Рубин и Янтарь

За окном совсем стемнело, но на листе, лежащим перед ним, прибавилось лишь короткое приветствие и пара общих, ничего не значащих фраз. С досадой отложив бесполезное перо, маг встал и, сделав несколько шагов по комнате, в задумчивости вернулся в постель. «Может быть, допишу завтра…» Поворочавшись немного, Эвон улегся на спину и, уставившись невидящим взглядом в потолок, продолжил размышлять о нелегком выборе, вставшем перед ним: вновь обратиться к сновидцам и менталистам, чтобы позабыть пережитый ужас, или оставить все как есть? Теперь, если он решится на забвение, у него будет возможность избавиться от воспоминаний о той стороне жизни, которую он всегда презирал. Но, избрав этот путь, он забудет и о роли человека, который, зная все, не отвернулся от него и на протяжении многих лет помогал, не прося ничего взамен. С того момента, как он осознал, что боль позволяет справляться с его ненормальными желаниями, Ирвин всегда был рядом, пока однажды он не устал… Устал ждать. *** Сегодняшняя встреча ничем не отличалась от предыдущей. Месяц за месяцем, год за годом. Та же гостиница, те же небольшие, оформленные в светлых тонах комнаты на втором этаже – Ирвин отличался редким постоянством, всегда арендуя именно их, когда приезжал из Эдинбурга в Лондон. Все было настолько привычно, что толкнув тяжелую дверь после короткого стука и пройдя на середину гостиной, Рей не сразу обратил внимание на выражение, блуждающее по лицу мужчины, сидящего в украшенном резьбой глубоком кресле. - Здравствуй, Рей. Сегодня ты задержался, - обеспокоенно заметил Ирвин. Придержав тяжелую, прислоненную к подлокотнику кресла трость, чтобы та не упала от его движения, он поднялся навстречу магу. – Все в порядке? - Да, - нетерпеливо отмахнулся Рей, лишь на миг скользнув по лицу Ирвина взглядом. – Возникли непредвиденные дела в мастерских, и пришлось срочно вернуться в Академию. Прости за ожидание, в следующий раз я постараюсь не опаздывать. - Вот как. Это связано с твоим выпускным проектом? Сосуды для жидкостей? – полюбопытствовал мужчина, пытаясь поддержать разговор. – Месяц назад ты упоминал, что с ними возник ряд каких-то проблем… - Да, но это не стоит твоего внимания, - молодой маг, сняв коут и камзол, развязал шнурок на вороте рубашки, после чего опустился на колени и повернулся к мужчине спиной. – Начнем? Не хочу зря тратить время. Раз в ближайшие дни ты вернешься в Эдинбург, нам еще надо успеть придумать, как мне обходиться без тебя эти полгода, - с раздражением бросил он через плечо. - Ты знаешь, что я не могу более откладывать эту поездку, - Ирвин вздохнул и, судя по звуку, поднял трость, переложив ее из одной руки в другую. – Наше с Луисом семейное дело требует моего присутствия. Рей молча кивнул и, стянув рубашку через голову, застыл в ожидании, боясь пошевелиться, однако Ирвин не спешил наносить первый удар. Наконец, мужчина шумно выдохнул и, размахнувшись, полоснул стволом по обнаженной спине молодого мага. Удар был нанесен вскользь, но причинил резкую, пульсирующую боль, а за ней настал краткий миг облегчения. - Еще, - тихо сказал Рей, подавив стон. Новый удар обжег левое плечо и лопатку - Ирвин никогда не трогал правую руку. Боль стала почти нестерпимой, но, согнувшись и стиснув зубы, Рей промолчал, испытывая странное наслаждение. Ирвин ждал, пока маг выпрямит спину и вновь произнесет «еще». Когда это произошло, он размахнулся снова, но в третий раз трость так и не коснулась покрасневшей кожи. Мужчина отвел руку, отбросив палку из темного дерева, украшенную металлическими кольцами, и бессильно опустился обратно в кресло. - В чем дело? – обернувшись, Рей встретился с Ирвином взглядом, только сейчас поняв, что в глазах его друга застыла откровенная усталость. – Что не так? - Все, - мрачно отозвался мужчина. - Все как обычно, - недоуменно произнес маг. - Ты делал это уже много раз. - Вот именно, - покачав головой, Ирвин резко поднялся. – Прошло семь лет, Рей! Семь лет. - Встань, - чуть тише добавил он, но маг колебался, оставаясь на коленях. - Когда ты понял, что боль заглушает твои желания, я согласился помогать тебе, надеясь со временем отыскать способ излечить тебя. Сперва ты просил лишь пощечины, полгода спустя их было уже мало, нужны были оплеухи такой силы, что чуть ли не валили тебя с ног. Потом в ход пошли удары по спине. Потом была легкая палка, не оставляющая следов! Сейчас ты просишь бить тебя тростью с наконечником, оправленным металлом, что будет дальше? Тебе становится все хуже, но ты только чаще назначаешь эти встречи, они уже давно превратились в какие-то… омерзительные сеансы! Я сказал, встань! – со злостью бросил он. - Ты можешь называть их как хочешь, - со странным спокойствием в голосе проговорил молодой маг, поднимаясь и не отводя глаз, - но мне это нужно. Другого способа обезопасить от меня окружающих нет. Дистанция и боль позволяют держать ЭТО под контролем, и мы обсуждали это сотню раз. Ты всегда был мне другом – особенным другом, только ты и можешь помочь мне. - Опомнись! - в глазах мужчины проступило отчаяние. – Когда-то я действительно был для тебя другом, ты рассказывал мне обо всем – о своих желаниях – других желаниях, о страхах, о жизни в Академии и о твоих успехах, о Томасе и своем первом сильном чувстве. Но это было давно, - опустив глаза, мужчина потерянно качнул головой. - Как ты не понимаешь, для меня ничего не изменилось, Рей. Ты по-прежнему дорог мне. Пусть теперь мы и видимся чаще, но ты молчишь и просишь только об одном – о новой боли. Я уже давно ничего не знаю о твоей жизни. И после этого ты говоришь, что я все еще твой друг? Кем я стал для тебя на самом деле? Маг промолчал, осознав, что не может ответить на этот вопрос, а Ирвин, заметив замешательство, отразившееся на его лице, лишь с горечью усмехнулся: - Вот видишь, ты и сам не знаешь. - Ты близкий для меня человек… и друг, - повторил Рей, медленно приходя в чувство от слов Ирвина и боли, все еще прокатывающейся волнами по спине. – Поверь, сказать, что я ценю то, что ты делаешь для меня – не сказать ничего, но… - Но… - вновь грустно улыбнулся мужчина. – Но я – единственный, кто знает о твоих желаниях, именно поэтому ты предпочел вычеркнуть меня из своей настоящей жизни, а вот в придуманную для окружающих декорацию уже не позвал… Прислушавшись к себе, Рей понял, что Ирвин прав – он видел его таким, каким Рей никому не хотел бы показываться, видел все самое отвратительное, что было в нем. Незаметно для самого себя он отстранился от Ирвина, за годы ставшего лишь инструментом для подавления злости. - Ирвин, я… - тихо начал он, подняв голову. - Не надо больше слов, Рей, - мужчина, сделав несколько шагов по комнате, подошел к окну и, отодвинув плотную портьеру, задумчиво взглянул вниз. – Я устал и уже не столь уверен, что именно помогал тебе все эти годы. Это дьявольское пристрастие все больше ломает тебя, а твоя злость только растет, я не хочу более питать это, чем бы оно ни было… Нужно искать другой способ. Тем более, мой отъезд может затянуться и на год. Прости, Рей, но я тоже живой человек, и сейчас нам будет лучше расстаться. *** Еще неделя, проведенная в неизвестности. От Эвона по-прежнему не было никаких вестей, и Сирил, ненадолго отвлекшись от своих тревог ради встречи с Базу, вновь напряженно вздрагивал от каждого стука, с тоской глядя на симиляр, стоящий в спальне, и набрасывался на Гилберта, когда тот поднимался в их комнаты, после проверки утренней почты. Видя состояние юноши, Гилберт старался не беспокоить его, незаметно выполняя свои обязанности: будил Сирила по утрам ради практик с тростью, подавал еду, помогал переписывать переведенный текст из найденных в Ордене старинных книг, занимался делами по дому. Однажды безуспешно попытавшись, он больше не заводил разговоры о возвращении домой и только лишь раз, получив очередное письмо из Нортумберленда, явно хотел что-то обсудить, но, заметив полное безразличие, не покидающее лицо демонолога, в конце концов умолк и удалился сервировать стол к обеду. «Почему же ты молчишь, Рей? Прошло уже больше месяца, а ты все молчишь…» - отложив очередной переписанный лист, Сирил поднял голову и надолго задумался. «Если бы я мог хоть что-то узнать. Как-то убедиться, что с ним все в порядке, даже если он не хочет никого видеть. Может быть, Джек что-то знает? Что если за прошедшее время Эвон все же послал ему какие-то распоряжения?» Уцепившись за эту мысль, Сирил начал торопливо обдумывать ее, окончательно потеряв интерес к работе. «Я мог бы попробовать расспросить Джека. Только будет ли это уместно? Я ведь… даже не знаю его фамилии, - внезапно понял юноша, осознав, что так и не спросил об этом Эвона, хотя и собирался. – Все равно, нужно найти повод поехать к Эвону домой… » - нахмурившись, он потеребил в руках перо и припомнил совсем недавние события: визит к Базу, лишь укрепивший его уверенность в одном - в истории камня замешаны драконы, и, похоже, не только северные Лососи. «Базу сказал, что в Индии живет множество драконьих семейств, принадлежащих к клану Павлинов. Сведения о нем есть в собрании описаний драконов. Пусть это всего лишь предположение, но, похоже, единорог действительно не случайно завез меня на отмель, где я увидел старый скелет. Эвон уже давно позволяет мне пользоваться своей библиотекой, возможно, Джек разрешит вновь взять книгу или ознакомиться с ней прямо на месте. Спросив о книге, я смогу поговорить с ним и об Эвоне...» *** - Добрый день, господин Гейтс, - вежливо улыбнулся юноше опрятно одетый мужчина чуть старше сорока, подойдя к калитке на звон колокольчика. – Хозяина по-прежнему нет, - торопливо добавил он с легким сожалением, пригладив ухоженные темно-каштановые волосы. – Чем могу быть полезен? Непроизвольно оглянувшись на безмолвно следующего за ним Гилберта, Сирил, помедлив, вновь перевел взгляд на застывшего перед ним слугу: - Здравствуйте, Джек. По правде говоря, я хотел попросить вас об одной услуге: мне нужна книга из библиотеки господина МакГрегора – собрание описаний известных драконьих кланов. Однажды Эвон уже давал мне первый ее том, и я успел ознакомиться только с ним, так как искал конкретную информацию. Если вы позволите взять продолжение, я буду признателен и, разумеется, верну книгу в кратчайшие сроки. Поколебавшись, Джек медленно кивнул, пропуская гостей внутрь: - Хорошо, господин Гейтс. Перед отъездом хозяин не дал мне никаких указаний относительно ваших возможных визитов, но вы часто проводили время в библиотеке, ожидая его. Так что, полагаю, я в праве удовлетворить вашу просьбу и принести нужный том. Прошу, следуйте за мной, - слуга, задержавшись на мгновение, запер калитку и повел юношу и Гилберта к дому. Сирил молча последовал за Джеком, ощущая тяжесть на сердце и никак не решаясь задать вопрос, ради ответа на который он в первую очередь и приехал сюда. Только зайдя внутрь, он произнес: - Не хочу показаться навязчивым и бестактным, Джек, но Господин МакГрегор так и не дал о себе знать. Не присылал ли он вам каких-нибудь новых распоряжений? - Нет, - покачал головой слуга, присмотревшись к напряженному лицу юноши, - я более не получал от хозяина никаких распоряжений - с самого его отъезда. Он все еще не просил переслать скопившуюся корреспонденцию, так что ваши письма до сих пор не отправлены. Я начинаю беспокоиться, - добавил он. - За те шесть лет, что я служу в этом доме, подобное происходит впервые. «Да что же с тобой, Рей?!» - в отчаянии подумал Сирил, а вслух произнес: - Благодарю за откровенность, - и, не зная, что еще добавить, он напомнил о книге: - Что ж, тогда не хочу более тратить ваше время, у вас наверняка есть и другие дела. Книга называется "Драконы. Краткое описание десяти кланов и их жизни" за авторством Шеппарда и Льюиса, мне необходим второй том. *** «Павлины – один из трех самых многочисленных кланов (наряду с Лотосами и Макао), населяющий полуостров Индостан и другие юго-восточные земли, включая о. Цейлон, полуостров Индокитай и все побережье Сиамского залива. По преобладающему цвету чешуи и ряду физических особенностей драконы этого клана разделены на два больших семейства – Синие павлины и Зеленые павлины. Синие населяют полуостров Индостан. Зеленые встречаются значительно восточнее и севернее, об их образе жизни и культуре практически ничего неизвестно, так как они не идут на контакт с местными властями, ревностно охраняют границы своей территории и предположительно находятся во вражде со своими синими собратьями, из-за чего последние крайне неохотно делятся сведениями о них. Павлины - довольно мелкий вид драконов. Взрослые мужчины в истинном виде могут достигать по некоторым свидетельствам двадцати футов в длину (представители зеленого клана несколько крупнее). Но в среднем длина от головы до окончания хвоста, составляющего до половины длины тела, не превышает пятнадцати футов. О женщинах клана мало что известно. В истинном облике Синие павлины лишены передних конечностей и передвигаются по земле наподобие летучих мышей, опираясь на сложенные крылья. Насчет данной особенности у зеленых нет достоверных сведений. Оба семейства имеют очень красочную расцветку, весьма схожую с двумя видами павлинов, обитающих на тех же территориях, что занимает клан. Птица, по всей видимости, наделяется священными свойствами. И Синие и Зеленые павлины, как и драконы остальных девяти кланов, умеют летать, но не поднимаются высоко в воздух, предпочитая планировать со склона на склон или совершать короткие перелеты, отдыхая на скалах и крупных деревьях. Синие павлины не летают в непогоду, особенно во время грозы, что обусловлено строением их хрупких крыльев, достаточно массивным телом и задними конечностями. Отчасти это связано и с их поверьями. Павлины синего семейства имеют несколько десятков названий на различных местных языках. Ниже приведены три основных наименования, которые созвучны и с самоназваниями драконьих семей, установивших контакт с людьми: Маюра – на севере и в центральных областях, Мора – от северного побережья до западных государств, Маиль – на юго-востоке (полный список из двадцати семи известных авторам названий приведен в приложениях к этой части). Синие павлины предпочитают селиться крупными семьями – в несколько сотен голов. Над каждой такой семьей стоит единый правитель, выбираемый в соответствии с местными обычаями. Из-за большой удаленности семей друг от друга в каждом подобном драконьем царстве действуют свои законы, имеется свой язык и верования. Задолго до прибытия в Индию европейцев самые крупные семьи Синих павлинов установили торговые союзы с городами, расположенными неподалеку от границ своих владений, позже были заключены союзы и с правящей элитой нескольких княжеств (первые упоминания об этом в летописных источниках относятся к X-XI векам). Некоторые из этих старых договоренностей действуют и в настоящее время. Члены семей, заключивших торговые союзы, не нападают на людей, их имущество и скот, а также не пересекают границы, установленные века назад. Однако драконы из других семей могут охотиться на пастухов и стада, нападать на одиноких или малочисленных путников, отшельников, уходящих глубоко в лес или высоко в горы, разорять пограничные деревни. Такие семьи и их представители именуются «дикими». Известно, что в прошлом с некоторыми семьями, проживающими в непосредственной близости от людских поселений, власти городов и советы деревень заключали соглашения: драконам отдавали преступников, приговоренных к смертной казни, и слабых или нежеланных новорожденных детей, получая подобные «дары», драконы не нападали на скот и людей. В некоторых областях Индии (преимущественно юг и юго-восток, включая небольшие области на юго-западном побережье) эта практика превратилась в традицию и сохранилась до наших дней, но человеческие жертвы со временем были заменены на животных. Жертвы приносят на границе с драконьими землями по определенным дням лунного календаря, где местное (в основном суеверное деревенское) население устраивает алтари. Подавляющая часть населения по всему югу и юго-востоку полуострова до сих пор поклоняется драконам, как потомкам своих многочисленных богов и богинь, либо как младшим божествам. Увидеть Павлинов в истинном обличье весьма сложно, представители обоих семейств крайне скрытны. Этот факт породил поверье, распространенное во многих областях Индии: увидеть силуэт дракона в небе – к большой удаче, либо же к обретению нежданного богатства, к тому же подобное зрелище является приметой ясной и безветренной погоды на несколько дней вперед. Об обычаях и вере Синих павлинов можно судить только по немногочисленным рассказам драконов-послов из шести крупных семей, поддерживающих постоянные торговые связи с людьми. По их словам Павлины повсеместно поклоняются божеству, скорее всего являющемуся прообразом одного из богов верховной троицы, почитаемой практически по всей Индии – Владыке неба. По всей видимости, в верованиях Павлинов это божество носит то же имя. Среди различных народов Индии распространены и другие имена божества, возможно, что в искаженном виде они используются и драконами: Шакра, что значит – «могущественный», Магхава – «щедрый» и Индра – «громовержец». В отличие от представления людей, в которых Индра ездит верхом на огромном белом слоне, либо зеленом или синем драконе, Павлины верят, что Владыка летает на изумрудной драконице, что по их легендам способна обращаться в прекрасную деву. Именно от ее союза с Владыкой и родились первые драконы клана. По рассказам свидетелей Синие павлины, достигшие возраста в сотню лет (предположительно только мужчины), становятся огнедышащими и могут выдыхать настолько горячий огонь, что он способен плавить горную породу. Это фантастическое пламя совершенно по-разному описывается немногочисленными очевидцами, поэтому трудно судить о его реальных свойствах. Вот лишь некоторые описания, сохранившиеся в литературных источниках разных веков: «ослепительно-яркий поток, текущий по воздуху, словно вода», «густая огненная кровь», «темное пламя, от которого загорается даже камень». Очевидно, Синие павлины используют эту свою особенность при работе с металлами и драгоценными камнями, так как в первую очередь знамениты своими ювелирами. Дорогостоящие изделия из золота, серебра, самоцветов и морского жемчуга являются одними из основных предметов торговли, наряду с высоко ценящимся по всей Азии стойким синим красителем для тканей, способ изготовления которого держится в тайне. Некоторые семьи Синих павлинов, населяющие южную оконечность полуострова и живущие в изолированных горных долинах, практически полностью прервали контакты с людьми. По поверьям местных жителей, в этих семьях живут драконы с особым даром сновидцев и толкователей снов, так это или нет…» Заложив страницу выцветшей красной лентой и захлопнув обтянутый бархатом том, демонолог вздохнул, не в силах полностью сосредоточиться на тексте. Буквы расплывались у него перед глазами, а мысли все возвращались к сегодняшней поездке. «Даже Джек встревожен и говорит, что подобного раньше не было… Что делать? Продолжать ждать? Но сколько еще ждать? Может, стоит узнать у Сераджа адрес и поехать? - Сирил резко поднялся, отчего в глазах у него на мгновение потемнело. Моргнув пару раз, юноша потер виски и принялся ходить по тесной комнате, будто загнанный в клетку зверь. - Я хотя бы узнаю, что с ним, и не буду изводиться неизвестностью. А он сможет послать меня к черту, если так не желает никого видеть, это уж я как-нибудь переживу». Демонолог уже открыл рот, чтобы позвать слугу, но Гилберт, постучавшись, сам заглянул к нему в спальню, держа в руках конверт. - От господина Сингха, - поспешил сообщить он и, протянув письмо Сирилу, удалился. Кое-как справившись с обуявшим его новым разочарованием, юноша выдохнул и, вскрыв ножом хрустящий конверт, развернул послание, написанное аккуратным почерком. *** Здравствуйте, Сирил. Похоже, я ошибался, а Вы были правы в своих опасениях, и я также начинаю тревожиться. Через неделю начнется август, а Рей не вернулся и не удосужился прислать мне ни одного письма. Что весьма странно, учитывая нашу с ним более или менее постоянную переписку. Перерыв в две или три недели я еще мог бы понять, но месяц и более – это уже никуда не годится. Я хочу послезавтра отправиться в деревню к его дяде и попытаться разузнать все на месте. Если хотите (а я нисколько в этом не сомневаюсь), Вы можете составить мне компанию в этой «авантюре». В конце концов, это моя идея, и гнев, громы и молнии, которые, вероятно, будет метать Рей, подобно громовержцу Индре, обрушатся в первую очередь на меня. Если Вы согласны – дайте мне знать, и я заеду за Вами с утра, в районе девяти. Серадж Сингх *** Вечером он до последнего оттягивал свой отъезд. Проведя у зеркала не меньше получаса, Рей раз за разом примерял простую плотную маску, скрывающую половину лица, оправлял манжеты рубашки, подбирал булавку для платка, но так и не мог собраться с мыслями. «В маске и с распущенными волосами меня узнают немногие – двое, может быть, трое человек, а о том, что происходит в Комнате, не принято распространяться за ее пределами», - он пытался успокоить себя, но поднимающийся изнутри страх не оставлял его ни на мгновение. Добравшись до богато обставленного двухэтажного особняка только ближе к десяти, маг еще несколько минут просто стоял в холле, потерянно озираясь по сторонам, будто оказался здесь впервые, а смех и голоса проходящих мимо гостей казались ему глухими и тихими за грохотом собственного, сходящего с ума сердца. Пара мужчин в птичьих масках, подойдя ближе, попыталась завязать с ним разговор, но маг отвечал односложно, и вскоре они, потеряв интерес, оставили его в покое. Из бильярдного зала показался облаченный в длинный молочного цвета коут Джонатан с узкой маской, не особо скрывающей его личность. Заметив Рея, он приветливо улыбнулся и протянул руку, приветствуя его. «Несмотря на маску, неброский костюм и то, что я не собрал волосы в хвост, как делал это обычно, он с легкостью узнал меня… Надо было выбрать маску, скрывающую все лицо, а не половину», - с досадой подумал маг, протягивая руку в ответ. Джонатан предложил присоединиться к начатой партии, выпить нового игристого вина, от которого все якобы были в восторге, и упомянул что-то о Вильгельме, но его слова звучали в голове Рея как сплошной, лишенный смысла шум. Отделавшись парой дежурных фраз, он извинился и скрылся в одной из гостиных, где, пытаясь совладать с собой, уселся на кушетку и уперся пустым взглядом в картину, висящую на стене. Очень хотелось выпить чего-нибудь покрепче той розовой водицы, о которой говорил Джонатан. Но решив, что ему нужна трезвая голова, Рей даже не посмотрел в сторону бокалов, которые пронесли мимо на круглом подносе. «Откладывать больше нельзя. Нужно посетить Комнату и попробовать найти подходящего человека. Вот только, - мысленно скривился он, - занять красное кресло – значит дать понять всем присутствующим, чего я ищу. Я никому не говорил об этом, кроме Ирвина». При мысли о мужчине с темными, отливающими в медь волосами, Рей вздрогнул, возвращаясь к действительности, и припомнил тот самый вечер и последний их разговор. Прошло уже больше полугода, но маг до сих пор слышал наполненный горечью голос Ирвина и его слова, врезавшиеся в память: «…я не хочу более питать это, чем бы оно ни было…» Первые три месяца он еще ждал от него письмо и надеялся на его скорое возвращение, после которого все будет, как прежде. Но шли недели, писем от Ирвина все не было, а злость, не подавляемая новой болью, постепенно росла, вытесняя все остальные желания и вселяя в мага непередаваемый ужас. По воле судьбы вскоре после отъезда Ирвина к наставнице Рея с заказом обратился Джонатан Блэйк, и, помогая накладывать чары на инкрустацию подзорной трубы, маг познакомился с ним лично. Блэйк разделял его вкусы и вдобавок оказался одним из основателей необычного клуба «по интересам», постоянное членство в котором вскоре приобрел и Рей, даже не взглянув на весьма высокую цену и немаленькие ежемесячные взносы. Магу нравилось находиться среди людей, разделявших его пристрастия, заводить непродолжительные знакомства, играть в покер или вист. Но, по словам Джонатана, «Зеленый клуб» мог удовлетворить и более изощренные интересы, например, в черно-красной комнате состоялись особые знакомства. Именно туда Рей намеревался войти сегодня впервые, и именно от этой мысли его бросало то в жар, то в холод. Немного посидев на месте и уняв бешеный стук сердца, он, с трудом поднявшись, вышел из гостиной и, прикрыв за собой дверь, направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Подъем показался ему нескончаемым. Левое крыло особняка, двери по обеим сторонам, за ними - пустующие спальни и, наконец, последняя массивная дверь в торце длинного коридора. Еще минуту Рей стоял перед ней, никак не решаясь войти, но вот, набрав воздуха в грудь, он положил мгновенно вспотевшую ладонь на круглую дверную ручку и, повернув ее, медленно потянул на себя. Комната оказалась больше, чем он думал, а может, она производила подобное впечатление из-за приглушенного света редких свечей, скрывавшего истинные размеры помещения. Внутри располагалось несколько пар стоящих друг напротив друга кресел, обитых бархатом алого и черного цветов. Огромные мягкие спинки с удобными подголовниками и выступающими боковинами полностью скрывали головы и плечи сидящих в них немногочисленных людей. Их приглушенные голоса Рей сперва и не расслышал, подойдя к ближайшей паре свободных кресел на негнущихся от страха ногах. Практически упав в красное кресло, Рей впился пальцами в широкие подлокотники и напряженно замер, больше ничего не видя вокруг. Ожидание тянулось невыносимо долго, и с каждым следующим мгновением остатки его решимости таяли, словно утренний туман. «Еще не поздно уйти, - метались в его голове панические мысли. – Больше четверти часа, и никого…» Уже собравшись встать, Рей услышал шорох одежды, и в угольно-черное кресло опустился гость, показавшийся из глубины комнаты. - Вы ищете Мастера, – немногочисленные слова были произнесены неторопливо, а глубокий голос в полной мере давал ощутить спокойствие его владельца. – Филипп Говард, к вашим услугам, - продолжил он, чуть подавшись вперед. – Покажите ваше лицо, и я скажу, согласен ли я рассмотреть ваши условия, - мужчина в черном кресле сдвинул свою маску и замолчал. - Я… не хотел бы открывать его сейчас, еще не полночь, - тихо ответил Рей, не поднимая головы, поэтому толком и не видя сидящего напротив в узкие прорези маски. - Что ж, - усмехнулся мужчина, собираясь вставать. – Если вы не заинтересованы, я могу уйти. Знакомство здесь происходит только по обоюдному согласию, а свое согласие я даю после того, как увижу лицо. «Если я не найду того, кто заменит Ирвина – рано или поздно случится непоправимое. Первым может пострадать дядя или госпожа Франкфурт…» - Нет, подождите, - Рей, решившись, медленно сдвинул маску и, подняв глаза, уставился на мужчину, все еще сидящего перед ним. Человек, назвавшийся Филиппом, выглядел ровесником Ирвина, имел породистое лицо и носил черную густую бороду, правой рукой он небрежно придерживал стоящую подле массивную трость. Внимательно изучив лицо мага, Филипп довольно улыбнулся, ловким движением переложив свою трость из одной руки в другую, словно она совсем ничего не весила. - Очень хорошо. Я готов выслушать ваши пожелания, - вкрадчиво произнес он, прищурив темные глаза, - и, возможно, смогу их удовлетворить, если наши интересы окажутся схожими. Вновь переведя взгляд на трость, а затем и на крупные руки сидящего, маг непроизвольно представил ладони Ирвина и его прикосновения к собственной коже. Пусть последние годы они причиняли лишь боль, его руки нравились ему, и только его рукам он доверял, отлично зная, что Ирвин никогда не позволит себе ничего лишнего. - Меня интересует трость… - тихо, но твердо произнес Рей, встретившись с Филиппом взглядом. – И только трость. Ко мне можно будет прикасаться лишь ей. *** Филипп Говард. Вспомнив в подробностях его лицо, Эвон открыл глаза и несколько минут просто лежал, не двигаясь. Он хотел бы позабыть все об этом человеке, но, оглядываясь назад, понимал: слишком многое было связано с ним, чтобы просто взять и вычеркнуть его из своей жизни. Восемь лет. Восемь долгих лет, в течение которых он раз за разом пытался разорвать связующую их нить, и вновь, презирая себя за малодушие и слабость, искал с Филиппом новую встречу. Сначала их редкое общение давало Эвону именно то, чего он хотел – Филипп наносил удары тростью, не распуская руки, и примерно через полгода маг начал доверять ему. Именно поэтому он не сразу заметил, что мастер Говард постепенно стал заходить за оговоренную ими черту. Он сам начал просить о встречах, находил его в клубе, пытаясь навязать собственное общество, а его взгляд все чаще отражал похоть. Удары стали грубыми, а некоторые из них рвали кожу или оставляли кровоточащие ссадины. Позже, входя в раж, Филипп уже с трудом останавливался и не мог сдерживаться так, как это делал Ирвин, а однажды он и вовсе отложил свою трость… Случайно став свидетелем их ссоры в клубе, Сессил согласился помочь и сам притворился новым мастером Эвона, в попытке отбить у Филилпа охоту и далее досаждать своей грубой навязчивостью. Однако Филиппа ничуть не впечатлил разыгранный ими спектакль, и вскоре Кроу выследили и избили двое неизвестных громил с повязанными на лица платками. Однако даже это в итоге сошло Филиппу с рук - Эвон так и не смог поквитаться со своим мастером… Ирвин вернулся только через три года. Увидев покрытую уродливыми рубцами спину, он долго молчал, стоя возле окна все в той же гостиной и глядя куда-то остановившимся взглядом. А когда его молчание закончилось, он смирился с необходимостью вновь взять в руки трость. Но Ирвин не мог находиться в столице постоянно и, когда он надолго уезжал, Эвон, пытаясь подавить вспышки гнева и презирая себя, вновь писал Филиппу. Закрыв глаза и надавив на веки пальцами, маг представил спокойное и приятное лицо Ирвина, обрамленное темными волосами с медным оттенком, и лицо Филиппа, бесноватое из-за таящих безумие глаз, истинное выражение которого было сложно угадать за вечно всклокоченной бородой. Два таких разных человека, что были рядом на протяжении многих лет. Два человека, знавшие его куда лучше прочих. Никого, кроме них, он не посвящал в свою тайну, считая себя чудовищем и боясь однажды сорваться на ком-нибудь… За прошедшие годы он смирился, приняв подобные правила игры. Его жизнь стала казаться ему довольно простой и понятной, и оставалась таковой до тех пор, пока полтора года назад из ниоткуда не появился Сирил Гейтс. «Как там он заявил, с наглым видом сидя на кушетке? «Я смогу сделать так, что вы понравитесь себе и сможете больше не прятать свое настоящее лицо?» - маг улыбнулся, вспоминая самоуверенный голос юноши, никак не вязавшийся с его внешностью. – Кто бы мог подумать, что он говорил всерьез, а не нес обычную в подобной ситуации ерунду?» Больше пятнадцати лет его желания направляла невидимая тварь, теперь маг не сомневался в этом. Демонолог подарил ему свободу, как и обещал, вот только как именно ей распорядиться после того, как он вспомнил то, что было до пожара? «Если бы я не был одержим, все сложилось бы иначе, - маг, медленно погружаясь в сон, припомнил записи о черном единороге, что прошлой весной показал ему Сирил. – Быть может, и отец не по собственной воле избивал меня и был жесток с матерью. Он также мог быть одержим демоном, что после его смерти завладел мной. Вот только теперь этого уже не узнать».