Рубин и Янтарь

Позже Сирил с трудом мог припомнить обратную дорогу, как и прощание с леди Осхиль. Лишь ее последний печальный взгляд и восковое лицо Гилберта, будто неживое, отпечатались в его памяти и еще долго стояли перед глазами. Драконица предложила воспользоваться уже оплаченным экипажем, на котором их привез Бьоррн, но Сирил вежливо отказался. Ему было необходимо привести в порядок собственные мысли, потому он решил пройти пешком хотя бы часть пути домой. Всю дорогу от гостиницы на границе пригорода до ближайшей более оживленной улицы, где они смогли поймать кэб, юноша молчал, не встречаясь со слугой взглядом и ощущая полнейшую растерянность. Отдельные фразы из рассказа леди Осхиль всплывали в голове вновь и вновь, а сознание напоминало разбитую мозаику, где каждый образ, ярко вспыхивая, существовал сам по себе, не образуя единой слаженной картины. Все услышанное им сегодня не вязалось с тем, что он видел глазами Ханны, с тем, что он представлял себе по рассказам отца, но у Сирила не было причин сомневаться в искренности драконицы. Добравшись до небольшого двухэтажного дома, юноша еще пару мгновений непонимающе смотрел на знакомую, недавно перекрашенную дверь, затем никак не мог вставить бородку ключа в замочную скважину, а после и отпереть отлично смазанный замок, до этого не доставлявший ему ни малейших неприятностей. Наконец раздался заветный щелчок, дверь распахнулась, и Сирил медленно вошел в темную прихожую. Так же молчаливо он направился к лестнице, ведущей в жилые комнаты. Вопреки обыкновению Гилберт не последовал за хозяином и не стал спрашивать о каких-либо распоряжениях, лишь тихо прошел в кухню и прикрыл за собой дверь. Впрочем, Сирил даже не заметил его отсутствия. Не спеша поднявшись на второй этаж, юноша зашел в спальню, снял легкий летний коут и, повалившись на кровать, уставился невидящими глазами в беленый потолок, больше не желая ничего и ничего не понимая. «Но в этом вы совершенно другой...» - слова драконицы прошелестели где-то над изголовьем его кровати и, словно роса, осели испариной на висках. Теперь юноша мог по-новому взглянуть на все сны о прошлом, что многие годы являл ему демон рода. Улыбка отца из воспоминаний Ханны, его смех и теплые слова после всего услышанного казались фальшивыми и вызывали только горечь. Теперь он понимал обиду младшей дочери грандмагистра на его молчание и пренебрежение… «Но, с другой стороны, кто знает, как сложилось бы все, знай Ханна больше? Она была еще ребенком. Смогла бы она хранить такую тайну, смогла бы понять и молчать обо всем, что произошло с Оливером? Наверное, нет…» Перевернувшись на бок и закрыв лицо ладонями, Сирил ощутил холодок, внезапно пробежавший по спине. Он не задумывался об этом раньше, но слова леди Осхиль напомнили ему о последнем письме отца. Предупреждая о перстне, Джеймс писал и о том, что демона использовали уже трижды... "Но кто именно из моих предков делал это? И для чего? А что если отец так предостерегал меня потому, что сам однажды поддался этому соблазну?! Он говорил, что сперва между ним и матерью не было теплых чувств, и что она влюбилась в него уже после их свадьбы…" Неприятные мысли окружили юношу плотным кольцом, воздух мгновенно показался спертым, а постель жесткой. Не выдержав, Сирил встал и немного походил по комнате. Ноги гудели от долгой прогулки из пригорода, а голова от безуспешных попыток прогнать обуявшие его сомнения. В конце концов он сдался и вновь сел на постель. "Даже если так. Способ узнать это лишь один - полностью просмотреть воспоминания Хранителя..." Желудок, забурчав, напомнил Сирилу о том, что он толком ничего не ел с самого утра, но, прислушавшись к себе, юноша лишь досадливо отмахнулся - мысли о еде вызывали стойкое отвращение, и потому он, вновь опустившись на подушку, начал теребить свои заплетенные в косу волосы. Весь остаток дня Сирил провел в одиночестве, перебирая в голове образы из посетивших его воспоминаний, размышляя о лорде Блэквуде и о перстне Мелиссы, что носил на пальце. Наконец, когда за окном постепенно начало темнеть, он справился с собой и спустился в кухню, по дороге сказав слуге, не тревожить его и не накрывать стол в гостиной. Поужинав остатками вчерашней баранины, Сирил вновь вернулся в спальню, разделся и лег, но еще долго не мог заснуть, будучи погружен в собственные мысли. Только когда за окном погасли последние огни, он глубоко вздохнул и, закрыв глаза, отдался во власть зыбких сновидений. *** Сирила разбудило солнце – с вечера никто так и не задвинул портьеры, и юноша проснулся от нестерпимо-яркого света, залившего всю постель и стену, возле которой она стояла. Сирил прищурился и привычным жестом потянулся к часам, лежащим на прикроватном столе, но, не успев коснуться их, замер, вспомнив события предыдущего дня. К утру все чувства, одолевавшие его накануне, притупились, боль ушла, но ее сменили растерянность и разочарование. «Я всегда восхищался своим предком... Верил в его невиновность и благородство. Во что мне верить теперь?» Неподвижно полежав несколько бесконечных минут, он все же приподнялся и через слегка помутневшее стекло взглянул на циферблат отцовских часов. «Без четверти девять! Я проспал! - пораженно заключил он. - А Гилберт… Я же слышал его голос, он точно заходил, чтобы разбудить меня. Но он всегда остается проследить за тем, чтобы я встал, и приносит воду...» При мысли о слуге сон окончательно оставил юношу. Поспешно поднявшись и бегло оглядев комнату, Сирил обнаружил приготовленный таз и кувшин с водой, а также чистое полотенце. Рядом, на стуле, был сложен черно-красный халат, подаренный магом. Вышитые рыжие капли на его рукавах горели в лучах утреннего солнца настолько ярко, что больно было смотреть. "Почему он не разбудил меня вновь, если я не встал сразу?" - с тревогой подумал юноша, накидывая тяжелый халат на ночную рубашку. - Гилберт! Я же просил меня будить, нельзя пропускать ни дня! – позвал юноша, пытаясь на ходу подавить зевоту. Но никто не отозвался. Когда он вышел из спальни, оказалось, что и гостиная пуста - кушетка, где обычно спал слуга, была застелена, портьеры раздвинуты: - Гилберт! – раздраженно позвал юноша вновь, выйдя на лестницу. Из кладовой и кухни никто не откликнулся, в очаге еще не остыли угли. Там же на столе Сирил нашел еще теплую овсянку, накрытую тарелкой, и свежий хлеб, а также пару конвертов с гарцующим единорогом и короткую записку: "Сирил, прошу меня простить, но сегодня я возьму выходной день. Я не делал этого уже слишком долго и, полагаю, имею на него полное право. О’Брайн. P. S. Вчера, когда вы уже спали, посыльный принес вам очередное письмо от МакГрегора. Уже второе, потому я позволил себе предположить, что сегодня вы захотите отправиться к нему, и в таком случае мои услуги вам не потребуются как минимум до вечера." - Теперь понятно, - задумчиво протянул юноша, откладывая записку и успокаиваясь. "Что ж, если ты хочешь побыть один, я не вправе мешать тебе. И, пожалуй, ты прав, - он бросил взгляд на свежий белеющий конверт. - Мне нужно объясниться с Эвоном..." *** Юноша все еще думал о письме отца, когда кэб вьехал в нижний Ислингтон, и извозчик, потянув за поводья, остановил экипаж напротив хорошо знакомой кованой ограды. Цокольный камень дома был почти полностью скрыт низкими кустами отцветающей белой вербены, а сквозь окна первого этажа на улицу пробивались металлические звуки ситара. Покинув кэб, Сирил расплатился, но не сразу стал звонить. Какое-то время он медлил и прислушивался к игре Сераджа – музыка была красива, но казалась совершено чужеродной среди окружающих домов, мостовой, запахов печных труб и писка вездесущих воробьев. В смешанных чувствах Сирил потянул за шнур, приводящий в движение небольшой, но звонкий колокольчик. Вскоре парадная дверь распахнулась, и к калитке с вежливой улыбкой поспешил безупречно одетый Джек, однако Сирил, кивнув в ответ на его приветствие, лишь сильнее ощутил царящее в душе смятение и не сразу понял, о чем именно спросил его слуга. - С вами все в порядке, господин Гейтс? – участливо повторил Джек, заметив его растерянность и, немного понизив голос, доверительно добавил: – Хозяин, отправляя вчера второе письмо, выглядел весьма взволнованным. Он просил сразу же сообщить, если вы пришлете ему свой ответ. Как хорошо, что вы решили приехать лично. - Да… - возвращаясь к реальности, тихо отозвался юноша, переведя взгляд на слугу. – Благодарю вас за беспокойство, я действительно решил, что будет лучше приехать лично. Сегодня суббота. Полагаю, ваш хозяин дома? Я ведь слышу игру господина Сингха? – спросил он. - Да, - ответил Джек, бросив на Сирила любопытный взгляд. – Господин Сингх с хозяином в малой гостиной. Пойдемте, я доложу о вашем приезде. «Даже лучше, что и Серадж здесь, мне не придется повторять все еще и для него». Юноша кивнул своим мыслям и, чуть сильнее сжав губы, поднялся по ступеням крыльца вслед за слугой. Еще в холле Сирил услышал голос, а потом и смех Эвона. Звуки ситара стихли за мгновение до того, как юноша вошел в залитую светом комнату. В воздухе витал запах вина и слабый, уже осенний аромат вербены, сочившийся из приоткрытых окон. - Сирил! – обеспокоенно воскликнул Эвон, поднявшись из низкого кресла. - Сирил… – довольным голосом протянул индус, улыбнувшись нахмуренному магу и тронув струны металлическим когтем. По гостиной тут же прокатилось несколько септаккордов, сделав появление юноши похожим на какую-то драматичную театральную сцену. – Собственной персоной… Говорил же, что он непременно появится! - Серадж сидел на кушетке, подвернув под себя одну ногу в желтой остроносой туфле и устроив на бедре замолчавший инструмент. В глазах индуса плясали хмельные огоньки, левой рукой он прижал струны к одному из верхних ладов, а правую вытянул в сторону Сирила, в приветственном жесте раскрыв ладонь, украшенную острым медиатором. - Вы как раз вовремя, я приехал обсудить с Реем детали нашей поездки, а, главное, сообщить, что отец отпустил меня! За это мы и пьем. И обсуждаем красивых женщин и мужчин. Вас нам ужасно не хватало... для наглядности. Юноша нахмурился и, чтобы скрыть свое замешательство, уставился сперва на протянутую кисть индуса, все еще взывающую к нему, словно к какому-то античному герою, а после перевел взгляд на невысокий стол, где вместе с парой бокалов стояли четыре пустые и одна початая бутылка вина. – Я рад вас видеть, Серадж… и тебя конечно, Рей. И рад, что мы отправимся в путешествие все вместе, - Сирил натянуто улыбнулся, поняв, что его приветствие запоздало, и в дверях он стоит дольше положенного, но почему-то все еще не решается войти. Поймав потерянный взгляд Сирила, индус замолчал, но улыбка продолжала светиться на его смуглом лице. Эвон подошел к юноше, жестом приглашая его: - Здравствуй, проходи и не слушай его, он совершенно… - И вовсе нет, и вовсе я не пьян! - тут же поспешил возразить Серадж, бережно отложив ситар на кушетку и взявшись очень сосредоточенно оправлять манжеты сшитой по местной моде рубашки. - Конечно он не пьян, он дуралей и шут, за что его и любим. Не так ли, кенар? – ухмыльнулся Эвон, подцепив за локоть все еще стоящего юношу и увлекая его к свободному креслу. Сирил успел лишь выдавить новую улыбку и, заглянув в лицо мага, попытался понять, сколько из выпитого пришлось на его долю. Но, хоть в глазах Эвона и плясали такие же хмельные чертята, их резвость тут же поубавилась, как только он проводил Сирила к его месту. - Сирил, это вы не слушайте! Что вообще путного может сказать человек, у которого борода черная, а волосы синие?! Ведь все должно быть наоборот, да еще комната с мертвыми женами в придачу! Эвон засмеялся и, положив руки на плечи Сирила, притянул его к себе: - Ох, ладно, все так, он и впрямь на радостях напился. - Это возмутительно! Когда я пьян – я путаю лады и не могу играть, каких-то жалких три бутылки не могут со мной тягаться! - Вот уж точно, куда им, - согласился маг, наклоняя голову, чтобы встретиться с юношей взглядом: - Итак, усаживайся и рассказывай нам, что произошло. Почему ты не отвечал? Я сразу же написал тебе, едва прочел, что эта таинственная незнакомка назначила тебе встречу на площади... Ты действительно поехал на нее? - Да, - кивнул юноша и опустился в предложенное кресло. – В четверг мы встретились с ней на Ладгейт-Хилл и договорились, что я навещу ее в пятницу в гостинице, где она остановилась. Твое первое письмо я не видел именно по этой причине. - Вот как... - нахмурился Эвон, отходя к консольному столику, стоящему в простенке между двумя высокими окнами. – И что же хотела от тебя эта женщина? Да и кто она, черт побери?! - Она решила встретиться со мной из-за письма своего племянника, - произнес юноша. – Я виделся с теткой Северной звезды – Осхиль Лакс, и она рассказала мне о прошлом, - Сирил поднял взгляд, наблюдая, какой эффект произвели его слова. На мгновение в гостиной повисла тишина, лица мага и индуса вытянулись от изумления. Эвон замер с чистым бокалом и графином воды в руках, а спустя секунду недобро усмехнулся. Серадж же, приоткрыв рот, лишь ошарашенно глядел на демонолога. - Боги! После таких новостей, я уже готов поверить во что угодно, - едва слышно проговорил он, наконец вернув себе дар речи. - Но как она разыскала вас?! Что именно рассказала? - добавил он, нервно облизнув губы. - Вы узнали от нее что-то о своем предке? Маг озадаченно кивнул, молчаливо присоединяясь к уже заданным вопросам, и, вернувшись, стал разбавлять Сирилу вино. - Она узнала мой адрес от Северной звезды, он сообщил ей, - тихо отозвался юноша и, словно стремясь закрыться от собственных мыслей, скрестил руки на груди. - И да... госпожа Лакс рассказала мне о моем предке... - продолжил он, вновь чувствуя разочарование и смущение от все еще висящего в воздухе веселья, которое словно облетало его стороной. - Он оказался вовсе не таким человеком, каким я его считал. - Что ж... - с сочувствием проговорил Серадж, не сводя с бледного лица юноши темных хмельных глаз. - Если вы хотите поговорить с Реем наедине, я вас оставлю, хотя очень уж не хочется, - он склонил голову к плечу и вопросительно приподнял брови. - Обсуждение поездки может подождать. Особенно после подобного... - Если ты вообще не хочешь об этом говорить, - поспешно добавил Эвон и, качнув бокал, чтобы вино смешалось с водой, протянул его Сирилу, - мы не станем ни о чем расспрашивать, выпей с нами, вино и так не крепкое. Отчего вдвойне удивительно, как можно было им так напиться… - Ну вот, опять ты за свое! Пожалуй, мне ничего не остается, кроме как сыграть всю песнь о Сурье и его сбежавшей супруге! И вот тогда ты возьмешь свои слова назад и принесешь мне искренние извинения! Пятьдесят двойных строф - сотня восьмистиший. И я, представьте себе, Сирил, все их отлично помню. К тому же, каждое пятое надо пропевать дважды! - Вызов принят, - невозмутимо ответил Эвон, ухмыляясь. – И не думай меня надурить, я не пойму ни слова, но буду считать рифмы и повторы. Забудешь хоть строчку – отправишься спать без сладкого, - маг обратил взгляд на Сирила, который отстранённо следил за происходящим и пока и не думал притрагиваться к вину. Серадж прищурил глаза, уже вовсю горевшие азартом, и, вновь устроив ситар на бедре, стал подкручивать колки резонирующих струн. - Я был неосмотрителен и уговорил его остаться ночевать, - протянул Эвон, глядя на то, как тщательно Серадж готовится. - А, теперь, когда ты приехал, у меня есть шанс дожить до утра. Ты ведь не бросишь меня с ним и останешься? Если хочешь, Джек приготовит тебе отдельную спальню. - Нет, - произнес Сирил, поразмыслив пару мгновений, - то есть, я хотел сказать, что не уверен. Я останусь до вечера, а там решим. Маг одарил его задумчивым взглядом, а после упал в свое кресло и велел Сераджу начинать игру. Сирил застыл с бокалом в руках, внутри по-прежнему царила опустошенность, а сумбурные мысли волнами омывали сознание. Под звуки ситара и пение индуса все сказанное Осхиль и вовсе превращалось в невероятную страшную сказку, события которой никогда бы не могли произойти на самом деле. Юноша был благодарен за то, что его оставили в покое и не настаивали на ответе. Но он понимал, что все равно должен был рассказать им хоть что-то. Горькая улыбка коснулась его губ, когда он, слегка встряхнув головой, вновь взглянул на мага, сосредоточенно загибающего пальцы, и индуса, зажмурившего глаза и самозабвенно поющего незнакомую песню, которая наверняка была о подвигах и любви. Осхиль была права, когда сказала, что он не захочет, чтобы ее мрачные тайны покинули светлую комнату в гостинице... "Перстни. Демон, обретший разум, его потомки. Гилберт. Об этом стоит молчать, но есть еще и рубин, а также тот, кто похитил его, разорив могилы." Приняв непростое решение, Сирил сделал один единственный глоток из предложенного бокала и обратился в слух на ближайший час. - Итак, на чем мы остановились? Ах, да, я великодушно выслушал твои извинения и теперь почти готов забыть этот маленький неприятный эпизод, – протянул индус слегка осипшим голосом, принимая из рук мага бокал. – Это что? – искренне удивился он, сперва не поверив глазам и отхлебнув. - Вода?! - Не хочу, чтобы ты охрип после подобных подвигов, мой дорогой, - иронично ответил маг, собираясь вернуться в свое кресло. - Нет, Рей, так не пойдет! Налей-ка всем еще вина – мы с Сирилом будем пить за успех нашего общего путешествия, а ты, раз уж так беспокоишься за мой голос, будешь пить за него и мою игру, которым не страшны ни гром, ни молнии, ни винные реки! - Серадж, мы не могли бы ненадолго отложить предложенный вами тост? – вдруг спросил Сирил, встав и вернув почти нетронутый бокал на стол – в компанию пустых бутылок. Маг и индус переглянулись. Серадж притих и, вновь отложив инструмент, понимающе кивнул. - Простите, мне так жаль омрачать эту встречу… - О, да говорите уже, Сирил, вы прямо мастер нагнетать обстановку, - Серадж спустил подогнутую ногу на пол и потянулся. – Раз уж вы решились нам что-то рассказать, мы слушаем, куда мы денемся… Юноша взглянул на индуса, чье лицо стало настолько сосредоточенным, насколько это вообще было возможно после трех с лишним бутылок. Эвон же сохранял молчание и, облокотившись о спинку своего кресла, в нетерпении постукивал пальцами по темной обивке. - Что ж, - Сирил прочистил горло, - кое-что из рассказа драконицы касается только моей семьи, и я не стану говорить об этом. Быть может, когда-нибудь. Но часть ее истории я расскажу вам прямо сейчас. Эта часть связана с могилами на склоне Хейвелина. Голос Сирила смолк, в гостиной осталось лишь несколько робких звуков – щебет птиц, едва слышный стук колес, проезжающих вдалеке экипажей, и приглушенная дробь пальцев по мягкой спинке кресла. Юноша сложил руки на груди и теперь отстраненно рассматривал часы, застывшие на каминной полке. Он вновь отметил, что стрелки стояли. Эвон пребывал в мрачной задумчивости, явно вернувшись мыслями в те несколько дней, проведенных под землей, а на лице Сераджа застыли изумление и досада. Первым нарушив повисшее молчание, он шумно выдохнул и вскочил с кушетки: - Значит, все эти годы камень пролежал в земле! Его мог забрать любой из нас! Все мои поиски последние десять лет не имели никакого смысла! Если бы я сразу нашел эту шахту… - Они имели смысл, Серадж, - возразил юноша, встретившись взглядом с индусом. – Вы не могли этого знать. Никто из нас не мог. Зато теперь мы знаем точно, что камень покинул Англию, и его, как я и предполагал, забрал дракон, а значит… - Ничего это не значит! – резко бросил маг, подавшись вперед и прекратив барабанить пальцами. – Единственный человек, видевший этого «дракона» - какой-то жалкий выпивоха… Следы на могилах показались странными и мне, но на доказательство чего бы то ни было это не тянет. У нас, как и прежде, в избытке одни только предположения! - Пусть так… - примирительно кивнул Сирил. – Возможно, ты и прав, однако то, что хоть кто-то видел дракона – очередное подозрительное совпадение, ты не находишь? Эвон насупил брови и, обойдя кресло, недовольно взглянул на Сирила, после чего, словно ища поддержки, обратился к индусу: - Ты тоже считаешь, что камень сейчас у какого-то дракона? Нам, что же, искать с ним встречи, когда мы прибудем в Коччин? - Когда Сирил изложил мне свои мысли насчет этой таинственной… фигуры, - уклончиво начал индус, – я сразу сказал ему, что не разделяю его уверенности. Этот сновидец может быть кем угодно – хоть самим чертом, как у вас говорят, хоть нынешним хозяином камня, хоть драконом, или всеми сразу! Но в отсутствии других зацепок я не стану отметать и самую невероятную возможность. Маг вздохнул и, вновь взглянув в озабоченное лицо юноши и его потухшие глаза, некоторое время молчал. Огладив свою короткую бородку, он недобро улыбнулся: - Хорошо, будь по-вашему, мы вернемся к этому разговору позже, когда окажемся в Индии… А пока же я хочу сказать, что мне жаль, Сирил. Действительно жаль, что встреча с госпожой Лакс похоронила все надежды на то, что еще хоть кто-то из семьи твоего предка уцелел после событий в Ордене. Переглянувшись с магом, Серадж согласно кивнул и, пытаясь отвлечь юношу от мрачных мыслей, сел обратно и провел рукой по грифу ситара: - Как мы недавно выяснили, я вполне могу продолжать игру… Мне будет приятно, если я и дальше смогу развлекать вас пением… - И неподражаемым остроумием, - добавил Эвон, усаживаясь на противоположный край кушетки. - Да, и им тоже, - даже не поведя бровью, согласился Серадж. - Спасибо... - благодарно улыбнулся юноша им обоим. - Что ж, тогда вернемся к тосту, а после и к нашему путешествию. Предлагаю переместиться в библиотеку, куда Джек поднимет новое вино, закуски и Сераджа с его чудовищной лютней, - встав, маг смеясь направился к стене и дернул за сонетку. – У нас есть пара часов до обеда, а после - вечер и целая ночь. *** Гилберт еще никогда не чувствовал себя настолько опустошенным. До вчерашнего дня собственная жизнь казалась ему наполненной смыслом - он служил Блэквудам, а точнее - Сирилу, мальчику, а теперь мужчине, выросшему на его глазах. Он прекрасно помнил, как девятнадцать лет назад Джеймс провел ритуал и передал ему частицу Хранителя памяти, навсегда связавшую его с семьей. Он гордился этой добровольной одержимостью, а она отгораживала его от обычных людей и словно бы возвышала его над ними, придавая любому занятию удивительную значимость и позволяя ощущать малейшие изменения в настроения хозяина через тонкую незримую связь. Сирил всегда заботился о нем и любил, пожалуй, как старшего брата. И Гилберт хотел и дальше служить своему господину и когда-нибудь завести наследников, один из которых стал бы, как и он сам, служить Блэквудам. Несколько часов мужчина бесцельно бродил по городу, потерянно глядя на спешащих куда-то людей и разъезжающие кэбы. Оказавшись в незнакомом районе, он прошел его насквозь – пригибаясь под бельевыми веревками и разгоняя вездесущих кошек, греющихся на солнце. Он сам не заметил, как ноги привели его на южную окраину в одну из пивных, где он провел остаток дня, бессмысленно прожигая время и разглядывая наполовину пустую кружку затуманившимся взором. Вокруг, меняясь, сновали раскрасневшиеся от выпивки люди, звучали их голоса, брань и смех. Кто-то, явно выпив лишнего, спорил с хозяином пивной и громко стучал глиняной кружкой о стол. Воздух пропитался дешевым сидром, а с улицы примешивалась вонь нечистот, но слуга в потертом черном коуте, подаренным еще Джеймсом, не замечал этого, будучи полностью погружен в свои мысли. Слова северной леди перевернули привычную жизнь, и теперь он в сотый раз задавал себе все тот же вопрос: "Кто же я на самом деле?" Драконица ответила, что он - человек, кем бы ни был его предок. Но он не знал, верить ли ее словам и холодным серым глазам. Ведь в них самих было мало человеческого. *** Укоротившийся день позднего лета уступил свои права все еще теплому, но уже по-осеннему туманному вечеру. Небо резко окрасилось алым, разлив рыжую дымку по набережным и северной стороне реки. А когда маг, индус и юноша закончили ужинать и вернулись в библиотеку, стекла в ее окнах успели налиться глубокой синевой. Серадж вновь взял в руки ситар и заиграл печальную мелодию. Сирил поймал себя на мысли о том, что длинный массивный гриф и смуглые руки, которые то ласкали, то щипали и ударяли по струнам – казались сделанными из одного и того же материала. Темно-ореховые, матовые, с тусклым золотистым блеском от зажжённых свечей. Он думал об этом какое-то время, пока не встретился со взглядом мага. Несколько минут Серадж продолжал играть и наблюдал за тем, как эти двое смотрели друг на друга, а затем прервался и сладко зевнул, потягиваясь. - Еще полчаса до полуночи, а я уже хочу спать – невиданное дело! Боюсь, мне придется вас оставить… - заметил он, чуть склонив голову, - к тому же, пусть это и весьма маловероятно, но вдруг моя игра успела вас утомить? Тогда тем более мне пора убираться! - индус усмехнулся и поднял ситар, обнимая его обеими руками. – Нужно будет собраться еще раз на днях и выбрать точную дату отъезда – пора уже. А пока... вроде бы мы успели обсудить все насущное. Думаю, завтра прямо отсюда я отправлюсь к Базу и узнаю, поедет ли с нами его преемник. Эвон кивнул и поднялся, чтобы проводить Сераджа, однако индус, многозначительно улыбнувшись, поспешно попятился к дверям: - Я не заблужусь, не волнуйся, - бросил он магу, а затем уже юноше: - Я прекрасно провел время в вашем обществе, Сирил. Спасибо за компанию и спокойной ночи, - индус подмигнул на прощание и вышел абсолютно бесшумно, словно на мягких лапах. - Ненавижу, когда он так делает, - усмехнулся Эвон и закрыл за Сераджем дверь. - Что именно делает? - Двигается, как кот, без единого звука… и проницательно ухмыляется своей белозубой улыбочкой. Меня аж жуть берет, - Эвон засмеялся и предложил Сирилу еще немного разбавленного вина, но юноша, покачав головой, надолго задумался, мысленно прислушиваясь к себе. Оставшись наедине с магом, он не почувствовал облегчения… Скорее наоборот. После обеда они обсуждали детали маршрута и место, где могли бы остановиться по прибытии в Коччин, и на какое-то время Сирил смог отогнать сомнения и неприятные образы, что породил рассказ драконицы. Серадж продолжил пить, но более не пьянел и сыпал шутками, что услышал в салоне своей любовницы. На ужин они ели запеченную телятину, сочную и ароматную, и Сирил ненадолго успокоился – он был сыт и доволен - игрой Сераджа, их разговорами, смехом Эвона. Но стоило разговорам и музыке стихнуть, а ему - остаться наедине с магом, как горечь вернулась на прежнее место. Поднявшись, Сирил сделал несколько шагов вдоль книжных стеллажей и, подойдя к окну, бросил рассеянный взгляд на удаляющийся кэб. Голос мага с трудом вывел юношу из задумчивости, а когда Эвон обнял его и, приникнув к губам, поцеловал, Сирил ощутил лишь отчуждение и неприязнь, а потому сразу отстранился. Он все еще находился в прошлом, оживленном рассказом Осхиль, и пока не был готов ни принять его, ни вынырнуть в настоящий день. - Прости, - ответил он, встретившись с удивленным взглядом Эвона, - но я хочу вернуться домой. Я приехал, чтобы объяснить свое молчание, и думал, что справлюсь со всем этим, когда увижу тебя. Но это не так. Я напишу через пару дней. - Хорошо. Но тебе вовсе не обязательно уезжать, - маг нехотя отпустил юношу. - Джек постелет тебе в синей спальне. А с утра мы могли бы... - Нет, я должен привести мысли в порядок и записать все, что я услышал. - Что ж... - маг сделал шаг назад и с сочувствием взглянул на Сирила: - Я не слеп и прекрасно вижу, как ты подавлен. Ты ведь о самом важном умолчал, о том, что так разочаровало тебя. Ведь дело не только в том, что ты окончательно похоронил свою семью? - Не только, - отозвался юноша, в который раз взглянув на сотканный из завитков череп на своем пальце. – То, что произошло в Камберленде… это просто… повергло меня в шок, ведь Мелисса до конца жизни не была уверена в том, что в день мятежа Мария находилась в Ордене. Но дело действительно в другом. То, чем занимался мой предок, скорее всего и погубило его. И пусть я не знаю всего, рассказа леди Осхиль хватило, чтобы о многом… Не дав ему договорить, маг вновь приобнял юношу за плечи и поймал его взгляд: – Хватит, я понял. Пойдем, я провожу тебя до каретной станции. - Нет. Мне не повредит немного прогуляться в одиночестве и проветрить голову. Дойду до реки, а там посмотрим. - До реки? – Эвон удивленно приподнял одну бровь. – Уже полночь, твой дом на другой стороне Темзы, в трех милях от набережной. Отсюда до моста не меньше часа пешком. Если тебя тяготит мое общество, я просто пошлю Джека, и к половине первого он уже вернется с экипажем. - Нет. Я благодарен тебе за это предложение, но все же не воспользуюсь им. И не волнуйся - я не собираюсь идти пешком всю дорогу, только какую-то ее часть. - По-моему, ты ищешь себе лишних неприятностей, если бы ты остался… - Рей, я сказал – нет. Поверь, я в состоянии добраться до дома самостоятельно, даже в столь поздний час, - резко ответил юноша и умолк, досадуя на то, что все-таки сорвался. - Как скажешь, - несколько обескураженно ответил Эвон. - Может, есть хоть что-то, что я мог бы сделать для тебя? - Спасибо, - отозвался юноша, - но я не уверен. Я уже ни в чем не уверен. Даже в том, что решение Конклава было… столь немилосердным. Быть может, это и к лучшему, что с тех пор почти не осталось никого, кто мог бы практиковать демонологию. Маг ничего не ответил, на его лице были отчетливо написаны непонимание и досада: - Я хочу проводить тебя до калитки, это-то ты мне позволишь? *** В доме было темно и тихо. Никто не вышел открывать на стук, и Сирил, ощущая тревогу, сам отпер дверь, взял в чулане новую свечу и зажег ее прикосновением пальцев. «Совсем не похоже на него… Если Гилберт и брал выходной, то всегда возвращался затемно...» - с беспокойством заключил он, но, постаравшись не волноваться раньше времени, лишь тихо вздохнул и поднялся на второй этаж. Запалив еще три свечи, он взглянул на письменный стол, где покоилась стопка переписанных страниц и книга о демоне рода, спасенная из подземелья. Юноша опустился на стул и, положив локти на стол, опер подбородок о ладони. "Продолжая перевод и практики, я смогу вспомнить... А так ли мне это нужно – вспоминать?" – он поежился и уставился на стеклянного единорога, одиноко гарцующего над очагом. Сирил затворил обе двери – в большую жилую комнату, служившую ему гостиной, и в спальню, а потому не услышал шума в прихожей. Он обернулся лишь тогда, когда демон, обвивший голову и косу, едва заметно пошевелился. Юноша вслушивался в тишину пару мгновений и тут же вскочил, различив звуки в нижних помещениях. «Гилберт!» Он схватил одну из свечей и поспешил навстречу слуге. Сирил чуть ли не скатился с лестницы, но невольно остановился, увидев свежие ссадины на вытянутом лице и разбитые костяшки пальцев. - Что случилось? Где ты так? Кто?! – испуганно выдавил он. - Никто, - ответил О’Брайн хриплым голосом, снимая потертый коут. – Не волнуйтесь, хозяин… И прошу прощения за неподобающий вид. Я неудачно… прогулялся. От слуги пахло дешевым элем, а глаза блестели нездоровым блеском. «Неужели подрался? И напился? Да такого никогда не было!» - удивленно подумал юноша, молчаливо кивнув. - Да где ты был? Ты хоть знаешь, который сейчас час, Гилберт? - начал было он, но внимательнее присмотревшись и увидев испарину на лице слуги, лишь качнул головой - подобные разговоры явно могли подождать до утра. - Пойдем наверх, надо смыть кровь, - засуетился юноша, вцепившись в локоть слуги и потянув его к лестнице, - а потом нам обоим не помешает как следует выспаться… Утром, как и обычно, Гилберт разбудил его без пяти шесть, а после того, как юноша закончил с тростью, помог умыться и привести себя в порядок. Ничего в его поведении не напоминало о вчерашнем дне, разве только ссадины стали ярче при дневном свете... Все это время они оба молчали, но когда Сирил спустился в кухню и решил нарушить тяготившую их тишину, Гилберт опередил его. Поставив перед юношей тарелку с горячей овсянкой и чашку свежего чая, он сел напротив и сложил руки перед собой: - Я хочу еще раз извиниться за вчерашнее. Я все тщательно обдумал, - тонкие губы мужчины дрогнули, а голос стал равнодушным и сухим. - Я должен вернуться домой, поеду сам - нужно разорвать помолвку с Грейс. После всего, что мы узнали, я не в праве быть ни с ней, ни кем-либо еще. Сирил уставился на слугу, не донеся чашку до рта. - Так же… мне тяжело это говорить, но я прошу освободить меня от моей службы, - чуть тише продолжил он. - Вы как-то предлагали забрать мою одержимость... Теперь, когда миледи рассказала нам… наверное, так будет лучше всего. Я останусь при вас, пока вы не найдете себе слугу хотя бы на время. "Господи, Гилберт! Как будто набрался от Сераджа этой… театральности… " - Так, а теперь я буду говорить, - жестом прервал его юноша и со звоном вернул чашку на блюдце. - Я серьезно, помолчи. Не ты должен просить у меня прощения, а я у тебя. После визита к драконице я думал только о себе и собственном разочаровании. А ведь ее слова напрямую коснулись и тебя. Мне нужно было сказать это сразу – для меня все по-прежнему, Гилберт, - юноша улыбнулся, но постарался не сбиться с серьезного тона: – Мне не важно, кем были твои предки, мне важно лишь то, кто есть ты сам - мой слуга и верный друг. Часть моей семьи. Человек, которому я без сомнения могу доверить свою жизнь. Ничьи слова не в силах изменить это, и потому я не отпущу тебя и уж тем более не избавлю от одержимости, ведь сейчас ты не желаешь этого на самом деле. Я нуждаюсь в тебе, но и хочу, чтобы ты был счастлив. - Сирил… - слуга попытался прервать его, но юноша оборвал его взглядом и продолжил: - Что до Грейс... Она выбрала тебя, не зная ничего о твоем прошлом, но и ты мог никогда не узнать о нем. Так зачем вам расставаться? Если она дорога тебе, я буду рад твоей женитьбе. Буду рад, если ты обретешь семью. Ты заслужил это, Гилберт. И вот еще что... - подбирая слова, он ненадолго замолчал, заметив удивление и благодарность, что вспыхнули в темных глазах его слуги. - Нам обоим потребуется много времени, чтобы принять все то, что нам довелось услышать. Я знаю, что тебе сейчас нелегко, и обещаю сделать все, чтобы поддержать тебя, но и мне не справиться в одиночку. - Спасибо, Сирил, - все еще не веря в услышанное, тихо произнес О’Брайн, встретившись с юношей взглядом. *** Несколько дней прошло в тишине и раздумьях. Сирил на время отложил тяжелые мысли и старался как можно точнее записать рассказ Осхиль, а Гилберт помогал ему и выполнял свои обычные домашние обязанности, постепенно приходя в себя. И пусть лицо слуги хранило задумчивость, а брови все чаще сходились на переносице, Сирил понял, что рано или поздно Гилберт примет себя. Юноша размышлял о поездке в Камберленд за костями леди Марии. Он решил, что обязательно привезет их домой до отъезда в Индию, но дни шли, а Сирил не решался назначить дату и безучастно перебирал приходящие письма. Небольшой конверт от леди Осхиль - драконица написала, как связаться с ней. Письмо на гербовой бумаге из Министерства от господина Баррингтона-Хейга, писавшего о том, что артефакт для защиты его сновидений готов и... очередной конверт с гарцующим единорогом. Пробежав глазами несколько строк, Сирил задумался и, вернувшись в начало, перечитал все еще раз. "Сирил, минула неделя с того вечера, когда мы виделись в последний раз. Ты обещал написать через пару дней, но, похоже, я подал тебе дурной пример, когда пропал в Хеджерли на полтора месяца. Что ж, я усвоил урок и теперь буду вести себя подобающим образом, так что напиши ответ, иначе ты вынудишь меня приехать без приглашения. У меня было время поразмыслить над тем, что предложить тебе. Что-то, что бы смогло отвлечь тебя от мрачных мыслей, и ты вновь соблаговолил бы увидеться со мной. Ты помнишь сына маркиза Флоранса, лорда Артура? Мальчика, что ты видел на демонстрации артефакта. Ты сказал, что юный лорд «болен», и ты хотел бы изучить эту «болезнь». Я готов вернуться к обсуждению этой безумной затеи, но при одном условии – никто не узнает твоего истинного имени и рода занятий. Жду твой ответ. Эвон."