Германия, 1916 год.
Сурт толкнул девушку в комнату и разорвал на худом теле платье, стянул ненужные тряпки, отшвырнул в сторону.
Толкнул на пол. Ослабленная от побоев, брюнетка упала плашмя на живот.
Сурт навис над ней, коленом разводя ноги. Крепко сжал ягодицы, оставляя ожоги на бледной коже. Позже они останутся на ней прекрасными розовыми шрамами в виде уродливых цветов, что он дарил ей, чтобы влюбить в себя.
Проводит горячим языком по губам, слизывает красную помаду со вкусом вишни, намазанную для его привлечения — наивная дура, — и проникает глубже, пытаясь опустошить. Высосать из неё последние капли энергии, чтобы даже стонать не было сил.
Сурт хватает длинные волосы, сильно тянет назад. Девушка запрокидывает голову, открывая доступ к шее. Видит, как бьётся венка, и проводит по ней языком, оставляя ожог. Девушка всё ещё кричит, пытается вырваться. Он ни за что не отпустит. Она его жертва. Жертва демона!
Он срывает бельё и касается сжатого анального колечка: слишком тугое для него. Больное для неё.
Приставляет истекающий смазкой член, водит им по кругу, размазывая капли. Надавливает, головка не может проникнуть внутрь… Злится. Он ещё недостаточно хорошо знает, как пользоваться мужским органом, которым наградил его гадёныш Тор!
— Ничтожество, как ты смел лишить меня моей личности?! — орал Сурт, представляя на месте девушки Бога, и, замахнувшись, ударил.
— Я никогда не буду таким, как ты! Понял, проклятый Тор? — утробным голосом пообещал он.
Не заметил, как его спина заполыхала языками пламени, охватившими плечи и руки. На голове появились рога, а кожа и волосы расплавились. Он охвачен пламенем, наконец-то свобода! Сурт рассмеялся, не обращая внимания на стоны девушки под ним.
Ещё один шлепок по ягодицам. Приставив член к дырке вагины, он резко вошёл до конца, принося нестерпимую боль. Теперь травма, оставленная им, будет преследовать всю жизнь, он обязательно останется в её памяти, как и у остальных. Демон запечатлится навеки в памяти всех его жертв.
Сурт не дал времени привыкнуть к его размерам и начал неистово вбиваться в тугую вагину. Крики боли лишь распаляли желание двигаться сильнее, глубже, больнее. Его пылающая рука закрыла рот девицы, выгибающейся под ним и царапающей пол ногтями.
— Вот так вот, детка, бывает: живёшь-живёшь себе огнём веками, а в одно мгновение тебя обманывают и суют в ненужный тебе орган, вот как я в тебя, так что скажи спасибо за это божественной твари!
Сурт расхохотался и улыбнулся, ему доставляло эстетическое наслаждение наблюдать, как член врывается в податливое тело и как, когда он выходит, на нём остаётся смазка. Как человеческая плоть обхватывает орган и он горит в ней. Кажется, он находит плюсы в новом теле! Чувствует, что скоро кончит, и ускоряется. Она скулит, как побитый щенок. Он смеётся, как безумец. Сжимает ягодицы, разводя их в стороны, и, резко выходя, надавливает головкой на анальное колечко, втискиваясь глубже, и продолжает двигаться. Его ритм просто бешеный.
Кайф…
Она кричит, а он хватает за волосы, наматывая их на кулак, тянет вверх. Её голос застревает в гортани. Пара глубоких толчков, и он кончает. Продолжает слабые движения, изливается внутри, шумно втягивая воздух, пропахший гарью, бессилием и болью.
Сурт выходит из ослабленного тела. Девка потеряла сознание. Наконец-то заткнулась. За членом тянется ниточка спермы. Ханс нависает, снова прислушиваясь к её дыханию. Дышит, ну и чёрт с ней, пускай живёт, пока он разрешает. Он лёг рядом. Надо было отдышаться и хорошенько подумать, как отомстить Тору за себя, как отомстить за мучительную смерть Элизы. Страшно осознавать, что он скучает по ней. Фантазирует о том какая бы жизнь у него была, с ней. Проникла бы она его?
— Я надеюсь, ты насытился и в следующий раз возьмёшься за голову, а не член.
Фридрих, вошедший в спальню сына, улыбнулся и, пройдясь по комнате, остановился рядом с девушкой, поднял её с пола, уложил на кровать, укрыл пледом. Ханс рассмеялся, всё так же валяясь на полу, полностью голый, не стесняясь отца. Да какой он ему отец, так, создатель хренов не пойми чего.
— Не надейся, Тор, — предупредил Ханс, всё же не решаясь встать: ноги не держали его могучее тело, а падать перед этой тварью не хотелось. — Ты сам хотел, чтобы у меня появился член, вот теперь он у меня есть, и я буду трахать абсолютно всех, ну, чтобы никому обидно не было.
Он улыбнулся, облизывая губы, смотря на Тора снизу вверх, то есть на Фридриха конечно же, теперь же у них другие имена, не только личности. Ханс прищурился. Отец хмыкнул и, сняв военный китель, кинул его на кровать, по-прежнему ухмыляясь, и сел на корточки перед ним. В глазах сверкали молнии, а руки сжимались в кулаки.
— Я хотел заполучить славу самого Господа Бога и тоже создать нечто подобное, я прикрывал свою идею тем, что хочу защитить человечества от тебя и что убить огонь в теле проще, чем потушить его, ведь ты всегда возвращаешься, а мне хотелось другого, иного тебя. Мне надоело бороться с тобой.
Фридрих улыбнулся и протянул руку к его лицу, провёл пальцем по густой щетине сына и, схватив за подбородок, сжав его, притянул к себе. Ханс онемел, не мог пошевелиться, оставалось только подчиняться. Теперь он понял, почему его мама, Элиза, не смогла сопротивляться этому ничтожеству. Не смогла выжить после его рождения. Не захотела? Побоялась Тора?
— Ты сейчас слаб передо мной, всегда был слабый, поэтому предлагаю тебе выбрать одно из двух, а может из трёх, я не решил ещё. Но если ты выберешь правильное решение, то тебя ждёт другая жизнь с любящим мной и всеми остальными. Неужели тебе не надоело видеть страх в глазах твоих жертв? Может, пускай они увидят другого Сурта, а, как думаешь?
— А если я не хочу?! — огрызнулся Ханс, помотав головой, пытаясь вырваться из захвата, но Фридрих только рассмеялся глупой попытке и сжал сильнее. Тело по-прежнему не слушалось Ханса, он был на месте своей жертвы.
— Ну, если не хочешь… Придётся тебя унизить и растоптать ещё раз, вон как влюблённую в тебя девушку. Я же могу сделать тоже самое, тем более, ты сейчас ничем не отличаешься от неё, — язвительно проговорил Фридрих и рассмеялся, впечатывая Ханса в спинку кровати, и, выпрямившись, отстегнул ремень на форменных брюках. — Решайся давай, у меня нет времени, я всё-таки офицер, и у меня служба, а тебе нужно учиться, как быть человеком, и заодно подтянуть некоторые предметы, а то учителя только и жалуются мне на тебя, — рыкнул Фридрих, дëрнув молнию на брюках вниз. Ханс сглотнул и сильнее вжался в спинку кровати, пытаясь сделать выбор. — Ну же!
Крик оглушил Ханса, и он зажмурился, повалился на пол. Его стала бить дрожь. Он видел, насколько это больно, когда кто-то без желание входит в тебя и ломает физически и морально.
— Но ты же мой папа, как ты можешь так поступать со мной? — простонал Ханс, рассматривая отца сквозь пальцев: он, стоя перед ним в трусах, разминал шею и готовился атаковать его. Оставить не заживляющие следы.
— Ну надо же, ты наконец-то вспомнил, что я не тварь божественная, а твой отец, — улыбнулся Фридрих и встал перед ним на колени, отнял его руки от лица. — Выбирай: оставаться человеком или демоном. Напоминаю, оставаясь человеком, ты будешь моим сыном — тем, кто скучает по маме, ждёт меня со службы и учится хорошо, защищает слабых и умеет любить, а оставаясь демоном, будешь просто моим трофеем, который я использовал ради эксперимента. И ещё заметь, тебе я всё-таки даю выбор, не у всех он был. Не выбрал Йормунганд, Элиза, Мариэлла, они все подчинялись мне, а ты особенный для меня, ты мой сын, моё продолжение, так будь им, или…
Закончив настаивать, Фридрих стянул трусы и прошёлся по мускулистому телу, не зная пока кого — человека или демона. Ханс сжался сильнее. Он должен биться за себя, но сил не было.
— Нет! Не надо, я буду человеком! — крикнул Ханс, как только Фридрих прижал его к полу и он увидел на полу те самые царапины от женских ногтей.
— Уверен? — хмыкнул Фридрих, поглаживая его по голове.
— Да, уверен, — часто закивал Ханс, тяжело дыша, упираясь руками в грудь отца.
— Отлично, я знал, что ты меня не разочаруешь. А теперь вставай и следуй своему выбору, как только девушка очнётся, позаботишься о ней, покажешь другого себя.
Фридрих быстро поднялся и, протянув руку Хансу, помог подняться и ему, начал одеваться протянул брюки молчаливому, не смотрящему на него сыну.
— Она не подпустит меня к себе, — тихо протянул Ханс, натягивая майку.
— Покажи своё раскаяние в содеянном, пускай она полюбит тебя, а я буду гордиться тобой и даже познакомлю с Гердой. Она очаровательна, но пока ты вот такой бешеный, я не могу забрать девочку к нам в дом, и ей приходится жить и учиться в закрытом пансионате, а так бы она жила с нами. Ладно, раз ты всё выбрал, мне пора, оставляю тебя с твоей совестью, она же у тебя есть?
Фридрих похлопал сына по плечам, заглядывая в его затуманенные глаза. Теперь они не были настолько яркие, скорее потухшие, поражённые, вновь. Ханс кивнул, соглашаясь с тем, что Элиза успела наградить его и совестью, и душой, и ещё чёрт знает чем. Зачем, он пока не знал. Надеялся, узнает, тем более, что ему очень хотелось познакомиться с Гердой, той самой дочерью Мариэллы и Йормунганда.
Копенгаген, 2011 год.
— Пап, ты должен помочь мне.
Ханс замолчал и отвёл глаза в сторону. Застывший на пороге кабинета Фридриха, он проглатывал каждое слово, застревающее в глотке, как сумеречный меч, вонзающийся в сердца людей, змея, снежной девы.
— Я кажется, сейчас хочу выбрать демона. Хочу, чтобы ты остановил меня, подчинил себе, сломал и не дал сломать… — вдохнув глубже пропитанный недавно выкуренной сигарой воздух, принял поражение ещё раз, надеясь, что достойно.
— Ты вспомнил себя... — на глубоком вдохе понял Фридрих. — Пойдём присядем.
— Я не могу отделиться от
Сурта. Я огненный демон. Герда пробуждает демона с каждым днём сильнее, во мне не остаётся ничего человеческого, — выкрикнул Ханс. Фридрих притянул его за локоть, усаживая на диван, и сел рядом, внимательно слушая, не перебивая. — Я хочу её жёстко, часто, и чтобы она кричала от боли. Не представляешь, как сильно я обрадовался, когда она уехала с мамой. Когда она рядом, я горю и очень хочу, чтобы и она была охвачена моим пламенем. Готов сжечь её. Я не могу позаботиться о ней, защитить.
— Дальше.
— Демон требует насилия и старается уничтожить во мне всё человеческое, заставляет менять мой выбор. Герда вернётся, и я не хочу сдерживаться!
Ханс замолчал и, схватившись за голову, надавил на виски, покрутил пальцами.
— И что ты решил? — усмехнулся Фридрих, рассматривая подростка с горящими глазами.
Ханс покосился на отца и спрятал ладони в рукавах худи.
— Хочу, чтобы демон побывал на месте своей жертвы, чтобы он испытал всё то, что, не дай Бог, испытает Герда. Мне нужно опередить его намерение и подставить его, а не её, а кроме тебя никто с ним не справится.
Ханс не смотрел на отца. Начал стягивать с себя толстовку вместе с футболкой и, резко вставая, расстегнул джинсы, спустил их до колен и, недолго раздумывая или, сказать точнее, совсем не думая, стянул боксёры. Он снова стоял голый перед Тором и теперь точно был готов стать жертвой.
Фридрих не успел сказать и слова, как в кабинет вошёл опешивший от увиденного Иван.
— Ты чего, совсем охренел?! — рявкнул Иван, подойдя к Фридриху вплотную. Ханс не смотрел на них, просто ждал с гордо поднятой головой. — Тебе уже не хватает женщин, переключился на мальчиков, совсем спятил?! — продолжал орать Иван, толкая Фридриха от Ханса. Тот лишь хмыкнул и притянул друга поближе к себе.
— Ты сначала разберись в ситуации, а потом распыляйся. Между прочим, мы сейчас спасаем твою дочь от насилия, — зашептал Фридрих на ухо друга и отстранился, поправляя пиджак. Они оба смотрели на обнажённого Ханса.
— Ханс, оденься! — приказали они одновременно, и, вздрогнув, он подчинился.
— А теперь вы оба расскажете мне, какого хрена здесь происходит, — сердито приказал Иван.
— Нужно пожертвовать мной, не ею, — выдал Ханс, покосившись на очень рассерженного Ивана и спокойного Фридриха.
— Ты его в прошлом насиловал, что ли?
Иван нервно посмеивался, услышав чёткий ответ от подростка, и с прищуром уставился на Фридриха. Тот сунул руки в карманы брюк и начал мерить комнату медленными шагами. Ханс внимательно следил за каждым движением отца и Ивана.
— Я не такой уж и ублюдок, как может показаться, но этот момент был частью моего воспитания.
— Пап, так что, ты поможешь спасти Герду? Не прощу себя, если она испугается и больше никогда не улыбнëтся мне.
Ханс не желал больше медлить и снова принялся расстёгивать джинсы.
— Я помогу, только ради всего святого, прекрати снимать при мне штаны.
Подойдя к нему, он сам застегнул ширинку и ремень на его джинсах. Фридрих улыбнулся, потрепав сына по коротким волосам. Ханс опустил голову и кивнул.
— Может, тогда мама переродит меня, как
Мари, и тогда на время я забуду себя, а Герда спокойно вырастет и сможет принимать решение.
Ханс сглотнул от восторга и с надеждой смотрел в глаза отца.
Тор снова потушит огонь!
— Спасибо, пап, мне очень важно, чтобы у Герды остались обо мне хорошие воспоминания. Выстрели, вот прямо сюда.
Ханс надавил на середину лба пальцем, сжимая до скрипа зубов челюсть, не обращая внимания на Ивана.
— Я не буду убивать тебя, Ханс, ты должен жить, не будем расстраивать маму, — Фридрих строго поглядел на сына, сверкая молнией в глазах.
— У меня не получается, — поникшим голосом добавил Ханс, высвобождаясь из рук отца. — Мне хочется жестокости, пап, как ты не понимаешь?! Я по природе своей жажду насилия и больше ничего, — выкрикнул Ханс и упал обратно на диван. Сил стоять не было, как и проживать день за днём, понимая чего хочешь и, главное, кого…
— Я всё понимаю и, обещаю, решу твою проблему. А пока иди сделай уроки, отвлекись немного, а вечером тебя ждёт сюрприз.
— Ты отдашь мне Герду? — шепнул Ханс и с открытым ртом уставился на отца, не зная ликовать или плакать. Егоров всё слышал и сжал кулак, готовясь врезать Тору за неправильный ответ.
— Нет, Герда останется целой и невредимой, я что, зря оберегал её столько времени, — улыбнулся Фридрих, поглядывая на напряжённого Ивана, и поднял сына, направил к выходу. — Давай иди, нам с дядей Ваней надо обсудить кое что, — хмыкнул он, закрывая дверь, оставляя Ханса за ней.
Мышцы по-прежнему напряжены. Расслабления он так и не получил. Нервы натянуты, как струны, и он опять не уснëт…
***
— В прошлом Ханс тоже насиловал Герду? — строго спросил Иван, залпом осушив стакан виски: во рту пересохло от злости.
— Не её. Но я заставил его заботиться о жертвах. Ему нравилось, что они любили его, и ему нравилось насилие над ними. Ну, и ещё лишний повод доказать мне, что у меня ничего не получилось. Никакой он не бог в теле человека, а я мудак, и бог из меня хреновый. Не получилось у меня, как ни старался, хотя уже и был пропитан чувствами от Элизы и сам скучал по ней, но всячески пытался меня обмануть.
Фридрих хмыкнул и поставил точку в ответе, ожидая, когда «жертвы» модельной внешности пройдутся мимо него, и он выберет нужную.
— Может, ему жертву не из элитного агенства по эскорт-услугам заказать, а попроще с трассы? Какая разница, кому жизнь ломать.
Взгляд Егорова скользнул по проходящей мимо блондинке в коротком обтягивающем платье и на высоких каблуках.
— Я однажды пообещал отцу любить своего сына, в отличие от него самого, и, каким бы он демоном ни был, принимать его сущность. Я сохранил в Хансе демоническую силу и теперь хочу, чтобы он научился контролировать её и понял уже наконец, что не нужно ему насилия.
— Может, он выберет сам?
Иван тяжело вздохнул, провожая взглядом блондинку, и поглядел на друга, глазеющего на моделей с длинными волосами разных цветов, прямыми и вьющимися.
— Он выбирает Герду, Вань, не тупи, — не скрывая недовольства, цыкнул Фридрих, повернувшись к нему.
— Ах да, точно, только моя дочь может остановить демона, — съязвил Егоров, широко улыбаясь, продолжая любоваться молодыми дамами и гордиться своей дочерью. — Но мне кажется, или всё-таки ты поощряешь его насилие?
— Скорее понимаю, что не должен был менять его личность на другую без спроса. Я не посчитал нужным спросить его, чего хочет он, и это нехорошо. Поэтому хочу исправиться и дать ему немного свободы, но также знаю, каким он может быть, поэтому, думаю, один раз можно. — усмехнулся Фридрих, заглядываясь на стройную брюнетку с зелёными глазами, пухлыми губами и острыми скулами. — Вот эту давай купим. Тем более, я за это плачу немалые деньги и должен быть уверен, что Ханс останется доволен, а Герда вырастет без душевных и физических травм. Ты разве этого не хочешь? — Фридрих покосился на друга.
— Хочу, но я бы избавился от твоего сыночка и дал бы всем возможность жить спокойно и не платить проституткам только потому, что есть риск, что Ханс затрахает бедняжку до смерти.
Егоров натянуто улыбнулся, показывая, насколько сейчас язвителен и готов впрыскивать яд и дальше, травя другу душу и радуясь, что его Герда далеко и в безопасности.
Фридрих не слушал и вовсе не желал травиться его ядовитыми намёками, поэтому уже вручил девушке часть денег. Она с благодарностью улыбнулась и, приняв аванс, так и осталась стоять напротив Фридриха, пока он не взял её за руку и не повёл за собой, обсуждая небольшие нюансы с необычным клиентом.
Фридрих вместе с девушкой и Иваном спустились по многочисленным ступенькам агентства и отправились на парковку; вытащив ключ, разблокировал двери чёрного Мерседеса. Фридрих впихнул девицу в машину, запер дверь. Обернулся на допытывающего его друга, поглубже вдохнул свежий воздух, вытянув губы трубочкой, и отвёл взгляд в сторону.
— Ты теперь постоянно будешь платить жертвам своего сына? — подмигнул Иван и, похлопав друга по плечу, сел за руль.
— Не всегда, он однажды вырастет и сам расплатится за всё, — хмыкнул Фридрих, усаживаясь рядом.
***
— Ханс! — позвал Фридрих.
Ханс торопливо снял боксёрские перчатки и, прихватив чистую футболку, отправился вниз.
— Я здесь.
Ханс постарался сохранить спокойствие и встал перед девушкой, оценивая её. Иван закрыл дверь на замок и плотно задвинул жалюзи на окнах. Дом погрузился в полумрак.
— Вот эта девушка любезно согласилась помочь тебе. Вроде хорошенькая, да? Она тебе нравится? — серьёзным тоном спросил Фридрих, прищурившись.
— Да, очень красивая.
Ханс задышал чаще, как только понял, что возбуждается. В глазах полыхнул огонь.
— Отлично, я рад, что тебе нравится, — прошептал ему на ухо Фридрих, делая шаг вперёд. Рядом оказался и Иван.
— Развлекайся, только помни, какой выбор ты сделал в прошлом, — шепнул Фридрих и отошёл назад, встал рядом с другом, наблюдая за сыном.
Ханс, сглатывая обильную слюну, протянул девушке раскрытую ладонь. Он знал, что другая не заменит Герду. Но Тор снова решил по-своему. Он выбрал ту, которая доступна ему. Выбрал тело, в котором лучше существовать и не выпендриваться. Сейчас он выбрал для него жертву, не позволяя выбирать самому.
Девушка шагнула навстречу, цепляясь за широкую очень горячую руку.
— Ты знаешь, кто я?
— Мне необязательно это знать, — коротко отозвалась она.
Температура в его теле стремительно поднималась, вены вздувались под кожей, мышцы напрягались.
Сурт готов напасть.
— Отлично. Тогда пошли, — сказал и хищно оскалился Ханс.
Девушка отправилась вслед за ним, не подозревая, какой сюрприз её ожидает.
***
— Проклятье, Фридрих! Глянь, чем закончилась твоя вседозволенность.
Иван забежал в комнату, сбрасывая плед с покрасневшей от ожогов девушки. Фридрих поморщился, подходя ближе, и, встав на одно колено перед телом, развернул лицом к себе, проверяя пульс. Слабый.
— Она жива, — шепнул Фридрих и поднялся. Они рассматривали её кожу, когда-то белую и без синяков, а затем переглянулись: — Надо привести её в чувства.
— Ты хоть понимаешь, что только что натворил?
— Прекрасно понимаю, а теперь представь, что на её месте могла бы оказаться она, — рявкнул Фридрих и ткнул пальцем на стену, увешенную фотографиями Герды. Ивана от злости передёрнуло, и он закрыл глаза, не желая представлять ничего и, тем более, свою дочь. — Вот тебе не нравится, так что молчи и помоги мне.
— Опять помогать?!
— Да, давай проверим Ханса.
— Как ещё его проверить?
— Сейчас увидишь.
Фридрих и Иван заметили, как из ванной комнаты выходит Ханс с влажными волосами и полотенцем, намотанным на бёдрах. Друзья замолчали. Он переступил искалеченное им тело и сел на кровать, закрыв лицо руками, не зная, что сказать. Да и что он должен сказать? Он жалеет? Нет, не жалеет. Может, сочувствует, и то совсем немного. Врать не хотелось.
— Мне немного стыдно, — заверил Ханс, не отрывая рук от лица.
— Ну хоть обошлось без переломов, и на том спасибо.
Иван посмеялся, замечая как Фридрих приводит девушку в чувства, слегка похлопывая по её розовым, перепачканным тушью щекам. Как только она открыла глаза, он кинул её на кровать и лёг рядом. Она смотрела с ужасом и пыталась отползти.
— Давай, Йормунганд, иди сюда, покажем нашему демону, как трахаются взрослые дяденьки.
Фридрих поманил пальцем Ивана, и тот запрыгнул на постель, ложась с другой стороны, прижимая женское тело к себе.
Ханс поднялся, наблюдая за тем, как два амбала зажали его жертву между собой и теперь по очереди кусают то плечи, то шею.
— Что ты смотришь таким испуганным взглядом, а, Сурт? Представляешь, если бы на месте этой девушки была бы Герда, а, представил?
Фридрих подмигнул, оставляя засос на шеи девицы. Иван схватил её за затылок и сильно сжал сосок, требуя подчинения. Она не могла дышать!
— Отпустите! Хватит! — приказал Ханс. Они не слушали. Он был готов спасти Герду и всех от подобного поведения.
Фридрих продолжал покрывать поцелуями её шею и оттягивать зубами кожу. Девушка шипела от боли, извивалась под их руками, горячим дыханием.
— Тебе хочется её защитить?
Иван лежал на девушке, устраиваясь между ног, и, вонзая зубы в шею, заставил закричать.
— Да! — крикнул Ханс вместе с ней и, схватив Ивана за плечи, кинул в стену. Девушка задышала.
Фридрих показал руки в знак того, что не трогает её, и встал. Иван подошёл к Фридриху. Теперь они оба наблюдали, как Ханс бережно взял девушку на руки и, посмотрев в их сторону с презрением, потащил в ванную комнату.
— Силён гадёныш, — прошипел Иван, потирая ушибленное плечо.
— Ну вот, теперь каждый раз, когда ему захочется насилия, он будет представлять Герду и его внутренний огонь будет тухнуть, — с усмешкой протянул Фридрих. — По-моему, гениально, не считаешь так? — спросил он, поглядывая на недовольного Ивана.
— А если не защитил бы, а присоединился к нам, что тогда бы? — с прищуром полюбопытствовал Иван, разминая всё ещё ноющее плечо.
— Ну, тогда бы отдали Герде его на съедение, — как всегда отшутился Фридрих и отправился посмотреть, как заботится о девушке его сын.
