Зачем спасать убийцу? - 2 Смерть не разлучит

— Вот чёрт, это кто ещё там с МакЛаудом в машину садится?! Он последнее время всегда выходил один и никого не приводил к себе домой! — возмутился Бертон, отстраняя от лица бинокль. — Да мало ли, может быть с кем-то из соседей подружился? Ну или соседок… — сально улыбнулся Миллиган, забирая бинокль у напарника. — И ходить далеко не надо, вы ж сами говорите, что бабы к нему так и липнут. — Это точно… Кого-то природа щедро одаривает внешностью… — недовольно пробурчал под нос его коллега. — И заселился, гад, в этот раз на последние этажи небоскреба, как на зло… И не подсмотришь чем он там занимается. — О… да вообще непонятно кто это… Одежда унисекс: джинсы, ботинки, мешковатый балахон с капюшоном. Лица не видно… Так сейчас одеваются парни, помешанные на хип-хоп культуре! — изрекал Миллиган, настраивая резкость линз на максимум. — Наверное, МакЛауд не в курсе, что рабовладельческий строй давно уже отменили, до сих пор спасает негров! — оба Наблюдателя громко и бравурно заржали. — Что поделаешь, привычка — вторая натура! Видимо жизни уже без этого не мыслит! — всё сильнее закатывались они. А когда замолкли, снова вернулись к серьёзным темам, перейдя к наблюдению по карте геолокации в ноутбуке. — Короче, надоело с ним возиться, давно пора с этим кончать! — решительно произнёс Бертон. — А то, что МакЛауд не один, это даже неплохо. Ему придётся защищать этого человека, что сыграет нам на руку. В крайнем случае, можно будет взять его в заложники, чтобы манипулировать МакЛаудом. Ведь его знаменитое благородство — это его ахилесова пята, он никогда не бросит человека в беде. — Тактика безупречна. Но… — Миллиган нетерпеливо потирал вспотевшие ладони, не отрывая болезненно пылающего взгляда от движущийся точки на мониторе. — Но если они поехали всего лишь устроить небольшой шопинг по магазинам, этот план нам вряд ли подойдёт. — И то верно… — согласился Бертон. Сейчас посмотрим куда они направятся. Ну насколько я заметил, они погрузили в машину рюкзак и пару больших дорожных сумок. Возможно, собрались на пикник, к какому-нибудь озеру. Там-то мы их и накроем. — Да, сразу же дадим клич ребятам! — оживился Миллиган, аж подпрыгнув на сиденье и взвизгивая от радости. — Готовность номер один! Они отлично вышколены. Пушки в зубы и в фургон! — Ну что, МакЛауд, вот и пришёл твой час! — злодейски захохотал Бертон. — Да будет так! — мужчины заговорщически стукнулись кулаками и, включив радио на большую громкость, начали победно пританцовывать под ритмичную мелодию. *** Когда автомобиль покинул территорию Сикуовера и в открытое окошко ворвался приятный свежий ветерок, не оскверненный испарениями бензина и выхлопом заводских труб, Никита небрежно отбросила с лица капюшон, и томно прикрыв глаза, расслабленно откинулась на спинку своего кресла. Девушка какое-то время умиротворенно созерцала мелькающие за окном стены мерно колышащих листвою деревьев и островки кустарников. В голове не было не единой мысли. Постепенно она начала отключаться и клевать носом. Дункан предложил прилечь на заднее сиденье и немного подремать, но Никита отказалась. Просто для неё это было по-прежнему непривычно — направляться куда-то не на очередное боевое задание, а для того, чтобы просто отдохнуть. Организм чересчур расслабился, посему и даёт такие сбои. Мак по-доброму усмехнулся, ответив, что теперь у неё будет достаточно времени, чтобы изменить свои привычки, и, возможно, когда-нибудь она станет вспоминать Первый Отдел как какой-то дурной сон, которого вовсе и не было на самом деле. Эх, Мак… Время, проведенное в Отделе мне не забыть до конца дней моих… И то, что они сотворили со мной… Эту боль и мою израненную душу врядли можно полностью вылечить… Но я благодарна судьбе за столь щедрый подарок, который стоил всех этих страданий… За тебя, мой милый… Всё остальное было для опыта… — у Никиты защипало в носу, она почувствовала, как в глазах начало жечь от подступающих слёз. Но решив, что стыдно быть настолько уж кисейной барышней, она попыталась мысленно переключиться на что-то более нейтральное, но как на зло снова вспомнился Первый Отдел. А конкретно, тот последний день. И предостережение Биркоффа… Цвет лица которого почти что слился с преобладающим цветом отделовского интерьера. Неспроста всё это. Откуда он мог знать Тэрри Батиста, если с двенадцатилетнего возраста не высовывал и носа из штаба их организации?.. Мальчишка и жизни-то толком не нюхал, а всех этих страшных дядь и тёть знает лишь по их изображениям на мониторах и информации, что он качает в виртуальных базах данных. Но Никита так и не успела расспросить его обо всём подробнее, нужно было срочно бежать к Вальтеру за вооружением и экипировкой, их отряд уже ждали прибывшие военные вертолёты. — О чём-то задумалась, моя красавица? — ласково спросил МакЛауд, положив свою широкую тёплую ладонь на её коленку, и скользнув вверх, ободряюще похлопал по бедру. Никита зажмурилась от удовольствия. Его прикосновения неизменно успокаивали, но и в то же время будили в ней ненасытного хищного зверя. Благо, возбуждение женщины так не бросается в глаза, как это происходит у мужчин. — Я снова вспомнила Биркоффа, — чистосердечно призналась Никита, нежно накрыв его ладонь своей. — В тот последний день в Отделе он сказал, чтобы я остерегалась Батиста, потому что этот тип очень опасен. На парне просто лица не было, когда он всё это произносил. Я даже испугалась, что он может упасть в обморок. — Ну-у… Возможно, он очень беспокоился за тебя, — предположил Дункан. — Может быть, тайно влюблён? Не думала об этом? — Мак повернул голову и с насмешливой провокацией заглянул девушке в глаза. — Я даже подозреваю, что вся мужская половина Отдела была без ума от тебя, моя дорогая. — он медленно поднес её руку к губам и запечатлел необычайно чувственный поцелуй на тыльной стороне ладони. — Ах, Дункан… — млела Никита, испытывая эйфорию, близкую к наркотической. — С тех пор, как я с тобою, меня не покидает ощущение, что я попала в какой-то старый фильм. Ну или параллельную вселенную. Не знаю, прилично ли это — быть настолько бесстыдно счастливой? — Просто живи в моменте и поменьше анализируй происходящее. — Да, ты прав… Но всё же Биркофф… — Никита таки нашла в себе силы выплыть из сладкого тумана. — До этого я сотни раз уходила на задания, но никогда его таким не видела. Когда я попала в Отдел, он уже работал там года два, или три… точно не помню. С двенадцати лет, совсем ребёнком попал, якобы за убийство своей сестры. И говорят, с тех пор он никогда не выходил наружу. В свободное время развлекается какими-то компьютерными играми и возней с железом. У него даже подружки в Отделе есть. Короче, всё, что нужно для комфортной и спокойной жизни. — Мм… Я б на его месте точно с ума бы сошёл! Столько времени сидеть в бункере… — озадаченно произнёс Дункан. — С двенадцати, говоришь… А сейчас-то он выглядит на свои восемнадцать? Может быть, слишком хилый для этого возраста? ну там… бледный, худой? Витамина D ведь недополучает! Это ж надо, столько лет прятаться под землёй… Наверняка у него развилась анемия или ещё какая-нибудь болезнь? — МакЛауд старательно делал вид, будто не на шутку обеспокоен здоровьем парня, но на уме у него было несколько другое. Возможно, Биркофф — один из нас… Он лично знал этого подонка Терри, потому и всерьёз опасался за Никиту… И, конечно же, знал кем она является… — Это нездорово, я согласна, но мне не хотелось совать нос в его личную жизнь, и лезть с советами. Парень довольно замкнут и не слишком любит распространяться о себе. Если честно, на глаз действительно трудно определить его возраст. Внешность совсем юного мальчика. И очень бледный, да… — Никита сладко потянулась и зевнула, затем резко опав, развалилась в кресле. — Такому можно дать и четырнадцать, и восемнадцать. Ведь один человек может выглядеть старше, а другой моложе в одном и том же возрасте. Ты же понимаешь? — Да… Конечно… — отстраненно произнёс МакЛауд, а воспоминания уже уносили его на три с половиной века назад… *** Ирландия, 1648 г — Мак, но я не хочу так долго ждать! Так мы навсегда застрянем в этой чертовой, Богом забытой Иннисфане, и я так и не смогу повидать мир! — хныкала красавица Эйрин, графиня Лестерская, трогательно надув свои нежно-розовые будто у младенца губки. Её иссиня-черная копна шелковистых локонов водопадом рассыпалась по плечам после того, как девушка вынула из неё все гребни и заколки. Дункан бережно и сосредоточенно проводил щеткой по её волосам, хотя и прекрасно понимал, что ночью они придут в куда больший беспорядок, чем сейчас. Это скорее было знаком заботы и внимания к любимой женщине. — Хочу уехать завтра же! — она нервно дернула плечом. — Но ты ведь сама так горела желанием посетить родину твоей знаменитой прабабушки! — Дункан удивленно распахнул на неё свои огромные глазищи с длинными пушистыми ресницами. — Именно с этого острова началась грандиозная история столь яркой жизни! — Да… Но… Понимаешь, тут люди такие отсталые, ограниченные… На нас косо смотрят… Мне кажется, они завидуют нашему счастью, Дункан. Я не заметила, чтобы они даже друг к другу питали какие-то тёплые чувства… — виновато лепетала Эйрин. — Даже не верится, что моя прабабка родом из этих мест, она была совсем другой — умной, жизнерадостной, прогрессивной женщиной, к тому же удивительной красавицей. — Прямо как ты… — улыбнулся Дункан и погладил девушку по щеке. — Мак, если б не ты, я бы точно с ума здесь сошла… Ты удивительный мужчина… — Дорогая, ну потерпи! Неделя — это ведь не целая вечность. — как мог успокаивал девушку МакЛауд, и обняв её со спины, начал покрывать поцелуями стройную белоснежную шейку. — Море очень странно ведёт себя последние два дня. Вполне возможно, что в пути нас настигнет шторм. Не лучше ли переждать немного, чем пережить кораблекрушение в пути и быть съеденными рыбами и разными морскими чудовищами?! — с этими словами Дункан, резко схватил девушку в охапку и шутливо впился зубами ей в плечо, будто намереваясь поглотить её целиком. Эйрин звонко и заливисто рассмеялась и попыталась вырваться, но Дункан крепко держал её в кольце своих могучих рук, а укусы начали плавно перетекать в смачные поцелуи. — Похоже, меня уже примеряется съесть одно симпатичное чудовище… — хрипло прошептала Эйрин и начала чувственно поглаживать мощные покрытые тёмной шерстью руки возлюбленного. Молодая графиня с ума сходила по этому сильному и красивому самцу, в объятиях которого она растворялась полностью и безвозвратно. Жалела лишь о том, что его отнюдь не знатное происхождение и отсутствие земель, а также дворянских титулов не позволяет им пожениться. Хотя после смерти её мужа, графа Лестерского она не особо торопилась связывать себя новыми брачными узами, её всё устраивало и так. Ведь она — свободная и самостоятельная женщина, наследница огромного состояния, коим сейчас она распоряжалась единолично, и, благо, никаких опекунов над нею не давлело. Мужчины ей не указ и точка! МакЛауд познакомился с этой молоденькой кокеткой почти сразу же по приезду в Англию. До этого он много времени находился при французском дворе. Кира всё-таки замолвила за него словечко перед Анной Австрийской и та поспособствовала поступлению МакЛауда на службу в королевский военный дом, на должность мушкетера короля. И не куда-нибудь, а в полк самого де Тревилля, далеко не каждый мог попасть в эти элитные войска. Дункан был свидетелем смерти кардинала Ришелье. Тут же, следом за ним отправился и Людовик XIII. На трон взошла Анна Австрийская и начала править уже единолично. Ну, а МакЛауд. Он как всегда устроился весьма недурственно, став любимчиком считай всех дам её двора и благоговейно купался в их внимании. Но неугомонная натура шотландца не позволяла ему долго засиживаться на одном месте, толкая вперёд — навстречу новому и неизведанному. Так МакЛауд и вступил в ряды английской парламентской армии, состоявшей в оппозиции Карлу I, монарху-самодуру, вконец затерроризировавшему своей драконовской политикой шотландцев и ирландцев. Да и сами англичане были отнюдь не в восторге от своего правителя. Налоговые поборы стали просто несусветными. Сказать, что подданные были страшно недовольны — это ровным счётом не сказать ничего. Они поднимали одно восстание за другим, стараясь собрать свои разрозненные силы, дабы бросить их на ожесточенную борьбу против войск короля. К тому же Карл придумал отнимать земли у дворян в пользу церкви и отдавать их обратно лишь в случае солидного выкупа от бывшего владелеца. Тирания власти расцветала пышным цветом, бесправным становился не только простой люд, но уже и дворянство. МакЛауд участвовал в битве при Нейзби, где парламентская армия разгромила войска короля. Хоть какая-то маленькая, но всё же победа в борьбе против гнусного самоуправства англичан, и в отстаивании интересов своей страны. Дункан очень надеялся, что со временем таких побед станет больше. Он обязательно освободит свою родную Шотландию, иначе для чего ему это Бессмертие… У него бесконечное количество жизней чтобы сражаться за правое дело. Тогда Дункан был ещё слишком молод и не мог знать, что ему до смерти успеет надоесть вся эта бесконечная война, где несметные миллионы людей будто приносятся в жертву какому-то ненасытному, вечно голодному чудовищу, но от этого ровным счетом ничего не меняется. Мир как он был несовершенным, так им и оставался. Войны — это просто чьи-то грязные игры, убийства ради убийств, денег, наживы. Стремление изменить мир посредством войны — всего лишь иллюзия, заблуждение, приманка для тех, кто ещё не понял ничего в этой жизни и с радостью идёт умирать за чьи-то идеи, которые с легкостью принимает за свои собственные. Но человеческая жизнь превыше любой идеи, и с годами МакЛауд всё отчётливее будет это понимать. * Радостные повизгивания и заразительный громкий смех были слышны уже далеко за пределами маленькой уютной комнатки, что Мак и Эйрин снимали в двухэтажном коттедже на самом берегу океана. Владельцы дома, чопорная пожилая пара, благосклонно претворялись слабослышащими за несколько звонких монет высокого достоинства, на кои расщедрились молодые постояльцы. Ведь хозяева на эти деньги целый год могут прожить безбедно, да ещё и впридачу сделать ремонт. — Ну что графиня?! По-моему, нам и здесь совсем неплохо! — потный запыхавшийся, но до нельзя довольный Дункан вынырнул из-под надушенных лавандой простыней. — Вот ради таких моментов с тобой и можно задержаться на этом треклятом острове… — переводила дыхание под мужчиной раскрасневшаяся Эйрин. — Я, конечно, любила своего дорогого графа… Да упокоит Господь его душу! Но в постели ему до тебя ну очень далеко… — она притянула любовника к себе для поцелуя. В камине потрескивали душистые яблоневые поленья, отблески языков пламени плясали на гобеленах, украшающих стены спальни, отчего сюжеты, изображенные на них будто бы оживали, начиная приходить в движение. Пол в комнате был устлан толстыми и пушистыми турецкими коврами, благодаря чему гости не замерзали сразу же после того, как камин переставал топиться, к тому же они создавали атмосферу роскоши, как драпировки и полог кровати изумрудно-зеленого бархата. Но, главное, само ложе было достаточно большим и удобным не только для сна, но и для других приятных занятий. Неделя пролетела незаметно. Наши влюбленные провели её в тепле и комфорте, а не в схватках с ветром и волнами в открытом океане. Ведь вскоре за окном действительно разыгралась сильная затяжная гроза, как и предсказывал Дункан. От дождя всё виделось как сплошная серая пелена. Непогода длилась несколько дней, потом всё затихло. Не теряя времени, Дункан и Эйрин вышли на её корабле в Атлантику, затем через пролив Ла-Манш и дальше по Сене устремились в Париж. Их романтический маршрут пролегал по всей Франции, делая остановки в разных живописных её уголках. Далее они последовали в Италию, встретившую их жарким солнцем, карнавалами и лучезарными улыбками местных жителей. Путешественники пили вино, угощались местной кухней и веселились, как и подобает молодой красивой паре, что жаждет повидать мир, узнать его во всём великолепии и насладиться своей любовью сполна. И неважно, что мужчине тогда уже исполнилось пятьдесят шесть, его юная красивая подруга не могла об этом догадываться, так как ему на веки суждено было остаться цветущим тридцатилетним красавцем. Только цена этой вечной молодости была слишком высока. Но ему нравилось смотреть на мир глазами Эйрин. Для неё всё было новым, удивительным и даже сказочным. В девушке, которая до знакомства с ним никогда в жизни не выезжала за пределы родной Англии, теперь пробудилась невероятная жажда познания, она дышала новыми впечатлениями как кислородом, впитывала их в себя подобно губке. Эйрин даже не подозревала, что лишь овдовев она встретит своё настоящее счастье. Покойный граф был добрым и терпеливым по характеру человеком, но вместе с тем невероятно скучным и безинициативным. Любил всё своё время проводить в поместье, управляя и распоряжаясь его делами, даже ко двору выезжал с большой неохотой, в то время как его молодая жена была рада малейшей возможности выйти в свет. Она почти смирилась с тем, что ей придётся до старости лет просидеть за пяльцами и заниматься воспитанием будущих наследников. Но неожиданно муж и их маленький сын, подхватив какую-то весеннюю инфекцию, скоропостижно скончались. Как и подобает добропорядочной жене и любящей матери, Эйрин сильно горевала. Она год носила траур, но потом одна дальняя родственница убедила её ехать ко двору, чтобы подыскать себе нового мужа среди мужчин знатного происхождения. Хоть и без особого энтузиазма, Эйрин всё же последовала её совету. Она и сама прекрасно понимала, что может только загубить свою молодость, одна в этой глухой деревне, что располагалась в десятке милль от Лондона. Настроения при дворе внушали смутную тревогу, теперь он не казался таким веселым местом как когда-то. Вокруг персоны Карла I всё сильнее сгущались тучи заговоров и интриг, его мало кто любил и поддерживал, в основном это делалось на публику. Хоть Эйрин и была англичанкой, она имела ирландские корни, и как человек сочувствующий, в душе поддерживала негодование против короля и его политики, больше походившей на открытый грабеж. Так получилось, что битва при Нэйзби изрядно истощила военные ресурсы короля, парламентская армия ощипала его как петуха, коему была уготована участь бульона для супа. Эйрин, которая раньше мало что понимала в политике, за несколько месяцев так хорошо поднаторела в ней, что решила тайно примкнуть к рядам парламентеров. Там то она и познакомилась с Дунканом МакЛаудом, шотландцем без какого-либо знатного происхождения, зато чертовски красивым и обаятельным, много знающим, и, что самое главное — страстным и пылким мужчиной. У них вспыхнул бурный роман, который продолжался несколько лет. Некоторые родственники были не на шутку встревожены тем, что графиня спуталась с простолюдином, но они вместе укатили с глаз долой, чтобы не дразнить гусей, то есть чопорных родичей, следящих за неукоснительным соблюдением разных скучных формальностей. Они уехали в Голландию и провели там пару месяцев, затем на какое-то время снова вернулись в поместье Эйрин. Она знала, что родственники имеют виды на её имущество и, вполне возможно, что вознамерятся отобрать его из-за легкомысленного поведения молодой вдовы или же попытаются насильно выдать её замуж за какую-нибудь выгодную им партию. Также они с мужем ранее получали очень заманчивое предложение от процветающих соседей о покупке их поместья. Те постоянно стремились расширить свои владения и скупали все прилегающие к ним территории. Её муж наотрез отказывался, но сейчас Эйрин не хотела более оставаться здесь. Она желала взять доставшиеся ей в наследство корабли и заняться международной морской торговлей, как её знаменитая прабабка, достигшая небывалых высот в этом бизнесе. Тайком они составили с соседями контракт о продаже имения вместе с домом и крестьянами, затем переправили свои корабли в один из портов Голландии и приобретя себе милый двухэтажный домик в этой стране, зажили как обычные купцы. МакЛауд заранее предупредил свою девушку о том, что она не сможет иметь от него детей, если она хочет с ним остаться, та ответила, что это даже к лучшему, ибо она не желает снова испытывать боль от их утраты. Ведь никто не даёт гарантий, что её будущих детей не постигнет та же печальная участь, что и первенца. Успешная морская торговля с соседними странами, омываемыми Северным морем вдохновляла Эйрин. Дункан был ей не только прекрасным любовником, но также верным другом и бесценным помощником в делах. Она чувствовала себя абсолютно счастливой женщиной. Вместе они приняли решение исследовать торговые пути, которые лежат за пределами здешних вод, выйти в Атлантику, Средиземное море, объехать весь свет. Но вначале Эйрин захотела посетить родину своей прабабки, она считала, что её дух покровительствует им. Получить своего рода благословение, как считала она. * После Италии они с Дунканом посетили Грецию с её памятниками архитектуры и искусства, а дальше планировали плыть по Средиземному морю в Испанию. Но в их грандиозные замыслы вмешались пиратские корабли, которые окружили их, хорошо оснащенные, быстроходные и с отлично подготовленной для разбойных нападений командой. Но самое страшное совсем не это, а Зов, который МакЛауд почувствовал, когда расстояние между их кораблями сократилось. Не смотря на команду «Поднять паруса!», и приказ гребцам усиленно налечь на вёсла, пиратские корабли нагнали их и взяли на абордаж. Часть команды Эйрин перебили, другую захватили в плен, чтобы затем продать в рабство на галеры. Девушку также схватили. МакЛауд усиленно старался её отбить, даже порубил нескольких пиратов своим мечом, но когда в бой вступил сам капитан-главнокомандующий, чернобородый человек в тюрбане, широких шароварах и жилетке, вынувший кривую саблю и скрестивший её с мечом МакЛауда, Дункан понял, что это и есть Бессмертный, и он гораздо более сильный и опытный противник. Возможно, ему уже не одна сотня лет, а то и тысяча. — Рашид ибн Фарух! — надменно представился незнакомец. — Дункан МакЛауд из клана МакЛаудов! Отпусти девушку и команду! Мы заплатим тебе выкуп! Бери весь товар и убирайся! — Ну уж нет! — ехидно посмеивался Рашид. — Я заберу всё, включая твою голову! — и решительно двинулся в атаку. Дункан отбивался как мог до последнего, пока Рашид не прижал его к самому краю палубы и уже было замахнулся для последнего удара. Перепуганная Эйрин, удерживаемая членами команды ибн Фаруха, начала громко и истошно визжать, отчаянно пытаясь вырваться из их рук. Резко отпрянув, МакЛауд потерял равновесие, и не сумев удержаться на ногах, тут же свалился за борт и плюхнулся в воду. — Мы ещё встретимся с тобой, МакЛауд! — крикнул ему на прощание ибн Фарух. Дункан не считал сколько часов, а может быть и дней провёл он в соленой морской воде, прежде чем добраться до берега, точнее его выбросило туда абсолютно обессиленного, измученного голодом и жаждой. Мужчина смутно помнил как тонул несколько раз, потом оживал и продолжал грести, не понимая в каком направлении и зачем, но точно зная, что должен отсюда выбраться, не важно куда именно, но лишь бы на сушу. Он должен отыскать Эйрин и спасти её. Должен найти этого негодяя и выбить из него правду любой ценой, куда он её увез. На берегу Мак попытался заговорить с местными рыбаками, но те не понимали ни одно из произносимых им наречий, считали проходимцем и с негодованием прогоняли прочь. МакЛауд уж совсем отчаялся встретить того, с кем можно было бы общаться на одном языке, успокаивало лишь то, что земля всё-таки обитаема, а ведь могло бы быть намного хуже. К тому же, его запросто могли съесть рыбы или другие обитатели водной стихии, но этого не произошло. Наверное, его всё-таки охраняет какая-то Высшая Сила. Он всё равно не смог бы спасти Эйрин и команду, а так хотя бы остался жив и есть хоть какой-то мизерный шанс найти её и освободить. Мак собрал каких-то выброшенных после отлива на берег морских гадов, довольно сомнительного и даже устрашающего вида, но сейчас было не до гастрономических капризов. Мужчина развел костёр, добыв огонь из палки и камня и поджарив на нём этих странных существ, впоследствии оказавшихся вполне себе съедобными, наконец-то утолил свой голод и мог уже вполне продуктивно подумать как ему действовать дальше. Переночевав под открытым небом на нагревшимся за день песке, мужчина двинулся дальше. Он видел, что это явно какая-то южная жаркая страна. Раскаленный воздух, много песка повсюду, незнакомые диковинные растения… Затем ему начали попадаться поселения из глинобитных хижин, вокруг которых бегали куры, мелкий рогатый скот и тощие полуголые чумазые ребятишки. С этими врядли можно выйти на контакт, обычные бедняки, тёмные и недалёкие, по традиции примут за какого-нибудь колдуна или же нечисть, да ещё и, чего доброго, камнями закидают. Позже он набрел на целые вереницы животных, совершенно непохожих на привычных ослов и лошадей, но, тем не менее, местные жители использовали их как вьючных, а также для езды верхом. Животные имели по два горба на спине, а сами люди были закутаны во множество одежд, сильно напоминающих ворох простыней или покрывал. Дункан даже мгновение подумал, что этот абсурд во сне ему привиделся. Он сильно ущипнул себя, но в отчаянии понял, что всё это происходит наяву. На свой страх и риск МакЛауд пытался общаться уже с бедуинами, но те злились и даже замахивались на него кнутами или кривыми саблями. Дункану приходилось спешно уносить ноги, так как потеряв свой меч, он оказался безоружным. Вскоре странный человек в чужеземной одежде и говорящий на непонятном языке привлёк слишком много лишнего внимания. Вдруг откуда не возьмись к Дункану подбежали солдаты и грубо схватив под руки, потащили в неизвестном направлении. МакЛауд предпринял попытки отбиться, но тех было человек пять или шесть, к тому же он почувствовал как кто-то сзади ударил его по голове и мир вокруг погрузился в темноту. Когда Дункан начал приходить в сознание, но пока ещё не открыл глаза, он услышал совершенно незнакомый диалект. Но по одной интонации можно было угадать, что какой-то мужчина властным тоном гневается на других, видимо, делает выговор своим подчиненным, а те невнятно оправдываются. Но, главное, у МакЛауда так болела голова в этот момент, что он не сразу определил ощущение Зова. Ему конец! Никакого оружия при нём сейчас нет, он полностью беззащитен перед другим Бессмертным. Вполне возможно, что это и есть Рашид ибн Фарух, который приказал схватить его, чтобы потом обезглавить. — Я ж вас, тупоголовых ослов просил привести ко мне этого странного человека, а вовсе не избивать его! — громогласно возмущался почтенный бородатый мужчина в белом тюрбане и таких же кипельно-белых одеяниях. — Наградил же Аллах тебя глупостью, Али! — Простите, господин… Но он сильно сопротивлялся… — заплетаясь ответил тот. — Ладно, подите прочь! Мне надо поговорить с этим чужестранцем! — Но господин… Он же может на вас напасть… — Не может! Кому сказал, прочь! Или же хотите получить тридцать ударов плетьми за непослушание?! — грозно зарычал их господин. — Слушаемся! — хором отозвались солдаты и спешно удалились. Услыша мягкую приближающуюся поступь, МакЛауд открыл глаза и резко подскочил на месте. Он сразу же отметил необычное, но всё же богатое убранство комнаты. Яркие ковры с замысловатыми узорами и орнаментами, коими был устлан весь пол, стены также состояли из дорогой ткани с вышитыми вручную композициями из птиц, деревьев и потрясающих по красоте цветов. А мебель, которая призвана была служить ложем и стульями, заменяли множество расшитых золотом подушек. Низкий столик, на котором стоял изящной работы чайник и два блюда — одно с фруктами, другое с изысканными сластями. У Дункана заурчало в желудке. Несмотря на смертельную опасность ему ужасно хотелось есть. — Меня зовут Хамза аль Кахир! — представился Бессмертный на чистом английском наречии. МакЛауд выдохнул с облегчением. Значит это не Рашид, который застал его врасплох и собрался отрубить голову. Хотя непонятно какие намерения у этого Хамзы, но радует уже то, что он говорит по-английски. — Дункан МакЛауд из клана МакЛаудов! Я из Шотландии, но много путешествовал по свету и знаю несколько языков. Но ваш мне не знаком. — Мака поразил контраст одежд незнакомца с пестрым и аляпистым интерьером. Хамза смотрелся как яркое белое пятно на общем фоне. Мужчина явно был немолод, точнее первая смерть его настигла уже далеко не юнцом. Бородатое лицо казалось строгим, но вместе с тем спокойным и добродушным, и не внушало опасений. — Я прошу прощение за столь грубое обхождение со стороны моих людей. Я их за это уже отругал. — грозно нахмурил брови хозяин жилища. — Всё хорошо, спасибо… Неприятно, конечно, но не смертельно… — ответил гость потирая свой затылок. — А что это вообще за страна? — Я даже не в курсе как она называется. — Это Тунис, территория Османской империи, колония турецкого султана в Африке. Язык арабский. А ты сейчас находишься в моём шатре. — спокойно пояснил Хамза. — Наверняка ты здорово проголодался, МакЛауд. Давай-ка сядем за стол и ты мне поведаешь свою историю. — с пониманием предложил он. — Да, не откажусь! — первым импульсом была эмоция телячего восторга, но потом Дункан округлил глаза в сильнейшем изумлении. — Ничего себе… Османская империя! Я что-то слышал краем уха, но представлял очень смутно… — Ничего, будет ещё время узнать. Ведь впереди целая вечность. — Ты не собираешься рубить мне голову? Учти, у меня нет оружия, я упал за борт корабля и оказался здесь. — У меня нет намерения с тобой драться, чужестранец. — заверил аль Кахир. — Если, конечно, ты сам не настроен враждебно. — Нет. — твердо ответил МакЛауд. — Мне этого совсем не нужно. Единственное, чего я хочу, это отыскать свою жену и вернуться обратно в Европу. Её похитили пираты, когда мы плыли по Средиземному морю в Испанию. За трапезой, состоящей из довольно вкусных и сытных блюд, которыми Хамза щедро потчевал гостя — ноги козленка, замаринованной в оливковом соусе и зажаренной на открытом огне, кус-куса из пшена и зиры, свежепойманной рыбы и морепродуктов с различными соусами и специями, пирожков брик из слоеного теста с ветчиной и сыром, тот неспеша и последовательно вёл свой увлекательный рассказ о собственной жизни и приключениях. Потом слуги вносили в шатер кофе, сваренный на апельсиновом соке, зеленый чай с мятой и миндалем, розовую воду. На десерт была подана пахлава, несколько сортов мёда, варенье из кактуса, а также финики, инжир и вяленные груши. МакЛауду определённо пришлись по вкусу местная кухня и гостеприимство, если, конечно, не брать в расчёт недавний негативный опыт. — Что ж, смею заметить, что это было непростительным сумасбродством с вашей стороны — плыть по Средиземному морю без какого-либо военного подкрепления, ибо оно просто кишит пиратами. — сделал вывод из истории Хамза. — Но Эйрин так хотела повидать мир… — удрученно вздохнул МакЛауд. — А мне хотелось наполнить счастьем её скоротечную жизнь. — Женщина священна. Женщина, которую любишь, — священна вдвойне. — философски изрек аль Кахир, попивая чай из позолоченного блюдца. — Я вам очень сочувствую, МакЛауд, но… Врядли ты её отыщешь… — трагически отвел он взгляд. — Но… Неужели ничего нельзя сделать? — с ужасом уставился на него МакЛауд. — Рашид ибн Фарух очень известный корсар и занимается работорговлей по всему северному побережью Африки, также поставляет рабов на невольничьи рынки Турции и Ближнего Востока. Если удача улыбнется Эйрин, она попадет в чей-нибудь гарем, и, возможно, там о ней хорошо позаботятся. Красивые европейки ценятся очень дорого и обычным простолюдинам они не по карману. Ну, а если нет… То она может попасть в один из восточных борделей… — Дункана прямо-таки передернуло от совершенно диких перспектив, о которых Хамза поведал абсолютно прозаичным тоном. — Прости, но я должен был поставить тебя в известность… Лучше уж горькая правда, чем напрасные надежды… Понимаю, для твоего европейского ума это кажется слишком жестоким, но таковы наши восточные порядки. Они существуют уже много веков. — Но Эйрин — свободная женщина! Он не имел права так с ней поступать! — отчаянно возмущался МакЛауд. — Где мне его найти?! Я непременно должен с ним разделаться на этот раз! — Не горячись, мой мальчик! — всерьёз обеспокоился Хамза. — Ты ещё слишком молод и неопытен для того, чтобы противостоять такому крупному хищнику как Рашид ибн Фарух! Ему около пятиста, и он рубит сильнейших Бессмертных как высохшие пальмы. — Но что же мне делать?! — чуть не плача взмолился МакЛауд. — Иногда нужно полностью положиться на волю Аллаха. Он лучше нас знает что может быть полезным для нашей души. Поверь очень старому Бессмертному. — Но у нас другая вера… — с недоумением смотрел на него Дункан. — Религии разные, но Творец един. И Он простирается далеко за пределы нашего понимания Мира. — Но зачем он поступает так жестоко… ? — тихо, едва сдерживая слёзы, спросил МакЛауд. Душу разъедала досада, смешанная с гневом и сознанием собственной ничтожности. — Нам не под силу понять Божественного промысла и Его логики. Но поверь, Он знает, что полезно для нашей души, а что — ей во вред. И любые перемены и события в конечном итоге служат всеобщему благу. — Мне пока что тяжело это осмыслить… — Дункан будто ушёл в прострацию, но всё же старался уловить смысл слов Хамзы. — Знаешь, у меня есть к тебе одно деловое предложение! — поспешил сменить тему аль Кахир. МакЛауд тут же вышел из своего транса и вопросительно уставился на него. — Наша делегация прибыла сюда, к дэю Туниса с дипломатической миссией. Мы из посольства Алжира. Там я и служу, но подчиняюсь непосредственно султану Османской империи. Хочу предложить тебе также работать на султана, он очень ценит людей, сведущих в политике, искусстве войны, владеющих языками. Владыка будет очень мне признателен, а тебе выпадает уникальный шанс познакомиться с Востоком, его культурой и традициями. Если твои мозги хорошо работают, то арабский освоишь за два-три месяца. — резюмировал Хамза. — Так что подумай. А почему бы нет… — размышлял МакЛауд. — Может быть, появятся какие-то идеи насчёт спасения Эйрин… — И женщину сможешь себе купить на невольничьем рынке, даже ни одну. И хороший дом с садом. — Так значит женщина у вас, насколько я понял, просто вещь? Объект купли-продажи, вроде овцы? А нельзя просто познакомиться и сблизиться на почве обоюдной симпатии? — МакЛауду был настолько чужд подобный уклад жизни, что он пребывал просто в перманентном состоянии шока. — Нет, увы… — покачал головой Хамза. — О замужестве девушек из порядочных семей договариваются их родители. Да и арабки никогда не гуляют сами по себе, без присмотра мужа или старшего родственника мужского пола. На людях появляются исключительно в яшмаках и не заговорят с незнакомцами, дабы не навлечь на себя позор. А на невольничьем рынке ты сможешь выбрать любую девушку на свой вкус. Даже девственницу, только она обойдется дороже. У Дункана в голове никак не укладывалось такое положение вещей. Он точно попал в какой-то паралельный мир или же нечаянно ошибся планетой. Раньше он думал, что нет ничего ужаснее произвола англичан, но оказывается есть и другие вариации. Воровство женщин и их рабское положение в этих странах не укладывалось ни в какие рамки его понимания. *** — Дункан, что с тобой? — робко спросила Никита, заметив его помрачневший задумчивый вид. — А… Извини… Всё в порядке! — очнулся от воспоминаний МакЛауд. — Ещё совсем немного и мы будем на месте! — постарался улыбнуться он. — Как себя чувствуешь? Не устала? — Да ноги уже отекли и зад занемел. Ещё не помешало бы мм… сходить в кусты… Извини за откровенность… — хмыкнула девушка. Она, конечно, замечала меняющиеся настроения своего мужчины и прекрасно понимала, что связаны они с какими-то страшными тайнами, кои он хранит под семью печатями и пока что ей знать их не положено. На первый взгляд Дункан казался куда более открытым и искренним, чем Майкл, но его внутренний мир по-прежнему оставался для неё большой загадкой, неким ящиком Пандоры. И что-то ей подсказывало, что открыв его, она просто провалится в эту бездну, утонет, словно в океанских глубинах. Это предвкушение даже начало немного её пугать. — Да, конечно! Сейчас завернем вон на ту поляну, окруженную туями, можно будет немного размяться и сделать свои дела! — с какой-то натянутой радостью сообщил ей Мак. — Как здорово! — ликовала Никита. Когда Дункан припарковал машину и они вышли, девушка с наслаждением вдохнула полные лёгкие целебного хвойного воздуха, от которого успела полностью отвыкнуть за последние несколько недель. Но затем в её душу начал вдруг просачиваться какой-то бессознательный липкий страх. Никита поймала себя на том, что ей очень не хватает огнестрела, без него она уже чувствовала себя беззащитной во внешнем мире. За время работы на Отдел девушка успела срастись с оружием не стой как те афганские мальчики, коим автоматы припаивали к рёбрам. Ей казалось что вот-вот из-за кустов на них выскочат оперативники Отдела или террористы, и, наставив на них дула своих пушек, просто возьмут с потрахами как последних школьников. Возможно, это у неё уже шизофрения развилась на почве мании преследования, но, тем не менее, Отдел недооценивать нельзя. *** — Черт возьми! Да никакой это не нигер, а вполне шикарная блондинка! Ты только посмотри как присосалась к нему! Будто съесть собирается! — ошарашенно вытаращил глаза Бертон, медленно передавая бинокль напарнику. — Ну-ка, ну-ка… Вау! Ну и дела-а! — воскликнул Миллиган, будто прилипнув глазами к устройству. Линзы бинокля чётко показывали парочку, страстно целующуюся у капота машины. — Неужели боятся, что соседи сплетничать начнут, раз так консперируются… ? — Вот Дьявол! Лучших девок себе отхватывает! Но скоро мы положим этому конец. Наблюдатели-отступники с подкреплением в виде серебристого микроавтобуса осторожно двигались всё это время, буквально дыша в затылок маклаудовскому джипу, но всё же держась на почтительном расстоянии от него. А когда пара вышла из машины, у их преследователей появилась отличная возможность поближе рассмотреть второго пассажира джипа. — И что с этой девчонкой будем делать? — спросил Миллиган с явно пошлым подтекстом в интонации. — Мне нравится ход твоих мыслей… — осклабился в ответ Бертон. — Поразвлечемся с ней как следует, а затем тоже прикончим. На глазах у МакЛауда. Это будет нашей маленькой местью за Хортона. А потом и его отправим туда же… — мужчина презрительно отмахнулся от ветки ирги и экспрессивно плюнул в траву. — Так, может, прям сейчас?! — сверкнул глазами Миллиган в предвкушении добычи. — Нет, подождем ещё. Сдается мне, что скоро эти голубки расслабятся и бдительность потеряют. А пока они вполне успешно могут удрать, и тогда пиши пропало… — нервно развел руками сообщник. — Пусть клиент созреет… — злорадно усмехнулся он. — Наверное, ты прав…