Ее волос манящий теплый шепот

      POV Даниил       --То есть в нашей команде самая большая модница я?—спрашивает Этери и смотрит на меня, накручивая прядь своих волос на палец.       Я качаю головой и хмурюсь. Интервью вышло уже давно, а они все меня подкалывают. Алена так вообще чуть не убила. Хотя пародировал я ее очень даже похоже. Все со мной согласились. Даже Дудаков. Но все смолчали. Себе было дороже. Этот маленький чертенок с детским голосом могла сделать жизнь любого невыносимой.       --Ну, а что я мог сказать? Конечно, ты,--я смотрю на Этери, которая лежит на своем узком диване в кабинете, закинув ноги на спинку.       Одна рука ее свешивается на пол и на рукаве кофты я даже в полумраке вижу большие желтые иероглифы, означающие “смелость”. Она смелая, да. А еще она никогда не промолчит, если есть возможность надо мной посмеяться.       --Ты мог бы сказать про себя. Например, про свои золотые кроссовки и брендовые вещи с надписями,--продолжает Этери, а в ее глазах—смех.       --У тебя, между прочим,тоже вещи с брендами,--не отступаю я и киваю на любимый этерин шарф Луи Виттон.       Она смеется.       --Ну, на моих вещах большими буквами, кстати, не написано и золотом не вытравлено.       Я отпиваю кофе из чашки и обреченно вздыхаю:       --Да что ты имеешь против золота? Мы же его любим.       Я смотрю на Этери, лежащую на диване и понимаю, что она держится из последних сил, чтобы не швырнуть в меня чем-то, и не смеяться в голос. Мне тем более непонятно, что она имеет против золота, при условии, что мы не уезжаем с почти любых соревнований без него.       --Золото я как раз-таки люблю. Но только в медалях. А не тогда, когда оно на меня смотрит из темноты в районе пола. Это пугает, между прочим.       Да и как эта невыносимая женщина со своими золотыми волосами может такое говорить? Иногда, как раз в таком ракурсе, они кажутся какого-то нереального цвета.        Этери потягивается и поворачивается ко мне лицом:       --И это я не говорю о твоих странных майках с принтами, Дань. И гориллах на пальто. Орущих гориллах на светлом пальто.       Она ехидно смотрит мне прямо в глаза, не ожидая ответа, потому что мы оба помним, откуда у меня эта покупка.       “—Мне скучно,--тянет Этери и откидывается на кресло.       Наш самолет безбожно задерживают. Дети носятся по аэропорту, покупая какие-то сувениры. В нас уже бутылка красного сухого вина. Я не знаю, чем развлекать эту невероятную женщину, поэтому достаю из сумки сувенирные карты с видами города и предлагаю сыграть.       --Просто так неинтересно играть,--говорит Этери и продолжает.—Давай так. Победитель выбирает проигравшему вещь, которую тот должен носить на людях. Любую. Даже самую дурацкую.       Я улыбаюсь.       --Вызов принят,--говорю я.—Но ты уверена, что выдержишь? Или опять скажешь, что не можешь позволить себе так плохо одеваться?       Этери поджимает губы и закидывает в рот дольку шоколада.       --Спор есть спор, конечно,--она улыбается.—Но я бы не была так уверена в твоей победе. Я очень хорошо играю в покер.       Я усмехаюсь.       --Надеюсь, на столько хорошо, чтобы тебе не пришлось потом носить леопардовое пальто.       Этери сглатывает, качает головой и произносит:       --Глейхенгауз, сходи-ка еще за вином.       Я возвращаюсь, Этери отпивает глоток, ставит бокал на стол и сдает карты.”       POV Этери       Я же знала, что в случае чего леопардовое пальто мне придется носить. Ведь спор есть спор. Поэтому я сдаю карты и…мухлюю. Может, я не на столько хорошо играю, но на столько хорошо знаю, как сделать все для победы.       Даня хмурится и пытается высчитать, как ему победить, но у меня больше мотивации. Поэтому он проигрывает. В его глазах я читаю немую мольбу : “Только не леопардовое пальто”. Но я не на столько жестока. В любом случае, мне же потом рядом с ним показываться на людях.       --За тобой должок,--смеюсь я и обещаю подобрать в данин гардероб что-нибудь примечательное. Даня театрально опускает голову и просит пощады. Я смеюсь. По прилету в Москву придется вплотную заняться этим вопросом.       Но сейчас мне хочется спать и наконец сесть в самолет. Объявляют наш рейс и мы идем на регистрацию. Я украдкой смотрю на Даню, понимая, что несмотря ни на что, выбирать вещи он умеет. Если только не гонится за эпатажем. С этими мыслями в самолете просто засыпаю от усталости:       “Много лет назад жил-был король, который страсть как любил наряды и обновки и все свои деньги на них тратил. И к солдатам своим выходил, и в театр выезжал либо в лес на прогулку не иначе как затем, чтобы только в новом наряде щегольнуть. На каждый час дня был у него особый камзол, и как про королей говорят: “Король в совете”, так про него всегда говорили: “Король в гардеробной”.       От турбулентности самолет немного трясет. Я смотрю в окно и вижу небо, а еще понимаю, что Даня укутал меня в своей звездный шарф, и кажется, будто звезды везде—и внутри, и снаружи.       Спустя время я вижу в магазине то, что должен купить Даня. Он примеряет на себя это пальто с обезьянами и осматривается в зеркале. Я стараюсь не смеяться. Это все очень в стиле Дани, а он, похоже, просто радуется, что там не леопард.       --Вашей девушке нравится?—спрашивает продавец. --Боже упаси,--шепчет Даня.—Это не моя девушка.       Я смеюсь.       --Но пальто тебе все равно придется носить.       Даня вздыхает.       --Придется. А еще надо делать вид, что оно мне нравится и я в здравом уме купил его сам.       --Зато тебя запомнят,--шучу я.—А если честно, то я отменяю свое пари. Можешь не брать его. Я уже сделала парочку фото.       Даня хмурится.       --Ну, спор есть спор. К тому же эти обезьяны в целом даже ничего такие…активные…живые. Неужели ты несогласна?       Я качаю головой и цитирую:       — Великолепно! Соизволите видеть, ваше величество, какой узор, какие краски!       Даня смеется в голос и идет к кассе.       Я смотрю ему вслед, понимая, что, если совсем по-честному, то в следующий раз мне придется смухлявать и проиграть.       Вот только остается надежда, что идея с леопардами у Дани пропадет.       Вчера он что-то говорил о реванше и высоких ковбойских сапогах.