Рубин и Янтарь

…от прошлого отказаться невозможно, каким бы тяжелым оно ни было. Его следует принять, забрать с собою в будущее. Эльчин Сафарли. «Сладкая соль Босфора»

С самого утра, не прекращаясь, шел мелкий противный дождь, а лица пришедших в церковь проститься с Рейчел МакГрегор были такими же серыми, как затянутое низкими тучами свинцовое небо. Священник в белых одеждах, украшенных вышитыми на поясе трилистниками, нараспев читал молитву, собравшиеся – все в черном, понуро повторяли слова. Людей было немного – дядя Роберт, кузина матери – Авери, старинный друг семьи - господин Луис и его младший брат – Ирвин, несколько дальних родственников и друзей, отец… При мысли об отце черноволосый мальчик с желто-карими глазами внутренне содрогнулся. Стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания, он медленно опустил голову и исподлобья взглянул на восковое лицо матери, лежащей в гробу в окружении ветвей розмарина, перевязанных лиловыми бархатными лентами, и неказистых, но ароматных цветов вербены. Что он чувствовал сейчас? Боль от потери? Но когда люди испытывают сильную боль, она проливается в слезах, а его глаза оставались сухими. Страх… Вот и все, что было внутри. Сколько Рей себя помнил, отец предпочитал проводить вечера в одиночестве, нежели с ним или матерью - выпивая и погрузившись в чтение каких-то старых писем и документов. Мать старалась не тревожить его в те дни, когда он уходил в библиотеку сразу после обеда - к ночи он появлялся из нее другим человеком - озлобленным и опасным. Но когда отцу сообщили о несчастном случае, что-то по-настоящему сломалось в нем. Он пил целые сутки, пока его лицо не почернело, налившись темной кровью, а глаза не наполнились таким же темным огнем. Поругавшись с Робертом, приехавшим сразу же после таких вестей, отец, все еще пребывая в бешенстве, потребовал привести к себе сына. Мальчик сглотнул, стараясь позабыть все, что было потом… «Почему ты так спокоен? – заплетающимся языком спросил отец, поигрывая тяжелой тростью. – Отвечай. Твоя мать умерла. Я еще раз спрашиваю - почему в этом доме ее оплакивают все - до последней судомойки - все, кроме тебя?» Болезненная оплеуха обожгла кожу, но он хорошо усвоил, что по-настоящему бояться надо только трости. Вернувшийся на крик дядя перехватил руку отца, и мальчик успел убежать и спрятаться в саду за старой беседкой с проломленной крышей, где просидел до глубокой ночи, не решаясь вернуться в дом. Два дня ему удавалось не попадаться отцу на глаза, да и дядя почти все это время был с ним рядом. «Вот только после похорон дядя уедет...» - сердце мальчика пропустило удар, а по спине пробежала едва заметная дрожь… *** Обжигающее пламя, охватившее голову, и забытые образы прошлого, воскресшие из огненных языков. Маг открыл глаза, шумно выдохнул и уставился невидящим взглядом в желтый полог, расшитый ветвями и птицами. Они то двоились перед глазами, то расплывались и темнели, несмотря на холодный утренний свет, пробивающийся сквозь портьеры. Невидимая тяжесть навалилась на грудь и не позволяла сделать новый вдох, он вновь опустил веки и все же с трудом перевел дыхание. Но воспоминания уже неслись волной по едва проснувшемуся сознанию, разбивая остатки чар, смывая все то, что еще могло послужить хоть какой-то преградой на их пути, обнажая боль, бесконечные унижения, отвращение и страх. Когда отец брал трость, она оживала в его руках, и тогда уже сложно было понять - он ли замахивался ею или же это она нашептывала что-то ему, заставляя поднимать руку и наносить удары. Однажды, когда дядя в очередной раз не смог забрать его из этого проклятого дома и вынужден был уехать ни с чем, он поджег библиотеку. Огонь должен был убить ее - ту страшную вещь - и убил, трость сгорела, а с ней сгорел и человек в кресле, и большой старинный дом с массивными каменными трубами, и черноволосый мальчик. Но последнему посчастливилось выжить. С трудом заставив себя пошевелиться, Эвон медленно сел в постели. Прикоснувшись к липким вискам, он попытался сфокусировать взгляд хоть на чем-то, но все предметы по-прежнему расплывались, пока он не наткнулся на портреты своих поло-пони. С минуту он разглядывал рисунок и строгую раму с широким паспарту, повторяя про себя лошадиные клички как какое-то заклинание: "...Аргентум, Аурум, Купрум, Сулфур... Аргентум, Аурум, Купрум..." - еще одно небольшое усилие - маг откинул одеяло и оказался на ногах, покачиваясь, он сделал несколько неуверенных шагов по спальне. Сцены из прошлого вспыхивали перед глазами, затмевая настоящее. Лицо отца, раскрасневшееся от гнева, и тусклый блеск трости из вишневого дерева. Полыхающая комната, а за ней - долгое болезненное выздоровление, незнакомые люди, незнакомый город, чистый лист. Добравшись до сонетки, Эвон несколько раз нервно дернул за звонок и, все еще пребывая в прострации, уцепился за спинку стоящего рядом кресла. Спустя пару минут в спальню постучал Джек, сбитый с толку столь ранним пробуждением мага и его нетерпеливым вызовом. Несколько удивленно взглянув на хозяина, застывшего в ночной сорочке, он сделал шаг внутрь и замер, ожидая распоряжений. - Наконец-то, - бросил тот, даже не взглянув на вошедшего, - отправь... отправьте посыльного в орден Прорицания, нет… лучше сразу к магистру Эдвардсу, - хрипло продолжил маг, сильнее сжав на кресле побелевшие пальцы. – Прямо сейчас. Мне… нужна его помощь. *** Мои извинения, Сирил - по семейным обстоятельствам мне придется уехать за город к дяде. Возможно, я задержусь там на неделю или две. Из-за этого я вынужден приостановить работу над зачаровыванием драгоценных камней, к сожалению, по этой же причине я не смогу воспользоваться теми заготовками, которые ты уже успел закончить. Мне жаль, что ты впустую потратил на них время и силы. Я оставил дома конверт с суммой, которая тебе причитается за уже проделанную работу, и прибавил к ней небольшую компенсацию за это неудобство. Ты можешь послать за ним или сам заехать и забрать его, если тебе так будет угодно. Пока же прошу не писать мне - скорее всего я буду занят и не смогу уделять должное внимание переписке. К началу июля или чуть позже я рассчитываю вернуться, так что по моему возвращению ты вправе требовать отменный ужин или же поход куда угодно по твоему выбору. Эвон *** Два раза перечитав написанные небрежным почерком строки, Сирил вздохнул, наконец отложив согнутый вчетверо лист с восковой кляксой на обратной стороне. На сей раз письмо даже не было вложено в один из тех конвертов из хорошей плотной бумаги с гарцующим в верхнем правом углу единорогом, которые он уже привык получать. «Я был прав - этот сон - не простой кошмар, он что-то сделал с ним, но что? Неужели вернулись его воспоминания, и если да, то, получается, по моей вине?» Все утро и день Гилберт пытался успокоить юношу, из раза в раз повторяя, что маг не мог пострадать наяву, что бы Сирил ни увидел во сне, но тревога не оставляла его. Юноша вспоминал заживающие следы на детском лице и пугающее безразличие, застывшее в желтых глазах в тот момент, когда мальчик поднес свечу к портьере. «Сколько же он вытерпел от отца, если решился на подобное? - юноша еще больше нахмурился. - О том, что произошло в ту ночь в библиотеке МакГрегоров, не должна узнать ни одна живая душа, - твердо решил он, немного успокоившись. – Мне нужно позабыть об увиденном и поддержать Эвона, если это вообще в моих силах…» Рассказав Гилберту лишь о камне, найденном в странной желтой реке на далеком юге, Сирил, постаравшись не выдать в письме своей тревоги, написал вежливый ответ и, отправив с ним слугу, надолго задумался. «Что же делать теперь? Ждать? Я не знал, что так выйдет… И ничем не смог ему помочь… – бессильно опустившись в кресло, юноша склонил голову и сомкнул пальцы в замок, ощущая, как что-то гложет его изнутри. – Что он запомнил из сна? Помнит ли о том, что я был рядом? – с легким беспокойством повел он плечами. – Впрочем, даже если так… Я никогда не спрошу его об этом и не выдам его тайну. Может, что-то известно Сераджу? – это предположение на мгновение успокоило юношу, но спустя пару секунд он вновь задумался и заскользил по стенам невидящим взглядом. - Конечно, он мог написать ему или даже заезжал, прежде чем уехать к дяде. Но уместно ли будет расспрашивать об этом Сераджа? Ладно, поговорить с ним все равно необходимо, как и написать Сессилу - провидец мог уже вернуться…» *** Дорога до городского особняка Сингхов заняла не больше времени, чем обычно, но юноше казалось, что кэб еле тащится через кварталы, постоянно останавливаясь и пропуская другие ловко снующие повозки и богато одетых верховых. Оценив состояние демонолога, верный слуга, сидя напротив него, старался отвлечь юношу от мрачных раздумий разговорами о планировании и строительстве новой шахты, но Сирил, будучи погружен в свои мысли, лишь напряженно всматривался в окно и отвечал невпопад. «Что же с Эвоном? Почему он так резко сорвался в деревню, бросив все свои дела?» Знакомый поворот и высокий забор, увитый несколько запущенным плющом, ажурная калитка с недавно смазанными петлями. Кэб остановился, и юноша, не дожидаясь, пока Гилберт откроет ему дверь, сам быстро выскочил из экипажа. Позвонив в колокольчик, демонолог, бросив короткий взгляд на слугу, чуть натянуто улыбнулся, постаравшись стереть следы беспокойства с собственного лица: «Серадж не должен понять, что я встревожен, по крайней мере, до тех пор, пока я не узнаю, что известно ему…» Индус встретил их в небольшой гостиной и, поднявшись с кресла, поприветствовал юношу с благожелательной улыбкой на смуглом лице. На этот раз он был одет в рубашку европейского кроя, перетянутую бледно-желтым широким поясом с кистями, и дополненную странно смотревшимися вместе с ней длинными восточными шароварами. В руках Серадж держал сложенную газету и несколько замешкался, протягивая ладонь для рукопожатия. – Ваша записка застала меня врасплох, я не ждал сегодня гостей, но я, разумеется, рад вашему обществу и угощу вас ужином в оранжерее, если вы не спешите. Как вы помните, есть в одиночестве я не люблю, так что вы очень кстати. Сегодня подадут сабджи с фасолью, вам оно вроде бы пришлось по вкусу? - Да, именно так, с удовольствием приму ваше предложение и составлю вам компанию, Серадж. - Вы хотели поговорить о наших поисках? – осведомился индус, когда они вошли в оранжерею. «Похоже, он ничего не знает… или же Эвон сообщил ему еще меньше, чем мне…» - заключил демонолог, но все же, задержав взгляд на причудливом узоре ковра, лежащего на полу, и перекинув из руки в руку новые летние перчатки, неуверенно произнес: - Я хотел бы кое-что рассказать вам… - обнаружив вместо знакомого ему плетеного кресла новое – низкое и обитое ярким сукном, юноша сел, убрав за спину мешавшую косу и, чуть помедлив, продолжил. – Наверное, вы сочтете это глупостью, но я приехал из-за сна… А еще я понадеялся на то, что вы можете знать – что заставило Рея так неожиданно уехать в деревню, - закончил он, напряженно сжав покрытый темным лаком подлокотник. - А он уехал? – удивленно приподнял бровь индус и, позвав слугу, распорядился подавать ужин. – Я не знал об этом. Впрочем, в последний раз мы виделись больше двух недель назад, он был занят в своих мастерских, насколько я понял. Не думаю, что вам следует тревожиться – время от времени Рей выбирается за город на неделю или две – по семейным делам или просто отдохнуть, навестить маленького кузена. Будь это какой-то особый случай, он написал бы вам, а так… - пожал плечами Серадж, усевшись в кресло напротив. – Странно конечно, что он уехал в начале недели, но, в конце концов, он не раб своего Ордена и вполне может позволить себе поездку к родным. - Да… конечно, вы правы, - неуверенно протянул юноша, отведя глаза. «Значит, Эвон сообщил только мне. Остается ждать, - обреченно подумал он, ощущая горечь. – Больше я ничего не могу сейчас сделать». - Вас определенно беспокоит что-то еще, - проницательно заметил индус, испытующе приглядываясь к лицу Сирила. – Как вы там сказали, сон? - Именно так, сон, - кивнул демонолог и, встретившись с темными глазами Сераджа, болезненно усмехнулся. – Как я уже сказал, я приехал сюда из-за него. - Я верю в силу проклятия, Сирил, но сны, это уж знаете, слишком... в них - как у вас говорят – сам черт ногу сломит? – покачал головой индус. - Вы же понимаете, как это звучит со стороны... Впрочем, ладно, я вас все равно внимательно выслушаю, но давайте ненадолго отложим этот разговор, я проголодался, надеюсь, и вы тоже. Ужин среди рукотворных зарослей, подсвеченных теплым светом заходящего солнца и - в противоположность ему - холодными отблесками магических светильников, ненадолго отвлек юношу от одолевающих его тревожных мыслей. Серадж улыбался и явно наслаждался компанией Сирила. Раджив и Гилберт прислуживали им за столом, разливая напитки и поднося новые блюда. Спустя несколько минут в оранжерею заглянула крупная гончая сука явно благородных кровей, которую, как пояснил индус, привезли в город на продажу. Немного покрутившись возле демонолога, она наконец-то улеглась подле его кресла и стала следить за людьми. - Итак, Сирил, - Серадж, покончив с едой и отослав своего слугу, бросил салфетку, откинулся в кресле и сложил руки на груди. – Вы хотели рассказать мне о своем сне… Что в нем показалось вам настолько важным, что вы решили приехать с этим ко мне? - Я помню далеко не все, - рассеянно потеребив снятые перчатки, тихо произнес демонолог, наконец отогнав мысли о пожаре в библиотеке и сосредоточившись, - мне вновь приснился черный единорог и на сей раз я сумел оседлать его. Он отвез меня в какие-то южные земли. Там было жарко до дурноты, солнце стояло очень высоко, и текла мутная река с желтой водой, в ней на отмели я нашел огромный драгоценный камень… - Вы говорите, камень… - задумчиво протянул индус, чуть нахмурившись, - как он выглядел? - Это был огромный рубин-кабашон, просто-таки невероятной величины, - прикрыв глаза и вспоминая эту часть сна в подробностях, проговорил Сирил, так же откинувшись на спинку. – Но самое необычное было не это: он прямо на моих глазах выпал из огромного перстня. А тот все еще был надет на костяную фалангу пальца гигантской… руки, принадлежащей старому скелету. Никогда в жизни я не видел столь крупного существа, но думаю, что, исходя из размера и формы уцелевшего черепа, это, - несколько неуверенно добавил он, - могли быть останки дракона. Хотя подобное предположение юноши и вызвало сомнения на лице Сераджа, индус промолчал, желая слушать дальше. - Когда я вынул камень из воды, он изменился. На нем прорезалось множество граней, а еще он наполнился ярким светом, различимым даже днем, и я понял, что держу в руках рубин лорда Бэзила! – с волнением в голосе продолжил свой рассказ юноша, вновь переживая этот момент наяву. – Но потом… на другой стороне реки появился человек. Страшный человек, - невольно передернув плечами, закончил он. - И что же это был за человек? - немного подавшись вперед, заинтересованно спросил индус. – Чем именно он напугал вас? - Это сложно объяснить, - немного поколебавшись, признался Сирил. – Он был всего лишь мальчишкой, но он источал опасность, словно это было не чувство, которое я испытывал, глядя, как он приближается, а дым, который можно было вдохнуть. Я даже на расстоянии сполна ощутил какую-то неприятную… если угодно - дьявольскую силу. Иначе и не скажешь. У него была смуглая кожа, но темнее вашей, темные волосы и свободного покроя зеленая одежда, он говорил со мной на незнакомом языке… - Это, конечно, любопытный сюжет, но и только, - пожал плечами Серадж. – Было что-то еще? - Когда я его только увидел, страх попросту пригвоздил меня к месту, я не мог думать ни о чем, кроме бегства, но позже, когда единорог увез меня прочь, я понял, чего хотел этот незнакомец. Он вошел в реку и направился ко мне, а потом, указав на мою ладонь, бросил какое-то короткое резкое слово… Сейчас, оно было довольно простым, - замолчав, Сирил наморщил лоб, пытаясь в деталях припомнить увиденное и пошевелившись, ненароком смахнул ладонью одну из покоящихся на краю стола перчаток. Спокойно лежащая до этого собака мгновенно оказалась на ногах и тут же вцепилась в еще пахнущую новую кожу. - Calō! – крикнул на собаку индус, и та разочарованно выпустила нежданную «добычу». Гилберт поднял и, внимательно осмотрев, вернул перчатку оторопевшему демонологу, все еще с изумлением глядящему на собаку. – Четвероногая напасть, Рати давно мечтает от нее избавиться, - покачал головой Серадж, отгоняя все еще принюхивающуюся суку, - водится за ней такой грех – рвать перчатки, всякую найденную мелочь, сестре она сгубила славную расшитую муфту и без счета вееров. Вроде бы не успела вам напортить… И кстати, отличная кожа, вам Рей этого перчаточника посоветовал? - Д-да, - все еще не веря своим ушам, ответил Сирил. «Так вот почему речь незнакомца из сна показалась мне знакомой…» - Что вы только что сказали, Серадж? Это слово - «кало» - что оно значит? – нетерпеливо спросил демонолог, сильнее подавшись вперед. - Брось… я велел ей бросить перчатку, - ответил индус, с легким удивлением взглянув на юношу. - У меня такое чувство, что я и не просыпался, Серадж… Вы можете мне не верить, но вы сняли это слово у меня с языка! Я слышал именно его! - В самом деле? - Я уверен! Незнакомец крикнул «кало», указав на мою руку с зажатым камнем… Как я и подумал – он требовал вернуть его, ну, или положить туда, откуда я его взял. Он говорил на вашем языке! - Это… интересное совпадение, но не более того, - недоверчиво хмыкнул Серадж, растерянно взглянув на спасенную перчатку. – Вы могли слышать это слово раньше в моем доме или в порту, в ближайших к нему кварталах, от Раджива или Сандипа. Мало ли где еще… Да и вы сказали – мой язык… На моей родине говорят на множестве наречий, отдельные слова звучат довольно похоже, иногда и вовсе не отличаются, но это вовсе не значит, что человек из вашего сна говорил на малаяламе*, даже если и предположить, что он действительно индус, и в его речи было нечто осмысленное… Может, в вашем роду были сновидцы, Сирил? - Нет… - ответил юноша после недолгого молчания. – В моей семье никогда не рождались сновидцы, насколько мне известно. - Тогда что заставляет вас думать, что этот сон чем-то отличается от других? - Даже и не знаю, что сказать, Серадж. У меня нет никаких доказательств. Только мои домыслы, страхи и ощущения. В этом сне, - продолжил он, сделав короткий глоток разбавленного вина и вновь подняв на индуса глаза, - все в этом сне было настолько реальным! Я чувствовал брызги воды на своем лице, ощущал прохладу и тяжесть камня в ладони, чувство страха, что внушил мне человек, стоящий на берегу… Я испытывал что-то настолько же сильное только наяву. Проснувшись, я сразу же вспомнил слова Сессила - черный единорог должен был отвезти меня на юг! Это случилось, Серадж, я уверен. - Кроу - один из сильнейших предсказателей державы - напророчил вам… сон? И только? – разочарованно протянул индус и, долив себе вина из практически пустой бутылки, надолго замолчал. – Порой мне тоже снились очень живые, очень подробные сны, как и каждому из нас, и я думаю, Сирил, что подобное могло привидеться вам хотя бы потому, что вы постоянно думаете об этих поисках, камне и словах Кроу, - наконец, вынес он свой вердикт. – Но пусть даже я ошибаюсь, и ваше ночное видение о южной земле имеет какой-то смысл, оно нам ровным счетом ничего не дает. Мы не знаем, ни кто этот незнакомец, ни как он связан с проклятым рубином, что именно за южные земли вы увидели, и надо ли полагать, что, если вы отыскали камень где-то там, рубин успел вновь покинуть Англию? Ваш рассказ занятен, Сирил, - наконец вздохнул Серадж, - но порождает слишком много новых вопросов. Вам нужно поговорить с Кроу, как вы и собирались, или найти хорошего толкователя снов. Быть может, провидец вам посоветует такого человека. Больше, пожалуй, мне ничего не приходит в голову. - Вы правы, - кивнул демонолог, задумчиво переплетя сложенные пальцы. *** Неделя, показавшаяся Сирилу бесконечной, все же завершилась, а за ней прошла еще одна и началась третья, но маг так и не вернулся и даже не прислал письма. Единорог больше не являлся во снах, и юноша испытывал странную уверенность в том, что никогда больше не увидит его. Ожидание изводило, и каждый раз, когда Гилберт спускался проверить почту, юноша в волнении ожидал получить хоть какую-то весть. «Что же происходит с тобой, Рей?» - думал он день за днем, глядя на симиляр в рамке, темнеющий на прикроватном столе, но ответа все не было. Пару раз слуга пытался завести с ним разговор о возвращении в поместье, а получив несколько писем из дома и о чем-то еще, что, похоже, волновало его, но видя состояние демонолога, Гилберт замолкал, вновь принимаясь за работу по дому. Наступивший день не обещал ничего нового, утро было свежим, жара несколько спала, чем тут же воспользовались горожане, не уехавшие на летний сезон за город. Позанимавшись с тростью, Сирил раздумывал над тем, в какой из парков или пригородов можно было бы поехать, чтобы попрактиковаться в не требующих ритуала изгнаниях, когда Гилберт, постучавшись, заглянул к нему в спальню с белеющим в руках конвертом. - От Эвона?! – мгновенно оказавшись на ногах, юноша нетерпеливо протянул руку. - Нет… - покачал Гилберт головой. – От господина МакГрегора по-прежнему нет никакой корреспонденции. Этот конверт от Кроу. *** Здравствуйте, г-н Гейтс! Я вернулся в столицу буквально пару дней назад и, добравшись до скопившейся переписки, сразу же обнаружил ваше последнее письмо. Его тон несколько обеспокоил меня, и если у вас еще нет иных планов, я готов принять вас в ближайшую субботу. Если вы согласны – пришлите короткий ответ и приезжайте ко мне к семи вечера, один. Сессил Кроу