The Big Landlord / Крупный землевладелец

Все с нетерпением ожидали, когда же истекут отведенные три дня. Стремясь выяснить, истинными ли были слова Цзыжаня, многочисленные заемщики и любопытные владельцы соседних лавок столпились у магазина управляющего Фэна, ожидая назначенного часа. В результате, задолго до указанного времени вся улица перед магазином была полностью оккупирована толпой селян. Люди не умолкали ни на секунду, споря и сплетничая: большинство отказывалось поверить в такую доселе невиданную щедрость семьи Ань. На улице присутствовали и разбойники, учинившие беспорядки в магазине. Время шло, солнце уже подходило к зениту, а в магазине по-прежнему не было ни малейшего движения. Тогда люди, нанятые Чандэ, принялись за свою работу, распространяя порочащие слухи о семье Ань. Так долго ожидая на улице под палящим солнцем, селяне, беспорядочно переминаясь с ноги на ногу, начали терять терпение, все более уверяясь в фальшивости слов Цзыжаня. Некоторые из них даже попытались учинить беспорядки: разбойники направились к магазину с намерением снова присвоить себе еду. В этот самый момент двери распахнулись. После инцидента трехдневной давности они оставались закрытыми. Излишне говорить, что никакой торговли не велось. Но это не было чем-то катастрофическим, ведь семье Ань принадлежал не один такой магазин. Лавка была пуста. Внутри находились лишь несколько аккуратно выставленных столов и стульев, а также большой сундук на полу. А посредине стоял нынешний глава семьи - Ань Цзыжань. Он выглядел стройнее, чем три дня назад, и теперь его фигура казалась еще более поразительной. В ярких синих одеждах Цзыжань походил на красивого юного принца. Конечно, настроение собравшихся не располагало к восхищению. Увидев, что он действительно отважился явиться, бедняки тут же бросились к нему, но были схвачены и отброшены слугами семьи Ань. Управляющий Фэн вышел на улицу, обратившись к толпе: «Пожалуйста, запаситесь терпением и спокойствием. Если хотите получить ваши долговые расписки, придется постоять в очереди. Никакой болтовни и криков. Просто дождитесь, пока будет названо ваше имя, затем подходите за распиской». После его слов люди успокоились. Управляющий Фэн одобрительно кивнул головой, прежде чем снова вернуться к Цзыжаню: «Молодой господин, теперь проблем быть не должно». «Тогда приступим», - спокойно приказал юноша. Су Цзы, стоявший рядом с сундуком, быстро открыл его. Внутри лежала огромная стопка расписок. Крестьяне на улице вытянули шеи и затаили дыхание. Ведь даже несмотря на присутствие здесь людей из семьи Ань, им было слишком сложно поверить в то, что есть хотя бы малейшая вероятность списания долгов. Все это слишком походило на сон. Возможно, провинция Аньюань не большая по площади, но плотность населения здесь достаточно велика. В итоге, множество селян задолжало деньги у семьи Ань. Пытаясь закончить с раздачей до захода солнца, Цзыжань приказал слугам поставить в лавке четыре стола, за каждым из которых теперь сидел управляющий, поддерживая порядок и многократно увеличивая скорость выдачи. Один за другим селяне получали назад свои долговые расписки. Многие из них, держа в руках эту обыкновенную листовку, начинали рыдать. Ведь долги столько лет превращали их жизни в сущий ад. Земледельцы уже и не думали, что когда-либо снова увидят свои расписки. Заметив, что больше нет ни единого шанса поднять мятеж, люди, посланные Ань Чандэ, быстро попытались ретироваться. Но стоило им только выйти из толпы, как они были схвачены и брошены в переулок неподалеку. Все остальные участники событий оказались слишком радостны и взволнованы, чтобы заметить происходящее на улице. Все больше и больше селян уже вернуло назад свои расписки, а оставшиеся единицы почувствовали, как потеют их руки. Наблюдая за тем, как окружающие со слезами радости на глазах выходят из магазина, те, кто еще ничего не получил, не могли перестать тревожиться. Время шло быстро. Солнце уже утонуло за горизонтом. В сундуке осталась лишь маленькая стопка кредитных ссуд, а на улице ждало еще много людей. Су Цзы передал оставшиеся листовки Цзыжаню, который медленно встал и вышел на платформу перед магазином. Остановившись, его спокойные глаза охватили все десять мрачных и взволнованных лиц внизу: «Знаете, почему я оставил всех вас напоследок?». Не получившие расписки опустили головы от стыда. Они были теми самыми бунтовщиками, которые дважды ограбили лавку семьи Ань. Еще раньше, оглядываясь и понимая, что остаются одни, они испытали беспокойство. И сейчас их опасения подтвердились. Неотесанный смуглый бедняк сжал зубы, прежде чем подойти к Цзыжаню и подать голос: «Простите, молодой господин. Мы уже знаем, что по глупости пошли на поводу у кое-каких недостойных ублюдков. По нашей вине семья Ань понесла большие потери. И нам нет оправданий. Пожалуйста, простите нас. Мы клянемся никогда не совершать подобной ошибки вновь». Говорящего звали Лю. С семьей из шести человек, включая престарелую мать, он часто заимствовал зерно у семьи Ань. К настоящему времени Лю уже задолжал шесть чашек риса. Кому-то это может показаться пустяком, только вот для его семьи долг, равный весу маленького ребенка, возможно не будет погашен и за всю жизнь. Вот почему он решился на ограбление магазина. Как только он извинился, все остальные последовали его примеру - их голоса присоединились к обещанию, что они больше никогда не сделают ничего подобного. Слова бедняков казались вполне искренними. Может ли Цзыжань отдать им расписки? Ни в коем случае! Совершившие ошибку должны нести за нее ответственность. Если он простит их сейчас, в будущем появится масса людей, желающих воспользоваться его добротой. Люди – существа непредсказуемые. Только сегодня утром они собрались здесь и, думая, что ничего не получат, ругали семью Ань на чем свет стоит. Цзыжань не мог просто так взять и поверить в то, что подобное не повторится в будущем. По этой причине он обязан хотя бы преподать им урок. «Я могу вернуть вам ваши ссуды. Но из-за всех неприятностей, которые вы причинили семье Ань, ваш долг будет аннулирован не полностью. Я сохраню треть ранее заимствованных вами денег и еды, и вам придется вернуть их своими собственными силами. Если нет возражений – пройдите к управляющему Фэну для получения исправленной долговой расписки. Сделав так, можете быть свободны, и мы будем всегда рады видеть вас снова». Каждое слово, выходящее из уст Цзыжаня, было суровым и предельно ясным. Увидев радость, которую испытали все остальные при получении расписок, оставшиеся не могли не разочароваться от того, что у них по-прежнему остается висеть над головами треть долга. И чувствовать, как все их надежды рушатся со звоном разбившегося стекла, было чрезвычайно горько. Но сейчас единственное, что им осталось – проклинать тот злополучный день, когда они повелись на уговоры подстрекателей. Если бы они только были благоразумнее, то сейчас не были бы должны треть своей пищи и денег семье Ань. Молодой господин говорил громко и четко: не оставалось ни единой лазейки для сопротивления. Что они могли сделать? Никто больше не хотел неприятностей. Они могли винить за собственную нерешительность и сговорчивость только лишь себя. В конце концов, бедняки согласились на новую ссуду. Глядя на счастливые лица тех, кому уже вернули долговые расписки, и нескольких провинившихся опечаленных селян, Цзыжань продолжил: «Но есть и хорошие новости: с сегодняшнего дня семидесяти процентная арендная плата сократится до 40%». Как только юноша закончил свою речь, тишина мгновенно окутала улицу. Чанфу был неумолимым хозяином. Он забирал семьдесят процентов прибыли селян, вынуждая их тем самым работать больше и больше, чтобы избежать голода. Но большинство землевладельцев этой области, как и правительство, требовали минимум половину прибыли крестьян. Поэтому слова Цзыжаня ошеломили присутствующих. «Это... Это правда?», - спросил один из торговцев, едва успев скрыть свое удивление. Уголок губ юноши слегка поднялся: «Конечно. Ань Цзыжань никогда не бросает слов на ветер!». Некоторые тут же побежали домой: они должны были рассказать своим семьям хорошие новости. Другие просто сели на землю и разрыдались. Наконец, небеса услышали их мольбы. Стоило этим вестям дойти до Ань Чандэ, как его лицо мгновенно стало мрачнее тучи.