Рубин и Янтарь

В последние дни он часто находил его лежащим в золотой траве. Вот и сейчас посреди колышущегося на ветру желтого моря возвышалась высокая бархатная спина и мощная горделивая шея. Заметив его приближение, единорог приветливо заржал и, пошевелив ноздрями, повернул к нему украшенную длинным витым рогом голову. Юноша подошел к коню, ласково погладил его морду, почесал широкие ноздри. Зверь заурчал, уткнувшись носом в его ладонь. Сирил улыбнулся и, угостив единорога новой порцией желтых камней, подошел к теплому равномерно вздымающемуся боку. - Ты такой красивый… - Мне бы очень хотелось прокатиться на тебе, - мечтательно произнес юноша, осторожно протягивая руку. – Вот только, не знаю – позволишь ли? Конь, хрустя янтарем, скосил на него желто-карие глаза и с интересом фыркнул. - Не беспокойся, я не причиню тебе вреда, - Сирил медленно опустил ладонь. Его пальцы едва коснулись широкой спины, но в глазах зверя отразился страх, и единорог, резко вскочив, сшиб юношу с ног взмахом жесткого как плеть хвоста… *** - Я уже сказал – «нет». Что тебе непонятно? – в голосе мага прозвучало раздражение и усталость. – Мы больше не пойдем туда и тем более не будем искать способ пройти вдвоем через арку. Все это может быть крайне опасно. - Но Эвон! – с отчаянием произнес юноша, не отводя зеленых глаз от его лица. – Этот проход действительно может вести в запечатанный Орден! Только представь – может так статься, что нам впервые за столько лет удастся войти в него! Там могут оказаться рабочие «тела» для демонов и многое другое, камень, который я ищу! Прошу, хотя бы подумай над моей просьбой! - Ладно… - маг нехотя поднялся с постели и, потянувшись, подошел к высокому окну, закрытому золотистыми расшитыми перьями портьерами. – Я подумаю. Но не раньше, чем мы закончим работу над камнями Ее Величества и не раньше, чем будет рассмотрено мое прошение о вступлении во Внутренний Круг. Если меня примут… Хм, может быть, мы и правда еще раз спустимся туда, захватив с собой крысу. Хотя… после твоей выходки в подземелье, - он мрачно покачал головой, – я вообще ни в чем не уверен и не знаю, чего от тебя ждать. Ты мог погибнуть или застрять там, да мало ли что... Даже если чары сокрытия на арке безвредны, неизвестно, безопасен ли дальнейший путь… - Ты прав, это было глупо, я рисковал совершенно напрасно, - грустно кивнул Сирил, - спасибо просто за то, что подумаешь... *** Златовласая девушка в простом темном платье сидела за столом и задумчиво перебирала разложенные перед ней драгоценности, по одной опуская их в деревянный ларец. «Брошь Марии – Ханна вздохнула, кладя на обитое бархатом дно усыпанную рубинами изящную розу. – Сестра всегда любила цветы…» «Серебряный трилистник лорда Стокворта - не самый дорогой предмет, но лорд Генри всегда повторял, что его ценность не в металле, а в изображенном символе...» Золотой свернувшийся грифон – подвеска Габриэллы. Она так трепетно относилась к своим украшениям, не позволяла никому прикасаться к ним… А я тайком мерила их пару раз… - руки девушки задрожали, а по щеке скатилась слеза. – Прости меня, Габриэлла… - тихо прошептала она. Цепочка с гранатами и пара жемчужных ниток матери, ее золотой браслет, несколько драгоценных перстней и серьги Лианы – первой жены отца и матери старших сестер. «Неужели все это придется продать? – сердце Ханны болезненно сжалось. - Но кроме этих вещей… больше ведь ничего не осталось. Каждая из них – ниточка, соединяющая нас с прошлым…» Девушка медленно закрыла ларец, но, опустив глаза, заметила на столе еще одно последнее кольцо, украшенное крупным кроваво-красным камнем… «Его подарок на мои прошлые именины…» - она отрешенно покрутила в пальцах золотой ободок, но так и не решилась положить его к остальному, расстаться с тем последним, что у нее осталось… «Почему именно рубин, отец?» – вспомнила девушка свой незамысловатый вопрос. И теплую улыбку Бэзила, когда он ответил ей: «Рубин – камень огня, дорогая, а мы - Ардены – пламенеющие…» Скрипнула дверь, и в небольшую, бедно обставленную комнату заглянула мать. - Ты закончила, Ханна? Я могу забрать его? - указала женщина на ларец. – Я договорилась с господином Олдриджем. Он поможет нам оформить сделку по покупке земли и будет молчать за… определенное вознаграждение. Если все получится, мы сможем начать все сначала. Только, боюсь, на это уйдет почти все, что нам удалось спасти… - женщина тяжело вздохнула, с грустью посмотрев на дочь. - Неужели мы совсем ничего не можем оставить? Это ведь память о них! Обо всех нас! - голос девушки прервался рыданиями, но мать, поджав губы, только сухо произнесла: - У нас нет выбора, Ханна. Вырученные деньги понадобятся нам, чтобы выжить… - Почему ты так спокойна?! Почему стараешься делать вид, что ничего не произошло? Мы могли бы попытаться вернуться! Может же так статься, что хоть кто-то уцелел, – прошептала Ханна, бросив умоляющий взгляд на так сильно постаревшую за последний год мать, - или хотя бы знает правду о случившемся? - Нет, - женщина покачала головой, отводя глаза и поправляя светлые с проседью волосы. – Мы не можем так рисковать. Нужно забыть и жить дальше. Нам некуда возвращаться. Никто и ничто не ждет нас там, - она подошла ближе и обняла плачущую дочь. - Но за что?! Почему?! – не унималась девушка, глотая соленые слезы. – Разве отец и сестры, наши друзья и близкие, разве все погибшие заслужили подобное?! - Нет, - спокойно, но тихо ответила женщина, забирая ларец, после чего проницательно взглянула на золотое кольцо в руках дочери. – Оставь себе его подарок, Ханна. Пусть останется хотя бы он… - А твое обручальное кольцо? – внезапно испуганно проговорила девушка, обратив внимание на покрывшиеся сетью морщин руки матери. - Я продала его еще на прошлой неделе… *** - Снова дурные воспоминания во сне? – с сочувствием поинтересовался Гилберт, раздвигая темные портьеры в спальне юноши. - Не совсем… - вздохнул Сирил, прищурившись от наполнивших небольшую комнату солнечных лучей. – Скорее грустные… Но ты прав, с того дня, как я увидел арку, воспоминания приходят все чаще… Юноша, приподнявшись, сел и, отведя ладонь от привыкших к яркому свету глаз, бросил рассеянный взгляд на стеклянного единорога, гарцующего на узкой каминной полке. Весь последний месяц старые воспоминания не оставляли его. Он снова бежал вместе с Ханной в Нортумберленд, скрывался в Шотландии, терял все, что любил – дом, семью, друзей, даже родовое имя… Со страхом прислушивался к любым новостям, поступающим из столицы и раз за разом перечитывал послания от Говарда и Виолетты Стокворт, оказавшихся далеко от Лондона в тот день. Верил, что еще хоть кто-то уцелел, и чувствовал разочарование и боль, слыша лишь о новых арестах и казнях… Иногда приходили и другие образы, те, что он никогда не видел раньше. Восторг Ханны в тот день, когда отец впервые привел ее в Орден. Подсвеченные магическими огнями галереи и переходы. Таинственные лаборатории и пожелтевшие страницы старых книг. Свадьба старшей сестры. Ее богатое, расшитое жемчугом платье и теплая улыбка лорда Стокворта, когда он приносил у алтаря свой обет. Ласковые глаза отца, его бесконечная любовь к ней, матери и сестрам. Всегда такая важная Габриэлла и ласковая – Мария, вечно украшавшая цветами дом. Их мелкие ссоры и примирения… Спуск в тайный проход словно пробудил его ото сна, и демон рода открывал все новые страницы истории их семьи. Как никогда ранее юноша ощутил связь с людьми, которых вот уже больше сотни лет не было на свете… Сирил очнулся от раздумий и, немного помедлив, перевел наполненные надеждой глаза на Гилберта: - Я просто уверен, что за аркой путь продолжается и ведет в Орден! Мне необходимо пройти дальше! - Возможно, хозяин, но если подумать хорошенько, ваш маг прав, как бы мне не хотелось признавать подобное. В подземелье действительно может быть крайне опасно, - покачал головой слуга, заправляя помятую узкую постель. – Тем более, он может не согласиться снова отвести вас туда, вы же сами говорили, что маг ничего вам не обещал. Знаете, Сирил, при всей своей нелюбви к этому человеку, я его понимаю… - Да, он не обещал, - вздохнул демонолог, скрываясь за ширмой, где уже стояла приготовленная Гилбертом горячая вода. – Между прочим, Гилберт, у него есть имя. Ты мог бы, хотя бы из уважения ко мне иногда называть его! - Сирил резким движением стянул ночную рубашку и, набрав воды в сложенные "лодочкой" ладони, принялся умывать лицо. - Эвон согласится! - нарочито уверенно продолжил он, не желая даже допускать обратного. - Спускаться к арке впервые было не менее опасно, но он пошел туда и причем в одиночестве. Его заинтересовал найденный проход... Я видел. - А если он все же скажет «нет»? Что тогда, Сирил? – темные глаза слуги стали очень серьезны. Юноша промолчал, вытирая чистым полотенцем руки и лицо. «Он не откажет. Так ведь?» - мысленно спросил он у себя, но не найдя ответа, резко встряхнул головой, отгоняя подальше гнетущие мысли... *** Мягкие хлопья снега за окном медленно кружились. Опускались на землю, чистым серебристо-белым одеялом покрывая старый наст, успевший посереть от оседающей сажи. Залитая теплым светом комната была украшена омелой и остролистом, а в воздухе витало то ни с чем не сравнимое ощущение волшебства, знакомое Сирилу с самого детства – когда были живы родители, и вся семья с немногочисленной прислугой - управляющим, его женой, да кухаркой - собиралась за праздничным ужином в канун рождения Светлого Лика. Гилберт хлопотал с самого утра, словно пытаясь превратить во дворец их небольшое съемное жилище, и к вечеру его старания увенчались успехом – гостиная и спальня юноши сияли, утопая в огоньках свечей, двоящихся в стеклах окон, и аромате праздничного жаркого, сочившегося с кухни. Ближе к шести они сели за стол, и на обычно суровом лице Гилберта отразилась улыбка, которую Сирил уже успел позабыть. - С Рождеством, хозяин! – тепло произнес слуга, поднимая бокал, наполненный подогретым со специями красным вином. - С Рождеством… - сделав над собой усилие, улыбнулся юноша, искренне ценя все то, что сделал для него верный Гилберт. Вот только не здесь он хотел бы отметить праздник и не с человеком, сидящим сейчас напротив него. Сирил незаметно вздохнул, вспоминая янтарные глаза и черно-синие волосы Эвона, обрамляющие бледное с высокими скулами лицо. *** Маг выглядел отдохнувшим, синева почти смылась с его волос, а взгляд желтых кошачьих глаз наполнился необычным теплом, когда он заметил вошедшего юношу. Привычная комната ресторана с лилией на двери сегодня выглядела особенно нарядно. Стены были украшены золотыми нитями и лентами, стол покрывала скатерть с дорогой отделкой, а вокруг горело множество высоких красных свечей. - Я подумал, тебе понравится, и попросил навести здесь красоту к нашему приезду, - улыбнулся Эвон, поднимаясь Сирилу навстречу. – Сегодня уже не Рождество, тем не менее почему бы нам не отпраздновать успешное зачарование королевских бриллиантов? - Почему бы и нет, - немного поколебавшись, ответил юноша, отметив новый отливающий темной бронзой коут мага и сшитый ему в тон камзол. – Красиво, мне нравится, – добавил он, оглядевшись по сторонам. – Спасибо. - Кстати, завтра вечером мы можем поехать в оперу или театр, - Эвон вопросительно изогнул бровь. – Или… куда бы тебе хотелось пойти? - Не знаю… - пожал плечами Сирил, не отводя глубоких зеленых глаз от его лица. – Давай решим это позже, а сегодня просто побудем вместе? Ведь тебя не было в городе почти две недели. - Я всегда уезжаю к дяде за город на Рождество - это традиция - он, Шарлотта и Камилл - моя семья, обычно я провожу там все рождественские выходные и еще неделю, положенную для отдыха мастерам Внешнего круга, - маг замолчал и, задумчиво прищурившись, остановил проницательный взгляд на сжатых губах собеседника. - Ты этим расстроен? Или мне показалось? - Нет. Я рад, что все это время ты был вместе с семьей, - опустив голову, отозвался Сирил. – Мне жаль, что в эту особенную ночь тебя не было рядом. Я отметил Рождество один - как и последние шесть лет. Только с Гилбертом… - Ты мог бы озвучить свои пожелания до моего отъезда, - несколько озадаченно произнес Эвон. – Я ведь предупредил тебя еще в начале декабря... - Ты прав, - легко согласился демонолог, продолжая рассматривать вышивку на белоснежной скатерти. – Не бери в голову – все это глупо… - Нет, Сирил, - внезапно серьезно ответил маг, - не глупо. Я не думал, что для тебя это было важно. Возможно, обсуди мы это заранее, я смог бы изменить свои планы и, хм, уехать на следующий день после основного торжества. - В самом деле? – удивленно переспросил Сирил, вновь встретившись с Эвоном глазами, и на краткий миг ему показалось, что в них вновь промелькнуло странное тепло. – Тогда… я, действительно, не буду больше молчать. - Вот и отлично, - маг иронично улыбнулся, откидываясь в кресле. – А теперь, полагаю, нам все же стоит поесть, - с довольной ухмылкой на лице закончил он. - Знаешь, у меня тоже есть для тебя небольшой подарок в честь Рождества, - помедлив, проговорил Эвон, повертев в руках изящный флакон вербеновой воды. – Вот только не знаю, понравится ли он тебе… К сожалению, во времени я вновь был стеснен, однако же, это кое-что поинтереснее стеклянной эмали. Маг опустил руку в карман атласного коута и спустя мгновение протянул юноше легко умещающийся на ладони футляр, обитый темным бархатом: - Посмотри. Сирил кивнул и, приняв подарок, нетерпеливо его открыл. Внутри оказалась длинная золотая цепь из мелких гладких звеньев с подвеской в виде круга с заключенным внутри трилистником, каждый из лепестков которого был украшен небольшим рубином. - Эвон… это очень неожиданный подарок с твоей стороны, - никак не рассчитывая получить нечто подобное, произнес демонолог растерянно. – Этот трилистник… точно такой же, как носишь ты, - добавил он, рассматривая прикрепленную к цепочке подвеску. - Я взял за основу свой перстень и переделал его, – признался маг, с интересом наблюдая за реакцией юноши, – помнишь, я как-то упоминал, что он вышел слишком громоздким. Я поразмыслил и сделал цепь, а так же заменил янтарь. Ты говорил, что твои предки работали с огнем, укрощая и подчиняя его своей воле, как сейчас делаешь ты сам, рубины подойдут тебе куда лучше застывшей в незапамятные времена смолы. - Ты прав – рубин всегда был камнем моей семьи, - задумчиво улыбнулся Сирил, все еще не поднимая глаз. – Мне будет вдвойне приятно носить подвеску, зная, что она когда-то была твоим перстнем. Вот только… - помедлив, добавил он, наконец решив озвучить свои сомнения. – Символ, выбранный тобой - знак Триединого. Даже камни разного тона – как Три Лика – светлый, серый и темный. Я не спрашивал тебя раньше, но… почему именно священный символ? Мне казалось, ты не особенно религиозен, однако, сделал украшения в форме трилистника, а теперь даришь такое же и мне… - Сирил помолчал, внимательно вглядываясь в глаза Эвона. – За то, какой ты..мы, за то, что мы делаем, Церковь прокляла бы нас. - Ну, - протянул Эвон. – Список того, за что Церковь не одно столетие безуспешно проклинает людей, довольно велик, наши особенности в нем далеко не на первом месте. Я не особенно религиозен, как ты правильно заметил. Однако как и большинство подданных Короны я воспитан в лоне Церкви Трех Ликов и не вижу ничего странного в том, что хочу носить ее символ. Трилистник всегда казался мне достаточно красивым, поэтому, возможно, в будущем я сделаю новый комплект и даже усложню его. - Ясно, - задумчиво кивнул юноша. – Только ты ведь не снимаешь его, даже когда мы… занимаемся любовью. - А зачем? – усмехнулся Эвон. – Если тот, чьи лики олицетворяют куски янтаря и рубины, действительно существует, ему вряд ли есть до этого дело. Думаешь, если сегодня вечером я сниму подвеску, я сразу стану праведником? - Нет, - Сирил замолчал и еще некоторое время перебирал в пальцах переливающиеся звенья золотой цепочки. – Но, знаешь, несмотря на то, что моя семья не была набожной, да и после мятежа Церковь прокляла наш Дар, мне все равно кажется странным, что ты так легко принимаешь все это… Как при твоем воспитании тебе удалось смириться с собственной необычностью? Да и сейчас… Все же я не понимаю, как ты можешь носить его. - Любопытно, - улыбнулся маг. – Однажды с этим же вопросом ко мне обратился Кроу. В то время Сессил еще не до конца разобрался в себе и пребывал в уверенности, что из-за отношений с фон Рихтером не должен и не может более заходить в храм и тем более исповедоваться. Я рассказал ему одну короткую историю и, пожалуй, расскажу ее и тебе. Юноша отложил подарок и, оправив длинные кружевные манжеты, заинтересованно склонил голову, не отрывая от лица мага глаз, отразивших пламя стоящей рядом свечи. - Так вот, - начал Эвон, покачав полупустой бокал с темно-рубиновым вином в руке. - Несколько лет назад в «Зеленом клубе» я познакомился с привлекательным молодым человеком. Он, как и я в то время, не был связан какими-то обязательствами или обещаниями, поэтому вечер, начавшийся с совместной выпивки и развлечений, в итоге закончился в постели у меня дома. Каждый из нас получил желаемое, и утром мы разошлись, не предполагая, что у этой ночи будет продолжение, и что мы вскоре опять встретимся. Вот только судьба распорядилась иначе, мне довелось увидеть его через пару недель после того вечера в клубе - маг сделал эффектную паузу, насмешливо выгнув брови. – В канун Воссоединения Ликов я с дядей и его женой приехали в центральный собор послушать праздничную проповедь и получить благословение. Так вот, среди молодых диаконов, стоящих неподалеку от епископа и священников, я, присмотревшись, заметил своего знакомого, так пылко отдавшегося мне в ту ночь… Эвон улыбнулся, неспешно смакуя терпкое вино. Сирил некоторое время молчал, размышляя над услышанным. - Грешники есть везде. Слуги Триединого – лишь простые люди, а никак не ангелы… - наконец заметил он. - Именно, - маг отставил бокал и, расстегнув несколько пуговиц, извлек на свет собственный трилистник. – Если человек, избравший делом жизни служение богу, позволяет себе подобную двойную жизнь, почему я, в свою очередь, не могу носить подвеску? Это не самый мой тяжкий грех, если разобраться. Она мне нравится, поэтому, если она нравится и тебе – носи, не задумываясь о ее значении, а если нет – я сделаю тебе что-нибудь еще. - Не надо, - задумчиво улыбнулся демонолог и, отбросив последние сомнения, надел на шею цепочку, спрятав ее конец и украшенный рубинами трилистник под камзолом. – Сессила, надо полагать, ты убедил сходить на исповедь? – засмеялся он. - Нет, но с тех пор он стал относиться ко всему намного легче. - Понимаю… Что ж… - юноша покачал головой. - Господин Кроу и господин фон Рихтер… - Как странно, пока ты не сказал, я и не задумывался о том, что между ними что-то есть. Хотя сейчас, после твоих слов, все стало так очевидно… - Постой-ка, ты лично знаком с Рихтером? – поинтересовался Эвон, сменив позу на более удобную. – Ты не говорил. - Да. Сессил представил нас, когда мы встретились в городе однажды, да и позже я видел его в доме Кроу… - Вот как, - маг сложил руки на груди и, подумав, продолжил. – Я не удивлен, что они сошлись – противоположности притягиваются. Сессил – провидец и смотрит в будущее, "Мы видим дальше" - так звучат слова его Ордена. Фон Рихтер же и впрямь его полная противоположность – он смотрит в прошлое, ведь он - хрономастер. Причем сильнейший из ныне живущих, пожалуй, даже из всех известных за все время существования Магистериума и всю его историю уже в качестве Министерства и Круга Орденов. О Рихтере часто писали, пока из-за несчастного случая в Потоке он не прервал обучение и не уехал на родину. Впрочем, с тех пор он приезжал несколько раз - официально, за последний год вроде бы трижды. Ты наверняка успел почитать о нем в столичных газетах - ведь ты приехал сюда в прошлом январе. - Нет, - удивленно уставился на Эвона Сирил, припоминая голубоглазого учтивого молодого мужчину. – Я не знал и даже не предполагал, что знаком с таким одаренным магом. Он совсем не похож на мастеров Потока...какими я представлял их, впрочем, я знаю о них только из книг. Он очень молод и выглядит таким... скромным. - О, да, - засмеялся Эвон. – Я тоже успел это заметить, мы познакомились, когда я был слушателем Академии. Тем не менее, фон Рихтер может преодолевать пространство и время, погружаясь в хроносфере на сотни лет назад и видя вещи за ее пределами - так говорили профессора, в этом ему нет равных. - Ясно… - тихо произнес потрясенный юноша, делая глоток сильно разбавленного вина. "Вот, значит, как мы оказались в Королевской Опере… Мастер Потока по просьбе Кроу перенес нас..."