в лицо и, подумав, мягко провел ладонью по его колену: - Ты больно бледный, - наконец, негромко произнес он. – Новости скверные? - Об этом… после ужина, - уклончиво отозвался юноша, накрыв руку мага своей. – А сейчас просто посиди рядом со мной, если, конечно, не собираешься последовать примеру Сераджа. - Я могу переодеться и позже, - склонившись к юноше, слегка улыбнулся маг уголками губ. - Ты выглядишь уставшим, может, принести тебе что-нибудь? - Нет. Не уходи! - поддавшись порыву, юноша, не думая больше ни о чем, приобнял Эвона левой рукой и, притянув к себе, поцеловал долгим, чувственным поцелуем, вложив в него все, что бушевало внутри. Только прервавшись, он бросил растерянный взгляд по сторонам, вспомнив, что в любой момент в гостиную могут вернуться слуги. - Это непохоже на тебя, - едва заметно нахмурился маг. - Да... пожалуй, - слегка отстранившись, слабо улыбнулся Сирил. Масляные светильники озарили сад множеством рыжих огней, дополняемых холодным светом полной луны. Вокруг небольшого стола царил полумрак, в котором россыпью разбегались тени ночных мотыльков, вьющихся вокруг висящих на ветвях и стоящих на земле ламп. Не желая говорить о пустяках, Сирил молчал, и оттого попытавшийся завязать беседу Серадж вскоре тоже замолк и, потягивая кисло-сладкий сок, принесенный драконами вместо вина, обеспокоенно переглядывался с Эвоном. Почти не притронувшись ни к рису с овощами, ни к лепешкам, ни к мясу, юноша, дождавшись, пока насытятся его спутники, велел О’Брайну вернуться в гостиную и поесть вместе с уже покинувшим их Джеком и Сандипом. Проводив слугу взглядом, Сирил несколько раз глубоко вдохнул: - Равиндра беседовал со мной на террасе, как и тогда, в первый раз. Он предстал в своем истинном обличье и предложил сделку, - невольно понизил голос он. – Он отдаст мне камень, если я заплачу за каждую из граней, сделанных по воле моего предка. Он сказал, что его мать лицом походила на луну, а отец так и называл ее – Луна. В память о Карунике я должен отдать луну за каждую грань. Семьдесят и семь лун, здесь в его царстве. - Что?! – нервно одернув шейный платок, проговорил Эвон. - Он хочет, чтобы вы остались? – отставив кубок, удивленно вторил ему Серадж. - Да, - тихо отозвался Сирил, опустив голову. – Он сказал, что вы – свободны, а я должен буду остаться здесь. Один. Если я соглашусь, то все семьдесят семь лун буду жить в почете, находится рядом с ним, как символ власти. Буду свободен в пределах Четырех долин. - Но, семьдесят семь месяцев… Это больше шести лет, Сирил! – повысил голос Эвон. – Ты уверен, что верно понял его? - Да, уверен, - не поднимая глаз, ответил юноша. - Но... мы ведь можем уехать без камня? - напряженно уточнил маг. – В случае отказа, мы сможем уехать все вместе, но дороги назад не будет, как и другого шанса. Утром я должен дать ему ответ. Резко поднявшись, Серадж сделал пару шагов и, отвернувшись, молчаливо уставился куда-то во тьму сада. Бросив что-то невнятное, индус обхватил голову руками, зарывшись пальцами в волосах. Когда же он обернулся, Сирил поразился произошедшей с ним перемене. Его лицо застыло, будто восковая маска, а сам Серадж казался разбитым и больным. - Неужели, совсем ничего нельзя сделать? – озадаченно произнес Эвон, обеспокоенно взглянув на Сераджа, а затем на Сирила: - Возможно, дракон согласится дать тебе камень на время? Мы могли бы отвезти его храм, и пуджари провели бы обряд, а после мы вернули бы его Равиндре, или… я не знаю… Должен же быть какой-то третий вариант! - Нет… конечно нет, - печально покачал головой Серадж и, ссутулившись, прислонился к одному из растущих рядом деревьев. «Они даже не предполагают, что я могу согласиться…» - внутренне похолодев, внезапно осознал Сирил. - Равиндра сказал, что я могу выбрать только одно из двух. - Но… - не унимался Эвон, бросив красноречивый взгляд на поникшего Сераджа. – Выбор, который он предложил… для вас обоих это вовсе не выбор. - Да-а, - задумчиво протянул индус, не меняя позы. «А ведь еще не поздно прекратить этот разговор, - предательски кольнуло в груди. – Я вернусь домой, вместе с ними. Нужно всего лишь отказаться...» - неловко повернувшись, он невольно побеспокоил перевязь с правой рукой и, скривившись от боли, уставился на ненавистное рыжее пламя одной из масляных ламп. - Это выбор, - наконец, встретившись с магом взглядом, возразил юноша. – И мне предстоит сделать его. - Ты же это не всерьез? – резко бросил Эвон, в поисках поддержки взглянув на Сераджа, что, взъерошил волосы и согласно кивнул: - Вы не можете согласиться на такие условия, Сирил. Мне жаль. - Мне тоже жаль, Эвон, Серадж… Покачав головой, маг откинулся на низкую спинку, но его поза осталась напряженной, а на лице отразился едва заметный страх: - Нет, я не верю, что ты это всерьез говоришь. Они тебя чуть не зажарили живьем! Проклятье, Сирил, да ты в своем уме?! - Да, - твердо проговорил юноша, обведя мага и замершего индуса взглядом: - Именно поэтому. Потому что я вижу этот чертов огонь каждую ночь! Потому что я годами мечтал о знаниях, что содержит этот камень. А еще потому, что я хочу снять с вас проклятие, Серадж, и дал вам слово, что сделаю все возможное для этого. Вздохнув, индус вернулся на свое место и, внимательно взглянув на юношу, мягко произнес: - Сирил, Рей прав, вы здесь не останетесь. Вы сами говорили, что возможно, не сумеете извлечь из камня демона вашего предка и лишь потеряете его. А что до проклятия… Вы же не думаете, что я на это пойду? Я не вправе требовать от вас такую жертву. Я не вправе ее принимать, даже если вы предлагаете ее сами. В самом деле, здесь нечего обсуждать. Мне жаль, что вы прошли через все это. Поверьте, вы знаете, что мне жаль. Если камень нельзя получить другим способом даже на время, мы уедем домой. Я, Рей и вы, вам бы только еще несколько недель, чтобы поправиться… - Дракон сказал, что независимо от моего решения, нам всем будет позволено провести здесь еще одну луну, – медленно отозвался Сирил, не в силах справиться с гложущими его сомнениями, но вот он сжал пальцы левой руки в кулак и поглубже вдохнул. – Вы правы, Серадж, возможно, мне не суждено обрести воспоминания своего предка – шанс очень мал, хотя и есть. Я мог бы попытаться пересадить демона из рубина в свой сияющий камень, а после, когда волосы немного отрастут, объединить с собственным хранителем памяти. Впрочем, это не так важно. Даже после всего… - наконец, медленно озвучил он то, что понял еще давно. – Я мог бы отказаться от этих знаний, но не от вашей жизни. - Но шесть лет, Сирил! - покачал головой индус, обеспокоенно переглянувшись с магом. – Я у вас такого слова не просил. Да и это… решение. Вы не в праве принимать его в одиночку – оно не только вас касается. Нужно рассказать все О’Брайну – он больше, чем ваш слуга… Нужно все обсудить и решить что-то большинством голосов… - Да что тут еще обсуждать?! – зло бросил маг, поднимаясь. – Пусть проклятый дракон подавится своим камнем! Он тебя не получит! Еще через месяц, когда ты, надеюсь, уже окончательно встанешь на ноги, мы поедем домой. Хотя я уехал бы немедленно - меня воротит от еды с его стола, и от его гостеприимства. «А что, если он не примет мое решение?» - обуял юношу поднявшийся из глубины страх. - Разумеется, я расскажу все Гилберту, - внутренне сжался он, с трудом представляя, как сообщит обо всем слуге. – Но он сделает так, как я решу. В два шага оказавшись подле юноши, Эвон слегка встряхнул его за здоровую руку и, склонившись, пытливо заглянул в глаза: - Сирил, ты не имеешь права так себя вести, ты слышал, что я тебе сказал?! - Рей, не надо, он устал, – примирительно произнес Серадж и чуть тише прибавил: - Сирил, ответ, который вы должны дать, вам сказали, при каких обстоятельствах это будет происходить? Нам позволят присутствовать? - Я не знаю. Равиндра ничего не говорил об этом, - опустил голову юноша, не в силах выдержать тяжелый взгляд желтых глаз. - Что ж, - озадаченно продолжил индус: - Я могу послать Сандипа наверх - если это возможно, то охрана возле входа в туннель передаст Сварану, что мы бы хотели его видеть... Если нам позволят, то завтра я пойду с вами, Сирил. Думаю, Рей тоже хотел бы этого. Согласно кивнув, маг нехотя вернулся на свое место: - Тогда займись этим. Попытаться стоит. Впрочем, если дракон захотел говорить с Сирилом наедине несмотря на то, что они с трудом понимают друг друга, скорее всего нам так или иначе не разрешат произнести ни слова. Что мне очень не нравится, - мрачно закончил он. - Возможно, но все же. Я скоро вернусь, - вздохнул Серадж и, вновь поднявшись, торопливо направился к пещерам. Не произнося ни слова, маг замер и, сложив руки на груди, уставился на пламя стоящей на столе лампы. - Рей... – решился нарушить повисшее молчание Сирил. - Я понимаю, что ты обо всем этом думаешь. Наверное, тебе кажется, что я перегрелся на солнце и теперь несу бред. Но это не так… Просто пойми, это единственный шанс. Я должен попытаться получить эти воспоминания и спасти Сераджа... - Следов проклятья на нем не нашли, - едва заметно пошевелившись, проговорил маг, продолжая неотрывно смотреть на огонь. - Серадж в него верит, его семья в него верит, ты в него веришь. Но смерти его предков еще ничего не доказывают. Ты не можешь всерьез говорить о том, чтобы остаться - ты просто не можешь - на тебе дом, земля, шахты, у меня с тобой контракт - светящиеся камни, ты забыл? «О, Триединый! Как он зол…» - едва заметно вздрогнул юноша, только сейчас в полной мере почувствовав скрываемое магом бешенство. - Следов могли и не найти. Проклятье очень древнее. Ты можешь не верить в него, но что если Серадж и правда умрет? Ты же слышал... Его дядя умер в двадцать шесть. А Сераджу уже двадцать девять. О доме и шахтах позаботится Гилберт. А камни… Я не знаю, смогу ли участвовать в их создании, даже если и вернусь, - печально взглянул он на свою изуродованную ладонь. – Тем более, ты сам говорил, что это лишь временное решение. Уверен, ты подберешь похожие чары. Но я понимаю, что дело не в них, а в нас… - Все это звучит так, - не дослушав, вскинул голову маг, - будто ты уже все решил. Наши слова вообще для тебя хоть что-нибудь значат?! - Конечно, - протянув левую ладонь, Сирил осторожно прикоснулся к Эвону. – Они значат очень много, но… - Мне далеко не плевать на Сераджа, - вновь перебил его маг, - как и на твою давнюю мечту. Но ты сам признаешь, что шанс получить воспоминания в целости слишком мал. А проклятье, если оно и существует, возможно не будет снято, даже если вернуть камень в храм. Мы здесь бессильны… Согласиться платить такую цену - шесть лет - может только безумец. Под взглядом Эвона решимость таяла с каждым мгновением и, наконец, вздохнув, юноша тихо ответил: - Может и так... А может, я и есть безумец. Мне... нужно поговорить с Гилбертом. Ты не позовешь его сюда? - Разумеется. Если кто и сможет тебя вразумить - так это он, - поднявшись, мрачно закончил Эвон. Проводив его взглядом, Сирил бессильно опустил голову и закрыл глаза, желая только одного - забыться. - Чем я могу быть полезен? - прозвучавший рядом голос слуги заставил вздрогнуть и вернуться к действительности. О’Брайн обеспокоенно смотрел на него, и от этого так хорошо знакомого с детства взгляда юноше стало еще гаже, но он уже не мог отступить. - Надеюсь, ты успел поесть. Я должен рассказать тебе о разговоре с Равиндрой... Сирил замолчал, но О’Брайн, не произнося ни слова, лишь изумленно смотрел на него. Наконец, он нервно облизнул губы и проговорил упавшим голосом: - Вы хотите остаться... Но, хозяин, это попросту… невозможно! - Я не хочу... – юноша устало качнул головой. – Но я останусь. - Сирил! – в отчаянии воскликнул О’Брайн. - Шесть лет, а то и все семь! В этой жаре и влажности! Среди драконов! За такой длительный срок с вами может случиться что угодно! Что будет с землей, шахтами, домом? Вы просто не можете согласиться на подобные условия! - Год назад на мое восемнадцатилетие ты сказал, что больше не будешь оспаривать мои решения. Однако из раза в раз делаешь это. Мне надоело слушать вечные возражения. Я останусь здесь, - с нажимом произнес юноша, - потому что не получу камень иначе. А дом, земли – я продиктую и ты запишешь письмо для управляющего, а после мы составим бумагу, что позволит тебе, как и прежде, вести мои дела. - Мое место рядом с вами, иначе весь смысл нашей связи теряется. Одержимые вашего рода всегда следовали за хозяевами. Если вы собираетесь остаться, вы не должны отсылать меня! «А ведь и правда… Я мог бы попросить Равиндру оставить со мной слугу. Возможно, он согласится, и я не буду здесь совсем один…» - на миг овладело им искушение, но усилием воли Сирил прогнал его. - Я освобожу тебя от одержимости – сейчас это легко, связи почти нет, и ты вернешься домой, - твердо произнес он. - Тебя ждет невеста и… твоя собственная жизнь. Вздрогнув будто от удара, О’Брайн насупил густые брови и упрямо мотнул головой: - Если вы освободите меня от одержимости, то я волен будут остаться - и останусь. Если вы попросите, дракон, наверняка, позволит вам оставить слугу. - Возможно. Но только если я попрошу об этом. А я не попрошу, так как хочу, чтобы ты вернулся домой. Я приказываю тебе это. - А МакГрегор и господин Сингх согласны с вашим решением? - Нет… - с горечью отвернулся юноша. - Но все равно… я получу этот камень! - Сирил! - не желая сдаваться с мольбой взглянул в его лицо О’Брайн. – Хозяин, я прошу вас! Вы уже потеряли слишком много! А теперь еще и хотите остаться... Даже все знания лорда Блэквуда не стоят этого! - Не стоят... – грустно улыбнулся юноша, устав от спора. – И я остаюсь здесь не из-за них… Однажды я совершил ошибку, - тоскливо продолжил он, взглянув на покрытые рубцами пальцы правой руки, закрепленной в перевязи. – Ради только своего желания я пошел на сделку с совестью и использовал перстень. Ты знаешь, что я до сих пор жалею об этом... Сейчас я хочу поступить иначе. Хочу, чтобы все, что я прошел и пережил, не было напрасным. Хочу спасти жизнь того, кто стал мне… другом, и быть может, хотя бы отчасти искупить вину за ошибки, совершенные на этом пути. - Но вы и сейчас руководствуетесь только своим желанием, - вздохнул Гилберт. - Вы говорите, что хотите, чтобы проклятие господина Сингха было снято, но сам он не желает, чтобы вы остались здесь, как и МакГрегор, как и я. Выходит, вы хотите получить камень для себя, чтобы распорядится им так, как вам хочется... Ох, Сирил, будьте честны с самим собой. И помните, что господин Сингх может не принять камень, даже полученный вами такой ценой, именно потому, что и вы стали для него другом. Замерев на мгновение, юноша шумно вдохнул. - Ты прав, - бесцветным голосом проговорил он, отчаянно пытаясь разобраться в себе. – Я должен поговорить с ним начистоту. Должен убедить взять этот чертов камень! Я запутался, Гилберт... Я хочу спасти Сераджа и… хочу уехать! Хочу вернуться в столицу и насколько это будет возможно продолжить практику. Я с трудом могу представить, что все эти годы буду здесь совсем один... среди драконов, не понимая ни слова из того, что они говорят. А есть ведь еще Эвон... и мои чувства к нему. Именно они более всего и заставляют меня сомневаться в своем выборе. - Что ж, - глухо заключил слуга. - Не думал, что когда-либо скажу это, но я буду молиться чтобы связь с ним оказалась достаточно сильной для того, чтобы вы передумали. Крепко стиснув зубы, Сирил поднял голову и долго смотрел на луну, чей диск отчетливо проступал сквозь ветви деревьев. Наконец, он вздохнул и снова взглянул на О'Брайна. - Помоги мне дойти до пещер. Я должен поговорить с Сераджем. Еще не дойдя треть пути, юноша услышал повышенный голос Эвона и Сераджа, а вскоре до Сирила долетели и обрывки фраз: - Мне… равно, что ты скажешь… Пойдет до конца… Я это понял еще два года назад… - Тише, Рей… Тебя уже слышно на соседнем холме… Преодолев каменные ступени, О'Брайн ненадолго остановился и придерживая почти висящего на нем юношу, свободной рукой отодвинул темно-синее полотно. В то же мгновение в пещере воцарилась напряженная тишина. Заметив вошедших, маг, сидящий на одной из каменных скамей, резко дернул головой и отвернулся, а стоящий неподалеку индус, нервно оправил свободного покроя тунику и растеряно улыбнулся: - Наши слова передали, и Сваран ненадолго спускался сюда. Нам с Реем будет позволено присутствовать при завтрашнем разговоре, но, как мы и думали, Равиндра желает говорить только с вами, Сирил. И вот еще что… я хотел бы кое-что сказать вам наедине. Если вы не против, мы могли бы побеседовать в вашей спальне, или в моей… или снова выйти в сад. - Только не в сад, - бросив на Эвона долгий болезненный взгляд, вздохнул Сирил. – Я не хочу сегодня больше видеть луну. Пойдемте в спальню. Мне тоже есть, что сказать вам. Предложив индусу располагаться, где ему удобно, юноша с помощью слуги полулежа сел на кровать, а после попросил О’Брайна зажечь еще одну лампу и оставить их одних. Не решаясь нарушить повисшее молчание, Сирил несколько мгновений смотрел на напряженное, усталое лицо Сераджа, что, помедлив опустился в одно из кресел, но видел в этот момент другое лицо – вытянутое и бледное, обрамленное жесткими темно-синими волосами, запах которых он так любил. - Он очень зол на меня, Серадж? – внезапно спросил юноша. Вздохнув, индус, чуть сменил позу и пристально взглянул на него: - Не знаю, Сирил, что именно вы вкладываете в слово "очень"? За все время, что я его знаю, он никогда по-настоящему не выходил из себя при мне. Думаю, однако, что вы его разозлили, да. Но еще я думаю, что вы его напугали, как, впрочем, и меня. Рей настоял, чтобы я снова с вами поговорил, все же судьба камня касается вас и меня в первую очередь. Что ж, я попробую, - чуть растерянно прибавил он. – Я бы не отказался сейчас от вина или эля, и двери. Но ладно, каменные стены глушат слова. В груди снова кольнуло, и Сирил порадовался тому, что тени скрывают его лицо от собеседника. - Не знаю, почему Рей считает, что я могу достучаться до вашего... здравого смысла, как он выразился, - спустя пару мгновений медленно заговорил Серадж и задумчиво взъерошил свои волосы. - Мне кажется, что ему бы стоило самому переговорить с вами, и, возможно, он так и сделает позже, если вы еще не ляжете. Я, пожалуй, такой человек, которому самому не помешает толика здравого смысла - сверх тех крох, что, как мне кажется, у меня есть. Но он прав, и мне стоит попытаться… Черт, как же все-таки не хватает глотка чего-нибудь покрепче. Откинувшись на спинку, индус опустил голову и задумчиво покрутил вокруг пальца одно из своих колец: - Я не думаю, что вы поверите, если я скажу, что не боюсь уехать ни с чем. Это была бы откровенная ложь. Но знаете, я всю свою жизнь боюсь, сколько себя помню. Еще ребенком я узнал о том, какой рок висит надо мной. И я... нет, я не перестал бояться, конечно, но научился с этим жить. Рей всегда снисходительно… иногда с осуждением относился к тому образу жизни, который я вел. Да уж, я не следовал примеру некоторых своих предков, и уж точно не жил праведной жизнью. Я пил не в меру, тратил отцовские деньги, деньги моего народа. Предавался разврату… «умеренному» как я любил говорить Рею, ужасно этим его раздражая. Да... пожалуй это звучит, - усмехнулся он. - С мужчинами и с женщинами. И неизвестно, какие боги уберегли меня от всевозможной заразы – боги моей родины или ваш многоликий Триединый. Я ни чем подолгу всерьез не увлекался, за редким исключением. Мало времени проводил с сестрами и предпочел остаться жить в городе, когда отец и мать решили уехать в деревню. Но делая все это, я мог забыться. И иногда действительно так и было. Стиснув пальцы левой руки, Сирил ненадолго отложил мысли о маге и печально взглянул на Сераджа: - Я вас понимаю. Я тоже всю жизнь боялся. Боялся, что правда о том, кто я - всплывет. С детства хотел пользоваться своим даром открыто и когда-то даже мечтал возродить Орден... С одним-то членом, - тоскливо улыбнулся он. - Но в первую очередь я хотел узнать правду о своей семье. Хотел доказать самому себе, что мои предки не были виновны. Однако все это оставалось лишь мечтой, а все что я мог - это тайно помогать одержимым, бесконечно задаваясь вопросом – узнай они, кто я, приняли бы эту помощь, донесли бы, или нет? Волей судьбы я встретился с Реем, Кроу, а затем и с вами, а потом в какой-то момент, я осознал, что все ближе и ближе подхожу к исполнению своей мечты. Мои поиски двигались вперед, а постепенно я поверил, что моя мечта может стать явью. Я шел все дальше и дальше, раз за разом я совершал выбор, что отсекал все прочие пути, и вот я здесь… Вместе с вами. Мы прошли долгий путь, и вы стали моим другом. Другом, которого у меня никогда раньше не было. Господи, да я и сам не заметил, как это произошло, и как одна мечта постепенно сменилась другой. Сейчас в моих силах помочь вам, и я хочу сделать это. Вы правы – шесть лет – это долгий срок, но все же шесть лет здесь - намного меньше чем ваша жизнь без страха, жизнь ваших детей, если они у вас будут. Детей ваших сестер... Скажите, Серадж, вы примете камень пусть даже не для себя, а ради вашей семьи, если я заплачу за него? Подняв голову, индус перестал крутить кольцо и встретился с юношей взглядом: - Я искренне надеюсь, что у меня достанет воли вам отказать, Сирил. Юноша плотнее сжал губы и, не желая признавать своего поражения с вызовом произнес: - А достанет ли вам воли после этого посмотреть в глаза отцу, матери и сестрам, если вы вернетесь ни с чем, а я останусь здесь на шесть лет вместе с вашим камнем? - Надеюсь, что и на это достанет, – сгорбившись, вздохнул Серадж. - К тому же есть еще Рей... Не швыряйтесь своей жизнью, Сирил, как бездумно делал это я последние двенадцать лет. Мой отец надеется, что вдали от дома проклятие может потерять силу. В конце концов ни одно проклятье не может существовать вечно. Рано или поздно оно развеется само по себе. Я не вернусь в Индию, даже когда отцу удастся вернуть его княжество, а он не сомневается, что еще несколько лет и это произойдет. Таков был наш с ним уговор, мне осталось пережить еще одиннадцать лет. Подальше от проклятой земли, храма... и этого камня. Никто из моих предков не пробовал скрываться от проклятия, уехав так далеко. Я, как и моя семья, мы питаем надежду, что мне повезет... даже если я вернусь ни с чем. «А ведь и правда… Может так статься, что Серадж проживет долгую жизнь и без моей помощи…» - с новой силой заскреблись сомнения, но юноша вздохнул, прогоняя их: - Возможно, так и будет. Но может случится и иначе. И… если вы умрете, а я буду знать, что мог спасти вас… Вы можете счесть это глупостью, но я расскажу вам, почему отказался стрелять в голубей, - чуть прикрыв глаза, продолжил он. - Однажды, когда я был еще ребенком, я увидел, как деревенские мальчишки поймали голубку, повредившую крыло. Птица билась. Она была напугана и абсолютно беззащитна, и я… попытался спасти ее. Я подрался с ними. Один против толпы. Они сильно избили меня, а после со смехом бросили свою добычу. Я понес ее домой… но она все равно умерла прямо в моих руках. Никому и никогда я не рассказывал об этом, но помню этот день также ясно, будто это было вчера. Я ничего не смог сделать тогда. Я ничего не смог сделать в тот день, когда умерла моя мать – я был далеко от дома. И когда демон сжег моего отца, я также был абсолютно бессилен. Но сейчас, я действительно могу помочь, если вы примите мою помощь. И я прошу вас принять ее. Если бы не мои чувства к Рею, я и вовсе бы не колебался. Боюсь, он не сумеет понять меня, а возможно и не простит. - А что вы хотели, Сирил? Такое решение его попросту раздавит, – задумчиво покачал головой Серадж и вновь пристально взглянул на юношу. - Если вы останетесь здесь ради меня, он и мне этого не простит. Я в этом уверен. - Но, будучи свободны от проклятия, вы сможете помочь ему справится. Он всегда говорил, что я сильно усложнил его жизнь, а он любит, когда все просто... Я постараюсь убедить его, что не могу отказаться не только из-за вас, а потому что иначе все это, - выразительно взглянул он на свою изуродованную ладонь, - не имело никакого смысла. - Рей велел мне вас вразумить. Но, похоже, у меня не очень-то получается, - вновь проведя по волосам, грустно улыбнулся Серадж. - Вы во всем ищите смысл. Может, это потому, что вы еще молоды. Но, допустим, он есть. Вы не думали, что все эти испытания, выпавшие вам были нужны только для того, чтобы вы остановились и наконец поняли, что есть кое-что поважнее этого камня? Ваша жизнь. Вы чудом сохранили ее, выбравшись из костра, но снова готовы отдать. Это не просто шесть лет здесь. Это целая жизнь, которой у вас уже никогда не будет. А ведь есть еще и люди, которые в вас нуждаются. Если вы примите это решение, их жизни тоже изменятся не на шесть лет, а навсегда. Вы хотите отдать дракону не только себя, но и всех нас? Вам не кажется, что это неравноценный размен? - Неравноценный, - невольно поежившись от слов индуса, отозвался Сирил, - но что вы предлагаете? Если я откажусь... Вы умрете, а вместе с вами умрет и частица Рея и меня и ваших близких. Разве не так, Серадж? Как ни крути, дракон предложил очень несправедливую сделку. - Для меня еще есть надежда. Не стоит меня преждевременно хоронить, - мрачно улыбнулся индус. - Но я не знаю, что еще сказать вам, Сирил. Боюсь, я просто не в силах придумать хоть что-то, к чему бы вы прислушались. Пожалуйста, не делайте этого… это неправильно. Мы все ехали сюда, питая разные надежды, но никто не мог предположить, что все обернется так. И уж тем более никто не думал, что для одного из нас это может стать путешествием в один конец... Тяжело вздохнув, Сирил несколько мгновений молчал, но вот он поднял голову и твердо произнес: - Вы правы. Никто из нас не думал об этом, но произошло то, что произошло. Я благодарен вам за все, что вы сказали, вы вразумили меня на свой лад, Серадж... Я не изменю своего решения и потому прошу - примите этот рубин, когда я получу его. Избавьтесь от проклятия. Пусть не ради себя, но ради своей семьи, Рея и меня. Живите, Серадж, и закончите этот порочный круг, вернув камень на алтарь Индры. - Вы просите меня жить, - невесело улыбнулся Серадж. - А что вы попросите у Рея? - Я не знаю... Ближе к ночи Серадж ненадолго оставил его, а вернувшись, сказал, что позже к нему возможно все же заглянет Эвон. Еще немного посидев с юношей, индус вскоре вздохнул и в расстроенных чувствах ушел к себе, пожелав Сирилу хотя бы отчасти выспаться. О’Брайн помог ему приготовиться ко сну и вскоре тоже вышел, но юноша до последнего не смыкал глаз, боясь и одновременно желая встречи с Эвоном. Уже погружаясь в зыбкий сон, он вздрогнул, наконец, услышав его негромкий голос: - Сирил, ты еще не спишь, я могу войти? - Еще нет... Конечно входи... Тихо зашуршал занавес, и вскоре из-за ширмы появился непривычно взъерошенный маг в мятой выпущенной наружу рубашке. Молча подойдя к кровати, он смерил юношу долгим тяжелым взглядом, а после устало опустился в кресло, где до этого сидел Серадж. Вытянув ноги, маг положил руки на подлокотники и переплел пальцы, но вся его казавшаяся на первый взгляд расслабленной поза выдавала крайнее напряжение. Несколько мгновений Эвон неподвижно сидел, не произнося ни слова, но вот он едва заметно пошевелился и все же медленно проговорил: - Я долго гулял по саду. Потом немного пообщался с Сераджем, и он рассказал мне о том, как безуспешно пытался вразумить тебя… Не в силах смотреть в излишне спокойное почти равнодушное лицо, Сирил опустил взгляд, уставившись на свои руки: - Мне жаль, что я разозлил тебя своим решением. Мне... правда, жаль. Я хотел бы, чтобы ты попытался понять меня, даже если не сможешь принять мой выбор… - А зачем, Сирил? – подавшись вперед, со злостью бросил Эвон. – Разве это хоть на что-то повлияет? Внутренне сжавшись, юноша согнулся и, подтянув колени к груди, обхватил их левой рукой: - Конечно... – тихо отозвался он и, немного подумав, продолжил: - Мне было бы намного легче, если бы ты принял его. Я не хочу оставаться здесь. Мне… невыносимо думать о разлуке с тобой. Но я знаю, что если уеду буду слишком сильно жалеть. Прошу, пойми это и не осуждай меня. Однажды я вернусь, и если еще буду нужен тебе… - Интересно, как ты узнаешь об этом, оставшись здесь? - Я буду писать, отправлять письма с их торговцами в Нижний Коччин, если мне разрешат. А оттуда на юг и и дальше морем... - печально улыбнулся Сирил, чувствуя горечь. – Какая-то часть из них сможет добраться до тебя, но если ты не будешь отвечать — тогда я точно ни о чем не узнаю... О, Триединый, прости меня… - Сирил, прекрати, - внезапно перебил его маг. – Мне тошно от твоих извинений. Ты передумаешь, если я скажу, что люблю тебя и хочу, чтобы ты вернулся со мной домой? Юноша медленно поднял голову не в силах поверить, что только что услышал те самые слова, которые уже не надеялся услышать. «Я люблю тебя… люблю тебя…» - эхом повторялось в его голове снова и снова. Он мог вернуться с Эвоном и позабыть обо всем. Он видел, как Гилберт привычно будил его, подавая зачарованную трость, а после уходил на кухню, откуда вскоре долетал запах разогретого топленого масла. За опрятным, пусть и небольшим столом, он ел свой незамысловатый завтрак и отдавал О’Брайну распоряжения - купить угля и не забыть зайти за телятиной в мясную лавку. Ругая столичную моду, он надевал излишне узкие туфли и долго бродил по городу, высматривая одержимых, чтобы затем незаметно попытаться освободить их, используя трость. Перо непривычно лежало в левой руке. Он переписывал особо ветхие страницы одной из уцелевших книг, найденных в Ордене, а когда наступал вечер, переодевшись, бросал нетерпеливый взгляд на часы. В назначенный час за приоткрытым окном раздавался стук колес, знакомые шаги и чуть насмешливый голос. Они куда-то ехали вдвоем. Обсуждали прошедший день, какие-то курьезы, или просто молчали, глядя по сторонам. Эвон предлагал отправиться в Хеджерли, как только закончит новый заказ, и он, не задумываясь соглашался. Поднявшись в спальню, наполненную неуловимым ароматом вербены, они пили вино, а после разгоряченные лежали рядом под желтым пологом, расшитым птицами… Огонь, что преследовал Сирила, померк, как и образ мятежного лорда Блэквуда, мрачные тайны которого незаметно истаяв, больше не манили юношу к себе. Только один образ, внезапно мелькнув перед глазами, перечеркнул собой все и постепенно затмил все прочие видения – застывшее, лишенное надежды лицо Сераджа, когда он обернулся к ним этим вечером в саду. И чем четче становился этот образ, тем яснее Сирил понимал, что не отступит. Пауза затягивалась, а невысказанные слова душили его. - Сирил, это не сложный вопрос... – настойчиво повторил Эвон, не сводя с него глаз. Жар и холод одновременно охватили его. - Ты был прав - нам нужно было остаться на вилле Найтингейлов, - медленно проговорил юноша не в силах совладать с бьющей его дрожью. - Мне давно следовало прекратить поиски этого проклятого камня. Тогда мы не спустились бы в Орден и не прошли тот старый портал. Мы просто были бы счастливы… Однако мы сейчас здесь. Дракон отдаст мне рубин, если я останусь. И я... не могу, просто не могу поступить иначе. - Значит - "нет". Ты не вернешься со мной, - ненадолго замолчав, Эвон медленно поднялся. – Что ж… Мне больше нечем тебя переубеждать, Сирил. Ты сказал, что хочешь, чтобы я принял твой выбор. Возможно, я сумею сделать это, но только если не увижу ни тени сожаления на твоем лице, когда ты, наконец, получишь свой чертов камень… *** Шаги мага давно стихли, но юноша, чувствуя себя полностью опустошенным, еще долго не мог уснуть, неподвижно глядя невидящими глазами в шершавый свод пещеры, теряющийся в тенях. Лишь когда фитиль в лампе почти догорел и над каменным сводом вновь зашумел бесконечный дождь, Сирил глубоко вздохнул и, бессильно сжавшись под тонким покрывалом, наконец провалился в небытие. Пламя вновь окружило его, но сегодня оно походило на теплую воду, что, постепенно прибывая, текла вокруг его ног, бедер, а затем и груди. Поднявшись еще выше, пламя покрыло его с головой и на смену ему пришла тьма, в которой отчетливо засияла полная луна. Он лежал на кровати в пещере с открытым проемом, через который виднелся сад и ночное небо, а рядом сидела девушка, чье лицо в серебряном свете ночного светила и само походило на луну. Круглое и светлое с глубокими темными глазами и нежной улыбкой. Глядя на него, девушка ласково водила ладонью по его голове, пропуская его отчего-то темные длинные пряди сквозь свои пальцы. Ее мягкий родной голос шептал слова, что Сирил не понимал, но от них веяло спокойствием и бесконечной любовью. Приспустив полупрозрачную, тонкую, как паутина, шаль, что покрывала ее голову и плечи, девушка тихонько начала напевать простую мелодию без слов. Напев постепенно менялся, становился сложнее и убаюкивал, отгоняя прочь все страхи и окружающую тьму. Тепло и спокойствие переполнили его и, юноша вновь закрыл глаза, больше не думая ни о чем.