Клинок, обёрнутый шёлком

      Ты смотришь в глаза стоящего напротив Ларсарила Убийцы. И видишь свое неслучившееся будущее. Или уже настоящее, но уже не твое.       Ты помнишь пристальный взгляд Роматы, вручавшего тебе рекомендательное письмо для Тревиля. Он не верил тебе. Не верил, что ты воспользуешься данным тебе шансом. Кем ты был в его глазах? Ты знаешь ответ – темный эльф из Жураг-Нара, убийца из народа таких же убийц. И нельзя сказать, что он был неправ: именно таким ты и мог стать. Ты ведь тогда и сам подумал, что убивать – пусть и для людей – отличная мысль. Ведь тогда ты больше ничего не умел. Точнее, умел ты многое, но то, что было нужно знать и уметь шахирриму в Жураг-Наре, на поверхности оказалось… не востребовано. Кроме этого.       Вот только оказалось, что ты умеешь не только убивать. Хотя это тебе приходилось делать чаще всего. Да и убийца убийце рознь. И встреча с Ларсарилом показала тебе это ясно и недвусмысленно. Лаурелинад Убийца – тот, кем ты не хотел становиться. Тот, кем тебе посчастливилось не стать. Пускай Ромата не верил в твое благоразумие… но ты благодарен ему за предоставленный шанс. За данную тебе возможность не стать тем, кого ты сейчас видишь перед собой. За то, что тебе сейчас не приходится ютиться в заброшенном склепе, промышляя воровством и медленно сходя с ума от одиночества и страха за свою жизнь, потому что на стенах таверн по всей Анкарии висят розыскные листы с наградой за твою голову.       И – где-то глубоко в душе – ты благодарен и Ларсарилу: за то, что показал, какое будущее ждало тебя, возьми тогда темноэльфийская гордыня верх над осторожным благоразумием изгнанника. Слушая его, явно соскучившегося по общению с «равным», ты старательно давишь растущее отвращение. Ты уже почти забыл о любви своих сородичей к жестокости. Впрочем, издеваться над слабыми тебе никогда не нравилось – ты всегда предпочитал равных противников.       А вот Ларсарил неприкрыто сожалеет о том, что во время выполнения последнего заказа ему не удалось насладиться агонией жертвы: заказ подразумевал, что смерть должна быть «чистой». Откуда местной деревенщине – как там его звали? – знать тонкости изысканных темноэльфийских пыток? А ведь именно на него должно было пасть обвинение…       И вдруг Ларсарил осекается и презрительно шипит:       – Жалеешь детеныша этих скотов, шахиррим? Якшание с людьми не пошло тебе на пользу!       – Ошибаешься! – скалишься в ответ ты. – Это ведь не я забился в грязную дыру, провонявшую мертвечиной, прячась от всех…       Ларсарил мгновенно свирепеет, выхватывая «эльфийские когти» – короткий кинжал с парными клинками. Но верный тал’ – только один, для двух клинков в этом склепе слишком мало места – оказывается у тебя в руках быстрее, чем он успевает закончить движение, а губы растягиваются в предвкушающей усмешке:       – Давай… Покажи мне, на что ты способен.       Ты не боишься – привыкший к беспомощным жертвам Ларсарил не кажется тебе грозным противником. Но он – темный эльф, причем не сопляк-элендиар, едва научившийся держать оружие в руках, а опытный боец, способный преподнести неприятный сюрприз. А ты уже давно не имел возможности сразиться с сильным противником один на один. Так что схватка обещает быть интересной…       Ты смотришь в мертвые глаза лежащего у твоих ног Ларсарила Убийцы и видишь… пустоту. Будущее, так и не став твоим, для него превратилось в прошлое. А настоящее – твое настоящее – тебя вполне устраивает. Работать на Корону гораздо лучше, чем наемным убийцей в бегах. А «Амон-Ши, тайный агент короля» звучит намного приятнее, чем звучало бы «Лаурелинад Убийца»…