***
В машине по дороге к дому, Ханю меньше всего ожидал, что Хавьер вдруг засмеётся и скажет ему: — Твои друзья устроили мне засаду и допросили по поводу: собираюсь ли я причинить тебе боль. — Что?! — пискнул Юзуру, а Фернандес ухмыльнулся и кивнул. — Евгения и Джейсон, которые, я думаю, чувствуют себя защитниками, решили, что мне нужно пройти их тесты. Ханю застонал. — Боже мой. — Это было мило, — сказал Хавьер, протягивая руку, чтобы сцепить их ладони на коленях Юзуру. — Мне нравится, что у тебя есть друзья, которым не все равно. — Он сжал тонкие пальцы. — Тебя любят много людей, Юзуру Ханю. Юзу засиял. — Включая тебя? — спросил он, и Хавьер подмигнул. — Ты знаешь ответ, Кари.***
Когда они добрались до дома Юзуру, Хави припарковался, так как сегодня он ужинал здесь; но прежде чем они смогли выйти из машины, младший притянул его через консоль и поцеловал. Фернандес, никогда не отказывающийся от поцелуев, вздохнул, позволяя Юзу положить кончик пальца на его подбородок, углубляя поцелуй. Они смогли оторваться друг от друга как раз перед тем, как живот Юзуру заурчал, заставляя их рассмеяться. — Похоже, животик злится, — сказал Ханю, слегка хихикнув, и Хавьер влюбился ещё немного сильнее в то, каким милым был японец. Они вошли внутрь, и Хавьер почувствовал запах чего-то вкусного. По правде говоря, закрыв глаза на то, как сильно он боялся мамы Юзуру, он действительно наслаждался этими ужинами. Младший, будучи рядом со своей матерью, очень легко скатывался на свой родной язык и забывал, что Хавьер не мог понять его. Фернандес обожал просто наблюдать за Юзуру в его доме с его семьей. Юми тоже была милой. Она смотрела на него так, словно говорила, что знает гораздо больше, чем он, но никогда не проявляла к нему ничего, кроме доброты. Хавьер знал, что ей должно быть трудно смириться с тем, что её сын не только гей, но и встречается со спортсменом из «мачо» культуры; но испанец никогда не собирался позволить её страхам сбыться. Никто и никогда не навредит Юзуру, это он собирался взять на себя. Ханю крикнул что-то, и Хавьер расслышал своё имя, поэтому, когда они вошли на кухню, Юми просто повернулась и улыбнулась им. — Здравствуй, Хавьер, — поприветствовала она, как всегда очень тщательно произнося слова. Он был уверен, что женщина старалась не оговориться и не показаться грубой. У Юзуру было меньше проблем с этим, он часто говорил «Хаби» или «Хавьел», не заботясь о том, что ошибся, и Фернандес воспринял это как признак того, что ему комфортно с ним. На самом деле он обожал это тихое «Хаби» из уст своего парня. Теперь это была его любимая версия своего имени. — Здравствуйте, миссис Ханю, — сказал он, как всегда делая вид, что не услышал, как она просила назвать её по имени. Он думал, что стоит более уважительно обращаться к женщине, которая могла официально запретить ему видеть её сына. — Так вкусно пахнет, — добавил он с очаровательной улыбкой. — Ещё не готово. Может быть, ещё минут десять, — сказала она, глядя в кастрюлю. Юзуру что-то быстро сказал и схватил Хавьера за руку, не обращая внимания на то, что его мама крикнула вслед, таща старшего по коридору. Фернандес наклонился ближе и тихо спросил. — Куда мы идем? — Моя комната, — просто ответил тот. Юзуру открыл дверь, и Хавьер был немного удивлен помещением за ней. Он никогда не был в комнате младшего, и она, честно говоря, больше походила на комнату девочки-подростка, чем на спальню взрослого. Начать хотя бы с того, что над его односпальной кроватью висели постеры какой-то группы, было несколько Пухов и часы с тем же медведем; вся мебель была белая с фиолетовыми вставками. — Тебе действительно нравится фиолетовый, мм? — спросил он, и Юзуру пожал плечами. — Мне просто нравятся симпатичные цвета, — сказал младший, ведя Хавьера к кровати. Фернандес посмотрел на бойсбэнд на стене. — Это та группа, ссылки на видео которой ты присылал мне? — спросил он, и Юзуру улыбнулся и кивнул. — Да! Моя любимая группа! — Он повернул голову и вздохнул. — Вокалист такой симпатичный, — протянул он, а Хавьер засмеялся и ткнул его в бок. — Он симпатичнее меня? — спросил старший, и Юзуру сделал «очень серьезное» сканирующее лицо, прежде чем повертеть ладонью, словно говоря «возможно». — Эй! Я твой парень, — притворно возмутился Хавьер, начиная щекотать талию Юзу. — Хави, остановись! — завопил тот, хихикая и пытаясь уклониться. Он попытался встать, но Хавьер просто перехватил его и уронил на кровать, прижимая к груди и ухмыляясь на слабые попытки младшего бороться за свободу. — Хави издевается! — Ханю обиделся, и Хавьер чмокнул его надутые губы, на что в ответ только фыркнули. — Просто скажи, что я симпатичнее, чем какой-то парень из группы, и я тебя отпущу, — сказал он, и Юзуру задумчивого замычал, прищуриваясь и постукивая по подбородку пальцем, затем прикусил губу и склонил голову на бок. — Мо-о-же-ет быть, ты мне нравишься больше, — предположил он, и Хавьер ухмыльнулся, ослабляя хватку и укладываясь так, чтобы они лежали в обнимку, пока голова Юзуру покоится на его груди, одна рука вокруг талии младшего, другая рассеянно поглаживает чёрные волосы. — Да, ты мне нравишься, — пробормотал Юзуру, легко целуя грудь Фернандеса. Хавьер закрыл глаза и просто обнял Юзу, наслаждаясь ощущением близости со своим парнем, пока мог. В отличие от ночёвок Ханю, это определенно не закончится целой ночью с Юзуру в его руках. Секс был невероятным, но иногда просто лежать было даже лучше. Он поцеловал волосы младшего, найдя руку Юзу на своей груди и сплетая их пальцы. — Мне нравится, что твои волосы очень мягкие, — пробормотал Хавьер. — Мне нравится, что Хави теплый, – пробормотал Юзуру в его рубашку. — Здесь так холодно, но Хави теплый. Я бы хотел, чтобы Хави всегда был моей подушкой, и я никогда не чувствовал холода в постели. Хавьер прикусил губу. — Я мог бы сейчас очень грязно пошутить, но это слишком мило, чтобы портить момент, — сказал он, и Ханю устало рассмеялся. — Усталому Юзуру больше нравится обниматься, — признался он, и Хавьер определенно мог это понять. Ничто не было лучше после долгого дня, чем сон на диване, пока Юзу спиной прижимается к груди, а его руки держат тонкую талию. Хавьер мог быть любимой подушкой Юзуру, но Юзуру был любимым плюшевым мишкой Хавьера. Фернандес улыбнулся и снова поцеловал его в лоб. — Я так тебя люблю, mi vida. — Я тоже тебя люблю, Хаби, — тихо пробормотал Юзу. Хавьер услышал скрип и открыл глаза, замечая Юми, стоящую в дверях и смотрящую на них. Он хотел было что-нибудь сказать, но она только покачала головой, улыбнулась и кивнула в сторону кухни. Женщина повернулась и ушла, а Фернандес заметил, как её плечи дрожали от тихого смеха. Хавьер немного подождал, прежде чем нежно потрясти Юзуру. — Кари, может нам стоит вернуться? Твоя мама, должно быть, уже закончила, — предложил он. Ханю вздохнул, но кивнул, сильно потянувшись. — Наверно так, — сказал он, зевая и глядя на Хавьера. — Кроме того, животик злится, — добавил японец, потирая живот, и Хави ухмыльнулся. — Мне нравится, когда ты говоришь «животик», — признался он, садясь и быстро чмокая Юзуру. — Вставай, пошли накормим твой голодный животик. На протяжении всего ужина Хавьер замечал, как Юми смотрела на них, особенно когда Юзуру кормил его и хихикал, пачкая рот едой. У Фернандеса было предчувствие, что, пусть она ничего и не сказала, Юми начинала понимать, что Хави действительно любит Юзу. Он надеялся, что она, возможно, начала думать, что он подходит её сыну. Его самой большой надеждой было то, что когда-нибудь Юми научится доверять ему сердце своего мальчика. Он понимал, что это было нелегко, но хотел, чтобы самый важный человек в жизни его парня одобрил их чувства.***
Когда мама Юзуру отправляла его на тренировку на следующий день, давая контейнер с ланчем, она задержала его, положив руку на щеку. — Ты действительно вырос в красивого молодого человека, — сказала Юми, и он с любопытством склонил голову, не зная, куда это ведёт. Она погладила его по щеке и улыбнулась. — Ты можешь остаться в доме Хавьера, если хочешь, чтобы он забрал тебя с тренировки. Просто обещай, что не опоздаешь на утреннюю тренировку. И убедись, что возьмёшь что-то полезное на ланч. Юзуру ярко улыбнулся. — Спасибо, мама. Он быстро обнял её. — Не уверен, почему получаю разрешение, когда даже не просил, но я рад, что ты мне доверяешь. Она уклончиво промычала. — Скорее я начинаю доверять ему, — призналась женщина. — Этот человек обожает тебя. Думаю, мне было трудно какое-то время видеть это, но очевидно, что он никогда не допустит, чтобы с тобой что-нибудь случилось. — Юми улыбнулась. — Такого хорошего человека найти сложно. Он может быть защитой. Юзуру покраснел и опустил взгляд. — Я говорил вам всем, что он хороший человек. Я рад, что кто-то наконец поверил мне. — Ну, дай своим тренерам поблажку, — любезно попросила она. — Ты влюбленный молодой человек. Следственно, не самый надежный судья о характере своего партнера. Я беспокоилась, что ты, возможно, слеп к его ошибкам, но узнавая его в течение недель, стало совершенно очевидно, что он действительно хороший человек. Всё, чего хочет мать, — это чтобы её ребенок влюбился в кого-то, кто будет хорошо относиться к нему, а не в того, кто только кажется хорошим. Тренер Брайан не знает его так, как я. Я не буду притворяться, что знаю его так же хорошо, как и ты, но я уже достаточно узнала Хавьера, чтобы понять, что он честен в своих намерениях с тобой. — Она покачала головой. — Я не говорю, что ничто, связанное с ним, не может причинить тебе боль, но я верю, что он никогда не причинит тебе вреда нарочно. И физически ты не рискуешь пострадать от него. Его товарищи по команде не тронут тебя, пока он рядом. — Она поморщилась. — Должна признать, я очень беспокоилась по этому поводу. Я знаю, как ведут себя такие люди. И они его друзья, так что нормально волноваться, что он выберет их вместо тебя, если не знать его так, как теперь знаю я. Юзуру мягко улыбнулся и кивнул. — Я не говорю, что ему придется выбирать между мной или друзьями, но если бы это касалось чьей-либо безопасности, он не позволил бы своим друзьям сделать что-то плохое. Я знаю Хави. Хоккей — жестокий спорт, но в его случае только на льду. Хави никогда не будет жестоким вне спорта. Он защитил бы незнакомца, если бы друг попытался его избить. — Да, это безумие, что такой джентльмен увлекается таким жестоким и страшным видом спорта, — согласилась Юми. — Если бы ты сказал мне, что он тоже фигурист, я бы поверила в это быстрее, чем в то, что он хоккеист, — она ухмыльнулась насмешливо, и Юзуру уже боялся того, что она собирается сказать, однозначно желая смутить его. — Даже то, как он касается твоего лица и целует, когда вы думаете, что я не вижу, очень нежно. — Ма-а-ам, — он заскулил в смущении и положил руку на глаза. — Ладно, я пошёл, пока не помер от смущения! — пожаловался младший, выходя из дома в настроении, гораздо больше соответствующем ребёнку, чем взрослому мужчине со взрослыми отношениями. Но матери действительно были лучшими в смущении детей.