Горько-сладкое послевкусие

Вечеринка заканчивается аж через несколько часов, так как он просыпается от криков Луи «Вставай-вставай, время уборки!». Лиам громко стонет, бросив подушку в сторону Луи, и сейчас ему хочется просто умереть. Он спускается вниз, смотрит по сторонам, пытаясь найти Зейна, но, заходя на кухню, случайно слышит слова Луи: - Блять, я убью его. - Не могу даже представить, куда он делся, - говорит Гарри, складывая одноразовые тарелки в мусорный пакет. Лиам тоже берет один из них в руки и начинает выбрасывать стаканчики и пустые бутылки из-под пива. - Я без понятия, - говорит Луи. - Лиам? Есть мысли? Лиам пожимает плечами. - Не видел его после игры. - Что ж, сделай мне одолжение, ладно? Скажи ему, что он безответственный козел, и в следующий раз он будет убирать моё дерьмо. - Луи берет веник и начинает подметать, и ведь правда, в этот раз Лиам не может защищать Зейна. - Где Найл? - спрашивает Гарри. - Раз уж мы втроем застряли в этом деле, может, он тоже подключится? - Он ушел с тем барабанщиком. Они всё никак не могли отлипнуть друг от друга, да? - Луи вызывающе дергает бровями, продолжая сметать крошки с кухонного пола в совок. - Не ожидал такого от нашего малыша Найла. Следующие два с половиной часа они проводят, подбирая бумажки, выкидывая найденные в горшках с растениями окурки и поправляя мебель, убедившись, что они удалили все пятна, после чего вечеринку можно считать официально закрытой. - Я просто подыхаю, - говорит Луи, слегка покачиваясь и держась за голову. - Кажется, что я упаду прямо здесь. - По крайней мере, ты можешь просто подняться на второй этаж и сразу лечь в кровать. Мне как-то надо добраться домой, - Гарри на секунду прикрывает глаза, и Лиам замечает сочувствие в глазах Луи, который задумчиво закусывает губу. - Ты можешь переночевать здесь, если хочешь, - говорит Луи, от чего Гарри моментально распахивает глаза, словно он не уверен, все ли у него в порядке со слухом. - Что? Я просто стараюсь быть вежливым, можешь просто закроешь свой рот? Гарри закатывает глаза, но улыбка не сходит с его лица. - Я даже ничего не сказал. На диване? - В свободной спальне наверху, - качает головой Луи и после поворачивается к Лиаму. - Что насчет тебя? Наверное, тебе лучше переночевать здесь, Лиам. - Уже поздно, и на улице стемнело, мы все измотаны. Лиам качает головой. - Да я в порядке, Лу, правда. Но спасибо тебе. - Как хочешь, - отвечает Луи и отправляется на второй этаж, Гарри следует за ним. Домой он добирается в самый разгар ночи. Он весь в холодном поту, постоянно вытирает лоб, его ноги гудят от усталости. Ковыляя по ступенькам дома, он чувствует, как его мышцы сковывает судорога, и его дыхание сбивается. Лиам заходит в свою комнату и начинает раздеваться, собираясь залезть в горячую ванну, которая расслабит его напряженные мышцы. Он делает это с закрытыми глазами, готовый заснуть на месте от невозможной изнуренности. Его боксерки запутываются у щиколоток, и, чтобы избавиться от непослушного белья, ему приходится стряхнуть их с ног. - Вау, - говорит голос, доносящийся с кровати, от чего Лиам резко вдыхает и уже готовится напасть на того, кто собирается его убить. И только когда в темноте он видит знакомый сиреневый свитер и смоляные волосы, он понимает, кто это, и все, что ему приходит в голову, это... - Блять. - Он пытается прикрыть себя руками, но выглядит просто глупо. - Зейн, ты до смерти меня напугал, - выдыхает он и пытается придумать способ попасть в ванную, чтобы Зейн его не увидел, но это невозможно. Это можно сделать, только пройдя мимо него. - Что ты вообще здесь делаешь? Зейн безразлично пожимает плечами, ухмыляясь, и Лиаму хочется залепить ему пощечину, чтобы стереть с лица эту ухмылку. Он не видит ничего смешного. - Просто решил зайти. Что-то не так? Лиам качает головой, не утруждаясь напомнить брюнету, который сейчас час, и говорит: - Забудь. Мне нужно принять душ. От меня воняет. Он отдает себе отчет в том, что его кожа горит, хотя в нормальных обстоятельствах он бы трясся от холода. Он ненавидит то, что краснеет, что это так очевидно и придает ему глупый вид, в то время как Зейна совершенно ничего не смущает. Зейн поднимается, и Лиам не может игнорировать мысль, что то, что брюнет загораживает ему путь, совсем не случайность. - К чему такая спешка, Лиам? - горячо выдыхает он Лиаму в шею и закусывает губу, потихоньку сводя шатена с ума. - Ээ, во-первых, я голый. Во-вторых, я хочу в душ, так что... Он пытается пройти мимо, но Зейн кладет руку ему на бедро и не отпускает, впиваясь ногтями в кожу. Лиам морщится, но ничего не говорит, а Зейн продолжает внимательно смотреть ему в глаза, ни на секунду не отводя взгляда. Они уже близко — слишком близко для Лиама, чтобы чувствовать себя уютно, будучи голым, - и он не думает, что это возможно, но Зейн придвигается еще ближе, касаясь одеждой его обнаженного тела. От Зейна несет табаком и вишней, и Лиам понимает, что, должно быть, прежде, чем сюда прийти, он намазал губы этой чертовой помадой. Лиаму хочется спросить Зейна, что он творит, но знает, что даже если и спросит, то не получит ответа. Его дыхание неровное, и он пытается дышать в основном через нос, но его растерянность слишком очевидна — никакое правильное дыхание не сможет ее скрыть. Зейн кладет вторую руку Лиаму на шею, надавливая пальцем на родимое пятно. - Сглотни, - говорит Зейн, и, когда тот подчиняется, ощущает, как сокращаются мышцы глотки, и впивается ногтями и в это место, но не так грубо, как в бедро Лиама. Пейн чувствует у себя на шее его дыхание, от которого по все еще потной коже пробегает холодок. - Так ты повеселился с той девушкой с вечеринки, да? – Такого тона Лиам никогда, ни разу не слышал от Зейна за все десять лет, что они знакомы. Он больше, чем требовательный, больше, чем агрессивный, больше, чем откровенно злобный, жестокий или опасный... Он собственнический. Зейн убирает руку с его шеи, и ее место занимают зубы - он посасывает чувствительную кожу Лиама, послав всю нежность куда подальше. Лиам шикает, крепко зажмурив глаза, когда брюнет толкает его на кровать. Он падает на нее, и через секунду Зейн уже сидит на нем, присосавшись к его шее. - Трогала ли она тебя так? - спрашивает Зейн непоколебимым голосом. Теперь в его тоне не требовательность, а вопрос, словно он и правда ожидает от Лиама ответа. Даже если бы Лиам и хотел, то он не смог бы ответить: он закусывает нижнюю губу, чтобы заглушить стоны, вырывающиеся из горла, — его член зажат у Зейна между ног. На Зейне узкие штаны, и в темноте Лиам не может разглядеть, стоит ли у Зейна, и от этого его лицо горит. Губы Зейна не отлипают от участка шеи рядом с родимым пятном, прямо от того места, где ранее оставила свой след Лия. Горячее дыхание Зейна обжигает его голую кожу, словно кислота. Он вертит языком, круговыми движениями вылизывая синяк, и на секунду становится приятно, пока Зейн снова не начинает его посасывать — продолжительно, усердно и безжалостно. Синяк будет видно неделями. - Тебе понравилось, когда она ставила на тебе клеймо, Лиам? - шепчет Зейн, не встречаясь с Лиамом взглядом. Его голос пропитан ревностью, словно в любой момент его поры начнут сочиться зеленой жидкостью. - Неужели ты предпочел её мне? Лиам не отвечает, просто потому что не в состоянии: он сосредоточен на языке Зейна, который изучает его тело, оставляя влажный след на его груди, животе, шее, и его мысли становятся просто жалкой несвязной путаницей. Зейн перемещается губами на другую сторону, затем к ключицам, покусывая их и обводя языком, в это же время царапая ногтями бока, вырывая из Лиама громкий стон. Зейн продолжает изучать языком его живот, грубо целуя каждый участок кожи, следуя по изгибам мышц, и Лиам думает, что, может, тот открыл для себя новый фетиш. Он перемещается языком к бедренным косточкам, где кожа все еще чувствительна после ногтей, которые впивались в нее всего минуту назад, и... - Что ты делаешь? - спрашивает Лиам с изумленным лицом. Зейн смотрит на него с ухмылкой на лице, которая вскоре превращается в широкую улыбку, и он чрезмерно долго и интенсивно облизывает губы. - Нет, - качает головой Лиам, - ты не можешь сейчас остановиться. Ты не можешь... - Могу, - говорит Зейн, вставая с Лиама, - и остановлюсь. - Он выпрямляется, поправляет одежду, которая прилично помялась в процессе, и подходит к окну. Лиам лежит с широко открытым ртом, и он чувствует себя беззащитным, находясь голым на кровати и во власти Зейна, словно ребенок, жаждущий шоколадки. Он обхватывает колени руками, пачкая своей смазкой бедра, но сейчас это неважно, потому что, когда он снова поднимает взгляд на окно, Зейна уже нет в поле зрения.