«В самом обыкновенном найти невероятное, а в невероятном — обыкновенное — настоящее искусство» ©Дени Дидро
***
Когда стрелка настенных часов переваливает за шесть, а все рабочие, в том числе и гримёры, медленно рассасываются, мы остаёмся одни. Теперь, наконец, можно полностью расслабиться и с головой окунуться в так неожиданно ставшую интересной работу. Достаю из рюкзака небольшую колонку, и зал заполняют звуки приятной негромкой мелодии. Всё становится совсем по-другому. Ненавязчивый музыкальный фон — одна из многих уловок фотографа, помогающая модели раскрепоститься, почувствовать себя более уверено. Вот и моя модель постепенно входит во вкус. Герман хорошо владеет своим телом (оно и понятно, он же танцор), а ещё он оказывается достаточно сообразительным, быстро улавливает мои подсказки по поводу того, как лучше повернуться и поставить руку. Мне доподлинно известно, что эти съёмки — далеко не первые в его жизни, однако, несмотря на плавные движения, интересные позы, я ощущаю его внутреннюю скованность. Он редко смотрит прямо в объектив, да даже тогда его прищуренный взгляд наполнен некоторой долей смущения и, возможно, даже страха, но никак не столь необходимой сейчас сексуальностью. В конечном итоге я понимаю, что желанный миллионами парень, на деле обычный подросток со своими комплексами и некой неуверенностью в себе. Возвращается один из организаторов с забавным именем Том — высокий худощавый мужчина лет тридцати пяти (заставляя меня вспомнить про любимый мультик детства) — и протягивает мне стаканчик с дымящимся кофе и маленькую шоколадку, при этом приветливо улыбаясь. Не отходя от меня не на шаг, он бросает в Германа бутылку негазированной воды и коварно усмехается, когда тот от неожиданности чуть не роняет её на пол. — Хотел узнать у Вас, мисс Грант… — произносит он, продолжая всё так же хитро улыбаться, как самый настоящий кот. — Можно просто Саша, — перебиваю я. — Хорошо, Саша, — протягивает он, заставляя Германа закатить глаза. — Хотел узнать, что Вы планируете делать сегодня вечером? Бросаю еле заметный взгляд в сторону парня, который, к слову, как маленький ребёнок, всем своим видом показывает абсолютное недовольство происходящим, до скрипа сжимая зубы. — Вы знаете, Том, сегодня я занята. Мы ещё не закончили со съёмкой, да и, честно говоря, я планировала просто вытянуть ноги, сидя в горячей ванной. Я очень устала, — отвечаю я, вновь переводя взгляд на улыбающегося в этот раз мальчишку. — Я не предлагаю Вам бежать кросс, всего лишь ужин. Посидим где-нибудь, выпьем хорошего вина, а потом я подвезу Вас домой, — мужчина продолжает настаивать, но сегодня я непреклонна. — Думаю, что я всё-таки откажусь. У меня ещё много работы. Как-нибудь в другой раз. — Ну, как знаете, — искоса посмотрев на Германа, он вновь усмехается и медленной вальяжной походкой покидает зал. — Ну что, продолжим? — парень кивает и возвращается на своё прежнее место. С наслаждением отпивая обжигающий напиток, я думаю о том, что, конечно, фотографии неплохие с точки зрения композиции, света, исполнения, но хочется чего-то иного, чего-то настоящего. Вспоминаю фразу, которую перед своим уходом мне сказала помешанная-на-парне леди Ларсен: «Следуй за ним». — Ты можешь станцевать что-нибудь для меня? — спрашиваю его. — Несколько элементов, связок… И я хочу, чтобы было почти темно. Мы оставим только эти две лампы, а остальной свет погасим. Как тебе такая идея? Это будет реально сделать? А я поснимаю отсюда. Просто хочется какой-то движухи, больше жизни. Понимаешь меня? — Выключатель вон там, — внимательно выслушав меня и подумав с полминуты, Герман машет рукой в сторону двери, очевидно, соглашаясь на моё предложение. Основное освещение гаснет, и я, двигаясь вдоль зеркал, пытаюсь поймать лучший ракурс, пока парень в самом центре зала, видимо, придумывает какие-то связки. В перекрёстных лучах прожекторов юноша кажется каким-то внеземным, будто бы он и сам, подобно звёздам, излучает этот яркий свет и тепло. Тепло. Да, в помещение действительно становится жарко. Стираю рукой капельки пота со лба и одобрительно киваю в сторону Германа, давая ему тем самым понять, что готова начинать. Парень, словно подчиняясь звуку своей собственной внутренней мелодии, двигается искусно, легко, завораживающе. Мне остаётся лишь ловить моменты и следовать за ним. Последнее движение, последний снимок… Ещё недавно белоснежная рубашка приобретает абсолютно иной оттенок, прилипая местами к влажной коже, становится практически прозрачной, открывая вид на красивое тело танцора. — Класс! Это было здорово. Ты молодец! — мой голос звучит так, будто я не хвалю его, а ругаю. Таким вот образом пытаюсь восстановить напрочь утерянное мной хладнокровие. Жирную точку в нашей фотосессии хочу поставить серией контрастных портретов. Поэтому, не говоря ни слова, начинаю снимать его дальнейшие действия. Вот это именно то, что мне нужно! То, что я так старательно пыталась поймать, найти в нём весь сегодняшний день. Оперевшись руками на хореографический станок, Герман прикрывает глаза и немного опускает голову. Однако спустя пару мгновений он замечает меня в отражении зеркала, улыбается уголками губ и… в его глазах из пары невинных искорок разгорается настоящее адское пламя. Я больше не вижу перед собой неуверенного мальчика-подростка. Хищник — вот то самое слово, которое прекрасно подходит для его описания в эту самую секунду. Опасный дикий зверь, вышедший на охоту. А в роли жертвы сегодня, очевидно, я. — Мы взорвём этот журнал, — мой голос неожиданно срывается и становится похожим на тихое хрипение, что, впрочем, ещё больше раззадоривает танцора. Медленно, безумно лениво он расстёгивает пуговицы, ни на секунду не отводя взгляда в сторону, и, наконец, распахивает полы рубашки, заставляя меня тяжело выдохнуть. Мне, конечно, говорили, что будет горячо, но не до такой же степени. Яркий свет, волной разлившийся под потолком, больно ударяет по глазам. — Что тут происходит?! — чуть ли не визжит Джулия, заставляя Германа болезненно вздрогнуть и быстро запахнуть рубашку. — Вы смотрели на время?! Вы вообще понимаете, что существует определённый график, и Вы… — не став дослушивать возмущённую тираду, вкладываю в руки женщины камеру и нажимаю кнопку «Пуск». Фотографии быстро сменяют друг друга, а глаза Ларенс с каждым следующим снимком становятся всё шире и шире и кажется, будто они и вовсе сейчас выпадут. — Это… Это потрясающе. Великолепно! Просто бомба! — с трудом подбирая слова, произносит она. — Ого! Это что, я? — удивлённо шепчет Герман мне на самое ухо. Подобная реакция — лучшая награда за работу. Делаем ещё несколько портретных снимков вне зала, а затем направляемся в раздевалку, дабы обговорить некоторые мелочи. Сбросив вместе со съёмочным костюмом образ плохого мальчика, парень облачается в мягкий шерстяной свитер, в котором он выглядит по-домашнему уютно. Светлый мальчишка с яркой улыбкой и широко раскрытыми навстречу этому миру глазами, полными доброты и какого-то ожидания. Мы вместе, сидя на кожаном диване, выбираем кадры, которые в дальнейшем будут доработаны и отправлены в редакцию. Джулия тактично напоминает о позднем времени, мягко намекая на то, что мне стоит уже уйти отсюда. Я и не возражаю. Теперь, когда съёмочный процесс окончен, мне самой хочется скорее вернуться домой и заняться фотографиями. — Пришлите мне пару фото, — смеётся Герман. — Выложу их у себя на страничке в Instagram. — Хорошо, — улыбаюсь в ответ, по-деловому пожимая его тёплую руку. — Удачи тебе, звёздный мальчик, — говорю без какого-либо намёка на издевательство или сарказм, от всего сердца. Запрыгиваю в такси, которое для меня так великодушно заказала Джулия. Достав из кармана ветровки телефон, пролистываю оповещения.Snapchat от Конфетка-Кэтти: «Ну как он тебе? Скажи же, что очень интересный парень»
«По-моему, самый обычный», — отвечаю я, убирая телефон обратно в карман. Весь оставшийся вечер провожу за монитором, редактируя и тщательно отбирая фотографии, и к полуночи, наконец, отправляю Джулии ссылку. Получите свой эффект Большого Взрыва, пожалуйста, леди — большой босс.