Рубин и Янтарь

Несмотря на то, что небо скрылось за тучами и за окном, не переставая, шел мелкий, пусть и теплый дождь, Сирил с самого утра чувствовал невероятное воодушевление, раз за разом припоминая их с Эвоном последний разговор. «То, что он сказал про письмо… Его чувства ко мне изменились. Если я и сомневался до этого, то теперь я уверен». Бросив взгляд на симиляр, юноша легко улыбнулся и, отложив очередной подсыхающий лист с переводом, набросал на новом пару незамысловатых четверостиший. «Надо будет прочитать ему, когда он вернется – в отместку за все пять недель, - ухмыльнулся он. – Впрочем, ладно, нужно подумать и о другом. Индия…» - став серьезнее, Сирил вздохнул, вновь ощущая ненадолго ушедшую тревогу, неразрывно переплетающуюся с предвкушением и, положив локти на стол, опер подбородок на ладони. «Кроу вновь оказался прав – я вместе с Эвоном отправлюсь на юг. Неужели он действительно сможет отвезти меня к камню? И если так, сбудется ли пророчество Сессила о руке и пламени? Все, что он мне говорил, сбывалось тем или иным образом, – Сирил нахмурился, отчетливо представив себе печальное лицо провидца, когда тот озвучил свое последнее предупреждение. - Нужно обсудить все с Гилбертом, вчера я так ничего и не рассказал ему, а еще необходимо расспросить Рея о рубинах, но не сейчас. Сперва отметим мои именины…» Увидев довольное лицо хозяина впервые за полтора месяца, Гилберт отложил тщательно проверяемые счета и, подняв голову, произнес с плохо скрываемым сожалением в голосе: - Из ваших немногочисленных слов, брошенных вчера после приезда, я сделал вывод, что с вашим магом, - он несколько понизил голос, - все в порядке. Если это так, я рад, что все обошлось, и хотел бы кое-что с вами обсудить. - Да, это действительно так, - с улыбкой кивнул Сирил и, подойдя к столу, уселся на стул напротив Гилберта. – Знаешь, я тоже думаю, что нам давно пора поговорить о делах. За ближайший месяц-полтора нужно по максимуму решить все вопросы, связанные с поместьем и новой шахтой, потому что осенью мы отправимся в Индию… Глаза слуги расширились от удивления, а брови стремительно поползли вверх. Мгновенно позабыв о лежащих на столе бумагах, Гилберт положил перо и нервно облизнул тонкие перечеркнутые шрамом губы. Несколько мгновений он всматривался в зеленые глаза юноши, словно пытаясь увидеть в них насмешку или любое другое опровержение только что произнесенных слов. - Это шутка, хозяин? - наконец с трудом выговорил он. - Если так, то вышла она неважной... - Нет, - отрицательно покачал головой демонолог. - Я говорю абсолютно серьезно. - Но... как? - с недоверием переспросил Гилберт, став неосознанно теребить в пальцах краешек одной из бумаг. Сирил на миг замер, размышляя над тем, как будет лучше все объяснить. В конце концов, он решил не вдаваться в подробности и, набрав побольше воздуха в грудь, быстро заговорил: - Эвон уехал за город потому, что плохо себя чувствовал и, уже будучи там, обратился к врачу. Тот порекомендовал ему длительный отдых и смену обстановки. Поэтому Эвон, договорившись с магистрами своего Ордена, решил отправиться в путешествие на полгода или даже дольше. Он хочет поехать в Индию и, - выдержав небольшую паузу, добавил Сирил, - позвал меня вместе с собой. Представляешь, Гилберт, пророчество Кроу продолжает сбываться - черный единорог отвезет меня на юг и, возможно, там я смогу отыскать камень! - Полгода... - потрясенно прошептал слуга, медленно осознавая все сказанное демонологом. - Но, позвольте, хозяин. У нас нет денег на столь дальнее и долгое путешествие... Большую часть времени займет только дорога по морю, даже самые быстрые корабли от западных портов Африки плывут к берегам Индии два или три месяца. Путь вдоль материка еще более или менее надежен, но и там корабли садятся на мель и разбиваются о скалы, а когда они выходят в открытый океан, это становится совсем небезопасно. Корабль может попасть в шторм, на него могут напасть пираты, или он собъется с курса и пропадет вместе со всеми пассажирами! Нет-нет, - покачал он головой, - все это звучит излишне самонадеянно и маловероятно... - Оплата предполагаемой поездки - один из пунктов нашего договора с Эвоном о зачаровании "сияющих камней", - с улыбкой возразил Сирил. – Я говорил, что еще перед Рождеством он положил в банк на мое имя приличную сумму денег именно на это. С тех пор мы с тобой также накопили кое-какие сбережения - этого должно хватить, чтобы покрыть хотя бы дорожные расходы. - Хотя бы дорожные расходы? А остальное? - не унимался Гилберт, все еще бросая на юношу недоверчивые взгляды. - Кто оплатит все оставшееся? Тем более МакГрегор наверняка захочет использовать врата, чтобы сократить хотя бы часть пути, иначе все эти полгода придется провести на корабельной палубе. Вам прекрасно известно, сколько стоит один единственный переход... - мрачно покачал он головой. - Мы еще не обсуждали финансовые вопросы, но так или иначе, - юноша упрямо мотнул головой, - мы отправимся в Индию примерно через полтора месяца, самое позднее – два. В крайнем случае я могу занять денег у Сераджа. Он предлагал мне любую помощь в этих поисках. - Вот как... - пожевал губами слуга. - Господин Сингх тоже едет с вами? - Полагаю, что да, хотя пока он ничего не знает. Эвон собирался рассказать ему о поездке сам, когда вернется в Лондон. Но я уверен, что Серадж не упустит такой шанс. Гилберт ничего не сказал, только покачал головой, а выражение его лица стало крайне озабоченным. Опустив глаза, он уставился на бумаги и продолжил растеряно перебирать их, прекладывая нижние листы на верх стопки и обратно. - Ты хотел что-то обсудить? - задумчиво кивнул юноша. - Это связано с делами у нас дома? - Не только, - сухо ответил слуга и, подняв голову, с укором взглянул на него, - разумеется, вам необходимо ознакомиться с финансовыми отчетами, которые вы не просматривали последние полтора месяца. Есть спорные вопросы, требующие вашего решения, есть также информация от управляющего восточной шахты и много чего еще. Но, на самом деле, - после вздоха продолжил он, - все это время я хотел сообщить вам о своей предполагаемой женитьбе... - Женитьбе? - погруженный в собственные мысли, Сирил не сразу понял, о чем идет речь, а разобравшись, только изумленно воззрился на слугу. Разумеется, он понимал, что рано или поздно это должно было произойти, Гилберту в том году исполнилось тридцать восемь, но тем не менее подобная новость застала юношу врасплох. - Я хотел сообщить вам, когда только вернулся, но ждал письма от ее родителей и был так потрясен сообщенными вами новостями, что решил повременить, а после неожиданно уехал ваш маг, и я понял, что вести подобные разговоры будет бессмысленно, пока он не приедет обратно в город... - Но подожди, - с воодушевлением продолжил расспросы Сирил, - ты должен рассказать мне все! Кто она? Уверен ли ты в ней – в том, что ей можно будет доверять? - Ее зовут Грейс Миллер, - тихо произнес Гилберт, качнув головой. - Она - скромная, добропорядочная девушка. Мы нравимся друг другу и, полагаю, со временем вы могли бы посвятить ее в семейную тайну и даже передать частицу родового демона, будь на то ее воля. Я в этом практически полностью уверен. - Что ж, это хорошая новость для нас обоих, Гилберт. Я доверяю твоему суждению и, черт возьми, я рад за тебя! Но Миллер... - задумчиво протянул Сирил. - Она родственница нашего нового управляющего? - Да, - кивнул Гилберт, - она - его младшая дочь. За время, проведенное в Нортумберленде этой весной, я уже несколько раз бывал в их доме и успел познакомиться со всеми ее родными – матерью, тремя старшими сестрами, живущими неподалеку, несаколькими кузенами и теткой. Я – выгодная для нее партия, моя служба и жалование выглядят в ее глазах весьма привлекательно, учитывая ее маленькое приданое и трех страших сестер, которые давно вышли замуж. К тому же я действительно пришелся ей по душе. Отец Грейс дал на брак свое согласие. Я надеялся, что вы сможете выделить время и съездить в поместье до конца лета. Разобравшись с шахтой, вы бы могли познакомиться с ней. Я расчитывал, что при личной встрече вы убедились бы в том, что она со временем вполне сможет заслужить ваше доверие. Мы могли бы успеть сыграть свадьбу до начала зимы, но до этого надо было решить, где мы будем жить. Если вы намерены оставаться в столице, нужно подумать о том, чтобы снять другие комнаты. Впрочем, - мрачно подытожил он, - раз в начале осени мы вообще покинем Англию, обсуждать все это теперь не имеет никакого смысла. - Нет! - резко возразил Сирил, ощутив болезненный укол совести, ведь будучи погружен в собственные переживания и поиски, он совершенно позабыл о чувствах Гилберта - человека, всегда ставящего его желания превыше своих. И хотя эта свадьба совершенно не вязалась с его планами, юноша понимал, что не должен сейчас думать только о себе. - Это твоя жизнь Гилберт, - став очень серьезным, произнес он. – Я доверяю твоему выбору, поэтому, так или иначе, даю свое согласие. Ты можешь сыграть свадьбу до нашего отъезда, пусть это и будет несколько поспешно, но ты успеешь сделать все нужные приготовления, если уедешь прямо на неделе. После того, как я вернусь из Индии, ты сможешь привезти свою жену сюда, так как я намерен и дальше оставаться в столице. Ты прав, нам, разумеется, понадобятся другие апартаменты, я и сам уже давно думал об этом... Нужно будет подыскать их. И вот еще что... - поколебавшись несколько мгновений, продолжил Сирил, с трудом подбирая слова, – я никогда не забывал о том, что ты – не простой слуга. Ты - одержимый, по собственному желанию принявший в себя демона моего рода, наша связь очень много значит для меня, но все же в свете сложившихся обстоятельств мне не хотелось бы требовать сопровождать меня, пользуясь этой связью. Ты должен сам принять решение, - медленно закончил он, чувствуя беспокойство и неприятный холодок в груди. - Я поеду с вами, хозяин, - тоном, не терпящим возражения, ответил слуга. - Но я не могу сыграть свадьбу и тут же уехать, бросив свою новоиспеченную жену одну в незнакомом доме. Я, - вздохнув, задумчиво добавил он, - напишу Грейс и ее родным, пожалуй, это будет непростое письмо, но остается надеяться, что они отнесутся к этой задержке с пониманием. "Он поедет со мной... – с облегчением подумал юноша, - как хорошо, что несмотря ни на что, он все же поедет со мной». - Спасибо, Гилберт, что бы я без тебя делал? - тихо произнес Сирил и, встретившись со слугой взглядом, тепло улыбнулся. *** Стараясь не привлекать к себе внимания, они благополучно обошли стороной деревню и окружаюшие ее поля. Лошадиные морды были обмотаны кусками холста, а все, что могло бряцать или звенеть, было смазано маслом или подвязано мягкими кожаными ремешками. Шпиль крохотной церкви – самого высокого здания в округе – остался далеко позади, и долгое время они брели по узкой тропе, убегающей к лесу. К подножию горы им удалось добраться еще затемно, но едва звезды на востоке стали гаснуть, сменяясь зеленовато-серой пеленой, они начали подьем. Небо все больше окрашивалось в зеленые и желтые цвета, от древесных стволов, животных и их всадников на землю упали первые тени. Остановившись вблизи заброшенной шахты, ее спутники быстро спешились и начали обустраивать лагерь. Один из них уже разложил небольшое походное кресло, чтобы она могла отдохнуть, и подошел принять ее легкую дорожную накидку из тонкой шерсти, но женщина медленно покачала головой, пребывая в своих мыслях. Лишь несколько минут спустя она подозвала одного спутника и в тишине сумерек медленно пошла вверх, к могилам, глядя по сторонам пустыми серыми глазами, так похожими на лед. Поросший редкими соснами склон, заброшенный поселок шахтеров, практически исчезнувшая под травой и слоем земли тропа и могилы недалеко от выхода из окна перемещения, созданного так давно. Все вокруг напоминало ей о прошлом, болезненные воспоминания вспыхивали одно за другим, и женщине со светлыми, почти белыми волосами казалось, что она покинула Камберленд не далее чем несколько дней назад. Многие годы она раз за разом возвращалась сюда, к месту разыгравшейся трагедии, но время не залечивало ее раны… Каждый свой приезд к старым могилам она ощущала боль, ставшую особенно острой три года назад, когда она последний раз навестила это место… Женщина вздрогнула будто от холода, и сильнее закуталась в темную накидку, лежащую на ее плечах. В тот день ее обуревала ярость, а сегодня… сегодня ей вновь владела только скорбь. Поднявшись выше на плато, она остановилась подле невысоких деревьев, растущих по периметру небольшого оскверненного захоронения, и велела своему спутнику оставатся возле них. За прошедшие несколько лет могилы оплыли и начали зарастать, а то немногое, что еще осталось, безвозвратно кануло в небытие. Женщина вздохнула, более не ощущая сакральный дух этого места, по чье-то злой воле превратившегося в обычный кусок склона, усеянный уродливыми ямами и земляными насыпями с щебнем и старыми костями. Дух той, кого она навещала более столетия, тоже исчез. Хотя женщина и помнила, где ее могила. Подойдя к разрытой яме на самом краю, женщина остановилась под корявой лиственницей, выросшей из трещины в камнях за последнии полвека. Обняв ствол, она неподвижно стояла несколько нескончаемых минут, сгорбившись так, словно на ее плечи давила огромная тяжесть. Наконец, встряхнув головой, она, словно сбросив оцепенение, резко отвернулась и медленно направилась назад, велев своему охраннику следовать за ней. «Больше я не приеду сюда. Теперь это место по-настоящему мертво, как и мертвы все те, кто покоятся здесь. Как мертва и она…» Между светлых бровей женщины пролегла складка, а во взгляде застыла грусть. В этот раз путь в Камберленд занял гораздо больше времени - почти четыре месяца. Она осознанно не хотела пользоваться магическими вратами и провела много дней в различных городах, лежащих на пути, словно пытаясь до последнего оттянуть момент, когда придется решить, что делать дальше: возвращаться домой или все-таки задержаться еще ненадолго и посетить Лондон... Остановившись, женщина вновь бросила отстраненный взгляд назад и в который раз погрузилась в тяжелые раздумья, припомнив слова из письма, что передал ей брат, навестив в канун Проводов старого года. «Ингвар никогда раньше не писал мне, в последний раз я видела его, когда он был еще совсем ребенком… Но его рассказ, изложенный в том письме… Вот уж воистину мертвые заговорили устами живых… - качнув головой, она больше не оглядывалась и не спеша продолжила свой путь вниз по склону, внимательно выбирая место, куда поставить ногу. – Человек, утверждающий, что он потомок той юной девушки - ее сестры… Неужели она действительно сумела выжить? Или он лишь выдает себя за него… Но зачем? И стоит ли мне искать с ним встречи?» Так много вопросов, и ни одного ответа. С досадой отмахнувшись от обуревавших ее мыслей, женщина ускорила шаг и вскоре вышла к небольшому бездымному костру своих спутников. Кивнув им, женщина вошла в приготовленный для нее шатер и жестом пригласила к себе одного из доверенных слуг. - Каковы будут ваши распоряжения, госпожа? – спросил высокий мужчина с такими же светлыми, почти белыми волосами, почтительно взглянув ей в лицо. - День мы проведем здесь и немного отдохнем. А ближе к вечеру вновь отправимся в путь, - тихо произнесла женщина, ощущая внутри странное волнение. - Мы возвращаемся назад? «Просьбы, пришедшие к нам в канун Проводов, нельзя так просто отвергать… Ингвар писал, что этот человек ищет правду и хотел бы увидеться с любым, кто хоть что-то знает о том дне. Что ж, я взгляну на него и приму окончательное решение». - Нет, - едва слышно ответила женщина, переведя на слугу льдистые глаза. - Сперва я хочу посетить Лондон. *** День уже клонился к закату, когда Эвон, облегченно вздохнув после пары часов игры с неугомонным Камиллом, заглянул в кабинет дяди и, застав Роберта одного со стопкой деловых бумаг, медленно вошел, тихо прикрыв за собой дверь. Заметив племянника, мужчина отложил документы и добродушно улыбнулся, предложив Рею присесть и вместе выпить хереса. Маг задумчиво кивнул, принимая приглашение. Вызванный слуга принес из погреба бутылку в пыльной оплетке и два небольших бокала. Вскрыв вино, он удалился, не дождавшись новых распоряжений. Маг рассеяно слушал дядю и смотрел, как тот несколько неуклюже разливал вино, пролив немного на стол и запачкав край лежащей газеты. Он не торопился начинать разговор, который уже обдумал за последнюю пару дней. Выбор был сделан, и он больше не сомневался в нем, осталось лишь сообщить Роберту, ведь он был единственным, с кем маг мог это обсудить. Только Роберт знал, через что он прошел, и знал, что к нему вернулись воспоминания. Однако Эвон пришел сюда не только ради них… Словно почувствовав сомнения племянника, Роберт на миг замолк, встретившись с ним взглядом и, сделав глоток вина, откинулся на спинку кресла: - Полагаю, ты зашел сообщить, что возвращаешься в город? Когда Шарлотта отдавала распоряжения насчет завтрашнего обеда, мисс Блер сообщила, что ты просил принести тебе завтрак раньше обычного, в спальню. Хочешь уехать рано утром? - Да… - Эвон кивнул и покачал бокал с темно-янтарным терпким напитком. Отпив, он некоторое время молчал, пытаясь распробовать кислое послевкусие и разглядывая причудливый узор бликов и теней, образовавшийся на светлой стене от косых лучей солнца, проникающих в открытое окно. – Я хочу выехать самое позднее в восемь. - Ты уверен? – обеспокоенно поинтересовался Роберт, чуть нахмурившись. – Ты выглядишь значительно лучше, но, возможно, тебе следует еще немного повременить? Ты прекрасно знаешь, что можешь оставаться здесь столько, сколько нужно, и мы с Шарлоттой всегда будем рады тебе. - Я знаю… - сделав еще глоток, тихо протянул маг, не отводя глаз от лица дяди. – Но я и так здесь задержался. Мне нужно завершить еще много дел перед тем, как я отправлюсь в путешествие, да и мне давно пора навестить магистра Эдвардса, я ведь еще пару недель назад обещал дать ему свой ответ. - И что же ты решил, Рей? – Роберт с сочувствием взглянул на племянника и, забыв про вино, отодвинул на край стола бокал с широкой чашей. – Тебе продолжают сниться кошмары? - Изредка, - неохотно признался маг, неспешно смакуя вино, и на какое-то время в просторном кабинете воцарилась полная тишина. Переместив взгляд сперва на полированную столешницу из темного дерева, затем на стеллажи, прогнувшиеся под тяжестью книг и каких-то безделушек, Рей, наконец, остановился на тяжелых портьерах и какое-то время отстраненно рассматривал их, хотя его глаза при этом оставались пустыми. Сейчас, сидя напротив дяди, маг словно наяву вновь видел смутные образы минувших дней, становившиеся все ярче по мере приближения к дням сегодняшним: лицо отца, перекошенное от гнева и летящая трость, страх и бесконечное отчаяние, мягкий голос Ирвина, солнечный день в парке, политое красной карамелью яблоко и слова произнесенные там. Растущая одержимость, невозможность доверить кому-то свою тайну, страх войти в черно-красную комнату, Филипп, изгнание демона и… Сирил. Встряхнув головой, он помолчал еще пару минут, но вновь взглянув на Роберта, терпеливо ожидавшего ответ, все же произнес: - С того пожара прошло много лет. Я уже давно не ребенок, поэтому нет больше нужды в том, чтобы защищать меня. Эти воспоминания – часть моего прошлого, часть меня самого. Я не буду продлевать действие чар сновидцев и не стану обращаться к менталистам. Пусть все остается так, как есть. Помедлив, он продолжил: – Я наконец, решил, куда поеду отдохнуть, когда закончу дела. Когда-то давно ты предлагал мне отправиться в Муннар, чтобы взглянуть на наши владения, и я решил последовать твоему совету. - Вот как, - удивленно покачал головой Роберт. – Но почему именно Индия, Рей? Почему именно сейчас? - Я хочу увидеть собственными глазами то единственное, что осталось у меня от отца, - серьезно произнес маг и, покончив с вином, сложил руки на груди. – И, дядя, пока я не вернулся в Лондон, я бы хотел поговорить с тобой о нем. Я вспомнил свое прошлое, но вспомнил также и то, что почти не знал своего отца. Он был твоим братом, и ты говорил, что в детстве и молодости вы с ним были очень близки. Прошу, расскажи мне о том, каким он был человеком… *** Солнце давно скрылось за горами, а дневная духота и жар только начали спадать. Восточный ветер прошелся по макушкам деревьев, принеся с собой желанную свежесть ночи. Небо, сменив множество оттенков пурпура, постепенно потемнело, но вскоре долину вновь озарил медный диск восходящей луны. Глядя на него, он всегда думал о ней, о ее лице и голосе, о тепле ее рук, о легком прикосновении ее губ. Не проходило и дня, чтобы он не вспоминал ее, создавая сны, плетя их подобно искусному ткачу. Сны, прославляющие ее, сны, напоминающие о ее смехе, сны, где она была рядом, и сны, не дававшие забыть о том, что с нею стало, и на чьих руках была ее кровь. В искусстве создавать их ему не было равных, но все же он не понимал значения последнего сотворенного им сна, в котором явился незваный пришелец. "Кто он? Этот бледнолицый чужеземец с волосами цвета золота, унесшийся на неведомом однорогом звере? Как он отыскал дорогу ко мне, и как посмел забрать ее камень?" Прошло много дней, луна успела вырасти, состариться, родиться и вырасти вновь, но он так и не смог получить ответов на свои вопросы. Раз за разом он пытался взять след черного зверя, но тот терялся среди сотен и тысяч чужих сновидений, Знающий лишь разводил руками, а царевич Лалит... Сын обещал дать ему свой ответ до полуночи. Мужчина с темными волосами, скрывающими плечи, неторопливо прошел по своим залитым лунным светом покоям и, остановившись на рукотворном уступе, за которым простирался обширный сад, замер, сложив на груди руки, унизанные дюжиной массивных плоских перстней. Что-то слегка коснулось его плеча и, опустив взгляд, он улыбнулся, обнаружив на коже крылатую ящерку. Ее гладкая чешуя и перепонка, позволяющая летать, в тусклом свете блекло отливали серебром. Кроха, посидев на месте лишь пару мгновений, спустилась к сгибу локтя, цепляясь маленькими острыми коготками, но стоило ему чуть пошевелиться, как она прыгнула и вновь растянула свой кожистый парус. Оказавшись среди своих сородичей, ящерка скрылась в ночи, наполненной шепотом листвы и отголосками музыки, доносившимися с нижних террас и отражавшимися от ближайших скал. Позади раздались легкие шаги, и из-за разделяющей покои ширмы показался юноша со смуглым лицом, чьи черты были мягкими и округлыми, словно бы в шутку помещенными кем-то с женского лица на мужское. Он был облачен в удлиненную тунику темно-синего цвета, что в сполохах рыжего огня немногочисленных лампад казалась почти черной. Ткань спускалась чуть ниже колен, а на талии была перехвачена поясом из гладких радужных опалов. Выше босых ступней ноги юноши охватывали два одинаковых широких браслета из того же металла, что и перстни отца. При взгляде на сына стоящий мужчина мгновенно припомнил другие черты на другом лице, отчего в груди у него сразу разлилось тепло. Приветливо склонив голову, он указал юноше на плетеное кресло с низкой спинкой и, усевшись напротив в точно такое же, замер в ожидании. Юноша сел и, скрестив лодыжки, долго не произносил ни слова, рассматривая отца, с одной стороны освещенного полной луной, а с другой вздрагивающим пламенем горящего масла. Из-за смеси теплых и холодных бликов было невозможно правильно угадать значение улыбки, блуждающей по лицу. Наконец, собравшись с мыслями, он тихо вздохнул и отрицательно покачал головой: - Я пытался найти подсказку во снах, отец, но так и не смог до конца понять, как объяснить увиденное тобою… Могу лишь сказать, что с той ночи мои сны наполнились знаками, и все они указывали на чужеземца, которого ты встретил. Я видел молнию, озарившую его путь, видел Четвертую царицу в его правой ладони, видел согласие, что вернется в наши земли с его приходом. - Верно ли ты истолковал знаки, Лалит? – переспросил мужчина, чуть прищурив темные миндалевидные глаза. - Как может чужеземец разрешить надвигающиеся распри и уберечь народ от безвластия? Пусть даже Владыка и отметил его? Юноша на миг задумался, но все же кивнул: - Я верю своим снам, отец. Чужеземец вскоре придет в наши долины, это он принесет с собой знак, которого ты так ждешь… - Пусть так, на все воля Владыки. Но прежде, чем это случится, я желаю вновь взглянуть на этого наглеца, а взять след черного зверя мне все еще не удается. - Ты не смог сделать это за две прошедшие луны, отец, скорее всего, и не сможешь. Если зверь так легко ускользнул от тебя, то он - лишь проводник среди снов, а проводники ходят, куда им вздумается, по своим особым тропам, и никто не может знать, какую тропу они выберут в следующий раз. Он не приведет тебя к этому человеку. Ищи Четвертую царицу, она приведет тебя к нему. Чужеземец ищет ее, она занимает все его мысли. И когда она вновь явится ему во сне, ты увидишь ее яркий блеск издали. - Что ж, я так и сделаю, - мужчина медленно склонил голову, вновь погружаясь в свои мысли. – Как и ее, твои живые сны всегда сбывались, и у меня нет причин сомневаться в тебе. Ты унаследовал ее Дар, Лалит, как и ее лицо. И чем старше ты становишься, тем больше я ощущаю, что она возродилась в тебе… - он замолчал, вновь посмотрев на сына. - Ты можешь идти, уже почти полночь. - Да, отец, прохладной ночи, - с почтением склонил голову юноша. - Прохладной ночи.