Рубин и Янтарь

День неспешно подходил к концу, и косые лучи заходящего солнца, пробиваясь сквозь неплотно прикрытые портьеры, бродили по лицу лежащего мага, на губах которого на миг заиграла улыбка. Приоткрыв глаза, Эвон вяло скользнул взглядом по мягким складкам штор и, глубоко вздохнув, поднялся, сев на постели. Сегодня он чувствовал себя лучше и после ланча даже выходил в сад погулять в тени старых деревьев. Пока маг бродил под кронами ясеней и буков, болезненные воспоминания ненадолго оставили его, и он вновь стал обдумывать те слова, что никак не ложились на бумагу - вот уже несколько дней он хотел написать одно письмо. Помедлив, маг встал и, подойдя к столу, задумчиво взглянул на белый лист и чернильницу с пером, перед которыми он просидел не меньше получаса днем, но так и не смог написать ни одной строки. Опустившись в кресло, Эвон потратил еще несколько минут, неторопливо очиняя одно перо за другим и продолжая смотреть на пустой лист. Отложив нож, он открыл чернильницу и вновь уставился на бумагу. Воспоминания о жарком летнем дне и теплой улыбке Ирвина, когда тот предложил ему свою дружбу, держа в руках нелепое, облитое красной карамелью яблоко, померкли. Им на смену пришли совсем другие образы, которые маг не желал бы вспоминать, но память, более не интересуясь его желаниями, услужливо возвращала его к ним. *** Конец августа выдался дождливым и пасмурным, а день, который должен был стать одним из счастливейших в его жизни, начался особенно хмуро. Тяжелые тучи, обложив все небо, навевали тоску. Резкий ветер то налетал ниоткуда и обрывал еще зеленую листву с деревьев перед домом, то надолго стихал, а город и его предместья накрывала духота, предвещавшая скорую грозу. Впрочем, плохая погода ничуть не испортила настроения дяди. Надев свой лучший костюм и сверкая тщательно выбритыми щеками, он перебрасывался шутками с управляющим и с самого утра добродушно поторапливал слуг, заканчивающих прибирать дом и готовить праздничный ужин в честь зачисления Рея в Академию магических искусств. На торжество были приглашены практически все немногочисленные друзья семейства, несколько дальних родственников, куратор Рея мастер Оуэн и братья Форбсы. Ирвин… Раньше мысль о встрече с человеком, понимающим его наклонности, приносила юноше облегчение и радость. На той прогулке в Грин-парке он обрел единомышленника, учителя и… друга, но последние полгода даже эти мысли перестали унимать беспричинную злость, изводящую юношу день за днем. Он ясно осознал это на прошлой неделе. Бесконечные поучения наставника, подготовка к торжеству, визиты к портному и прочая предпраздничная суета. Любимая еда перестала приносить прежнее удовольствие, дядя казался излишне назойливым и шумным, одежда сидела не так, а злость все росла, не оставляя юношу ни на мгновение... Сегодня его раздражало решительно все. Рей злился на камердинера, помогавшего ему надеть новый костюм, на дядю, возбужденно оглядывающего красивые ворота Академии, на нарядно одетых учителей, чьи улыбки казались ему через одну фальшивыми. На своих будущих сокурсников, что во время двухчасовой дневной церемонии посвящения взволнованно шептались, ожидая, когда дойдет очередь до ордена Мастеров и магистры самого многочисленного Круга, собравшегося почти в полном составе, назовут их имена и вручат символы ученичества – маленькие бронзовые молотки… Четыре года назад, когда дядя только привез его в Лондон, Рей мечтал об этом дне, представляя, как спустя десять лет или даже раньше, вступив во Внешний круг, вслед за молотом получит серебряный циркуль, а за ним, возможно, и шелковую ленту магистра вместе с золотой подвеской в форме месяца, смотрящего рогами вверх. Но сейчас, держа в руках миниатюрный инструмент, отлитый из цельного куска металла, он испытывал одну лишь злость. До приезда гостей еще оставалось немного времени, поэтому, пытаясь успокоиться, юноша заперся у себя в спальне и, взглянув на собственное отражение в зеркале, опустился в кресло и замер, сжав на подлокотниках побелевшие от напряжения пальцы. - В этом кольце один из первых отшлифованных Реем камней, - хвастливо провозгласил Роберт, демонстрируя леди Авери массивное золотое кольцо с дымчато-синим агатом. – Месяц назад он самостоятельно наложил на него первые рабочие чары! Поэтому оно так блестит. - Какая прелесть! – невысокая, облаченная в светло-кремовое платье женщина с теплой улыбкой взглянула на сына своей покойной двоюродной сестры. – Ты молодец, Рей, талантами ты одназначно пошел в Рейчел. Помню, она рисовала в альбомах милые портреты, когда ей было всего-то двенадцать, а в семнадцать она уже писала их акварелью на медальонах из слоновой кости. Может, ты мог бы что-то изготовить и для меня? Хотя, у столь талантливого молодого человека уже наверняка расписана каждая свободная минута, - она тихо и отрывисто засмеялась, хотя по мнению Рея ее замечание было совершенно несмешным. Дядя лишь расплылся в очередной довольной улыбке и, обернувшись к Луису, начал увлеченно рассказывать о чем-то еще. Просьба двоюродной тетки не была необычной, подобные просьбы Рей слышал уже не раз, но сегодня… она буквально вывела его из себя. - Вы правы, первые три года в Академии – самые тяжелые и посвящены интенсивным практикам, у меня действительно будет крайне мало свободного времени, – наконец ответил Рей, пряча глаза и с трудом сдерживаясь, чтобы не нагрубить. – Тем не менее я, разумеется, постараюсь сделать что-нибудь и для вас, тетушка, может быть, оправу для броши или медальона? Вы сможете вставить в нее одну из тех миниатюр матери, что у вас сохранились, - добавил он, натянуто улыбнувшись. Тетка просияла и уже за столом продолжила щебетать, расспрашивая юношу о подготовительных занятиях, за которыми он провел три последних года. С каждой минутой накопившаяся внутри Рея злость стремительно росла. Пытаясь скрыть клокочущее недовольство, он отвечал односложно и, почти не поднимая головы, терзал ножом кусок запечённой телятины, лежащий на тарелке, и лишь раз, когда дядя зачем-то окликнул его, юноша, окинув напряженным взглядом гостей, заметил беспокойство, промелькнувшее на лице сидящего рядом с Луисом Ирвина. Пришло время танцев, и кавалеры, сменяясь, по очереди приглашали немногочисленных дам, облаченных в пышные воздушные наряды. Веселую кадриль сменил плавный менуэт, и напротив Рея вновь оказалась улыбающаяся леди Авери, чье кремовое платье лишь подчеркивало ее полноту. Шаг навстречу. Поклон. Ее ладонь оказалась в его руке, и юноша повел двоюродную тетку за собой, уже почти не слыша игру нанятых музыкантов за странным шумом, заглушающим все вокруг. Звон в ушах перемешался с навязчивым высоким голосом Авери. Тетка что-то возбужденно говорила, не сводя с лица Рея наполненных любопытством глаз. Что-то о столице, об их новом городском доме... Она на миг замолчала, но спустя мгновение продолжила изводить его. «Чего она хочет?! Надоело. Да замолчи же ты!» - Рей, мне больно! – испуганно воскликнула леди Авери, пытаясь освободить свою руку, затянутую в длинную бальную перчатку. Но вместо того, чтобы выпустить ее, юноша сжал ладонь тетки сильней и тут же почувствовал, как тонкая ткань перчатки стала горячей и влажной от пота. Это ощущение лишь раззадорило его и, заломив ей кисть, он резко дернул всю руку на себя, наслаждаясь видом перекошенного от боли круглого лица и широко распахнутых глаз. Пружина, что сжималась внутри него все эти месяцы, наконец-то распрямилась, принеся желанное облегчение. Музыка резко смолкла, гости, расступившись, в ужасе смотрели на него, леди Авери всхлипывала, а дядя уже спешил к нему… - Рей? Рей, милый, - раздался совсем рядом голос леди Авери, – где ты летаешь? С тобой все в порядке? - Простите… - юноша, остановившись посреди поворота, замер, ошарашено осматриваясь по сторонам. Музыканты продолжали играть начатую мелодию, еще две пары танцевали, ладонь тетки по-прежнему лежала в его ладони… - Простите! – еще раз потерянно бросил он и, резко выпустив ее руку, пошел прочь из залы, на ходу ускоряя шаг. «Показалось? Нет. Я просто слишком хорошо себе это представил…» Добежав до спальни, Рей запер дверь и, с трудом отдышавшись, сделал несколько размашистых шагов - от кровати до очага и обратно. Остановившись на полпути возле вместительного, поблескивающего новым лаком секретера – подарка дяди, он бросил взгляд на открытый футляр с изящным бронзовым молотком. «Что же со мной происходит?! - в отчаянии думал юноша, пристально разглядывая пальцы правой руки. – Леди Авери ничего мне не сделала и всегда была добра, а я… Мне понравилось…» - с ужасом осознал он. Пытаясь успокоиться, Рей вынул из футляра молоток и, покрутив его в руках, бессильно осел на стул, не обратив ни малейшего внимания на замявшиеся фалды нового атласного камзола: «Я чудовище?» - Господин МакГрегор! – после стука из-за двери раздался обеспокоенный голос слуги. – Ваш дядя послал меня узнать, что с вами и когда вы вернетесь к гостям? - Мне нехорошо из-за танцев и выпитого вина, я прошу передать гостям мои извинения, но сегодня я уже не вернусь, - выдавил из себя Рей, со всей силы сжав в руке бронзовый молот. - Быть может, принести вам яблочного уксуса от дурноты или стоит послать за врачом? - неуверенно отозвался слуга. - Нет, просто оставьте меня в покое, – ответил юноша, выпустив инструмент из внезапно ослабевших пальцев. Тот с грохотом упал на пол, оставив на паркете одну неглубокую вмятину. – Для вашего же блага… - чуть слышно добавил он, медленно подняв и вернув молоток на бархатное ложе в футляре. «Я должен кому-нибудь рассказать, - юноша закрыл ладонями лицо. – Я больше не могу это контролировать…» *** Кэб нещадно трясло, к тому же солома на полу была совсем несвежей, и Сирил, с раздражением глядя в окно, уже успел пожалеть о съеденном обильном завтраке из овсянки и сваренных всмятку яиц. Грязные переулки походили друг на друга, мелькали невысокие слепленные вместе дома с черными от сажи трубами и совсем уж приземистые склады. В отличие от центра здесь не было опрятных палисадников и фонарей, и юноша был рад тому, что за окном только начинался новый день. Камни мостовой просели, сильно пахло рекой и нечистотами, раздавались резкие крики чаек и портовых рабочих. Немного поплутав по узким вонючим улочкам в поисках названного адреса, кэбмен наконец-то остановил экипаж у покосившегося двухэтажного строения с облупившимися ставнями грязно-бурого цвета и двумя темнеющими дверьми, одна из которых располагалась ниже уровня земли и вела в полуподвальное помещение. Пока Гилберт расплачивался, Сирил растерянно осматривал дом, первым делом заметив крупную серую крысу, жующую рыбий хвост возле косяка ближайшей к нему двери. Это зрелище лишь напомнило ему о подземном проходе и мертвецах, походивших на кучи тряпья. Усилием воли юноша заставил себя отвести взгляд и внимательнее присмотреться ко входу, ведущему в подвал - над притолокой он разглядел странный грубо намалеванный знак, а также насчитал пять ступенек, местами заросших мхом. Серадж прислал письмо, указав в нем нужный адрес и время, и велел дождаться его на месте, поэтому Сирил, кивнув Гилберту, немного побродил возле дома, морща нос и удивляясь отсутствию людей на улице в этот утренний час. По его представлению все улочки близ доков и складов должны были кишеть рабочими. Слуга молча следовал за ним, с опаской посматривая по сторонам. Вскоре раздалось гулкое буханье копыт и скрип несмазанных колесных осей. Из подъехавшего кэба сперва появился крепкий индус, чье лицо и цепкий взгляд показались Сирилу смутно знакомыми. Приглядевшись, он понял, что встретил его вместе с Сераджем и Радживом этой весной, когда судьба свела их в Камберленде. За ним с подножки спустился и сам Серадж в неброском приталенном костюме темных тонов. - Доброе утро, Сирил, - жизнерадостно поприветствовал юношу индус, подходя ближе и протягивая ладонь. - Простите, мы задержались немного, как вам местечко, а? Здесь на удивление немноголюдно сегодня. Видимо, все у доков на разгрузке, проезжая мимо я видел пару интересных посудин. - Доброе, я тоже удивился, что никого нет, – улыбнулся в ответ Сирил, пожав протянутую руку. Вновь обведя взглядом пустующую улочку, он заметил, что крыса, покончив с рыбьим хвостом, деловито удалилась за бочку, куда когда-то спускалась отсутствующая сейчас водосточная труба. – Я подумал, может, случилось чего? - Ваш северный, почти шотландский акцент стал менее заметен, но все же вы говорите не как столичный житель, - усмехнулся Серадж и, доброжелательно подмигнув юноше, с шумом втянул ноздрями воздух, словно он стоял возле цветочной клумбы: - Уместнее говорить "что-то произошло", простите мне этот маленький самонадеянный урок, но вам с вашей внешностью стоит внимательнее следить за речью, чтобы второе соответствовало первому. Это Сандип, - резко сменив предмет разговора и не дав Сирилу вставить и слова, Серадж кивнул на своего спутника, - мой верный слуга и телохранитель. Вы уже имели, если можно так сказать, удовольствие с ним познакомиться - в Камберленде. Тогда я был настолько поражен встречей с вами и Реем, что сейчас даже не могу вспомнить, называл ли я имя Сандипа или нет. - Да, называли. После того, как ко всем нам вернулся дар речи, вы представили мне обоих ваших спутников, пусть и довольно сумбурно, - юноша вежливо улыбнулся телохранителю Сераджа, а в ответ получил от него лишь спокойный изучающий взгляд. – И спасибо вам за урок, Серадж, - добавил Сирил, оглянувшись на Гилберта, чьи мысли сложно было угадать за напускной невозмутимостью. – Хоть я и живу в столице уже полтора года, но манера говорить действительно с головой меня выдает… - Ничего страшного. Со временем это пройдет, к тому же ваш провинциальный акцент звучит довольно приятно, - обнадежил юношу индус, - не то, что те ужасающие звуки, которые я выдавал за английские слова двенадцать лет назад. Сирил усмехнулся, пытаясь представить, каким был Серадж, когда с отцом и сестрами приехал в Англию. «Возможно, таким же, как и я сам – несколько растерянным семнадцатилетним юношей, оказавшимся в огромном незнакомом городе, полном совершенно чужих людей». Не найдя более других сходств, Сирил развернулся в сторону дома: - Наверное, нас уже ждут? Нам туда, - указал он на обычную дверь, - или туда? – юноша с сомнением кивнул на ступени. Только сейчас, немного привыкнув к здешним «ароматам», он различил сладко-пряный запах, идущий от спуска в подвал и напоминавший благовония в доме индуса. – Нам нужна дверь под охранным знаком – это тот самый символ, что напоминает букву «j», думаю, сейчас там не заперто, Базу действительно нас уже давно ожидает. Я войду первым, а вы следом за мной, осторожнее, дверная притолока на самом деле ниже, чем кажется, – Серадж спустился по ступеням и толкнул подвальную дверь. Внутри царил полумрак, в котором спустя несколько секунд юноша различил узкую и длинную прихожую, лишенную других источников света. Возле стен стояли две одинаковые скамьи, а пол был застелен плетеным половиком. Аромат благовоний, едва ощутимый на улице, здесь практически перебивал запахи застарелой конской мочи, навоза и речной воды, долетающие снаружи через приоткрытую дверь. Наконец-то навстречу гостям вышел таинственный наблюдатель - поджарый немолодой индус, впрочем, при таком скудном освещении его истинный возраст сложно было определить на глаз – с одинаковой вероятностью Базу могло быть и пятьдесят и все семьдесят. В его черных волосах и усах сквозила седина, лицо, испещренное мелкими морщинами, было некрасивым, но приветливым. Одет он был в шаровары, аккуратно залатанные на одном колене, когда-то белую, но давно уже посеревшую от стирок рубашку хорошего кроя и поношенный жилет явно с чужого плеча. Произнеся несколько незнакомых юноше слов, Серадж сложил ладони вместе у груди и склонил голову в поклоне, хозяин ответил парой коротких фраз и повторил непривычный юноше жест, после чего бросил испытующий взгляд на демонолога. Серадж указал на Сирила и Гилберта, стоящего позади вместе с Сандипом, после чего обменялся с наблюдателем еще парой фраз, среди которых юноша различил свое имя. - Я представил вас Базу, - произнес Серадж, встретившись с демонологом взглядом. – Он говорит на маратхи, языке, распрастранненом далеко на севере от моих родных мест. К счастью, мои учителя были достаточно непреклонны и терпеливы, чтобы обучить меня нескольким языкам, несмотря на все мои протесты... Итак, формальности соблюдены, можете сделать небольшой поклон, как сделал это я, или просто кивнуть, как хотите. Наблюдатель выглядел вовсе не так, как Сирил представлял. Он не походил на старца-мудреца или уважаемого учителя, которых рисовало ему воображение. Просто старик, прозябающий в нищете. Тем не менее он посвятил исполнению старой клятвы всю свою жизнь, поэтому Сирил не задумываясь ненадолго склонил голову в почтительном поклоне, а после, подняв глаза на Сераджа, спросил: - Вы будете переводить? Или уважаемый Базу говорит по-английски? - Он прожил здесь почти всю жизнь, - улыбнулся Серадж, - поэтому было бы странно, если бы он не овладел местным языком. Однако Базу предпочитает не говорить по-английски с незнакомцами без особой необходимости. Разумеется, он сделает для вас исключение, но просит вас сделать кое-что взамен. Небольшой обряд очищения, прежде чем мы войдем в жилые комнаты. Это не займет много времени и ничего от вас не потребует, а наших спутников он просит подождать здесь, пока мы будем говорить. - Хорошо, я сделаю, что требуется, - кивнул демонолог, вновь оглянувшись на Гилберта. – Это право хозяина. Ненадолго удалившись, Базу вернулся с двумя небольшими глиняными пиалами, в одной из которых была рассыпчатая рисовая каша, судя по запаху, сваренная на молоке, а в другой плескалась вода. - Вам следует сделать глоток, а оставшейся водой совершить условное омовение, просто проведите по лицу мокрыми пальцами, - пояснил Серадж. – После съешьте щепотку каши и ждите. Юноша покорно совершил все несложные манипуляции и с любопытством взглянул на Базу. Наблюдатель удовлетворенно кивнул и принес третью плошку – с тлеющими углями, источающими тот самый аромат, которым буквально было пропитано скромное жилище. Он медленно обошел Сирила вокруг, держа в руках дымящую пиалу, после чего поставил ее на одну из узких скамеек и посторонился: - Добро пожаловать в мой дом, будьте моим гостем, - тихо и с достоинством произнес Базу на чистом английском. Комната, куда наблюдатель привел Сирила и Сераджа, имела низкий потолок и была очень скупо обставлена. Тем не менее в ней обнаружилось все необходимое: стол, два стула, потрепанного вида комод, заваленный стопками таких же потрепанных книг, красивый пусть и старый подсвечник на несколько свечей и крохотный пустой очаг рядом с дверью, ведущей в другую жилую комнату или, быть может, кухню. На стене, под самым потолком располагалось полукруглое мутное окно, смотрящее практически вровень с землей – из него была видна мостовая. Подойдя к столу, Базу прогнал пестрого кота, спящего на одном из стульев, и предложил освободившийся стул Сераджу. Второй стул наблюдатель подвинул Сирилу, а для себя выдвинул из-за комода маленькую кривоногую табуретку. Сев напротив своих гостей, старик с минуту молчал, пристально и как будто все еще с недоверием рассматривая бледное лицо демонолога. - Вы хотели узнать историю святыни, - наконец, заговорил наблюдатель, сцепив пальцы и положив руки на стол. – Я расскажу ее вам, но лишь потому, что господин Сингх убедил меня в том, что теперь вы его самый ближайший сподвижник в ее поисках, что от вас зависит, будет ли найден камень или нет. Сирил молча кивнул и, отбросив все лишние мысли, приготовился слушать, встретившись с Базу взглядом. - Вы хотели бы услышать все с самого начала? С того дня, как камень принесли в храм? Или мне начать рассказ с того, как мои предшественники приплыли в Портсмут? «Прошлое камня… наконец-то я смогу больше узнать о нем! Базу один из тех, кто наблюдал за судьбой камня все эти годы, он может что-то знать и о мятеже». - Господин Сингх рассказал мне легенду о Вариштре, - чуть подался вперед демонолог и, пытаясь справиться с нарастающим волнением, потеребил лежащую на плече косу, - он показал мне ее отрывки в старых книгах, которыми владеет его семья, но все же вам известно о камне намного больше, чем кому-либо из нас. Я бы хотел услышать ваш рассказ с самого начала, ведь даже какая-то незаметная на первый взгляд деталь может помочь нам в поисках. Я благодарен вам за то, что вы согласились встретиться со мной, - продолжил он, глядя в лицо наблюдателю, - и обещаю приложить все усилия для того, чтобы святыня вернулась в храм. Налив гостям ароматного крепко заваренного чая, горчащего на языке, старик отхлебнул из своей небольшой чашки и, задумчиво пощипав себя за ус, прочистил горло: - Когда эта история началась, ни меня, ни моих родителей, ни родителей моих родителей еще не было на свете. Все, что мне известно, передавалось от одного человека к другому, так что часть предания была искажена, а многие подробности и вовсе забыты. Историю камня рассказал мне мой предшественник, который умер больше пятнадцати лет назад. - Я родом из большой рыбацкой деревни близ Бомбея, мой дед был рыбаком, а отец строил рыбацкие лодки. Мое детство и отрочество прошло вдалеке от мест, где происходили интересующие вас события. История эта случилась совсем в другом княжестве, семью сотнями миль южнее, - продолжил Базу, сделав новый глоток. – В моих краях полно своих легенд, а с приходом англичан, принесших веру в бога с тремя лицами, их стало еще больше. Люди придумывали новые, соединяя те истории, что слушали еще в колыбели, с теми, что рассказывали священники иностранцев. С рождения я слышал много разных легенд и видел людей из дюжины стран, но предание о царевиче Вариштре из Коччи я узнал уже здесь, его рассказал мне мой предшественник, и он же утверждал, что люди, живущие южнее и восточнее Верхнего Коччина до сих пор помнят эту историю, вот только она уже успела превратиться в несколько разных, не связанных друг с другом сказок для детей. - Понимаю… - протянул Сирил, повертев в руках чашку с практически черным напитком. Серадж не произносил ни слова, только медленно пил чай, несмотря на его горечь. - Все началось очень давно, чуть больше двух с половиной сотен лет назад, – произнес Базу, ненадолго задумавшись, - около 1450-го года, если считать по здешнему, на берегах реки Перияр, точнее, недалеко от ее старого пересохшего русла. Река эта полноводна, и свои воды она несет далеко, принимая в себя десять больших притоков… - проговорил старик, прикрыв глаза. - На ее берегах сотни, а, может, и тысячи лет селились люди, так как с приходом зимних дождей она разливается, заболачивает и удобряет земли вокруг, делая их пригодными для земледелия и выпаса скота. Хотя сам я и не видел никогда этой реки, но скажу вам, что вдоль ее русла до сих пор полно деревень - маленьких и больших, это вам подтвердит господин Сингх, ведь несколько ее притоков протекает и через владения его отца, а сами они расположены не так уж и далеко от ее нового русла. Серадж молча кивнул, продолжая пить чай и поглядывать то на Сирила, то на кота, устроившегося на узком подоконнике. - Итак, - вернувшись к повествованию, прокашлялся Базу, - я говорил о реке. На западном ее берегу стояла одна молодая деревня - Калади, место это находилось примерно в трех-четырех милях от одного из изгибов старого русла. Раньше такое же название носила другая богатая и большая деревня, почти город по тем временам, но река изменила свой путь и ушла севернее, так что старая деревня со временем обезлюдела, а ее жители основали новую. Когда камень был найден, люди из старой Калади уже больше десяти лет жили на новом месте. Но я забегаю вперед. Итак, примерно двести пятьдесят лет назад или чуть больше случилась страшная засуха. Как мне рассказывал мой предшественник, в тех краях такое бывает часто, и если засуха не случится в твоем городе или деревне, то она придет к соседям, а если не придет к соседям, то уж наверняка к соседям соседей она доберется. - Я догадываюсь, хотя никогда и не бывал там, - тихо произнес юноша, невольно припомнив увиденные во сне пейзажи, сухой тростник, поглотивший берега неторопливой желтой реки, и жару, тяжестью навалившуюся на ее воды. - Не одна Калади пострадала в тот год, но камень был найден именно там. Новое русло реки обмелело, а местами пересохло, - Базу, ссутулившись, рассеяно провел морщинистой ладонью по корешку старой книги, лежащей перед ним на столе. - История сохранила имя: Чанакай или Чанукай. Так звали сына одного уважаемого в деревне человека, возможно, старосты или даже брахмана – священника для вас. И в тот год мальчик - ему не было и десяти - нашел в иле огромный красный камень. Чанакай ловил на отмели черепах, а может еще какую речную живность, что стала легкой добычей из-за ушедшей воды, и его нога наступила на это сокровище. «Почти как в моем сне, - Сирил едва заметно нахмурил брови, припоминая отмель, где под небольшим слоем воды он заметил багровое пятно. – За исключением огромного старого скелета и гигантского кольца, служившего камню оправой...» - Чанакай принес свою находку отцу, - продолжил меж тем старик, обведя отстраненным взглядом комнату и скользнув по лицам своих гостей, - и тот созвал жителей деревни, чтобы всем вместе решить, что с ней делать. По сохранившимся рассказам камень действительно был огромен - больше гусиного яйца, правильной овальной формы и представлял собой вроде как половинку от еще большего камня - с одной стороны он был плоским. «Плоским… и идеально подходил по форме и размеру к гнезду кольца, которое я видел», - вновь подумал демонолог. - Оставлять рубин в деревне было опасно - камень был великим сокровищем и мог навлечь беды на жителей. Да и в тот год их не спасли бы ни монеты из серебра и золота, ни жемчуг или самоцветы, которые можно было бы получить за столь огромный камень. Во всей округе - далеко на север и юг, а так же запад бушевала засуха. Урожаи погибли, река обмелела, рыба ушла, а скот начал умирать. Так что было решено отнести камень в храм Владыки неба и молить его ниспослать спасительный дождь. «Все это время я полагал, что мой сон о будущем, но не мог ли он быть о прошлом? О том, что было до того, как камень нашли?» - продолжал размышлять демонолог, внимательно слушая рассказ. - Недалеко от деревни было несколько храмов Владыки. Правда, в Индии богов почитают иначе, и под «храмами» я подразумеваю все святилища, коими могут быть и простые рощи и даже отдельные деревья с крохотным алтарем среди корней. Но место, куда жители отнесли рубин, было именно старым каменным храмом, выстроенным сотни лет назад и за долгие годы поглощенным деревьями. Лишь одна дорога вела к этому месту, но и она заросла молодым лесом. Не только старая Калади обезлюдела, я уже говорил, что на берегах реки стояло множество подобных деревень. Так что и к храму со временем стало приходить все меньше людей, и его пуджари не могли как следует расчищать дорогу и поддерживать дворы и стены храма в должном виде, ведь и священнослужителей становилось все меньше. Немного пошевелившись, Базу сменил позу и, поставив на стол опустевшую чашку, задумчиво взглянул на вновь задремавшего кота и старую оконную раму: - Там, откуда я родом, Владыка неба - самое почитаемое божество среди многих прочих, он правит другими богами на небесах подобно людскому королю, властвующему на земле. Именно он посылает дождь и управляет погодой. Но его также почитают к северу от Бомбея и на далеком юге, иногда под другими именами. Мой предшественник утверждал, что и драконы чтут его и подносят дары, хотя их верования отличаются от наших. На моей же родине верят, что Владыка летает по небу на изумрудном драконе и носит молнии в своей сотне рук. «Драконы… - Сирил, отставив чашку, внезапно ощутил холодок, пробежавший по спине. - Тот огромный скелет в реке точно принадлежал дракону, ни на какое другое животное он не был похож. Первый том книги о драконах, что осенью давал мне Эвон, был посвящен всем известным северным и западным кланам, но разыскивая информацию о Лососях, - с досадой сжал губы он, - я так и не начал читать второй – о кланах, населяющих юго-восток...» - Жители Калади надеялись, что поднеся такой дар Владыке, они вымолят у него прекращение засухи и возвращение воды в реку. - Так и случилось? – осторожно спросил демонолог, вспоминая рассказ Сераджа. - Засуха закончилась после этого? - Да, якобы страшные ливни пришли уже на третий день после того, как жители отнесли камень в храм и оставили его на алтаре Владыки... - прокашлявшись, продолжил Базу. - Ливни шли несколько дней не переставая, река наполнилась и разлилась. - Значит, камень был уже обработан кем-то до того, как его нашли, я правильно понял? - переспросил Сирил, не переставая думать о своем сне. - Или это все же было делом рук служителей храма? - Нет, камень был найден отшлифованным, резец уже касался его, потому с одной стороны он был идеально плоским, - задумчиво протянул Базу. – Кто-то придал ему эту форму и когда-то, возможно, он был чьим-то сокровищем, но как камень попал в реку, никто не знал уже тогда. «У камня был еще один владелец, как минимум один... Вот только кто он? Неужели, дракон? - юноша вновь представил увиденный скелет, старое забитое илом кольцо и браслет с пустующими гнездами. – Впрочем, все это только предположения…» - беззвучно вздохнул он. - Понятно… - кивнул Сирил и, переведя взгляд на сидящего рядом Сераджа, добавил: – Господин Сингх рассказывал, что после того, как камень отнесли в храм, он украсил новую статую Индры, верно? - Да, верно, - улыбнулся старик. - Это одно из имен Владыки, как я сказал, не по всей Индии его почитают именно под ним. Считается, что упоминать его можно только в особых молитвах, так как само по себе оно означает, м-м-м, вернее всего будет сказать "мощь неба". Гроза, молнии и гром. У меня на родине верят, что, произнося это имя, человек призывает грозу. - Прошу прощения, я не знал, что не стоит произносить его вслух, - смутившись, демонолог опустил взгляд на опустевшую чашку в своей руке. - Да полно вам, Сирил, - усмехнулся Серадж, - не относитесь к этому столь серьезно. Прощения вам просить не за что, не такой уж Базу набожный человек, как и я… Базу улыбнулся и кивнул в знак согласия, вновь пригладив усы, он продолжил: - Камнем действительно украсили статую. Но сперва пришлось ее изготовить, рубин был очень велик для существовавшего изваяния, а резать камень на части никто бы не подумал – оказавшись на алтаре, он превратился в священный дар, собственность бога. Ему вроде бы пытались придать форму ока, но из этой затеи ничего не вышло. С одной стороны - камень не брал ни один резец, а с другой - в окрестностях Калади уж точно не было умелых резчиков с хорошими инструментами. Как бы там ни было, камень не сразу оказался вставлен в лоб статуи, прежде ее саму пуджари вырезали из мягкого местного известняка, потратив на это почти год. У Владыки неба сотня рук и три глаза, одним он видит прошлое, вторым настоящее, а третьим - будущее. Поэтому камень занял свое место во лбу божества - он стал тем самым третьим оком Владыки, что смотрит в будущее... «Камень не брал ни один резец. А Эвон как раз рассказывал про записи, сохранившиеся в его Ордене - о неких с трудом снятых с камня чарах…» - Насколько мне известно, - наморщив лоб, демонолог прервал рассказ Базу, - когда камень уже привезли в Англию, его также не могли огранить из-за какого-то заклинания или чего-то подобного. Получается, камень зачаровали еще до того, как он был найден? - На этот вопрос ни в одном варианте легенды не дается прямого ответа, но скорее всего так и есть. Эта история полна загадок, господин Блэквуд, и сам камень - одна сплошная загадка, - вздохнул Базу, бросив внимательный взгляд на сидящего перед собой юношу. – Мой предшественник рассказывал, что камень, оказавшийся в сокровищнице брата Вариштры, еще не раз пытались обработать – придать иную форму или нарезать грани. Раджа приглашал лучших резчиков и шлифовщиков из других княжеств, а из-за моря приезжали ювелиры и чародеи, но все они потерпели неудачу. Впрочем, позвольте мне сперва рассказать, как именно камень покинул храм...